Глава 1

— Если не хотите, чтобы ваш ковер оказался залит кровью, я советую позвать врача! — крикнула Эвелина, распластавшаяся на полу посередине комнаты. Поправив сползшие на нос очки, она повернула голову, чтобы взглянуть на отражение в уцелевшей части оконного стекла.

В стекле отражался высокий мужчина, который, перешагнув порог библиотеки, в недоумении застыл на месте, освещенный яркими лучами полуденного солнца. Он был без пиджака. Рукава своей белой сорочки он закатал, обнажая загорелые мускулистые предплечья, ворот расстегнул.

— Какой ковер? — спросил он, оглядываясь вокруг. Минуло десять лет, с тех пор как она видела его в последний раз, но ей казалось, что все произошло только вчера.

У него осталась все та же невозмутимая манера говорить и все та же привлекательная своей небрежностью внешность.

— Который на полу у окна. У разбитого, — отозвалась Эвелина.

Джастин Пауэлл закрыл книгу, которую держал в руке, и, обогнув письменный стол, остановился. Скользнув по нему взглядом вверх от дорогих штиблет, она заметила некоторые изменения, происшедшие за десяток лет. В уголках его глаз появились лучики морщин, морщинки в виде скобок располагались также по обе стороны крупного рта. В темно-русых волосах, явно нуждавшихся в стрижке, серебрилась седина.

Он молча смотрел на нее сверху вниз. Она так же молча встретилась с ним взглядом.

Видимо, что-то не в порядке с этим мужчиной, если даже вид истекающей кровью женщины, лежащей у него на полу, не может заставить его броситься ей на помощь!

— Я понимаю, что вид женщины, лежащей в луже крови, может обескуражить, мистер Пауэлл, — сказала она. — Но не могу ли я как-нибудь помочь вам выйти из столбняка и заставить действовать?

— Женщины, говорите? — пробормотал он, спокойно положив книгу на письменный стол. Он присел перед ней на корточки. Потом осторожно приподнял оторванный клапан спортивных штанов, которые она позаимствовала у своего племянника Стэнли.

Она осмелилась бросить взгляд на свои ноги, увидела кровь и отвернулась. Она перевела взгляд на его глаза, надеясь прочитать в них, насколько опасна ее рана, и вновь испытала на себе их колдовскую привлекательность. Они были совсем такие, как она помнила, — голубовато-зеленые, мягко мерцающие, завораживающие. Как лесное озеро под ясным осенним небом.

— Рана не смертельна. И вовсе вы не истекаете кровью, — будничным тоном сказал Джастин. — И маленькое пятнышко вовсе не лужа крови. — Он поморщился, взглянув на кончики своих пальцев, огляделся вокруг и наконец вытер их о ее же собственную штанину. — Царапина длинная, но не очень глубокая.

— Слава Богу! — Она с облегчением вздохнула. Она и сама знала, что при виде крови ведет себя как презренная неженка.

— Такие царапины случаются у любого английского школьника десятки раз.

Отсутствие сочувствия с его стороны разозлило ее.

— Но я не английский школьник.

— С тех пор как поблизости открылся пансион благородных девиц миссис Бойл, я узнал, что разница между обычной английской школьницей и обычным английским школьником не так уж велика. — Его взгляд равнодушно скользнул по рубахе бедняги Стэнли, шейному платку, завязанному узлом, и вконец испорченным спортивным штанам.

Она нахмурилась.

— Я так оделась только потому, что решила взбираться до окна вашей библиотеки по шпалерам, чтобы проникнуть внутрь.

— Теперь, когда вы объяснили, я понял способ вашего появления.

Она ранена, а он отпускает саркастические замечания. Приподнявшись на локтях, она уже хотела как следует отчитать его, но тут ее взгляд упал на окровавленный клапан штанов, и у нее закружилась голова. Она со стоном снова опустилась на пол.

— У вас где-нибудь еще есть раны? — быстро спросил он.

— Нет. Просто… вид крови. — Она вздрогнула всем телом. — Пока я не смотрю на нее, со мной все в порядке.

— Так не смотрите. Вы побелели, как девонский песок. — Он поднялся на ноги. — Полежите здесь спокойно, а я тем временем схожу и посмотрю, что имеется у меня в домашней аптечке. Я моментально вернусь.

Только после того как он ушел, Эвелине пришло в голову, что он не поинтересовался, почему она лежит в таком состоянии на полу в его библиотеке. Большинство мужчин потребовали бы объяснений. По крайней мере ее появление не оставило бы их равнодушными. Но она вовремя вспомнила, что Джастина Пауэлла трудно вывести из равновесия.

Она окинула взглядом библиотеку, представляющую собой небольшую комнату, где царил рабочий беспорядок. Именно такую ей хотелось бы иметь в своем распоряжении. Пара глубоких кожаных кресел была развернута к книжным полкам, занимающим всю стену до потолка, рядом с которыми находилась металлическая стремянка на колесах. В противоположном углу стоял письменный стол, освещенный солнцем, проникающим сквозь отныне постоянно открытое окно, выходящее на восток.

Скосив глаза, она попыталась прочесть через очки названия книг на полках и тут услышала шаги возвращающегося Джастина. Мгновение спустя он вошел в дверь с подносом в руках, на котором лежали всякие медицинские принадлежности: тазик с водой, ножницы, какой-то коричневый флакон, бинт и салфетка.

Не теряя времени на соблюдение правил приличия, он опустился на колени и принялся отрезать на пять дюймов выше колена правую штанину спортивных брюк ее племянника. Отрезанный кусок ткани он выбросил в корзину Для мусора.

— Я немножко помою вас, — произнес он, окуная в воду салфетку.

Прежде чем она успела ему ответить, он принялся промокать влажной салфеткой рану. Она затаила дыхание и стала храбро рассматривать обшивку стен.

— Какое красивое дерево, — вымолвила она высоким слабым голоском.

— Вишня, — рассеянно пояснил он.

Когда теплая вода просочилась в порез, она поморщилась.

— Вы уверены, что рана неглубокая?

— Абсолютно уверен.

Порез защипало. Она шумно втянула в себя воздух.

— А кажется, будто я порезалась до кости. Может, вы просто не говорите мне, боясь испугать? Скажите, не скрывая, я выдержу.

— Вы, конечно, худенькая, но до кости еще далеко, — ответил он, выбрасывая использованную салфетку следом за отрезанной штаниной. — Вот и все. Чисто и опрятно. Можете сами убедиться.

— Нет уж, благодарю покорно. Если вы будете так любезны и дадите мне бинт, то я сама смогу забинтовать рану, — заявила она, с трудом пытаясь подняться и сесть, но он остановил ее. Его большая рука легла на ее плечо и, чуть надавив, заставила ее снова лечь.

— Ни в коем случае, моя дорогая, — бодрым тоном заверил он. — А кроме того, надо всегда доводить до конца то, что начал. По крайней мере так учила меня моя старенькая бабушка.

Она искренне поблагодарила его. Не любила она проявлять храбрость, когда речь шла о крови.

— Лежите, отдыхайте и постарайтесь думать о чем-нибудь другом. Уж я-то знаю, — уверил он ее и добавил, как будто последующая мысль только что пришла ему в голову: — Кстати, не расскажете ли мне, почему вы вломились в мой дом?

— Вломилась? А, вы вот о чем. Тот несносный человек, который открывает входную дверь, пытался убедить меня, что вас нет дома. Поскольку мне было необходимо вас видеть, у меня не оставалось иного выбора, кроме как воспользоваться альтернативным путем.

— Беверли сказал вам, что меня нет дома? Какой предосудительный поступок! — заметил Джастин. — Полагаю, у вас нашлись веские основания, чтобы не поверить ему?

— Разумеется, — ответила она. — Я вас видела.

— Видели меня? — удивился Джастин. Он открыл коричневый флакон, извлек из него маленькую стеклянную палочку и осторожно провел ею вдоль пореза.

— Ой! — пискнула Эвелина, отпрянув назад и сердито глядя на него с видом человека, которого предали. — Вы сделали мне больно!

Он скорчил извиняющуюся мину.

— Извините. Карболовая кислота обеззараживает. Надо было предупредить, что немного пощиплет.

— Да уж, — пробормотала Эвелина.

— Все почти закончено. Остается немного перебинтовать, и вы будете в полном порядке. Ну а теперь рассказывайте дальше, — предложил он, разматывая льняной бинт. — Вы остановились на том, что шпионили за мной и узнали, что я дома, и, таким образом, догадались, что Беверли — лживый негодяй, в чем я не сомневаюсь. Где вы меня видели?

— Здесь, через окно.

— Понятно, — кивнул Джастин. — И поэтому, когда вам сказали, что меня нет дома, вы не поверили словам негодяя Беверли и решили обогнуть дом, взобраться на стенку и заглянуть в окно. Весьма смелое решение.

Эвелина нахмурилась.

— Когда вы говорите, звучит так, словно я вторглась в вашу личную жизнь.

— Нет, нет, — любезно возразил Джастин. — Я сказал бы, что вторжение в личную жизнь началось тогда, когда вы вломились в дом… А до того момента я назвал бы ваше поведение просто… проявлением любопытства. Да, пожалуй, самое подходящее определение.

Она не смогла уловить в его тоне ни капельки сарказма, хотя он там, несомненно, присутствовал. И еще она чувствовала, что ситуация его забавляет. Она припомнила все, что слышала о нем за все прошедшие годы.

Эксцентричный. Отшельник. Умный. Невозмутимый. Некоторые считали его невнимательным, другие называли его рассеянным. Очевидно, ни те, ни другие не бывали с ним подолгу, потому что не сумели понять, что под его приятной любезностью скрывался очень острый ум.

— Но что именно вызвало ваше любопытство? — спросил он.

— Мне абсолютно необходимо поговорить с вами, — ответила она.

— Со мной? Я польщен. Молодые девушки редко бывают такими предприимчивыми. И такими настойчивыми. — Он отрезал кусок бинта и, на ощупь обмотав его вокруг бедра, закрепил кусочком пластыря. Потом полюбовался своей работой. — Боюсь, что медицина много потеряла, оттого что я не стал медиком.

Эвелина усмехнулась. Джастин явно знал, как уговорить девушку.

Он поднялся на ноги с кошачьей грацией, и ей вспомнилась другая сцена: длинный коридор, время после полуночи, жена другого мужчины, комната другого мужчины. Тогда она встретилась с ним впервые, и он показался ей настоящим джентльменом, без малейшей чопорности. Сейчас, вновь поддавшись его несомненному обаянию и увидев, как он движется с той же плавной грацией, она вдруг сразу все вспомнила.

Он был настоящим распутником.

Правда, она ничуть не боялась, что ей угрожает опасность стать объектом каких-нибудь романтических поползновений с его стороны. Видит Бог, ничуть! Зато она была способна понять, почему другим женщинам так трудно перед ним устоять.

И сейчас, когда она все о нем вспомнила, ей показалось странным, что с той ночи она не слышала о Джастине никаких пикантных историй. Возможно, пикантные истории рассказывают только о неопытных повесах, тех, которых застают, так сказать, на месте преступления…

Эвелина судорожно глотнула воздух от неожиданности, когда он наклонился и взял ее на руки. Она покраснела, испугавшись, что он прочитал ее мысли.

— Можете поставить меня на пол, я вполне смогу ходить.

— Конечно, сможете, если захотите, — отозвался он тоном, каким разговаривают с непослушным ребенком.

Однако он не остановился, а прошествовал по узкому, застеленному ковром коридору, направляясь куда-то в глубь своего лондонского особняка.

— Но зачем вам идти самой? Донести вас на руках — самое меньшее, что я могу предложить в качестве компенсации за то, что в окнах у меня вставлены такие легко бьющиеся низкосортные стекла, а также за то, что держу на работе такого негодяя, как мой дворецкий.

Она пристально вгляделась в его лицо.

— Вы надо мной издеваетесь.

— Нисколько! — запротестовал он. — Я абсолютно серьезен. Я просто благодарен вам за то, что вы безотлагательно не послали за адвокатом ваших родителей, с тем чтобы предъявить мне иск, и хочу выразить свою благодарность, предложив вам стаканчик лимонада. А он находится на кухне. Именно туда я и несу вас.

Черт возьми! Послушав его, она могла бы и впрямь поверить, что имеет моральное право и что он обязан компенсировать ей ущерб. В то же время она отлично знала, что должна извиниться перед ним и упросить его не звонить местному констеблю, который мог отправить ее в тюрьму за вторжение в его дом.

— А кроме того, — продолжал он, — я бы очень хотел узнать, почему вам так необходимо поговорить со мной.

Эвелина помедлила, понимая, что надо бы воспротивиться тому, что он несет ее на руках, но ей было так удобно, что она расслабилась и уютно пристроилась у него на груди, а грудь у него была великолепная, широкая. И теплая под крахмальной белой сорочкой. И пахло от него великолепно: свежим запахом мыла, теплом и чем-то еще, необычайно приятным.

Она закрыла глаза, пытаясь точно определить запахи, и вдруг испытала обрушившуюся на нее целую гамму новых впечатлений: ритмичное покачивание ее тела при каждом его шаге и ее ног в воздухе, его нежное дыхание на своей щеке. Эвелина боялась пошевелиться, впитывая новые восхитительные ощущения.

Она улыбнулась и открыла глаза как раз в тот момент, когда он взглянул на нее и нечаянно сбил подбородком на сторону ее очки. Ей пришлось немного переместиться в его объятиях, чтобы водрузить их на место. Он перехватил ее поудобнее, и его рука скользнула под ее грудную клетку, а пальцы коснулись округлости груди. Его рука сразу же отдернулась, а брови сердито нахмурились.

— Вы ведь не из пансиона миссис Бойл, не так ли? — несколько укоризненно произнес он, посмотрев ей в лицо. Его взгляд скользнул по слегка тонированным стеклам очков, задержался на губах и переместился на пряди темных волос, выбившихся из прически и теперь торчавших в разные стороны, словно щупальца горгоны. — Ну и ну! Да вы вообще не девочка!

— Прошу прощения, — озадаченно пробормотала она.

— Вы женщина!

Ничего себе! Он, видимо, думал, что она… ребенок! Поэтому он и не наказал ее и не вызвал представителей властей и вообще не воспринял ее всерьез! Он подумал, что она из того дурацкого пансиона благородных девиц и что просто проявила какую-то девчоночью шалость!

Эвелина, которая все последние десять лет упорно боролась с предвзятым мнением о себе, создавшимся из-за ее слишком моложавого вида, придавала излишне большое значение отсутствию у нее женственных округлостей и немедленно ощетинивалась, когда ставилась под сомнение ее женская сущность. Так же поступила она и сейчас. Не успев подумать, она заговорила:

— Силы небесные! Вы очень проницательны! Уверена, что с помощью карты вы, возможно, даже способны найти путь до входной двери!