Глава 8

Графу Северну было весело. Похоже, он недооценил свою жену во всех отношениях. Это открытие могло бы обеспокоить его, ведь он женился через два дня после знакомства, приняв ее за совершенно другого человека. Но он не волновался, он веселился.

Прежде всего, подумал граф, когда за пару часов до начала бала он постучался в дверь ее комнаты и остановился на пороге, Абигайль не была серой мышкой. Сегодня на ней было то бальное платье, которое с самого начала больше всего понравилось графу еще тогда, когда он увидел его в журнале мод. Нижнее платье из бледно-зеленого шелка просвечивало сквозь чехол из белого брюссельского кружева. Низкий вырез открывал взору нежные округлости ее груди. Длинные перчатки и туфельки были подобраны в тон нижнему платью. Горничная сделала Абигайль примерно такую же прическу, как в день свадьбы, которая очень шла ей. Щеки молодой женщины пылали румянцем, а глаза сверкали, как звезды,

Нет, она не была серой мышкой. Но, конечно, красавицей ее нельзя было назвать. Во всяком случае, в ней не было картинной красоты Френсис, она была несравненно лучше. Майлз понимал, что Френсис была красавицей, но она совершенно не привлекала его, а Абигайль притягивала его своим внутренним очарованием. Она уже наслаждалась предстоящим вечером, хотя они еще даже не вышли из дома.

И она не была зажатой и стеснительной, как он предполагал вначале. Может быть, она и вела себя так, но только в первые дни их знакомства. Когда Эбби волновалась, она становилась очень говорливой, но, оказавшись перед лицом трудностей, она мигом успокаивалась. Граф улыбнулся при воспоминании о том, как ловко она вела беседу с его знакомыми в Гайд-парке сегодня в течение целого часа, а он почти совсем не помогал ей.

Майлз понимал, что вряд ли стоит надеяться на ее благоразумие. Он с трудом подавил ухмылку, вспомнив о грандиозных планах в отношении Джералда и о том, как она наняла горничную, не зная даже, умеет ли та причесывать.

Ему стоило всерьез задуматься об этом. Было совершенно очевидно, что она никоим образом не отвечала тому идеалу жены, который он неделю назад расписывал Джералду.

– По-моему, я выгляжу просто замечательно, – возвестила она, кружась перед огромным трюмо, – и я намерена наслаждаться своим видом так долго, как только смогу. Уверена, когда мы войдем в дом леди Тревор и я увижу остальных дам, все мое самолюбование мигом улетучится. – Эбби счастливо рассмеялась,

Элис сделала реверанс и бесшумно покинула комнату.

– Ты будешь королевой бала, – серьезно сказал граф, – ты выглядишь чудесно.

– Спасибо, сэр, – она склонилась в глубоком реверансе, – но вы бессовестно лжете. Ого, Майлз, да ты идеально подходишь мне по цвету: ты весь в серебряном и зеленом. Признайся честно: чтобы завязать так шейный платок, тебе понадобилась целая вечность?

– У меня есть камердинер, – ответил Майлз, – который воображает себя человеком искусства. Повернись.

– Так? – Она повернулась к нему спиной и широко развела руки.

– Да. – Он опустил руку в карман атласного фрака и извлек оттуда бриллиантовое колье, которое купил сегодня утром. Граф осторожно застегнул его на шее у жены. – Это мой свадебный подарок, Эбби, – сказал он, целуя ее в шею чуть пониже застежки колье.

– О Боже! – Она дотронулась до ожерелья рукой и повернулась к зеркалу. – Оно такое красивое! Ты купил его специально для меня, Майлз? В качестве свадебного подарка? – Она обернулась к мужу. – Но у меня для тебя ничего нет.

Граф улыбнулся.

– Люди делают подарки не только для того, чтобы получить что-нибудь взамен, – сказал он. – Мне просто захотелось что-нибудь тебе подарить.

– Спасибо, – сказала она, и на мгновение ее глаза подозрительно заблестели. – Мне уже много лет никто ничего не покупал. – Она секунду поколебалась, потом сделала шаг вперед, обвила руками его шею и крепко поцеловала в губы. – Ну вот, я помяла твой шейный платок и теперь навлеку на себя вечный гнев твоего камердинера. Я никак не могла придумать, чем закрыть это глубокое декольте… – Эбби вспыхнула. – Когда я задумалась над этим, то поняла, что у меня ничего нет, кроме старого маминого жемчужного ожерелья. Оно ненастоящее, хотя выглядит вполне натурально. Но оно слишком тяжелое и слишком длинное для этого платья. У меня больше ничего нет, я имею в виду украшения. Но теперь у меня есть это колье. Оно великолепно, Майлз. Ты, наверное, потратил на него целое состояние.

– И даже немного больше, – отозвался он. – Так мы идем?

– Если только мой желудок успокоится, – сказала Эбби, – и я снова обрету способность двигаться. Мне никогда в жизни не было так страшно.

– Тебе страшно? – улыбнулся граф. – Да разве такое возможно?

– Вполне, – ответила Абигайль. – Но я солгала. Мне было еще страшнее в тот день, когда я впервые пришла в твой дом, хотя, конечно, я ожидала увидеть старого графа. Если бы я знала, что вместо старого графа окажешься ты, то умерла бы от ужаса. Сначала я даже подумала, что ты его секретарь. Еще мне было очень страшно в день нашей свадьбы и когда мне пришлось одной войти в гостиную и познакомиться с твоими сестрами и матерью.

Майлз рассмеялся и подал ей руку.

– Давай посмотрим, как ты справишься еще с одним испытанием, – предложил он. – Очень скоро ты столкнешься со всеми ужасами жизни, Эбби, и поймешь, что тебе не остается ничего, кроме как просто наслаждаться всем этим.

– Мне в жизни предстоит еще одно страшное испытание, – ответила она. – Я однажды видела женщину, которая страдала от родовых болей.

Абигайль резко осеклась, и граф взглянул на нее. Она густо покраснела, даже ее шея и грудь покрылись краской стыда. Он усмехнулся, но она не заметила выражения его лица.

Если уж она боится, подумал граф, то он, по крайней мере, нервничает. Он совершил глупость, приняв приглашение от леди Тревор, начисто забыв о том, что она приходится Френсис тетей. И, разумеется, Френсис приехала в город как раз вовремя, чтобы успеть на этот бал, который по стечению обстоятельств должен был стать ее дебютом в обществе.

Все сложилось очень удачно и как нельзя неловко. Одновременно Френсис и Абигайль выходили в свет в одно и то же время и на одном и том же балу. Сегодня утром он видел лорда Галлоуэя. Леди Галлоуэй и Френсис не было с ним, но почтенный джентльмен знал о его свадьбе и очень вежливо поздравил графа, ни словом не упомянув о его якобы имеющихся обязательствах перед Френсис. Может быть, это мама все напридумывала, с надеждой подумал он.

Но, хотя он и был преисполнен желания вывести Абигайль в свет, он с неохотой ехал на сегодняшний бал.

Граф взглянул на жену, когда они спустились по лестнице и Уотсон распахнул перед ними двери. Да, решил Майлз, улыбкой поблагодарив дворецкого, она была совсем не похожа на ту робкую, благоразумную, довольно скучную девицу, которая появилась в его доме четыре дня назад. Он женился на ней из-за всех тех качеств, которых у нее не оказалось.

Граф думал, что будет по меньшей мере раскаиваться в своем поступке. Может быть, со временем так и произойдет. Ему не нужна была женщина-ребенок или женщина-мать, которая всеми силами будет пытаться завоевать главное место в его жизни. В Абигайль оказались воплощены оба эти варианта. Но, несмотря ни на что, он не жалел. Пока, во всяком случае.

Графу даже показалось, что он начал понемногу влюбляться в свою жену.

Абигайль не лгала, когда говорила, что у нее от страха сжимается желудок и подгибаются колени. До тех пор пока они не вошли в особняк леди Тревор, не поднялись по лестнице, не прошли через приемную и не оказались в бальном зале, она не подозревала, что у нее похолодеют руки, закружится голова и часто заколотится сердце.

И хотя она предполагала, что всем любопытно будет взглянуть на жену такой заметной персоны, как граф Северн, она никак не ожидала, что окажется в центре всеобщего пристального внимания. Ей показалось – и она была уверена, что не ошибается, – что все взгляды, лорнеты и монокли устремлены в их сторону и что, когда они вошли в зал, голоса загудели громче обыкновенного. Сомнительно, что каждая молодая леди, впервые вышедшая в свет, пользуется таким вниманием. Хотя, конечно, еще одна юная леди все еще стояла в приемной. Вполне возможно, что, когда она войдет в зал и закружится в первом танце, ситуация изменится.

Вероятно, эта молодая леди и есть та самая благородная мисс Френсис Мейген, на которой хотели женить графа, подумала Абигайль, чувствуя, как желудок вновь предательски сжимается. Это была невероятно красивая девушка в белом платье из атласа и кружев, которое так подходило к ее белокурым волосам и хрупкой фигуре, что Абигайль засомневалась, идет ли ей самой ее восхитительный наряд. Майлз взял ладонь жены в свои руки и поднес ее к губам. Мисс Мейген смотрела на Эбби так, словно она была червем, неизвестно как попавшим в дом. Не надо об этом думать. Майлз женился на ней по собственной воле. И, разумеется, мужчины не женятся из жалости. Во всяком случае, не тогда, когда им гораздо проще дать рекомендательное письмо.

– Пожалуйста, Майлз, не отпускай мою руку еще хотя бы пять минут, – взмолилась она, с трудом сдерживая дрожащий подбородок, – иначе я упаду в обморок.

Его рука была надежной и успокаивающей. Граф улыбнулся, обнажая удивительно белые зубы, в уголках его сверкающих синих глаз появились складочки, а на щеке очаровательная ямочка. Абигайль всем своим существом ощутила, что лорнеты и монокли направлены в их сторону и взгляды всех присутствующих перемещаются с лица графа на ее лицо.

– Знаешь, мне показалось, что ты чувствуешь себя как рыба в воде, когда мы с тобой были в приемной, – сказал граф. – Смотри, к нам идут Джералд и Пепперидж. Тебе будет гораздо легче, когда у тебя появятся, кроме меня, другие собеседники.

Майлз оказался прав. Она весело поболтала с мистером Пеппериджем, после того как станцевала один танец с сэром Джералдом и он попросил ее еще об одном, прежде чем сесть почти на весь вечер за карточный стол. Абигайль подумала, что ему как раз не хватает Лоры, но отложила обдумывание своих планов на будущее. Лорд и леди Бичамп подошли поздороваться и привели с собой младшую сестру леди Бичамп с мужем, графа и графиню Чартли. Обе молодые графини прониклись друг к другу взаимной симпатией.

Через некоторое время Абигайль с удивлением обнаружила, что, хотя ее рука больше не лежит на локте мужа, она все еще стоит на ногах. Майлз был рядом, он разговаривал с сэром Джералдом и еще одним молодым мужчиной.

– Как я вижу, Соренсон привел с собой миссис Харпер, – говорил сэр Джералд, поднеся к глазам лорнет и глядя в противоположный конец зала. – Должно быть, леди Тревор побагровела, увидев ее. По-моему, не слишком красиво было с его стороны привести ее на такой бал.

– Леди Тревор вообще не стоило приглашать Соренсона, – ответил незнакомый молодой человек. – Он теперь всюду водит ее за собой.

Граф поймал взгляд жены и подмигнул ей. Абигайль проследила за взглядом сэра Джералда, но зал уже наполнился гостями. Некоторые пары, беседуя, прогуливались у дверей, и Абигайль не поняла, о ком говорит Джералд. На мгновение ее вдруг охватило то же чувство, что и утром: ей показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо, но ее внимание отвлекла леди Бичамп, которая покраснела от смущения, явно чувствуя себя неловко.

– Джорджи! – с упреком в голосе обратилась она к своей сестре.

– Я что-то не то сказала? – засмеялась графиня Чартли. – Но здесь только леди Северн, Вера, или ты думаешь, что Ральфу я еще ничего не рассказала? Уверена, леди Северн не удивится, узнав, что ты быстро полнеешь, и мне интересно, собираешься ли ты сегодня танцевать быстрые танцы?

Лорд Бичамп с улыбкой обнял жену за талию.

– Я же предупреждал тебя ничего не говорить Джорджи, пока это не станет очевидно, Вера, – сказал он. – Не понимаю, из-за чего ты переживаешь, разве только из-за того, что окружающие представляют себе процесс, через который ты пришла к своему положению.

– Роджер! – укоризненно воскликнула леди Бичамп, когда ее муж громко расхохотался от своей остроты. – Простите, леди Северн. Если мой муж и моя сестра не сведут меня в могилу раньше времени, я, может быть, доживу до зрелого возраста.

– Я вам завидую, – честно призналась Абигайль, участливо улыбаясь баронессе. – Надеюсь, что скоро сама окажусь в таком же положении.

Абигайль почувствовала, как рука мужа легла ей на талию.

Лорд Бичамп усмехнулся.

– Слышишь, Северн, тебе стоит принять этот вызов, – сказал он. – Ага, наконец-то начинаются танцы. Вера, любовь моя, не окажешь мне честь?

– Эбби, а ты как на это смотришь? – Граф улыбался жене. – Это кадриль, а не вальс, так что не смотри на меня так затравленно.

Абигайль рассмеялась. Удивительно приятно, когда тебя приглашает на танец не просто муж, но и самый красивый мужчина в зале. Ее восторги по поводу своей внешности в этот вечер давно поутихли при виде полусотни роскошных женщин, но сознание того, что она жена Майлза, заставляло ее светиться от гордости.

Посредине танца ей снова показалось, что она видит знакомое лицо. Она резко повернула голову и вгляделась в толпу. Это была женщина с темными волосами и чересчур откровенным вырезом, на платье, которое льнуло к ее пышной груди так, словно было мокрым. Скорее всего так оно и было – Абигайль слышала, что некоторые отчаянные дамы так поступали.

Эбби знала эту даму еще в то время, когда у той были светло-каштановые волосы и менее пышная фигура. Но это точно была она. Она смеялась в ответ на реплики своего партнера, плотно сбитого темноволосого джентльмена, и явно была очень довольна собой. Раньше она редко выглядела такой счастливой. Во всяком случае, она никогда не была до конца довольна своей жизнью.

Внезапно их взгляды встретились, и мачеха Абигайль, подняв брови, улыбнулась ей. Абигайль отвела глаза и уставилась на накрахмаленные складки шейного платка Майлза.

– Прости, – сказала она, нечаянно наступив ему на ногу.

– Да ничего страшного, – ответил он, – я сумел сдержать отчаянный крик, ведь ты не такая уж тяжелая. Эбби, что с тобой? Ты побелела как полотно.

– У меня в танцевальной карточке остались только три свободные строчки, – уклонилась от ответа Абигайль. – Все были со мной очень любезны.

– Ты оставила для меня вальс после ужина?

– Даже два, – ответила она. – А разве тебе можно танцевать со мной три танца? Я думала, что больше двух не положено.

– Поскольку мы с тобой поженились всего два дня назад, – сказал он, – думаю, меня простят.

Абигайль вновь посмотрела на женщину в красном. Нет, ошибки быть не могло. Это была Рейчел собственной персоной.

Граф Северн был очень доволен своим первым выходом в свет с женой. Она отлично освоилась. К его великому облегчению, мать и Конни вели себя с ней очень вежливо. Они приехали позже и подошла к ним после Кадрили, при этом леди Рипли подставила Абигайль щеку для поцелуя.

Абигайль представили огромному количеству людей, и все они были очарованы ее весельем и остроумием. Две пустые строчки в ее бальной карточке мгновенно заполнились.

Лорд и леди Галлоуэй встретились с ними в приемной, причем оба вели себя очень обходительно, а Френсис была само очарование. Незадолго до ужина граф станцевал с ней один танец.

Майлз заметил, что в это же самое время его жена танцевала с молодым графом Чартли. Ей по меньшей мере удастся вдоволь наговориться самой, поскольку граф Чартли человек немногословный. Майлз улыбнулся и в который раз подумал, как Абигайль удавалось вести себя так тихо и скромно в день их знакомства и во время поездки за покупками.

– На следующей неделе меня официально представят ко двору, – говорила тем временем Френсис. – Конечно, мама очень волновалась, не слишком ли опрометчиво устроить мой первый бал сегодня, так как я еще не появлялась при дворе, но тетушка Ирен заверила нас, что многие так поступают. Мне кажется, что танцы во время бала должны быть покороче, как вы думаете, милорд? Тогда у леди будет возможность потанцевать с большим количеством джентльменов и будет меньше разочарований из-за того, что чья-то бальная карточка уже заполнена.

– Уверен, Френсис, вы будете иметь большой успех, – заверил ее граф.

– Мама говорит, что на следующей неделе мы получим приглашение на бал в Олмэкс. Мне сказали, что это невероятно скучно, но каждая юная леди должна там появиться. Несомненно, через пару недель мне позволят танцевать вальс. Как ужасно не иметь возможности танцевать любимый танец до тех пор, пока не заслужишь одобрения какой-то пожилой леди в Олмэке.

– Уверен, Френсис, вам не придется долго ждать, – вставил граф.

Граф неожиданно понял, почему болтовня Френсис утомляла его, а Абигайль веселила. Френсис слишком много думала о себе, а Эбби нет. Когда она сегодня вечером восхищалась своим обликом, она смеялась и признавала, что в компании других женщин проиграет. Но, глядя на жену, он ясно видел, что она ничуть не уступает другим.

– Вы поступили очень благородно, женившись на леди Северн, – сказала Френсис, и граф устремил на нее свой взгляд.

– Благородно? – переспросил он.

– И очень снисходительно, – добавила она, – жениться на бедной родственнице, чтобы спасти ее от нищеты.

– Мы с Эбби состоим в весьма отдаленном родстве, – ответил граф, – и я женился на ней, потому что хотел этого, Френсис.

Она добродушно улыбнулась ему.

– Она была служанкой? Горничной? И ее уволили, потому что она откровенно любезничала с хозяйским сыном, хотя я уверена, что это несправедливые обвинения. и было трудно, точнее, невозможно подыскать новое место. И поэтому вы, милорд, женились на ней. Очень благородно с вашей стороны.

Галлоуэй явно постарался, подумал про себя граф Интересно, он сделал это, чтобы утешить Френсис из-за потери богатого поклонника? Или он хотел насолить ему? Он улыбнулся.

– Вы упустили одну деталь, Френсис, – сказал он, – причем самую главную. Я влюбился в нее.

– О Боже! – воскликнула она, глядя через его плечо. – Тетушка Ирен страшно расстроилась, когда лорд Соренсон вошел в приемную с этой дамой и все мы были вынуждены любезничать с ней. Может быть, леди Северн знала ее до того, как вы сделали ее светской дамой, милорд, или она просто не понимает, что унижает себя общением с такой особой.

Граф обернулся и увидел, что его жена больше не танцует с Чартли, а стоит у окна в компании миссис Харпер.

– Может быть, они просто обмениваются любезностями, – предположил он. – Какие у вас планы на будущую неделю, Френсис?

Граф прекрасно знал эту девушку и верно рассчитал, что на ответ у нее уйдет вся оставшаяся часть танца.

Они не просто обменивались любезностями, понял он, снова взглянув в их сторону. У них был серьезный разговор.

– Я слышала о твоей свадьбе, – говорила миссис Харпер Абигайль, – и очень за тебя рада.

– Спасибо. – Абигайль извинилась перед графом Чартли и отошла от него в разгар быстрого танца в стиле кантри, заметив мачеху, одиноко стоявшую возле окна и улыбавшуюся ей. Подойдя ближе, она заметила, что на Рейчел было много косметики и, стоит ей сделать одно резкое движение плечами, как платье тотчас сползает у нее с груди. Абигайль почувствовала, что краснеет. – Рейчел, что ты здесь делаешь?

– В основном танцую, – ответила миссис Харпер. Абигайль подумала, что ее голос стал ниже, чем раньше, и звучит невероятно соблазнительно. – И конечно, отлично провожу время. Балы всегда доставляют мне огромное удовольствие.

– Но куда ты уехала? – спросила Абигайль. – Чем ты все это время занималась? О тебе не было слышно ни слова, даже после смерти отца.

– Понимаешь – медленно начала ее собеседница, – я не верила в то, что он что-нибудь мне оставит, Эбби, и не могу притворяться, что расстроилась из-за его смерти. Когда мы жили вместе, я тысячу раз желала ему смерти.

– Он был болен, – возразила Абигайль.

Миссис Харпер рассмеялась.

– Да, уверена, это было так. Кто-то менее добрый, чем я, сказал бы, что он допился до смерти.

– Ты все это время провела в Лондоне? – спросила Абигайль. – Что же ты все-таки делала? На что ты жила?

– Как это часто бывает, – ответила Рейчел, – я процветала, дорогуша.

Сколько же ей лет, подумала Абигайль. Тридцать? Да, тридцать, она на шесть лет старше самой Эбби. Рейчел было всего восемнадцать, когда она вышла замуж за отца Абигайль специально, чтобы насолить собственному отцу, который побил ее однажды за то, что на одном из балов она, потанцевав с мистером Гардинером, вышла с ним в сад.

После свадьбы ей пришлось вытерпеть еще больше побоев, но эту мысль Абигайль попыталась побыстрее выкинуть из головы. Рейчел выглядела старше своих лет. Крашеные волосы и обилие косметики дали прямо противоположный желаемому результат.

– Ты теперь купаешься в роскоши, – продолжала тем временем миссис Харпер, – графиня Северн – Абигайль! Сейчас я упаду в обморок. Надеюсь, моих девочек ожидает такая же судьба.

Девочки. Именно по этой причине Абигайль так и не смогла простить Рейчел ее побег. Конечно, отец погубил ее жизнь, но Беатриса и Клара тоже часто становились жертвами отцовского пьяного гнева, хотя детям было всего два и четыре года от роду, когда Рейчел сбежала от мужа шесть лет назад. Абигайль пришлось взять заботу о них на себя.

– Они живут у тетушки Эдвины? – спросила миссис Харпер.

– Я собираюсь забрать их к себе, – ответила Абигайль. – Майлз разрешил мне это сделать. Когда мы поедем на лето в Северн-Парк, то возьмем их с собой.

– Вы к ним очень добры, – ответила Рейчел.

– Добры? – презрительно переспросила Абигайль. – Я люблю их, Рейчел. Ты не представляешь, как больно мне было отправлять их к твоей тетке после того, как мы продали дом. Я люблю их, как собственных детей. Не могу дождаться, когда снова их увижу.

Мачеха улыбнулась.

– Я в принципе тоже не прочь их увидеть, – сказала она. – Они, должно быть, сильно выросли. Я даже подумываю о том, чтобы забрать их к себе теперь, когда хорошо устроилась.

Абигайль похолодела.

– В конце концов, я их мать, – продолжала миссис Харпер, – хотя я понимаю твои чувства, Абигайль. Ты всегда заботилась о девочках, даже когда они были совсем крошками. Может быть, мы выберем более подходящее время и поговорим о том, где им лучше жить. – А сейчас, кажется, начнется новый танец. Пора развлекаться! Ты не против, если я пошлю тебе записку?

Абигайль заметила приближавшегося мужа.

– Да, – быстро ответила она, – хорошо, Рейчел.

– Между прочим, я миссис Харпер, – томно проговорила она, глядя на графа Северна из-под накрашенных ресниц.

– Эбби, – позвал граф, протягивая ей руку, – этот вальс ты, кажется, обещала мне.

– Да, – ответила она. – Ты знаком с миссис Харпер, Майлз?

– Мэм? – обратился он к даме с полупоклоном. Миссис Харпер улыбнулась и полуприкрыла лицо веером.

– Эбби, – спросил он через минуту, закружив ее в танце, – ты знаешь, кто такая миссис Харпер?

Она не ответила.

– У нее дом в респектабельном районе, – сказал граф. – Внешне она во всех отношениях приличная женщина, и многие, я даже думаю, что все, принимают ее у себя, если нет другого выбора. Но на самом деле, ее дом – игорный притон. Говорят, что там проворачиваются темные делишки. Дорогая, я бы не хотел, чтобы ты общалась с этой женщиной.

– Ты приказываешь мне держаться от нее подальше? – осведомилась она.

– Приказываю? – Граф рассмеялся ей в ответ. – С огромной палкой и грозным взглядом? Я бы не стал называть это так, Эбби. Я не собираюсь раздавать тебе приказания, но как ты думаешь, могу я дать тебе совет, высказать свое мнение? Я бы предпочел, чтобы ты ограничила свое общение с этой дамой. Так лучше.

– Может быть, к такой жизни ее вынудили обстоятельства, – проговорила Эбби. – У нее, наверное, не было выбора. Вдруг она в молодости совершила ошибку, от последствий которой не смогла оправиться за всю жизнь?

Майлз широко улыбался ей.

– Надеюсь, я не увижу ее в своем доме с тряпкой для пыли или за изучением моих бухгалтерских книг? – спросил он. – Если тебе что-нибудь подобное придет в голову, Эбби, предупреди меня.

– Нет, разумеется, нет, – раздраженно воскликнула она. – Неужели ты думаешь, что я сделаю такое, не посоветовавшись с тобой?

– Если честно, да, – улыбаясь, проговорил он. – Ты сердишься на меня?

– Нет, – ответила она.

– Тогда почему ты хмуришься и отвечаешь таким сухим тоном? – поинтересовался Майлз.

Она посмотрела в его смеющиеся глаза.

– Не принимай это на свой счет, – ответила она, – я считаю шаги. Раз-два-три, раз-два-три. Подумай, Майлз, что было бы, делай я это вслух? Поэтому я молчу.

– Тогда я тоже помолчу, чтобы не мешать тебе.

Абигайль чувствовала странный холодок в сердце. Ее охватила паника. Рейчел содержит игорный дом, пользующийся дурной славой. И она собирается навещать детей, может, даже взять их жить к себе.

Разве так можно? Может ли женщина, шесть лет назад бросившая своих детей, вернуться как ни в чем не бывало и забрать их к себе? Ей хотелось спросить Майлза, но она боялась его реакции. Кроме того, она не собиралась рассказывать мужу, кем на самом деле была миссис Харпер. Надо было рассказать раньше, еще до свадьбы, какой репутацией пользовалась ее семья. Она до сих пор не сделала этого, но обязательно сделает в свое время. Только не сейчас. И она не может потерять Беатрису и Клару именно сейчас, когда она снова их обрела.

– Эбби? – Граф притянул ее ближе к себе, так что грудью она коснулась его фрака. – Что происходит?

Абигайль взглянула наконец на мужа, но у нее потемнело в глазах от страха за детей, и она увидела только смутные очертания лица графа.

– Ничего, – с улыбкой отозвалась она, взяв себя в руки, – просто все это произвело на меня очень сильное впечатление, Майлз. Сначала я была в ужасе, а теперь я счастлива. Я могу прямо сейчас сесть на пол и закричать от радости.

– Лучше не стоит, – весело проговорил он. – Кое-кто может неверно это истолковать и решит, что я оттоптал тебе все ноги. Это будет несправедливо. Он повел ее в танце ближе к дверям. Взяв ее за локоть, граф провел жену через холл и коридор в небольшую комнатку, которая пустовала, потому что все гости либо танцевали, либо ужинали.

– Ты говоришь мне правду? – спросил он. – Ничего не случилось? С тобой никто не обошелся грубо?

– Что за глупости, – воскликнула Абигайль, – как раз наоборот. Все чудесно, Майлз. Несколько дней назад я могла только мечтать о том, чтобы побывать на таком балу. Я постоянно смотрю в зеркало и любуюсь своим новым платьем и ощущаю на шее бриллиантовое ожерелье, твой свадебный подарок. Я очень счастлива, правда.

– Тогда нам лучше пойти поужинать, – сказал он, – ты проголодалась?

Эбби на секунду задумалась.

– Нет – сказала она, – но думаю, что при виде угощения смогу проглотить медведя.

– Вряд ли медведь есть в меню, – отозвался граф. Он вдруг обнял ее за талию, притянул к себе и наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Эбби, – прошептал он, – ты сегодня королева бала.

– О, какая чушь, – возразила Эбби. – Здесь есть по крайней мере пятьдесят женщин куда лучше меня, но с мисс Мейген никто не может сравниться.

– Что ж, – ответил он, – может быть, ты и права, но я повторяю, что ты королева бала.

Граф снова поцеловал жену, заключив ее в объятия, раскрывая ее губы своими, пробуя ее на вкус губами и языком. Когда он, наконец, поднял голову, Абигайль обвила его шею руками, чувствуя, что ее бросило в жар в ответ на его поцелуи.

– Ты не думаешь, что какому-нибудь случайному прохожему может показаться странным, что ты целуешь свою жену спросила она.

– Это лучше, чем застать меня с чужой женой, – с улыбкой ответил Майлз. – Между прочим, отныне и навсегда я собираюсь спать с тобой в моей кровати. Если, конечно, ты это имела в виду, когда говорила, что тебе нравится спать рядом со мной. О, какой интересный оттенок алого цвета у твоих щек!

– Это потому, что я смущена, – выдохнула она. – Да, я это имела в виду. Ты тоже этого хочешь?

– Эбби, как ты можешь так легко сочетать в себе отвагу и застенчивость? – изумился он. – Ты уже нагуляла аппетит для медведя?

Она с улыбкой кивнула.