Глава 2
Через несколько дней контракты были подписаны.
Королева, нужно отдать ей должное, попыталась утешить крестницу.
— Я не сделала бы этого, но твой отец болен и не может ехать дальше. И нам будет легче найти убежище всего с тремя слугами. На следующий день после вашего венчания мы уедем. Мы не можем рисковать, оставаясь здесь надолго. Рано или поздно йоркисты обшарят страну и нас найдут.
— Понимаю, — глухо обронила Аликс.
— Он привлекательный молодой человек.
— Он хочет жениться на своей любовнице, — пояснила девушка.
— Вздор! — воскликнула королева. — Все молодые люди хотят жениться на своих любовницах. Но любовницы не созданы для брака. Это хорошая партия для вас, дорогая. Семья уважаемая. И барону вы нравитесь. Если ваш муж будет плохо с вами обращаться, идите к нему. И что всего важнее, у вашего папы будет безопасное убежище. Я не могу бросить его в память о вашей дорогой маме, которая всегда была добра со мной. Подумай о ней, Аликс. Когда моя бабушка и отец решили, что ей лучше выйти замуж за вашего отца, она сделала, как ей велели. Можешь ли ты ослушаться?
— Нет, ваше величество, — вздохнула Аликс.
Королева посоветовала ей подумать о матери. Аликс и думала о ней. Не проходило дня, чтобы она не вспоминала мать, такую прекрасную, такую добрую. Многие говорили, что Аликс похожа на нее, но это не так! Бланш была француженкой до кончиков ногтей. Элегантная и проворная. Очаровательная и деликатная. Очень тактичная и умеющая обращаться с самыми спесивыми из английских фрейлин королевы. Все любили Бланш Гивет, особенно муж и дочь.
Что сказала бы мать о браке, устроенном Маргаритой Анжуйской? И как поступила бы она, будь Бланш жива? Аликс хотелось верить, что в этом случае они, все трое, вернулись бы в Анжу, где и жили бы до конца дней своих. Но — нет.
Бланш никогда не покинула бы Маргариту Анжуйскую. Особенно в подобных обстоятельствах.
Аликс вздохнула. Но если бы мать была жива, этот брак наверняка не состоялся бы.
Смерть матери оказалась полнейшим потрясением для всех, кто знал Бланш. Она была внезапной и совершенно неожиданной. Это Александр Гивет последнее время болел. Но Бланш до самого последнего момента казалась здоровой и энергичной. Однако в ту роковую ночь она заснула и больше не проснулась. О, в тот последний день она жаловалась на усталость, но разве это так необычно для фрейлины, которая весь день — на ногах?
Аликс ощутила, как снова подступают слезы, и нетерпеливо их смахнула. С той минуты как ей сказали, что мать умерла, она пыталась воскресить в памяти ее последние слова, но так и не смогла. Отец пытался утешить ее, уверяя, что разговор наверняка был не так важен, иначе Аликс запомнила бы все. Но разве она не должна была запомнить последние слова матери? Вот только если бы знать, что это ее последние слова…
Аликс грустно вздохнула.
Но она помнила, как стояла у материнской могилы и обещала заботиться об отце. Наверное, именно об этом попросила бы сама Бланш, знай она заранее о том, что умрет. И вот теперь они оказались в глуши Нортумбрии, и она вскоре выйдет замуж за человека, который ее не хочет, ради того, чтобы у отца были дом и место, где можно спокойно умереть.
Аликс прикусила губу, чтобы не всхлипнуть. «Я сдержу данное тебе обещание, мамочка», — молча поклялась она.
Что собой представляет Хейл Уоттесон? Было в нем что- то неприятное, но что именно? Ведет себя как дитя малое. Избалованное дитя, которому непременно нужно добиться своего. Он ясно дал понять, что терпеть ее не может, но женится, чтобы угодить отцу и наградить ее детьми. Чтобы угодить отцу… Для него она всегда будет чем-то вроде племенной кобылы.
Слезы лились соленым потоком. Не то чтобы Аликс жалела себя, но все это так несправедливо! Мать любила отца. Маргарет Анжуйская полюбила своего царственного мужа. Ее отец был счастлив получить в жены такую девушку, как Бланш. И вот теперь ей предстоит брак с человеком, который не только имеет любовницу, но и заявляет, что не намерен покидать ее и не питает к невесте ничего, кроме неприязни. Внутренний голос заклинал Аликс бежать, но она и слушать ничего не хотела. Ее отец нуждается в крыше над головой, а Вулфборн-Холл все же надежное, безопасное место. Она выйдет за Хейла Уоттесона, и если он не полюбит ее, полюбят их дети. А сама Аликс выполнит обещание, данное у могилы матери. Последние несколько дней Александр, хорошенько отдохнув, почувствовал себя лучше.
— Не выходи замуж за этого человека, если не хочешь, — сказал он дочери. — Мне уже лучше. Я отвезу тебя в Анжу, малышка.
— Нет, папа, — покачала головой Аликс. — Тебе лучше, потому что ты спишь в тепле, каждый день ешь горячее, а в дороге всего этого не будет. Королева едет в Шотландию. Ни у нее, ни у нас нет денег, чтобы добраться до побережья. А если мы туда и доберемся, кто знает, сумеем ли найти отходящее во Францию судно. И даже если нам это удастся и мы высадимся во Франции, как доберемся до Анжу? Путешествие слишком долгое и слишком трудное для больного. Ты просто не доживешь до его конца. И тогда я останусь одна.
— Мне не нравится человек, за которого ты выходишь замуж, — признался Александр.
— Мне тоже. Но его отец — хороший человек, и он здесь хозяин. Не Хейл. И сэр Удолф любит нас обоих. Дети — вот все, что Уоттесоны от меня хотят. И я дам им это. Сэр Удолф будет заботиться о внуках и почитать меня как их мать. Я согласилась не вмешиваться в отношения Хейла с любовницей на том условии, что ко мне будут относиться уважительно.
Александр покачал головой:
— Мне больно сознавать, что моя дочь вынуждена продаваться, чтобы меня защитить. Я чувствую себя таким беспомощным, малышка. Прости меня.
— Тут нечего прощать, — заверила Аликс. — Я вполне довольна будущим браком.
Она прикрыла ложь улыбкой и поцеловала отца в щеку.
Он все понял. Но что им было делать?
Александр Гивет проклял про себя слабость собственного тела, из-за которой его любимая дочь попала в такое положение. Но хотя гордость заставила его отдать половину своих небольших накоплений, чтобы обеспечить Аликс очень неплохим приданым, в его распоряжении осталась еще такая же сумма — он передаст ее дочери перед смертью.
Когда им пришлось бежать, Аликс удалось взять с собой очень немногое. Ее нижние рубашки — камизы — были из батиста и шелка и занимали очень мало места, поэтому она взяла их целую дюжину вместе с двумя батистовыми рубашками, в которых спала. Но у нее было только три платья. Два шерстяных — зеленое и коричневое и шелковое фиолетовое. Кроме того, у нее имелись сапожки для улицы и пара туфелек, называемых «соллеретт», для дома. Шерстяной плащ, капюшон, подбитый кроличьим мехом, и две батистовые вуали. Отец отдал ей драгоценности, принадлежавшие матери: нить кремовых жемчужин, две золотые цепочки, усыпанный драгоценными камнями крестик и пять золотых колец: с большой розовой жемчужиной, гранатом, маленьким сапфиром и аметистом. И наконец — кольцо из червонного ирландского золота с зеленым турмалином. Она хранила украшения в маленьком мешочке из голубого шелка, затягивавшемся тесемками.
Аликс решила, что в день свадьбы наденет лучшее платье — из фиолетового шелка. По ее просьбе из кухни принесли дубовую лохань, и она выкупалась, тщательно промыв при этом волосы. Ей помогала служанка неопределенного возраста, сказавшая, что ее зовут Бэб.
— Старый господин велел служить вам, потому что вы будете здесь хозяйкой, — сообщила она. — Вы хорошенькая, но Мейда лучше.
Аликс даже растерялась при упоминании о любовнице Хейла.
— Не смей говорить со мной об этой девке! — отрезала она. — Мне безразлично, хорошенькая она или нет.
— Вам безразлично, что ваш муж спит с ней сейчас и будет спать потом? — нагло спросила Бэб, помогая Аликс залезть в лохань.
— Совершенно верно, — бросила Аликс, принимаясь мыться.
— И все же купаетесь, чтобы угодить ему. Только это зряшный труд, хозяйка. Он хочет одну Мейду.
— Я купаюсь, потому что мне это нравится. А Мейда пусть принадлежит ему, на всю жизнь. Мне совершенно все равно. Я буду женой Хейла и матерью его законных детей. И повторяю: больше ни слова об этой девке, иначе мне придется тебя побить.
Бэб изумленно уставилась на Алйкс, но замолчала и даже помогла новой хозяйке одеться, когда та вышла из лохани и вытерлась. Но все же долго не выдержала.
— У Мейды больше мяса на костях, чем у вас, — начала она, надевая на Аликс камизу.
И тут же громко вскрикнула, получив увесистую пощечину.
— Ты настолько глупа, что не поняла меня, Бэб? Не смей больше говорить о девке моего мужа. Очень скоро я стану госпожой этого дома. И это я буду управлять хозяйством. Если хочешь прислуживать мне, научись повиноваться. Воображаешь, что, если я молода, моими словами можно пренебречь? Сама королева учила меня исполнять свой долг! И я была хорошей ученицей!
— Лучшей, дорогая, — согласилась Маргарита Анжуйская, входя в комнату, которую отвели Аликс, и окидывая презрительным взглядом служанку. — Прости, у меня нет ничего ценного, чтобы подарить тебе в этот день. Будь все так, как прежде, я подарила бы тебе позолоченную солонку или дюжину серебряных ложек. А твоему мужу были бы дарованы права охоты в королевских лесах. Но увы, все переменилось, однако я принесла тебе вот это.
Королева застегнула на бедрах девушки золотой пояс, украшенный множеством драгоценных камешков, и расцеловала ее в обе щеки.
— Я должна поговорить с тобой, так как у тебя больше нет матери, — сказала она и, повернувшись, приказала служанке: — Убирайся! Тебя позовут, когда понадобишься.
Та поспешила прочь, сообразив, что невеста вовсе не так беззащитна и слаба, как могло показаться. Нужно рассказать обо всем слугам, а особенно племяннице — Мейде: новая хозяйка не собирается занять ее место в сердце Хейла. Но что скажет леди, узнав, что Мейда беременна?
Дождавшись, пока служанка уйдет, Маргарита прошептала:
— Я должна объяснить тебе, что произойдет в брачную ночь.
Легкая улыбка коснулась губ Аликс.
— Папа все мне объяснил!
Королева потрясенно приоткрыла рот, но тут же рассмеялась:
— Ну конечно! Он хотел тебя подготовить и рассказал, что будет, в общих чертах. С мужской точки зрения, конечно. А я объясню тебе как женщина — женщине. Ты можешь испытывать страсть, даже когда не чувствуешь любви к мужчине. Однако любовь превращает страсть в великое чудо. Понятно, что сейчас вы с мужем — абсолютно чужие люди. Мне известно, что у него есть любовница. Но я уверена, твоя доброта и преданность рано или поздно преодолеют недостатки его низменной натуры. Вот увидишь, что случится, когда ты подаришь ему первого сына. Тогда он тебя полюбит. И учти, некоторые мужчины в постели могут быть немного грубоваты. Но не стоит ничего бояться. Позволь ему делать все, что хочет, и будь с ним как можно нежнее.
— Спасибо, ваше величество. Я благодарна за ваши слова и вашу мудрость.
Она не собиралась спорить с королевой или объяснять, что Хейл Уоттесон никогда не полюбит ее. Королева сделала то, что сочла наилучшим для больного врача и своей крестницы. Пусть спокойно уезжает, веря, что все обойдется.
— Я очень довольна, что решение нашлось само собой, — объявила Маргарита. — Завтра я покину этот дом, зная, что мужи дочь моей дражайшей Бланш в безопасности. А теперь, малышка, думаю, что нас уже ждут в зале. Пора.
Глубоко вздохнув, Аликс спросила:
— Как я выгляжу?
Королева тепло улыбнулась:
— Ты прекрасна и слишком хороша для сына мелкопоместного барона, но, увы, мы должны быть благодарны Богу за все его дары.
Она поправила золотой пояс и пригладила длинные волнистые волосы, символизирующие девственность Аликс.
— Идем.
Они вместе спустились в зал, где уже ожидали сэр Удолф, Александр Хейл и священник. Оба отца были одеты в длинные темные, отделанные мехом одежды — сюрко. Жених надел темно-зеленую тунику и черные длинные, плотно облегающие ноги штаны — шоссы. Здесь находился и молчаливый король, в темном бархатном сюрко, подол которого касался каменного пола. Рядом стоял юный принц. Завидев Аликс, он лукаво подмигнул ей. Та ответила улыбкой.
Родители, священник и жених стояли за высоким столом на возвышении. Аликс медленно подошла к ним.
— Брачные контракты между Хейлом Джоном Уоттесоном и Аликс Марго Гийет были составлены и одобрены святой церковью. Жениху и невесте остается только подписать их, — объявил священник, протягивая перо жениху.
Хейл небрежно нацарапал крестик там, куда указал священник, после чего вернул ему перо. Настала очередь Аликс.
Девушка старательно написала свое имя аккуратным, вполне разборчивым почерком и отдала перо потрясенному священнику. Оба отца и королева выступили вперед, чтобы добавить свои имена в качестве свидетелей. И только после этого священник посыпал песком пергаменты.
— Нам остается теперь проследовать в церковь, чтобы получить благословение Божие и скрепить союз по закону, — продолжил священник.
Свернув пергаменты, он перевязал каждый кожаной ленточкой, оставил на высоком столе и повел всех в церковь.
Они вышли дома и проследовали на другой конец деревни, где стояла маленькая церковь. Вдоль дороги выстроились молчаливые селяне, наблюдавшие за процессией. Войдя в пустую церковь, Аликс и ее жених встали на колени перед алтарем. Священник благословил их, отслужил короткую мессу и провозгласил их мужем и женой. Когда они возвращались домой, улица уже была пуста.
— Все ненавидят тебя за то, что ты заняла место Мейды, — злобно прошипел Хейл. — Она носит мое дитя. Это был ее свадебный подарок мне. Мейда родит мне первого сына.
Аликс почувствовала, что эти слова сломили ее дух.
— Не могли бы вы по крайней мере быть со мной вежливы в день нашей свадьбы, господин? Я не виновата, что ваша любовница простолюдинка. И вы знаете, я вышла за вас только ради своего отца.
— Ты ничем не лучше шлюхи! — бросил он. — Мейда любит меня, ничего не просит в обмен на мою любовь, и я с радостью отдаю ей любовь. А ты продалась за место в этом доме. И лучше тебе оказаться плодовитой, чтобы моя жертва не была напрасной.
— Твоя жертва? — вспылила Аликс. — Как насчет моей?
— Шлюха! — холодно повторил он.
Сэр Удолф устроил пир для всей деревни, и, когда они вернулись, зал был набит битком. Пиво текло рекой. Оцепеневшая от унижения Аликс уселась за высокий стол и молча наблюдала, как муж танцует с селянками. Она быстро поняла, что прелестная темноволосая девушка, от которой он не отходил, и есть Мейда. Барону, совершенно очевидно, было стыдно за поведение сына, но Александр Гивет был взбешен.
— Неужели у вас совершенно нет власти над вашим отпрыском? Почему вы позволяете ему позорить мою дочь? Да еще в день свадьбы?! — прошипел он.
— Что я могу поделать? — беспомощно пробормотал барон. — А вы, дочь моя, простите меня. Он молод и к тому же еще и глуп. Посадить его под замок? Вряд ли это что-то даст, и его неприязнь к вам только возрастет. Дайте мне внука, и я стану защищать вас, пока жив.
— Мне вообще не следовало соглашаться на эту свадьбу, прости меня. Господи! Прости! — яростно воскликнул Александр.
— Все хорошо, папа, — попыталась успокоить его Аликс. — Хейл ведет себя как избалованное дитя, потому что не добился своего. Но я его жена и стану матерью его наследника. И тогда все будет хорошо. Не хочу, чтобы ты волновался.
Однако втайне она была возмущена поведением мужа. Он действительно вел себя как десятилетний мальчишка. Ведь знает, что нельзя позорить жену на людях… но не согласился на ее условия! Она просила, но он так и не согласился! Неужели ничего никогда не изменится?
Тихо вздохнув, она снова устремила взор в сторону мужа, танцевавшего с любовницей. Сейчас у него совершенно другое лицо! Доброе и нежное!
И Аликс вдруг отчетливо поняла: ей никогда не увидеть такого выражения лица новоявленного мужа.
— Аликс мудрее вас, Александр, — пробормотала королева. — Успокойтесь, друг мой!
Настал вечер. Пирующие ушли, и Хейл вместе с ними. Сэр Удолф повел невестку к очагу, в котором пылал огонь.
— Помните, Хейл говорил об условиях, на которых согласился жениться?
Аликс кивнула:
— Да, но он не сказал, какие это условия.
— Я должен все открыть сейчас, — пробормотал барон с самым несчастным видом. — Мой сын считает, что, женясь на вас, предает свою любовницу. Но хотя он знает, что должен лечь с вами, если хочет получить законного наследника, все же не желает видеть вас, пока исполняет свой супружеский долг, поэтому в спальне должен царить абсолютный мрак. Ставни будут закрыты, а занавеси сдвинуты. Простите, но иначе он не соглашался идти к алтарю.
Аликс покачала головой:
— Его любовница беременна. Вы знали это, господин? Он сам сказал мне, когда мы вернулись из церкви.
— Простите за все, дитя мое, — взмолился барон. — Я уверен, что со временем он смягчится и вы сумеете растопить его сердце.
— Он никогда не смягчится, — в отчаянии прошептала Аликс, — но не беспокойтесь: я со своей стороны тоже исполню свой долг.
Ради отца она позволит Хейлу взять ее невинность и родит ему детей. А с помощью сэра Удолфа воспитает сыновей истинными джентльменами, такими как ее отец. Как несчастный король. Она научит их доброте, уважению к окружающим и сознанию долга. А в окружении детей она будет в безопасности даже после того, как уйдут ее отец и сэр Удолф.
— Не ложись с ним в постель, — сказал Александр. — Лучше я умру от холода и голода, чем заставлю тебя терпеть этого человека! Позови священника, и мы аннулируем этот брак!
От волнения Александр стал задыхаться и так раскашлялся, что едва не свалился со стула.
— Папа! — ахнула Аликс, вскакивая. Врач поднес салфетку ко рту, и Аликс увидела на полотне пятна крови. — Все хорошо, папа. Я довольна этим браком. Не тревожься ты так! Ты нужен мне, а сэр Удолф будет рядом и всегда поможет. Ты не должен расстраиваться.
Приступ немного унялся, и она поднесла к губам отца чашу с вином.
Александр Гивет стал медленно пить. Он был бледен и так слаб, что едва сидел.
— Ну что же, теперь — что есть, то есть, — вздохнула Аликс и сделала знак молодому слуге, который немедленно оказался рядом. — Отведи моего отца на спальное место и позаботься устроить его поудобнее. Посиди с ним, пока он не заснет.
— Да, госпожа, — кивнул слуга.
У него было открытое приветливое лицо, и он не выказывал к ней такой неприязни, как многие слуги.
— Как тебя зовут? — спросила Аликс.
— Уот, госпожа.
— Я поговорю с управителем, Уот, и хочу, чтобы ты стал личным слугой моего отца.
— Спасибо, госпожа, — ответил Уот и помог Александру встать. — А вы, сэр, обопритесь на меня. Я сильный.
— Когда ты уляжешься, папа, я приду пожелать тебе спокойной ночи, — сказала Аликс и обратилась к сэру Удолфу: — Он больше не может спать в зале. Отведите ему отдельную комнату. Поскольку ваш сын отныне должен делить постель со мной, я поселю отца в его спальне. Если Хейл нуждается в другой комнате, пусть сам ее и найдет.
— Разве вы не должны идти к себе и там ожидать моего сына? — тихо осведомился сэр Удолф.
— Я никуда не пойду, пока не устрою отца на ночь. Кроме того, ваш сын сейчас со своей любовницей. Он не слишком спешит в мою постель.
Барону явно стало не по себе, но он промолчал, зная, что Аликс права. Она сидела с каменным лицом по левую руку от него, оглядывая пустынный зал.
Королева потихоньку удалилась, взяв с собой сына. Слуга короля увел его еще во время танцев. Наконец вернулся Уот и сказал Аликс, что ее отец уже улегся на своем месте, рядом с большим очагом. Аликс подошла к отцу и поцеловала его в лоб.
— Завтра я приготовлю для тебя комнату. Ты больше не будешь спать в зале.
— Еще есть время, — тихо сказал он.
Аликс покачала головой:
— Помнишь, что всегда говорила мама? В самой отчаянной ситуации надо пытаться найти что-то хорошее, как бы при этом ты себя ни чувствовала. Пусть в душе я презираю Хейла Уоттесона, все же на людях всегда стану относиться к нему с уважением. Судя по сегодняшнему поведению, вряд ли мы часто будем видеться.
Отец вынул из-под одеяла руку, в которой держал небольшой мешочек.
— Если ты твердо намерена пройти через это тяжкое испытание, малышка, тебе понадобится много телесных и душевных сил. Размешай щепотку этого порошка в вине и выпей на ночь. А потом будешь пить с утра. Каждое утро!
Он сунул мешочек ей в руку и крепко сжал запястье.
— Обещай, что будешь его принимать. Обещай!
— Если считаешь, что это мне поможет, конечно. Я выпью его сегодня на ночь, и буду пить каждое утро, как ты велишь.
Нагнувшись, она поцеловала его в щеку.
— Доброй ночи, папа.
— Доброй ночи, малышка, — выдохнул Александр. — И пусть Господь позаботится о тебе…
Аликс отошла и, даже не взглянув на сэра Удолфа, поднялась в комнату, которую ей теперь предстояло делить с мужем. Бэб уже ждала ее.
— Принеси мне маленький кубок вина, — приказала Аликс.
Бэб на удивление быстро выполнила поручение и поставила кубок на стол у кровати, после чего помогла Аликс раздеться.
— Он захочет, чтобы вы остались голой, — сказала она Аликс, которая, оставшись в одной камизе, стала умываться.
Все ее тело словно онемело, и в то же время она дрожала от холода. Может, вино ее согреет…
— Осторожнее с платьем, — предупредила она Бэб. — Это мое единственное нарядное одеяние.
Пока служанка складывала и убирала фиолетовый шелк, Аликс взяла из мешочка щепотку порошка, высыпала в вино и осушила кубок. Не забыть бы спросить отца, что это такое.
Она не хотела, чтобы Бэб видела мешочек, поэтому незаметно сунула его под матрац. Нужно найти другое укромное местечко, когда она останется одна.
— Мой муж уже вернулся? — спросила она Бэб, понимая, что служанка наверняка знает, где сейчас Хейл.
— Еще нет, — угрюмо буркнула женщина. — Ложитесь спать. Он разбудит вас, когда придет. Ради вашего же блага надеюсь, что завтра утром на простынях окажется кровь. Ему не понравится, если вы окажетесь не девственницей.
— Спокойной ночи, Бэб, — бросила Аликс, ложась в постель.
Уходя, служанка задула все свечи, кроме одной, которую унесла с собой. В комнате было холодно, но ведь Хейл пожелал взять жену в полной темноте. Зато простыни пахли свежестью и лавандой, а подушки были мягкими и пышными.
Она натянула одеяло повыше и закрыла глаза, но уснуть не могла.
Девушка знала, чего ожидать. Муж пронзит своим напряженным мужским достоинством ее лоно и изольет свое семя. Если удастся, его семя быстро взойдет и она избавится от мужа. Он будет спать с ней только затем, чтобы угодить отцу.
Скорее бы все кончилось. Она устала и хотела спать. Останется ли он с ней? Сделает ли это несколько раз?
Однажды при дворе она услышала, как одна женщина рассказывала другой о своем муже, который взял ее три раза за ночь. При этом обе хихикали как девчонки.
Сколько раз требуется, чтобы сделать женщине ребенка?
Этого она не знала.
Наконец дверь открылась, и она увидела мужа при свете горевшего в коридоре факела. Хейл замялся на пороге, прежде чем войти.
— Не смей ничего говорить, — велел он, закрывая дверь.
Аликс послушалась.
Он сел на край кровати и откинул одеяло.
— Раздвинь ноги шире, шлюха, — прошипел он и, когда она повиновалась, взгромоздился на нее. — Закинь руки за голову! И попробуй только шевельнуться.
Когда все было закончено, он встал и тяжелым шагом направился к двери.
— Что ж, ты не солгала мне, потаскуха. Ты действительно была девственницей. Утром я приду снова. И буду приходить до тех пор, пока ты не забеременеешь. После же я смогу от тебя избавиться.
Когда он ушел, Аликс громко разрыдалась. Он даже не поцеловал ее! Не сказал ласкового слова. Вел себя как жеребец, которого привели покрыть кобылу.
Аликс замерзла так, что снова натянула одеяло на себя. Ее муж — глупое жестокое создание. Она будет молиться Святой Деве, чтобы поскорее забеременеть: мысль о том, что придется ночь за ночью терпеть эти муки, была невыносима. Аликс инстинктивно понимала, что Хейл никогда не будет обращаться с ней иначе, чем обошелся сегодня ночью. Хейл ненавидел ее за то, что она не его возлюбленная Мейда, и всю жизнь будет ее за это наказывать.
Он пришел еще раз, перед рассветом, когда серый свет уже просачивался сквозь щели в ставнях, но комната по-прежнему оставалась в полумраке. Пришел и разбудил ее, грубо тряхнув за плечо.
— Раздвинь ноги! — повторил он. — Руки за голову. И чтобы ни слова, шлюха. Попробуй на этот раз крикнуть! Я знаю, в прошлый раз ты не смогла сдержаться, и прощаю тебя за это. Но больше ни звука!
Он снова вошел в нее и двигался, пока не излил свое семя.
— Я вернусь завтра вечером, — бросил он на прощание.
Уверившись, что он ушел, Аликс прокралась к маленькому очагу и стала раздувать огонь. Вскоре в комнате стало теплее. Она поставила на угли кувшин с Водой, легла в постель и еще немного поспала.
Разбудила ее Бэб, открыв ставни, чтобы впустить немного света. Аликс взяла глиняный кувшин с согревшейся водой и старательно обтерлась.
— Вижу, он исполнил свой долг, — заметила Бэб, сдергивая простыню с кровати. — Старый господин будет доволен.
— Да, я в этом уверена, — кивнула Аликс.
Она надела чистую камизу, коричневое шерстяное платье и сунула ноги в туфельки. Сев на край кровати, она взяла щетку, расчесала волосы и заплела толстую косу, завязав конец белой лентой.
— Я буду в зале. Позабочусь о завтраке и проводах королевской семьи, — сказала она служанке.
Внизу она увидела отца и сэра Удолфа. Аликс вежливо приветствовала их, избегая вопросительных взглядов, и поскорее отыскала управителя.
Дональд, вели кухарке приготовить еду, чтобы дать в дорогу королевскому отряду. Пошли слугу в конюшню — пусть приготовят лошадей да убедятся, что они все здоровы. Не хватало только, чтобы на границе их захватили в плен йоркисты.
В зал вошла королева с сыном. Малыш подбежал к Аликс и обнял за талию. Она тоже обняла мальчика, взъерошила ему волосы и улыбнулась:
— Значит, вы покидаете нас, сэр Эдуард? Сегодня вы едете в Шотландию. Вам будет там очень весело!
— Мне больше нравилось в Англии, когда мой отец был королем, — вздохнул маленький принц.
— Ваш отец и есть король Англии, — поспешно ответила Аликс.
Эдуард бросил на нее сердитый взгляд:
— Моего отца свергли, Аликс. Его место занял Эдуард Йоркский. Мы должны ехать в Шотландию, чтобы они не убили моего отца и меня. Матушка говорит, что не позволит украсть мое наследство, но у нее нет войска, чтобы победить претендента.
— Если кто-то и сможет собрать войско, милорд Эдуард, — заверила Аликс, — так это ваша матушка. А теперь садитесь за стол и хорошенько поешьте. День сегодня у вас тяжелый.
Она подтолкнула его к столу. К ней подошла Маргарита Анжуйская.
— Как ты сегодня? Все прошло хорошо? — тихо спросила она.
— Дело сделано, мадам.
— Но все прошло хорошо? — настаивала королева.
Аликс с трудом подавила гнев.
— Он потребовал, чтобы в комнате было совершенно темно. Мне не позволили ни говорить, ни касаться его. Только раздвинуть ноги. Прошлой ночью он приходил дважды, взгромождался на меня и делал все, что считал необходимым, ничего более. Ни поцелуя. Ни ласки. Я могу только молить Пресвятую Деву о том, чтобы забеременеть как можно скорее. Тогда он оставит меня в покое, мадам.
— Ах, дитя мое! Что я сделала с тобой? — воскликнула королева.
На глазах ее выступили слезы. Она выглядела по- настоящему расстроенной.
— Вы сделали все, чтобы защитить меня и моего отца, мадам, — спокойно ответила Аликс. — Сэр Удолф очень добр к нам. Все, что от меня требуется, — подарить ему внука. Молитесь за меня, и я буду молиться за вас, короля и принца Эдуарда. — Она смахнула слезы со щек королевы. — Ваш муж и сын уже сидят за высоким столом, мадам. Давайте присоединимся к ним.
После завтрака королевская чета стала прощаться. Их должны были сопровождать пятнадцать верных подданных и трое слуг. Эдме и Фейм, заливаясь слезами, обняли Аликс.
Александр передал слуге Джону успокаивающие и снотворные снадобья для короля, поклонился свергнутому монарху и, дождавшись, пока тот рассеянно кивнет, пожал руку принцу и подошел к королеве.
— Итак, мадам, мы добрались до конца нашего длинного совместного пути, — начал Александр, почтительно целуя ее руки. — Я бы поехал и дальше, если бы мог, но, хотя моя дочь упорно это отрицает, должен признаться: я умираю.
— Знаю, Александр, — кивнула Маргарита Анжуйская. — Как и то, что вы были самым верным из верных. Боюсь, однако, что я скверно отплатила и вам, и Бланш, устроив этот брак. Но все же если она подарит барону внука, то навеки обретет место в его доме и сердце. Его сын — грязная свинья, но отец — человек хороший. Он не даст Аликс в обиду.
— Я буду с дочерью, пока смогу, и постараюсь ее защитить, — сказал Александр, снова целуя руки королевы. — С Богом, мадам. Да уберегут вас Господь и Пресвятая Дева. Прощайте, моя дорогая госпожа.
Маргарита молча кивнула и поспешно отвернулась, чтобы скрыть набежавшие слезы. Слуга помог ей сесть в седло. По команде капитана отряд пустился в путь по узкой грязной, ведущей на север дороге.
Королева обернулась и прощально махнула рукой Александру и его дочери. Все домашние вернулись к своим обязанностям. Уот помог Александру войти в дом. Но Аликс молча стояла, глядя вслед всадникам.
Жизни, к которой она привыкла, больше нет. От прошлого остался один отец. Но надолго ли? Сколько времени пройдет, прежде чем она перестанет всецело зависеть от милости Хейла, любившего не жену, а дочь мельника, которая подарит ему первого ребенка? Если он искренне любит девушку, стоит ли его винить за неприязнь к навязанной жене? И все же — в чем виновата она?
Аликс повернулась и вошла в дом.
«Не позволю ему наказывать меня за то, что не зависит от нас обоих. Придется быть сильной ради отца. Ради сэра Удолфа, который добр к нам обоим. Ради мужа, который так и не стал взрослым», — думала она.
В последующие дни Аликс сумела найти слуг, которые относились к ней с невольным уважением. Раньше они считали, что бывшая приближенная королевы окажется спесивой и высокомерной, но Аликс со всеми говорила вежливо и проявляла поистине ангельское терпение. Она точно знала, как вести хозяйство, и управляла слугами железной рукой и добрыми словами. Сэр Удолф изо всех сил старался получить урожай со скудных земель и научить сына этому искусству, но Хейл не хотел ничего знать о севе, сенокосе, жатве и подсчете овец и скота. Если он не охотился в холмах, значит, проводил время с Мейдой.
И каждую ночь за исключением тех, когда у нее бывали месячные, он приходил в постель Аликс в надежде зачать наследника. Аликс ненавидела эти короткие визиты, но терпела, потому что только в эти минуты муж был рядом. Но живот Meйды набухал, и Хейл стал терять терпение, потому что Аликс не беременела.
— Я взял в жены бесплодную шлюху, — прошипел он как-то вечером.
— Дети появляются на свет от любви или по крайней мере уважения. Ты меня не любишь и не уважаешь, — холодно ответила Аликс.
— Если не можешь дать мне ребенка, какая от тебя польза?! — прорычал он.
— Возможно, это ты бесплоден! — отрезала Аликс. — Почему ты так уверен, что ребенок, которого носит эта женщина, от тебя? Я видела твою Мейду. Она очень красива — возможно, даже красивее меня. Неужели деревенские парни так слепы к ее красоте, что не хотят подойти к ней? И была ли она, подобно мне, девушкой, когда ты впервые ее взял? Или у нее и до тебя были любовники? Ты все время упрекаешь меня в том, что я не Мейда! Если бы не отец, я никогда не согласилась бы на этот брак! Предупреждаю, если он умрет, я сбегу от тебя при первой же возможности. Без доказательств моей кончины церковь не позволит тебе жениться снова! А закон не позволит твоему бастарду унаследовать твои земли. Вулфборн будет разорен. И ты тоже опустишься ниже некуда!
Муж выругался в темноте и схватил ее за волосы.
— Разве я не предупреждал тебя, шлюха, чтобы ты не смела говорить, когда я прихожу в твою постель?
И тут он стал избивать ее. Но Аликс ловко вывернулась, спрыгнула с постели и забилась в угол, где он не мог ее видеть. Хейл вылетел из комнаты. И, к огромному облегчению Аликс, не возвращался несколько ночей. А когда вернулся, все пошло по-прежнему.
Отец посоветовал ей возродить к жизни заброшенный сад трав, который они обнаружили около ограды.
— Посмотри! — воскликнул он. — Лаванда, розмарин, шалфей, мята и рута! Ты должна иметь собственную аптеку. Кто будет лечить твоих людей в случае повальной болезни? Я не зря учил тебя все это время.
— Да, как перевязывать и исцелять раны, зашивать…
— Инструменты перейдут к тебе, Аликс. А теперь давай займемся маленьким садиком.
И Аликс вместе с Уотом под наблюдением отца стала сажать травы, чтобы к весне все расцвело. Кроме того, она часами бродила по вспаханным под пар полям, собирая цветы, семена и лечебные травы, выкапывая кое-какие корни. Каждый день, возвращаясь домой, она прежде всего шла к отцу, показывала свои находки, слушала советы и узнавала все больше нового о различных снадобьях. Как- то она показала ему семена дикой моркови.
— Именно их ты даешь мне, чтобы я восстановила силы, — улыбнулась Аликс.
Отец тяжело вздохнул. Прежде чем он уйдет навсегда, дочь должна узнать правду — ради нее же самой.
— У этих семян другое назначение, малышка. Они помогают предотвратить зачатие.
Аликс побледнела.
— Папа! — ужаснулась она. — Что ты со мной сделал! Ты ведь знаешь, я должна родить!
— Нет, — отрезал он так жестко, что Аликс мигом примолкла. — Ты не должна иметь детей от этого человека. Если родишь девочку, а не мальчика, он тебя со свету сживет. Если же дашь ему наследника, он попытается отобрать сына и превратит твою жизнь в ад. Конечно, сэр Удолф — мужчина в самом расцвете сил, здоров и крепок, но что, если ты останешься одна, с таким мужем, как Хейл, и некому будет тебя защитить?
— Папа, он уже называет меня бесплодной. Если я не рожу ребенка, какая ему от меня польза? И даже сэр Удолф это поймет. Что будет со мной? Моя жизнь в опасности, особенно если Мейда родит еще детей.
— Подожди по крайней мере, пока я уйду, — взмолился отец.
— Подожду, — кивнула Аликс.
Прошло лето. Настала осень. Никто не приезжал в Вулфборн-Холл в поисках короля Генриха: очевидно, у нового короля были более важные дела. И сэр Удолф облегченно вздохнул. Пусть он верен Генриху Плантагенету, но если его начнут допрашивать, необходимо будет поклясться в преданности сторонникам Йорков. Хоть его поместье находится в Богом забытом уголке, правитель Северных Марчей не гнушается иногда нанести визит и сюда.
В один пасмурный, но, как ни странно, теплый октябрьский день у Мейды начались роды. И именно в этот день Александр Гивет решил расстаться с миром. Еще утром он неплохо себя чувствовал. Аликс усадила его у теплого очага, а сама отправилась искать траву, необходимую, чтобы приготовить настой от кашля. Перед этим был сильный мороз, который, по словам сэра Удолфа, предвещал раннюю зиму. Вбежавший в дом Хейл объявил, что его любовница рожает, и при этом злорадно ухмыльнулся Аликс. Та пожала плечами и прошла мимо.
Такая теплая погода после жестокого холода сулила недоброе. Но сейчас земля оттаяла настолько, что она без труда выкопала нужные корни. Нашла участок дикой моркови и осторожно собрала семена в мешочек. На этот раз она не чувствовала угрызений совести. Поведение Хейла еще больше ожесточило ее сердце. Она и теперь готова была подписаться под каждым сказанным ему словом. Похоронив отца, она немедленно покинет этот дом. Нельзя и дальше жить в браке без любви. Но куда ей идти?
На обратном пути Алйкс прошла через деревню. Миновала дом, где жили Мейда и ее мать. Оттуда доносились стоны и крики. В дверях стояла младшая сестра Мейды. Аликс, не в силах совладать с собой, грозно нахмурилась, и девочка мгновенно скрылась внутри. Аликс рассмеялась, почувствовав себя немного лучше после этого небольшого выпада против мужа и его любовницы.
Войдя в дом, она немедленно направилась в свою маленькую аптеку и положила на стол мешочек е семенами. Она все рассортирует позже.
Поспешив в зал, она увидела, что отец спит.
— Папа, я вернулась, — окликнула его Аликс, наклоняясь, чтобы поцеловать отца в лоб. Лоб оказался ледяным, а Александр не шевелился. — Папа! Папа! — вскрикнула она, прижав руку к разом заколотившемуся сердцу. — Нет! Нет!
О Боже! Папа, не покидай меня!
Но ответа она не получила и разрыдалась в голос.
Слуги, оказавшиеся в зале, сразу поняли, что произошло. Один побежал за сэром Удолфом, который немедленно пришел к невестке.
— Дитя мое… ах, бедняжка! Он умер, верно?
Аликс кивнула и спросила сквозь слезы:
— Почему с ним никого не было? Почему его оставили умирать одного? Где был Уот?
Слуга выступил вперед:
— Он попросил вина, и я принес, госпожа. Не более часа назад. Он выпил немного, сказал, что хочет отдохнуть, и отпустил меня.
Аликс пригляделась к отцу. Лицо его было мирным, и на губах даже играла легкая улыбка. Очевидно, он отошел во сне.
— Тут нет ничьей вины, — сказала она наконец. — Уот, сходи за священником.
— Он будет похоронен на склоне холма, там, где лежат все наши родные, — решил сэр Удолф. — Мне очень жаль, Аликс. Он был хороший человек, а его дочь — хорошая женщина.
— Спасибо, — устало вздохнула Аликс.
Хейл, к ее облегчению, не пришел в спальню. Вряд ли она смогла бы вынести его жестокость этой ночью, потому что сегодня чувствовала себя особенно беззащитной и одинокой.
Утром она узнала, что Мейда еще не родила, и на миг ей стало жаль девушку.
Пришел священник и прочитал молитву над покойником. Аликс и две служанки обмыли исхудавшее тело и надели на Александра парадное одеяние из шелковой камки. Тело отнесли в спальню, а утром в дом принесли гроб. Усопшего доставили в церковь, где по нему отслужили погребальную мессу, а затем похоронили на склоне холма. Провожали его в последний путь Аликс, сэр Удолф и Уот.
Почти весь день Аликс провела на могиле отца. С севера задул резкий ветер, но она только сильнее закуталась в плащ из толстой шерсти с подбитым мехом капюшоном.
Лишь когда заходящее солнце послало алый луч сквозь собравшиеся на горизонте серые облака, Аликс встала и вернулась домой. Проходя мимо коттеджа Мейды, она снова услышала пронзительные крики и рев мужа, протестовавшего против чего-то не пришедшегося по вкусу его ребяческой натуре.
Придя домой, Аликс сразу поднялась к себе и легла, измученная скорбью и слезами. Никогда она не чувствовала себя столь одинокой.
Утром Бэб заявилась к ней с последними сплетнями.
— Доброе утро, госпожа, а для вас оно действительно доброе. Мейда умерла, и ребенок тоже. Это был парень. Здоровенное создание вроде своего папаши, он почти разорвал девчонку, когда пытался появиться на свет. А когда вышел, оказалось, что вокруг его шеи обвилась пуповина и лицо посинело. А из нее хлынула кровь, остановить ее так и не удалось. Умерла она, наша Мейда.
— Почему меня не позвали? Возможно, я сумела бы остановить кровотечение. Есть такие травы.
— Позвать вас? — Бэб грубо хохотнула. — С чего бы это они стали вас звать? Вы ненавидели нашу Мейду. Зачем вам ей помогать? Вы скорее всего желали ей смерти. Ее сестра Нора говорит, что вы скорчили страшную гримасу, когда проходили мимо. Может, вы околдовали нашу Мейду?
— Какие глупости! Просто девчонка нагло на меня посмотрела.
— Он обезумел от скорби. Просто обезумел! — воскликнула Бэб.
— Сожалею, — пробормотала Аликс, не зная, что еще сказать.
Она несколько раз видела Мейду, но ни словам с той не обмолвилась. Да и Мейда с ней не заговаривала. А Хейл, конечно, вскоре найдет себе другую любовницу, поскольку, как всякое дитя, потерявшее игрушку, захочет поскорее получить новую. Аликс сознавала, что ей этой игрушкой не стать, но, может, прежде чем он обзаведется другой любовницей, она сумеет смягчить его сердце настолько, чтобы зачать ребенка? И это нельзя делать в темноте!
Аликс решила, что больше не потерпит эти глупости. Как только скорбь Хейла немного уляжется, она перестанет принимать семена дикой моркови и попытается завоевать мужа, чтобы получить ребенка. Ребенка, существованию которого не будут угрожать Мейда и ее сын. Она попытается помириться с ним ради них обоих и ради сэра Удолфа, который так отчаянно хотел получить законного наследника поместья.
Аликс знала, что это нелегко. Но таков ее долг. И мать, и королева были бы довольны, что она верна своему долгу. Разве не они учили ее, что женщина должна почитать мужа и все ее обязанности перед ним священны?
Она не может бежать. Некуда. А потому постарается сделать все, чтобы стать хозяйкой, достойной Вулфборн-Холла. И ее мужа наверняка можно будет усмирить, пусть и ненадолго.
