Глава 14

Стоя у окна, Джеймс еще долго задумчиво смотрел на убегавшую вдаль дорогу, хотя кабриолет отбывших гостей уже давно исчез из виду. А гулявший ветер между тем усиливался, и вскоре крупные капли дождя уже вовсю барабанили в стекла. Не было ни малейших сомнений в том, что его отъехавшие гости получат изрядную головомойку на обратном пути в Гленмид.

Джеймс принял из рук Вивиан стакан виски и, осушив его одним глотком, потребовал:

– Еще…

– Но, дорогой…

Протест «кузины» был отклонен резким движением руки – Джеймс решил, что на сегодня с него хватит пререканий. Схватив очередную порцию «успокоительного», он сделал на сей раз лишь небольшой глоток, после чего снова уставился в окно.

Стоя рядом с Джеймсом, Вивиан то и дело поглядывала на него вопросительно, но он, казалось, не замечал ее. Спустя несколько минут она тяжело вздохнула, пытаясь привлечь его внимание, но он по-прежнему смотрел в окно в глубокой задумчивости. Вивиан не выдержала и проговорила:

– Ах, опять дождь… Как думаешь, когда он кончится? Делейни, наверное, насквозь промокнут. А шляпе Бетани сырость строго противопоказана…

– Бетани? Почему так официально? Весь день ты называла ее Бет.

В ледяных глазах Вивиан вспыхнули злобные огоньки.

– Я звала ее Бет, чтобы позлить. Я заметила, что ей это ужасно не нравится.

Заявление Вивиан не удивило Джеймса, однако развеселило. Он наконец-то взглянул на нее и с усмешкой проговорил:

– Вот и хорошо. Умная девочка.

Вивиан просияла:

– Видишь ли, мне хотелось, чтобы у малышки было о чем поразмыслить, кроме того, что я собираюсь увести у нее из-под носа кавалера.

Джеймс поморщился и заявил:

– Дорогая, не люблю делать такого рода замечания, но, похоже, ты не очень-то продвинулась…

Вивиан надула губы, но ничего не сказала. Пожалуй, Джеймс был прав – она действительно не добилась успеха, и такое с ней случилось впервые.

– А я-то не сомневался, что к нашему возвращению ты со своими «маленькими хитростями» создашь однозначно компрометирующую ситуацию, – продолжал Джеймс.

– Поверь мне, это не от недостатка усилий. – Последнее замечание любовника задело самолюбие Вивиан. – Я делала все, что могла, но Коннел не проявил ко мне ни малейшего интереса.

– Все, что могла? – Джеймс снова усмехнулся и внимательно, посмотрел на Вивиан. Потом медленно провел указательным пальцем по ее подбородку и добавил: – А может, ты разучилась соблазнять? Если так, то я мог бы преподать тебе весьма полезный урок.

Вивиан сделала глубокий вдох и, чуть потупившись, проговорила томным голосом:

– Ах, я всегда наслаждалась твоими… уроками.

– Чуть позже, дорогая. – Джеймс убрал руку и сделал глоток из стакана с виски. Заметив на лице Вивиан разочарование, он рассмеялся и добавил: – Очевидно, я должен тебе кое-что напомнить, дорогая мой кузина. Неужели ты забыла, что вначале следует пообещать мужчине бездну наслаждений, а затем тянуть как можно дольше?

Вивиан нахмурилась, но тут же расплылась в улыбке:

– Ах, дорогой, ты прав, как всегда. Но поверь, я действительно…

– Не принимай сегодняшнее поражение слишком близко к сердцу, – перебил Джеймс. – Уверен, что еще вручу тебе приз за твое искусство и за проницательность.

– Ты сказал… приз за проницательность?

Джеймс утвердительно кивнул:

– Совершенно верно, дорогая. Наблюдение, которое ты сделала во время пашей поездки в Глснмид, оказалось верным. Вдовушка Делейни действительно хочет закрепиться в семье, если можно так выразиться.

– Да, конечно. – Вивиан просияла. – Я сразу же это поняла. Наверное, именно поэтому у меня ничего не получилось. Коннел не обращал на меня внимания только потому, что в настоящий момент все его мысли заняты этой серенькой мышкой, женщиной, которая приехала к нему в поисках защиты.

Джеймс помрачнел и проворчал сквозь зубы:

– Очевидно, использование в своих интересах близких родственников – родовая черта семейства Делейни Что ж, надо позаботиться о том, чтобы Коннел Делейни раскаялся в своих грехах.

И тотчас же перед Джеймсом, поднимая волну душевной боли, возникло лицо Розалин. Но он тут же отогнал воспоминания. Нет, хватит, нельзя сейчас о ней вспоминать. Сейчас он должен как следует все обдумать. Джеймс улыбнулся и погладил ее по плечу.

– Ты говорил что-то о вознаграждении, – напомнила Вивиан.

– Ах да, конечно. Я был уверен: стоит мне об этом упомянуть, и ты уже не дашь мне забыть. Будь добра, открой верхний ящик стола и достань оттуда коробочку.

Минуту спустя он услышал возглас восхищения – Вивиан открыла небольшую кожаную коробочку, которую держала в руках. С сияющими глазами она приблизилась к Джеймсу.

– О, дорогой, они великолепны! – Вивиан расцеловала любовника. – Какой шикарный подарок! Я всегда мечтала о сапфировых сережках. Шерман обещал мне подарить их на следующий день рождения, но… но это было еще перед…

– Можешь надеть их попозже, – перебил Джеймс; в этот момент ему ужасно не хотелось слушать рассказы о «дорогом Шермане».

– Так как же насчет урока? – Вивиан снова поцеловала Джеймса.

– У нас впереди вся ночь…

Тут послышался осторожный стук в дверь, и они тотчас отпрянули друг от друга. Вивиан спрятала коробочку за спину как раз в тот момент, когда служанка приоткрыла дверь.

– Мистер Кэри…

– Да, Эмили. Можешь войти.

– Прошу прощения, сэр, но миссис Малруни… – Эмили сделала реверанс. – Миссис Малруни попросила меня узнать, не следует ли затопить камин и не зажечь ли светильники в этой комнате.

– Не сегодня. Можешь сделать это в моем кабинете. Миссис Браун как раз говорила мне о том, что ее очень утомил визит наших гостей. Боюсь, что у нее вот-вот снова начнется мигрень. Передай, пожалуйста, миссис Малруни, чтобы приготовила ванну в комнате миссис Браун, а также принесла туда поднос с холодной говядиной и сыром – на всякий случай. А потом позаботься о том, чтобы остаток вечера никто не беспокоил миссис Браун. Поднос с закуской пусть подадут и в мой кабинет.

– Хорошо, сэр. – Сделав реверанс, служанка удалилась.

– Значит, мигрень? Я, должно быть, очень нежная дама, – с лукавой улыбкой заметила Вивиан.

– Именно это я и люблю в тебе больше всего, дорогая кузина.

Раздался громкий раскат грома, и Джеймс тут же закрыл ставни.

– Если Делейни еще в дороге, ливень должен охладить их пыл, – со смехом проговорила Вивиан.

Больше всего на свете Бетани желала Коннела Делейни, желала его любви – в этом она была абсолютно уверена. И все же в глубинах ее души таился страх. Она отчаянно пыталась справиться с собой, пыталась преодолеть сомнения, однако ей никак это не удавалось.

– Коннел, – прошептала она. – Коннел, ты слышишь?..

Он взглянул на нее с улыбкой:

– Я привез тебя сюда, чтобы укрыть от непогоды, но тебе, кажется, потребуется защита от меня.

– Возможно, что это тебе потребуется защита от меня, Коннел Делейни. – Она умолкла, прислушиваясь к гулким ударам своего сердца. А может, ей сейчас не следует ломать голову над тем, правильно ли это будет или нет? Их влечет друг к другу, и это – главное, а все остальное осталось там, за стеной дождя. Прошлые ошибки и сожаления, приносившие обычно боль и страх, будут ждать их за стенами пещеры, а здесь существует только одно – потребность быть вместе, уйти от одиночества и печали хотя бы ненадолго.

Коннел молчал, и она прошептала:

– Боже, помоги нам обоим.

Он снова привлек ее к себе и поцеловал, от чего голова у нее пошла кругом. Сейчас ничто не имело значения – только его губы, слившиеся с ее губами. Этот мужчина и эти мгновения – они принадлежали только ей, и она от них не откажется.

Как Коннел сказал тогда?.. Что-то о том, что целовать ее, Бетани, надо всегда – даже тогда, когда этого делать не следует.

Бетани никогда не чувствовала себя так чудесно, никогда не испытывала такую полноту желания. Разумеется, Финн никогда не смог бы…

Она заставила себя не думать о муже, забыть о нем хотя бы на время. Сейчас она в объятиях Коннела, и Финна здесь быть не должно. И все же не так-то просто сбросить тяжелые воспоминания…

– Я не могу… Мне нужно… – Она умолкла, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить свою душевную боль, боль, которую она так успешно и так долго скрывала.

– Бетани, что с тобой? – Теперь он смотрел на нее с беспокойством. – Что случилось?

– Я… я… – Она резко отстранилась от него, внезапно почувствовав себя ужасно глупой, никчемной и униженной.

– Что случилось? Я обидел тебя? – Коннел пытался заглянуть ей в лицо.

Бетани же в эти мгновения вдруг представилось, что это Финн ее преследует… мучает. Слезы струились по ее щекам, и она никак не могла их сдержать, лишь утирала ладонью время от времени.

– Что-то не так? Скажи мне, что именно. – Коннел обнял ее за плечи, но из глаз по-прежнему лились потоки слез. – Дорогая, чем я обидел тебя?

И тут Бетани поняла: Коннел действительно считал, что чем-то ее обидел, и теперь винил себя. Всхлипнув, она пробормотала:

– Нет-нет, Коннел, это не ты, не ты…

Во взгляде его темных глаз она увидела недоверие. И еще – беспокойство и неуверенность.

– Тогда кто же? – спросил он наконец.

– Финн.

Это имя словно возвело между ними каменную стену. Коннел помрачнел, черты его заострились.

– Я… Финн… – Бетани снова всхлипнула и тут же утерла слезы. – Понимаешь, Финн… он не был нежным… Он… – Сделав глубокий вдох, Бетани немного успокоилась. – Видишь ли, с мужем я никогда не переживала таких чудесных минут, как с тобой… До вчерашней ночи я никогда не знала… Даже представить не могла, что женщина может испытывать такие чувства.

– «Чудесных минут»? – переспросил Коннел; казалось, ее признание очень его удивило.

– Да, чудесных, – кивнула Бетани. – Финн не был нежным, он был ужасно грубым и невнимательным. А мое замужество – это была постоянная боль и унижения.

Напряженный взгляд Коннела напомнил Бетани их первую встречу; тогда он тоже смотрел на нее так, словно хотел проникнуть в самые тайные уголки ее души.

– Он издевался над тобой?

– Да.

Коннел стиснул зубы и провел ладонью по волосам.

– Он говорил, что я недостаточно приветливая… недостаточно, общительная… недостаточно ответственная… Ни в чем я не могла быть «достаточной». И еще он не хотел… Не хотел, чтобы родился Росс, хотя я очень этого хотела. Финн совершенно меня не понимал. Но ему очень нравилось всякий раз давать мне понять, что, я – никудышная жена. – Бетани вспомнила, что решила сейчас не вспоминать про Финна, – сейчас ей хотелось хоть немного счастья. Взглянув на Коннела, она прошептала: – Быть с тобой… Прошлая ночь… А теперь здесь…

– Мне так жаль… – сказал он со вздохом. – Я понятия не имел. Поверь, я никогда не причиню тебе боли.

– Ах, Коннел, ты не понимаешь!

– Я все прекрасно понимаю, Бетани. Я не должен быть причиной твоих слез. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Бетани, я ужасный эгоист. Я желал тебя, совершенно не заботясь о том, хочешь ли этого ты.

Слезы снова полились из ее глаз, но теперь это были слезы облегчения и радости.

– Коннел Делейни, ты никогда не причинишь мне боль. – Прильнув к нему, Бетани поцеловала его. – Я люблю тебя, Коннел.

– Но, дорогая, если ты боишься… если ты не… Лучше скажи мне сейчас. Пожалуйста, скажи…

– Да, Коннел, да.

– Но Финн…

– Послушай, что я скажу тебе. Ты должен знать: прошлое ушло без возврата.

– А настоящее?

– А в настоящем… Ты будешь любить меня, как обещал.

– Но я ничего такого не обещал.

– Нет, обещал. – Бетани улыбнулась и, передразнивая ирландский акцент Джека и Бриджет, проговорила: – Ты обищал любить всем жарам сваева тела, прикаснавением тваих рук и тваих губ.

– А, типерь я панимаю! – включился в игру Коннел и поцеловал Бетани в губы. – Ох, дорогая, ты с ума меня сведешь! – добавил он несколько секунд спустя. И вдруг сказал что-то на староирландском.

– Хотела бы я знать, что ты сейчас произнес.

– Нет слов, чтобы выразить… как я желаю тебя.

Губы их снова слились в поцелуе, а затем слились и тела.

Через какое-то время тишину пещеры нарушало лишь прерывистое дыхание влюбленных, и еще где-то в отдалении слышался шум дождя. Они долго лежали без движения, не выпуская друг друга из объятий. Коннел был оглушен и потрясен глубиной новых ощущений. Никогда в своих скитаниях и попытках забыть о горе, что причинил ему Финн, не испытывал он таких чувств, как сейчас с Бетани.

«Финн… он не был нежным…» – то и дело вспоминались ему ее слова.

И эти слова, тон, которыми они были произнесены, окончательно убедили его в том, что Бетани – очень сильная женщина. Однако сама она даже не подозревала о своей силе – считала себя слабой и нерешительной. И вот теперь эта мужественная женщина, пристально глядя на него своими небесно-голубыми глазами, говорит, что желает его, Коннела Делейни…

– Бетани… – Он провел ладонью по ее спине. – Прошу у тебя прощения… за то горе, что причинил тебе Финн.

– Финна больше нет.

Чуть приподняв ее подбородок, Коннел заглянул ей в глаза и тихо проговорил:

– Скажи, чем я мог бы искупить вину Финна? Можно ли ее искупить?

Глаза Бетани снова наполнились слезами, но она заставила себя улыбнуться.

– Мне кажется, Финн уже за все заплатил. Но все-таки… спасибо за предложение.

Коннел нежно поцеловал ее в губы и крепко прижал к груди. Целовать Бетани, ласкать ее, даже просто прикасаться к ней – все это доставляло неизъяснимое наслаждение, прежде совершенно ему неведомое. И он даже представить себе не мог, что подобное возможно.

Умиротворенные, они вскоре уснули в объятиях друг друга.

Проснувшись, Коннел сразу же сообразил, что дождь прекратился. Однако он понятия не имел, сколько времени прошло с тех пор, как они укрылись в пещере. Может быть, часы. А может – дни. Коннел улыбнулся своим мыслям. Какая разница, как долго они пробыли в пещере? Сейчас это не имело ни малейшего значения, и нужно было подумать совсем о другом…

– О-о-о… – Бетани шевельнулась, затем потянулась. Щеки ее порозовели, и она, открыв глаза, с улыбкой сказала: – Здравствуй, Коннел!

– Здравствуй, милая. – Он поцеловал ее в губы.

– А я… мы… – Бетани окинула взглядом пещеру. – Кажется, совсем стемнело, и Росс…

– Да, ты права, – сказал Коннел. – Пора возвращаться в Гленмид.

Бетани кивнула, но не двинулась с места.

Коннел вновь ощутил груз, ответственности – ему предстояло так много сделать в последующие недели. Дело, которому Коннел посвятил всю свою жизнь, сейчас всецело зависело от случайных обстоятельств. И еще у него была Бетани, приехавшая в Ирландию в надежде найти новый дом для себя и для своего сына. Она мечтала начать здесь новую жизнь, после того как ее жизнь в Америке искалечил Финн.

И теперь… Теперь она могла снова все потерять. Мысль об этом сейчас беспокоила Коннела больше всех других забот.

Коннел встал и помог подняться Бетани. Не в силах удержаться, он еще раз ее поцеловал, и она ответила на его поцелуй.

Сиденье кабриолета было еще влажным, но лошадь не пострадала – Коннел нашел ей надежное убежище недалеко от пещеры. Небо почти очистилось от туч, но уже темнело – за дальними холмами догорали последние лучи заходящего солнца, «Домашние, конечно же, будут волноваться», – подумал Коннел и вдруг рассмеялся при этой мысли. Возможно, Бетани и впрямь приехала в Ирландию в поисках семьи, но оказалось, что обрел семью именно он, Коннел Делейни. Джек, Бриджет, Бетани и даже маленький Росс – все они являлись его семьей.

Прикрыв сидевшую рядом Бетани своим плащом, Коннел хлестнул лошадь и направил ее в сторону Гленмида. И теперь мысли, которые он гнал прочь, пока они с Бетани находились в пещере, снова вернулись. Он вспомнил о «Каррэ», куда им вскоре предстояло отправиться.

Украдкой поглядывая на свою спутницу, Коннел любовался ею. Когда же она обратила на него взор своих чудесных голубых глаз, он ласково ей улыбнулся. Бетани нуждалась в защите, именно за ней она сюда приехала. И он сделает все возможное, чтобы предоставить ей защиту. Ей и ее маленькому сыну. Своей семье. Он будет защищать свою семью всеми силами.

– У тебя все хорошо? – Бетани прижалась к его плечу.

Он кивнул и вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется развернуть экипаж и вернуться в пещеру, хочется еще немного времени побыть наедине с Бетани, побыть там, где им никто не смог бы помещать.

– Я просто подумал, что еще никогда не получал столько удовольствия от грозы и дождя, – сказал Коннел с улыбкой.

Щеки Бетани окрасились румянцем, и она улыбнулась ему в ответ.

– Я тебе верю, и я согласна с тобой. Но ты… Отчего-то ты нахмурился.

– Думал о делах. Нам надо будет очень многое сделать, чтобы добиться успеха в «Каррэ».