Глава 9

Дэн понял, что она ушла, еще до того, как открыл глаза.

Его разбудил какой-то внутренний толчок, и он обнаружил, что лежит на ковре в холодной и темной гостиной, а в камине угольки едва тлеют.

Чертыхнувшись, он бросился к окну и стал всматриваться в темноту. Было уже за полночь, гроза прекратилась, оставив после себя чистое звездное небо и прохладный ветерок... а Жаклин не было!

Он остро почувствовал пустоту в сердце, проклинал ее за трусость, за то, что она сбежала.

Но она не могла уйти далеко.

Дэн взбежал наверх, схватил панталоны и рубашку, собираясь догнать Джеки и вбить немного здравого смысла в ее упрямую голову.

Дэн закрыл глаза, потрясенный смесью самых противоречивых чувств: невероятной нежности, гнева и ярости. Ему хотелось оказаться с ней рядом, обнять ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо, будет так, как и должно быть.

Поспешно натянув на себя одежду, он бросился в ночь. Он должен найти ее, удостовериться, что она в безопасности.

Он тихо обошел вокруг дома Холтов, не решаясь постучаться в такой час. Но ему необходимо было убедиться, что Джеки находится у себя.

У ствола высокого дуба, что рос у самого дома, Дэн заметил болтающийся кусочек сорванной коры. Подняв голову, он увидел слабо освещенное окно в комнате на втором этаже, куда легко можно было добраться по дереву.

Облегченно вздохнув, Дэн понял, что, как бы ему ни хотелось, сейчас он не может явиться к ней, иначе они перебудят весь дом. Но завтра утром он войдет к ней в гостиную и положит конец этой игре в кошки-мышки. Сегодняшняя ночь определила ее судьбу. Нравится это Жаклин Холт или нет, но она теперь принадлежит ему.

– Она не примет вас, герр Уэстбрук.

Грета загородила своей массивной фигурой дверной проем, хотя в ее голосе слышались сочувствующие нотки.

– Нет, примет, черт побери! – Дэн взъерошил волосы, его серые глаза сверкнули яростью. – Потому что я не уйду, пока наконец не увижу ее! – И он с такой силой ударил по косяку, что тот задрожал. – Передайте своей хозяйке мои слова, Грета, – попросил он экономку, которая невозмутимо поправляла стянутые в пучок седые волосы. – Скажите ей, что я намерен положить конец ее ребячливости. Скажите, что мое терпение иссякло. Скажите ей, что я буду торчать здесь всю ночь, если придется. А если и это не поможет, я разнесу эту проклятую дверь в щепки! Но я намерен увидеть ее... сегодня же!

– Хорошо, герр Уэстбрук, – не обращая внимания на его гнев, невозмутимо ответила Грета, заправила последнюю упрямую прядь волос и пошла выполнить его поручение, оставив после себя запах таких терпких духов, что у Дэна заслезились глаза.

Чтобы избавиться от назойливого запаха, Дэн решил ждать в саду, где неустанно расхаживал взад-вперед, пока не протоптал в траве тропинку. В сотый раз с этой ночной грозы он проклинал себя за то, что позволил Джеки ускользнуть. Ему следовало догадаться, что при первой же возможности она убежит... особенно после этой бурной ночи, которая наверняка оставила в ее душе глубокий след. Но он был не в состоянии рассуждать, а невероятная нежность к Джеки усыпила его бдительность. Обнимая еще пылающее тело Джеки, чувствуя на спине жар от огня в камине, он испытывал такое блаженное умиротворение и счастье, что незаметно для себя уснул.

Каким же он оказался ослом!

Зная Джеки, он должен был догадаться, что, уступив своей страсти и физически отдавшись ему, она станет еще более строго защищать свою независимость.

Но Дэн точно знал, чувствовал: в те ослепительные моменты наслаждения, когда они слились воедино, она принадлежала ему целиком, вся – не только телом, но и душой. И Джеки это тоже поняла, вот почему она убежала.

Черт! Он должен увидеть ее и убедить, что ей нечего бояться.

– Он все еще ждет, фрейлейн.

Джеки отпустила штору на окне своей спальни и повернулась к экономке, стоящей в дверях с укоризненным видом.

– Я знаю, Грета. Я его вижу.

– И что вы намерены делать?

Джеки потерла воспаленные после бессонной ночи глаза.

– Я разберусь с мистером Уэстбруком.

– Когда? – настаивала Грета. – Уже темнеет, а герр Уэстбрук весь день провел в вашем саду! И не собирается уходить. В конце концов, фрейлейн, вам придется как-то разрешить это недоразумение...

– Довольно! – Джеки и без того смертельно устала. – Это «недоразумение» произошло между мной и мистером Уэстбруком... так что не вмешивайся, Грета! – Экономка пораженно ахнула, но Джеки это не испугало, На этот раз Грета перешла все границы. – Пожалуйста, пойди и займись своими делами. И не нужно мне читать лекцию о моем поведении. Хотя... порой я задаюсь вопросом, кому ты на самом деле сочувствуешь – мне или Дэну?

Грета так сжала губы, что они превратились в тонкую линию.

– Я поняла вас, фрейлейн. Если позволите, я вернусь к своим делам. – С напряженно выпрямленной спиной Грета вышла из комнаты, закрыв за собой дверь – чуть более громко, чем обычно.

Вздохнув, Джеки снова осторожно выглянула в окно. Последние лучи солнца заливали сад и внушительную фигуру Дэна неистовым оранжевым сиянием.

Было видно, что Дэн и не собирался покидать свой пост, который занял десять часов назад. А Джеки до сих пор не удавалось справиться с обуревавшими ее эмоциями. Она закрыла глаза, пытаясь вернуть свойственное ей самообладание и спокойно во всем разобраться. В ту бурную грозовую ночь она явилась к Дэну всего лишь для того, чтобы постичь тайну физической страсти, понять смутные желания своего тела, удовлетворить мучившую ее жажду. Это казалось таким простым и понятным. И она достигла всего этого...

Но вместе с тем в ее душе произошло нечто невообразимое и непонятное, что, она это инстинктивно чувствовала, угрожало ее личности. «Ты его любишь», – утверждал ее разум. Что ж, это только естественно. Она никогда не отдалась бы мужчине, к которому не испытывает никаких чувств. Но ее пугала именно сила этих чувств, которые и теперь бушевали в ее сердце, стремясь вырваться наружу, за стену, которой она издавна отгородилась от мира.

Растерянная, испуганная, чувствуя себя беспомощной, она устало опустилась на кровать. «Мама, если бы ты была жива, ты подсказала бы мне, что делать; ты объяснила бы мне, что со мной происходит!» Джеки тряхнула головой, отгоняя образ матери, воспоминание о которой всегда сопровождалось щемящей болью. За ним скрывалось слишком много подавленных эмоций, и осознать, а тем более преодолеть их ей не хватало духа.

Она прижалась к пушистой шерстке Виски.

– Понимаешь, малыш, на всю эту неразбериху есть только один ответ. Я не могу допустить, чтобы наши отношения продолжались... по многим причинам. Это слишком опасно. Я должна разорвать их. И чем скорее, тем лучше!

Виски согласно заурчал и ударил лапкой по листу бумаги, валявшемуся на кровати.

Джеки рассеянно смотрела на него, чувствуя в душе безнадежную пустоту. Ей казалось ужасным, невыносимым отказаться от Дэна, но...

Вдруг взгляд Джеки сосредоточился на листе бумаги, который рвал когтями Виски.

«Господи! Сегодня же понедельник! – Она опустила Виски на пол и схватила лист. – Мне нужно отнести статью!»

Взглянув на окно, она увидела, что уже стемнело. Дэн продолжал свое дежурство, но уже не был одиноким. К нему подоспела помощь в виде Греты, которая вынесла ему поднос с едой. Джеки поняла, что из-за предательского содействия экономки Дэн намерен остаться здесь на весь вечер, если не на всю ночь, и мозг ее отчаянно заработал.

Она может опоздать на встречу с посыльным, и тогда наутро «Дженерал эдвертайзер» выйдет без ее статьи, чего она не могла допустить. Оставалось только постараться незаметно ускользнуть от Дэна, а значит, воспользоваться задней дверью.

Джеки заправила за уши вспотевшие пряди волос, преодолевая последний отрезок на пути к дому. Давно уже пробило десять часов, и в этот безлунный вечер на улицах царила кромешная тьма, что не мешало Джеки ориентироваться.

Тщательно вглядевшись и прислушавшись, она убедилась, что в саду никого нет, и испытала облегчение, смешанное с разочарованием. Как обычно, она завернула за угол Спрус-стрит, чтобы подойти к своему дому. Потом подхватила юбки и побежала к заветному старому дубу... и в темноте наткнулась на чью-то мощную грудь.

Сильные руки схватили ее. Стараясь вырваться, она хотела закричать, но чья-то рука зажала ей рот.

– Жаклин! Наконец-то!

Она узнала Дэна раньше, чем он заговорил, и немного успокоилась.

Как только Дэн почувствовал, что она перестала сопротивляться, он отпустил руки... тем самым допустив ошибку.

Она отпрянула в сторону и возмущенно прошептала:

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя. – Он был раздражен упорным нежеланием Джеки встречаться с ним, а еще больше – ее загадочным отсутствием. Но от радости, что наконец-то встретился с любимой женщиной, забыл обо всем и заботливо спросил: – С тобой все в порядке?

– Да, конечно. – Она взглянула на дуб, затем снова на Дэна, поняв, что он ее дожидался. – А откуда ты знаешь?..

– Как я узнал про твой таинственный способ покидать дом и возвращаться? Я тогда пошел за тобой... после той ночи. – В его голосе звучала огромная нежность и любовь.

Лицо Джеки загорелось.

– А почему ты еще здесь?

– Скажи, почему ты тогда ушла от меня? – нетерпеливо спросил Дэн, не обратив внимания на ее вопрос.

Джеки потупила взгляд, чтобы не выдать себя.

– Ты сам знаешь.

Он поднял ее лицо к себе.

– Да, знаю, – мягко сказал он. – Но мне было интересно, знаешь ли ты, что я знаю.

Она отвела взгляд в сторону:

– Между нами все кончено.

– Нет, дорогая, мы только начали. И если ты думаешь, что ушла именно из-за этого, то обманываешь и меня, и себя.

Джеки шагнула в сторону.

– Дэн, мне нужно идти.

– А где ты была?

– Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Жаклин, ты действительно думаешь, что можешь сделать вид, как будто ничего не изменилось и что твоя жизнь будет идти по-прежнему? – Он притянул ее к себе. – Я тоскую по тебе, – прошептал он. – Я лежу в постели без сна и переживаю каждый момент той ночи, когда мы были вместе. Я словно наяву вижу тебя, чувствую запах твоих духов. Я помню каждый твой вздох, каждое словечко, каждый шепоток. Я помню каждое твое прикосновение, каждую ласку, каждое движение твоего тела.

Джеки закрыла глаза, неосознанно вцепившись в его рубашку.

– Замолчи!

– Нет.

– Больше это не повторится.

– Ты не сможешь этому помешать.

– Боже мой! – с болью прошептала она, не в состоянии преодолеть обуревающие ее чувства.

Дэн обнял ее еще крепче, ощущая ее сопротивление и чувствуя ее страдания.

– Пойдем ко мне, – прошептал он. – Заполни пустоту в моей душе, которая возникла из-за тебя... Ты одна способна ее заполнить!

Она напряглась.

– Я не могу. Мне нужно вернуться домой, пока меня не хватились.

– А откуда ты возвращаешься в такой поздний час? – снова спросил он, на этот раз более требовательно. Джеки не пожелала отвечать, и подавляемые сомнения Дэна вновь ожили. – Почему ты отказываешься говорить со мной о своих вылазках, chaton? Просто из гордости... или для этого есть какая-то более серьезная причина?

Она встревожилась:

– Какое это имеет значение?

Он продолжал нежно поглаживать ее по спине, хотя тон его стал резким.

– Час довольно поздний для прогулок, не так ли? Возможно ли, что ты что-то от меня скрываешь?

Одним резким движением Джеки вырвалась у него из рук.

– Я не намерена тебе отвечать, Дэн. Так что прекрати свой допрос!

– Допрос? Вряд ли можно назвать мой интерес к тому, куда ты ходила в такой поздний вечер... и при этом совершенно одна, допросом!

– Может, я была с другим мужчиной!

Он резко схватил ее за руку и рванул к себе.

– Тогда мне придется его убить!

Она не сомневалась, что он способен на это. Немного испуганная реакцией Дэна, она тем не менее и не думала сдаваться.

– Так получилось, что я была одна. А что касается того, где я была... Я не обязана говорить тебе, Дэн.

– Вот как? – Его лицо исказилось от гнева. – Значит, ты не считаешь, что связана со мной, после того, что произошло между нами?

«Больше, чем могу себе позволить», – хотелось ей выкрикнуть, но она только покачала головой:

– Я не хочу быть твоей любовницей.

– Кажется, я и не просил тебя об этом. Ее пронзила боль.

– Да, верно. Тогда ты, наверное, согласишься, что будет лучше прекратить наши отношения.

– И не надейся, котенок, ни за что не соглашусь. – Он нагнулся и приник к ее губам.

Джеки хотела было отвернуться, но Дэн ее удержал. Она зажмурилась, словно отрицая этот поцелуй.

– Все кончено, Дэн, – удалось выговорить ей в последней попытке оттолкнуть его.

Он впился в ее губы долгим жадным поцелуем, пока она не сдалась и не ослабела в его руках.

– Это никогда не кончится, Жаклин.

– Я больше не увижусь с тобой, – прошептала она.

– Правда? – Он слегка откинул голову. – А если ты поймешь, что носишь моего ребенка?

Их глаза встретились, и Джеки тут же опустила голову, но он успел заметить в них ответную реакцию.

– Ах, Жаклин, ты так неумело лжешь! – поддразнил он ее, гладя ее по щекам и опять целуя в губы.

На этот раз Джеки не сопротивлялась, а отвечала ему со всей страстью, которая бурлила у нее в душе.

– Я хочу тебя больше, чем прежде, – осипшим голосом признался Дэн, медленно проводя руками по всему ее телу, от чего у нее ослабели колени. – Теперь, когда мы испытали то... разлука с тобой стала невыносимой. Ты нужна мне, Жаклин! Ты нужна мне вся! А остальное не имеет значения.

– Я тоже тебя хочу, – дрогнувшим голосом ответила Джеки.

– Я это знаю. – Он выразительно взглянул на ее грудь.

– Дэн, мне нужно идти!

Джеки вся дрожала. Она понимала, что вот-вот пренебрежет своим решением и тайной и отдастся ему прямо на этой душистой траве.

Дэн не отвечал. Продолжая удерживать ее, он осыпал горячими поцелуями ее лицо, шею, отчаянно бьющуюся жилку у нее на горле, а потом опять страстно приник к ее губам. Наконец он поднял голову и долго смотрел ей в глаза, пока ее ресницы не затрепетали, открыв таинственно поблескивающие в темноте глаза. Он провел пальцем по ее припухшим от поцелуев губам.

– Ты скажешь мне, где была? – наконец сказал он. Джеки прерывисто вздохнула.

– Нет!

Он замер, затем схватил ее за густые волосы и прошептал:

– Ты оберегаешь свою независимость, chaton, или у тебя есть от меня какая-то зловещая тайна?

Требовательный тон Дэна и его жесткая хватка мгновенно остудили жар, охвативший Джеки, и вернули ее решимость.

– Прощай, Дэн.

Она ловко вывернулась у него из рук, приподняла платье и подошла к дубу, крепко ухватившись за нижнюю ветку.

– Спокойной ночи, Жаклин, – поправил он, затем подхватил ее и легко подсадил на более высокую ветку. – Позволь мне помочь тебе, – обманчиво шелковым голосом произнес он. Он крепко держал ее за талию, не обращая внимания на ее возражения, и отпустил, только когда она крепко ухватилась за сук. Но не ушел, как ожидала того Джеки, а продолжал стоять под дубом, и, не глядя на него, она знала, что в глазах его были сожаление и укор. – Пусть тебе приснится сон обо мне, – прошептал он обволакивающим голосом. – Потому что ты наверняка будешь мне сниться. Я буду мечтать о нашей следующей встрече... когда ты снова отдашься мне. Слышишь? Ты сама сделала выбор, любимая, сама ко мне пришла. – Он нарочно говорил так дерзко, потому что сходил с ума от желания, чтобы она целиком, со всеми ее тайнами, принадлежала ему.

– Дэн... Прекрати!

Ее беспомощная мольба заставила его очнуться, и ему стало стыдно.

– Не сопротивляйся мне, chaton, – голосом сказал он. – Ты не сможешь изменить судьбу, которая связала нас. Нравится тебе или нет, но ты моя.

Он ждал, сцепив руки за спиной, пока она не овладела собой настолько, чтобы посмотреть вниз, а затем быстро забралась наверх, как спасающаяся от голодного волка испуганная белка, и скрылась в своей спальне.

– Мистер Уэстбрук!

Слуга Дэна Стиверс резко распахнул дверь.

– В чем дело? – удивленно спросил Дэн, увидя его встревоженное лицо. Обычно к этому времени Стиверс уходил к себе, так как Дэн пользовался его услугами только днем.

– У вас гость, сэр. Он ждет вас уже некоторое время. Я не хотел уходить, пока вы не вернетесь.

– Такой поздний гость? – Дэн быстро взглянул на часы: был двенадцатый час ночи. – Кто это, Стиверс?

– Министр Гамильтон, сэр. Он сказал, что ему крайне необходимо сегодня же видеть вас.

Дэн встревожился. Александр не пришел бы к нему в такой час, если бы не произошло что-то серьезное.

– Благодарю вас, Стиверс, и спасибо, что вы меня дождались. А теперь идите домой и постарайтесь выспаться.

– Хорошо, сэр. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Стивере. Дэн закрыл за ним дверь и прошел в гостиную, где перед камином нетерпеливо расхаживал Александр. Услышав шаги Дэна, он воскликнул:

– Наконец-то! Он выглядел утомленным, вокруг рта обозначились резкие морщины.

– Что случилось?

– Мы получили известия от Джея.

– Он уже встречался с англичанами?

– Да.

– И что же?

– Переговоры затянутся на несколько недель, если не месяцев. Однако тот прием, который был оказан Джею министром иностранных дел Англии... – Александр взволнованно провел рукой по волосам. – Такое впечатление, что Гренвилл заранее знал все наши требования и в результате приготовился встретить их такими контрдоводами, которые сводят на нет все наши усилия.

– Джей так и сказал? – спросил пораженный Дэн.

– Не совсем в этих выражениях. Но это точно доказывается поведением Гренвилла. Он отражает наши требования пункт за пунктом, обходит вопрос о компенсации за наши захваченные суда, стремится ограничить нашу торговлю с Вест-Индией и предложил свой проект договора о торговле, который сильно отличается от того, который наш кабинет подготовил в апреле.

Дэн сразу представил себе все последствия ответа англичан.

– Республиканцы сейчас крайне враждебно относятся к Англии и будут яростно возражать против их предложений, – мрачно сказал он.

– В том-то и дело. Поэтому мы должны выработать условия компромисса, которые удовлетворили бы обе страны и помешали бы развязыванию военных действий. Однако, – сурово продолжал Гамильтон,– для нас более важны непосредственные выводы из сообщения Джея.

– Но каким образом англичане узнали о его тактике переговоров?

Гамильтон снова взволнованно заходил по гостиной.

– Англия не могла так быстро подготовить свои контрпредложения, если заранее не знала о позиции, которую мы намеревались занять во время переговоров.

– Но как они могли о ней узнать? Это возможно только в том случае, если кто-то представил им план переговоров, который ты передал Джею перед отъездом.

– Вот именно. – Гамильтон резко остановился и устремил на Дэна немигающий взгляд, выжидая, когда друг осознает страшную истину.

– Те документы, которые мы не могли найти, – медленно сказал Дэн и побледнел. – Мы еще подумали, что ты не туда их положил. – Сраженный собственной догадкой, он опустился в кресло и крепко стиснул руки на коленях.

Гамильтон сдержанно кивнул:

– Мы нашли их не в том ящике, куда я их положил, как отлично помню.

Дэн судорожно сглотнул.

– Ты считаешь, что кто-то их брал для того, чтобы информировать англичан еще до прибытия Джея?

– Да.

– И ты догадываешься, кто мог это сделать?

– Да.

– Кто же?

Тяжело вздохнув, Гамильтон приступил к тяжелому разговору:

– Ты помнишь наш разговор относительно Лэффи?

– Да, конечно, – насторожился Дэн.

– Ты о нем думал?

– Вообще-то да... Но какое это имеет отношение к Джею?

Гамильтон оставил его вопрос без ответа.

– Так каково твое мнение относительно моих подозрений в адрес Джорджа Холта?

Дэн недоумевал, какая может быть связь между Лэффи и более серьезным вопросом похищения документов.

– Вполне возможно, что Джордж – это и есть Лэффи. Твои доводы, что он виновен, вполне обоснованны и подтверждаются политическими симпатиями Джорджа. Но я все равно не верю, что Жаклин в этом участвует, – быстро добавил он, не обращая внимания на скептический взгляд Гамильтона. – Не только потому, что она мне небезразлична, Александр, но потому, что это бессмысленно. Холт обожает дочь. Он не стал бы подвергать ее опасности, отправляя ее одну из дома среди ночи, чтобы собирать информацию для его статей...

– А Жаклин выходит одна по ночам? – немедленно спросил Гамильтон. – Ты в этом уверен?

– Я ее видел, – неохотно ответил Дэн. – Но это не может служить достаточным обоснованием...

– Если только статьи Лэффи – часть дела Холта, – прервал его Гамильтон.

Дэн изумленно уставился на него.

– Что?..

– Ты помнишь тот день, после моего апрельского бала? – продолжал Гамильтон, стараясь оттянуть взрыв гнева со стороны Дэна, чтобы успеть изложить ему ход своих рассуждений. – Когда мы с тобой встретились у меня в кабинете, чтобы обсудить личность Лэффи? Тогда еще твой клерк прервал наш разговор. Он сказал, что Джорджу Холту нужно немедленно отправить в Англию срочную посылку. Я был озадачен... Нет, даже встревожен этим фактом, ведь ты сам описал мне его как человека очень организованного и строго придерживающегося установленного порядка. Но в тот момент я отмел эти подозрения как чрезмерные и необоснованные. Сейчас я уже не так в этом уверен. Потому что если в его посылке было нечто более серьезное, чем...

– Ты отдаешь себе отчет, в чем ты его обвиняешь? – тихо спросил Дэн.

– Я ни в чем его не обвиняю, у меня нет для этого доказательств. Я просто рассуждаю. Но выслушай меня до конца. Известно, что Холт тесно поддерживает республиканцев в их симпатиях к французам и революции. Что, если он считает, что срыв наших переговоров с англичанами подтолкнет нас к союзу с Францией? Он может воспринимать свои действия как патриотические, а не изменнические. – Он глубоко вздохнул. – Что приводит нас к Жаклин. Ты знаешь ее чувства к английской монархии... и к французской революции. Ты говоришь мне, что она совершает одна по ночам таинственные вылазки из дома. Не кажется ли тебе, что...

– Нет, не кажется! – Дэн вскочил на ноги.

Но Гамильтон был готов к его реакции.

– Так или иначе, Дэн, но мы должны быть уверены.

За время отсутствия Дэна Гамильтон тщательно рассмотрел этот вопрос и пришел к выводу, что существует единственный способ убедиться в невиновности или виновности Холта... Дэн должен расследовать его деятельность, используя свои отношения с Жаклин, чтобы раскрыть правду. Поскольку он проводит с Жаклин много времени, этот план был легко выполнимым, но с одним существенным изъяном. Если Жаклин участвовала в измене своей стране, ее разоблачение должно было глубоко ранить Дэна.

Однако другого выхода не было, и Гамильтон подавил возникшее ощущение вины перед Дэном. Да, Дэн был его другом, но ни его чувства к Жаклин, ни дружеские отношения Гамильтона с Дэном не могли помешать министру прежде всего заботиться о национальных интересах.

– Я точно знаю, что ты надумал, – холодно сказал Дэн. – Я на это не пойду.

– У тебя нет выбора, мой друг. – Взгляд Гамильтона выражал глубочайшее сочувствие.

Дэн стукнул кулаком по стене:

– Черт побери! Она никогда бы такого не сделала!

– Тогда куда же она ходит по ночам?

– Она любит свою страну.

– А ты любишь се.

Дэн прерывисто вздохнул.

– Да, люблю.

Гамильтон положил руку на плечо другу.

– Мне очень жаль, Дэн. Больше, чем кто-либо другой, я надеюсь, что ошибаюсь.

– Но думаешь, что ты прав.

– Да...

Повисла гнетущая пауза.

– Ну, ты все сказал, – наконец промолвил Дэн. – А теперь мне нужно побыть одному.

– Хорошо. – Гамильтон чувствовал себя вконец опустошенным. Он направился к выходу, но в дверях задержался. – Завтра я весь день буду у себя в кабинете.

Затем он ушел, оставив Дэна наедине с его мыслями.

Джеки смотрела в зеркало на свое измученное лицо. До того как в ее жизнь ворвался Дэн Уэстбрук, она жила так просто и спокойно. А теперь все пошло кувырком.

Она стала расчесывать спутанные волосы, чувствуя волнение, которое ее не отпускало, и проклинала Дэна. Почему он заставляет ее чувствовать себя беспомощным листиком, подчиняющимся могучему порыву ветра? Почему она не в состоянии его забыть?

Но он прав... Она не может не думать о нем.

Отложив в сторону щетку для волос, Джеки посмотрела на свое тело, скрытое ночной рубашкой, как будто видела его впервые. Она, которая считала себя такой отважной и независимой, оказалась просто глупым ребенком. Пока в руках Дэна не стала женщиной.

Но ее поведение оставалось по-детски глупым. Потому что она бежала от нежности, которую видела в его глазах... даже больше, чем от тех бурных чувств, которые он в ней вызывал.

Нет, она ничего не забыла из той грозовой ночи. Ни неистовства их страсти, ни высшего наслаждения, когда лежала потом в его объятиях.

Какой же она была наивной, когда думала удовлетвориться одной этой ночью, когда считала, что покинет его дом такой же, какой была до этого! Она не может быть прежней... без Дэна.

Эта мысль испугала Джеки. Значит, она сильно изменилась, навсегда изменилась и больше никогда не станет прежней Джеки. Разве возможно с такой страстью желать Дэна и оставаться по-прежнему независимым и самостоятельным человеком?

Он уверял ее, что принимает ее такой, какая она есть, что не попытается ее изменить. Но он не понимал, что говорит, потому что на самом деле не знал ее.

Или знал?

Нет, если бы он знал, он не стал бы так настойчиво расспрашивать ее сегодня. Может, он что-то подозревал? Возможно, но маловероятно. Она не позволит ему раскрыть свою тайну, потому что он сразу же скажет об этом Гамильтону, который найдет способ лишить ее работы или просто заставит Бейча отказаться печатать ее статьи. А с этим она никогда не смирится, ибо свято убеждена в том, что люди имеют право знать правду и что ее долг – обеспечить это право.

Она не может предать свои принципы. Не может отказаться от Дэна.

Но она никогда не сможет сохранить и свои принципы, и Дэна.

С тихим стоном она уронила руки. Бесполезно и пытаться.

Глухой стук, раздавшийся за ее спиной, заставил ее вздрогнуть и очнуться от размышлений. Она уставилась в зеркало, не веря своим глазам.

– Привет, chaton! – Дэн выпрямился после прыжка и двинулся к ней.

– Дэн... Что ты здесь делаешь? – Она круто обернулась к нему.

Он навис над ней смутно темнеющей громадой, и в глазах его сверкали не то возбуждение, не то ярость, а может, и то и другое.

– Думаю, ты и сама знаешь, любовь моя. – Он обжигал ее полуобнаженное тело своим горящим взглядом. – Я пришел убедить тебя в свершившемся факте... Убедить тебя в том, что ты стала моей. А поскольку ты так любезно оставила окно открытым, я просто воспользовался твоим тайным способом проникновения в твою спальню... и к тебе.

Он сорвал с ее плеч бретельки рубашки и прижался к ее рту губами.

Задрожав от его поцелуя, Джеки тем не менее не решалась позволить происходить этому под крышей отцовского дома. Вместе с тем она невольно заметила, что Дэн ведет себя как-то странно, что он не такой, каким был всего некоторое время назад.

– Дэн... – попыталась она прервать его.

Но он продолжал ее целовать, и когда коснулся ее груди, у нее вырвался решительный протест.

– Дэн... Мы не можем... Мой отец...

– Да, твой отец. – Он крепко, чуть ли не до боли сжал ее руку. – Что ж, chaton, твой заботливый отец сейчас находится в одном из нескольких мест: или трудится в своей конторе, или где-нибудь на вечере с очаровательной мисс Бриссет, или крепко спит у себя в комнате. – Он поднял голову и посмотрел на нее с загадочным выражением. – Не так ли, дорогая? Ведь это единственные места, где он может находиться в такой поздний час, верно? – Он всматривался в ее лицо в поисках ответа, которого, похоже, не дождется, затем издал низкий жаждущий стон.

– Но сегодня, Жаклин, это не важно. Сегодня ничто, кроме смерти, не помешает мне взять то, что я хочу. Ничто и никто! – Он пожирал ее жадным взглядом, пробуждая в ней желание. – Я был с тобой терпелив, Жаклин, слишком терпелив. Мне надоело ждать, когда ты наконец примиришься с неизбежным, надоело ждать, когда ты откажешься от своей проклятой независимости... и тщательно оберегаемых тайн. – Он прерывисто вздохнул. – Настала моя очередь. Настал мой час выяснить все, что я должен знать. Мне нужно от тебя все, мой котенок, все, что ты можешь дать, все, что у тебя есть. И, черт побери, Жаклин, ты дашь мне это...

Не успела она и слово вымолвить, как он одним рывком разорвал на ней рубашку на куски и отшвырнул их в сторону.

Не веря своим глазам, Джеки взглянула на себя, затем на взбешенного Дэна.

– Ты сошел с ума?

Дэн резко засмеялся и схватил ее в объятия.

– Верно, сошел. – Он лег с ней в кровать. – А знаешь, почему? – Он поднял ее лицо к себе и осыпал его иссушающими поцелуями. – Потому что однажды, в апреле, передо мной предстало волшебное видение в сиреневом, роскошная шалунья с телом богини и с лицом ангела... и с тайнами, глубокими, как море. – Он стал ее целовать, властно требуя ответа, в котором так нуждался.

Джеки уколол страх, когда до нее дошел смысл его слов. Но его смыло нестерпимое желание, возникшее под яростными ласками Дэна. И внезапно в ней словно что-то прорвалось, и она без оглядки отдалась неистовому порыву страсти. Словно стремясь забыть о действительности с ее неразрешимыми проблемами, она обвила руками шею Дэна и жадно потянулась к его губам.

Она стала торопливо срывать с Дэна одежду, и через мгновение Дэн предстал перед ней обнаженным.

– Ты... великолепен! – с благоговейным восторгом прошептала Джеки, любуясь его словно вылепленным из бронзы мускулистым и стройным телом.

Издав гортанный стон, Дэн бросился на нее.

Он овладел ею сразу же, и Джеки только обрадовалась этому, отвечая на его порывы с таким же неистовством и жаром.

Через несколько мгновений вселенная вокруг них раскололась с ослепляющим взрывом.

Джеки изо всех сил прижалась к нему, чтобы полнее ощутить это волшебное мгновение, и он приник к ее рту, заглушая ее крики.

В комнате слышалось только их частое дыхание.

Дэн уткнулся лицом в изгиб шеи Джеки, чувствуя себя совершенно опустошенным и физически, и эмоционально. Она пошевелилась под ним, и Дэн почувствовал, какая она маленькая и хрупкая. Поцеловав ее влажные кудри, он перевернулся вместе с ней на бок.

– Тебе было больно, котенок?

– Нет, – еле слышно ответила она.

Дэн рассердился на себя: разумеется, ей было больно. В конце концов, она всего второй раз...

– Жаклин... Ты хорошо себя чувствуешь?

Она вздохнула у его груди.

– Кажется, да.

Он немного отвел назад ее голову.

– Прости, любимая. После прошлой недели... Я обещал, что буду делать все медленно, чтобы доставить тебе настоящее наслаждение. Но каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой, я теряю над собой контроль и веду себя как сопливый юнец. – Он поцеловал ее в горячую щеку. – Прости меня.

Слабая улыбка коснулась губ Джеки, и она закрыла глаза, внезапно охваченная усталостью.

– Мне нечего прощать, все было великолепно. – Она подавила зевок. – Ох, Дэн, я так устала, – тихо промолвила она. Устала от борьбы, от необходимости решать, что правильно, устала от усилий быть сильной. Она опустила голову ему на грудь.

Он обнял ее, словно защищая от всех трудностей.

– Я знаю, дорогая, знаю. – Он погладил ее по спутанным волосам, затем натянул одеяло повыше. – Да, ты устала. Спи же, дорогая. – Он почувствовал, как она вся напряглась, как будто не хотела принять его поддержку. – Не противься мне, котенок, не надо. Пусть эта ночь станет нашей, оставим борьбу до утра. На рассвете я уйду. А пока спи у меня в руках. Будь моей... полностью моей... хотя бы на эту ночь. – Он легонько коснулся губами ее теплого плеча и обрадованно улыбнулся в темноте, когда она уютно прижалась к нему. – Я люблю тебя, Джеки, – прошептал он, чувствуя, что дыхание ее становится все глубже и медленнее, что она засыпает.

Во сне она была такой беспомощной, такой трогательно юной и прекрасной, что Дэн ни о чем не хотел думать, только держать ее в объятиях и чувствовать ее в своем сердце.

Он охранял ее сон, но не уставал размышлять. Нет, Джеки не могла быть замешанной в измену... какие бы основания для этого у нее ни были. Несмотря на свои политические взгляды, она никогда бы не предала ни свою страну... ни его самого.

Охваченный нежностью, Дэн сильнее прижал к себе Джеки и, успокоенный своей верой, задремал.

Они не слышали, как Джордж Холт вернулся домой.