Глава 6

Леди Элис, долго не позволявшая себе терять самообладание, истерично всхлипнула, узнав о скором отъезде дочери, а Каролина с рыданиями повисла на шее у сестры. Лорд Дэшелл тоже был ошеломлен, но пытался успокоить супругу, легонько похлопывая ее по плечу. Слезное прощание заняло добрых полчаса. Наконец, солгав, что они напишут, когда приедут в Бат, граф сумел вырвать Лилиану из семейных объятий, быстро усадил в карету, и лошади помчали молодоженов к Лонгбриджу.

Слава Богу!

Увы, худшее было впереди. Новая леди Олбрайт верещала как сорока о мельчайших деталях церемонии и приеме гостей, видимо, не замечая, что является единственной участницей беседы. Потом она стала перечислять забытые ею вещи, хотя Эдриан поклялся, что каждый дюйм Блэкфилд-Грейнджа упакован в один из дюжины сундуков, отправленных в Лонгбридж. Это натолкнуло Лилиану на мысль о делах, которые ее ждут, начиная с основательной уборки всех комнат. С чего она взяла, что у него там полнейший беспорядок? Пока она рассуждала о несуществующем в поместье бальном зале, Эдриану вдруг пришла мысль, что он первый раз остался наедине с Лилианой. Действительно наедине. Черт побери, он наедине с женщиной, но впервые программой не предусмотрена бутылка хорошего вина и постель.

Это столь же ново для него, как и непрерывная женская болтовня, которая уже начала его пугать. Более того, он не знал, о чем она говорит, поскольку давно утерял нить беседы. Однако Лилиана смотрела на него с таким видом, будто ждала ответа; тогда Эдриан раскрыл книгу в надежде, что хотя бы это заставит ее умолкнуть.

Не заставило.

Отодвинув шторку, она привлекла его внимание к столь очаровательной картине, как стадо овец. Господи, он женился на деревенской простушке, которая, помимо всего прочего, еще интересуется маслобойнями и чужда ему не менее тех странных вещей, о которых она болтает с самого утра! Этот брак — колоссальная, непоправимая оплошность, его величайшая ошибка, причем с ужасными последствиями. Но будь он проклят, если проведет остаток жизни, любуясь деревьями, птицами и, черт возьми, крупным рогатым скотом!

Наконец Лилиана устала от собственной болтовни и на какое-то время замолкла, спокойно глядя в окно.

А вот он не мог быть спокойным, когда понял свою глупость. И особенно после встречи с Бенедиктом. Он думал, что между ними произойдет ссора, но тот лишь поздравил его, хотя Эдриан видел, как брат страдает, и вместо торжества почувствовал раскаяние. Неприятное сознание, что он украл у кого-то счастье, пусть даже у Бенедикта, его не заслуживающего, расстроило графа больше, чем он мог себе представить.

Но сделанного уже не исправишь, подумал Эдриан, тайком взглянув на Лилиану. Он добился победы над Арчи, походя ранив Бенедикта, и это внезапное раскаяние не менее досадно, чем перспектива иметь жену, которую он не знал и не собирался узнавать. Каким же он был идиотом! Правда, безрассудство — часть его жизни, но никогда еще оно не влекло за собой таких долговременных последствий.

Эдриан уставился на страницу книги, однако видел лишь Бенедикта и страдание в его взгляде.

Легкие у него жгло огнем, когда он бежал сквозь заросли, потом вдоль ручья, где мальчишкой ловил рыбу. Филипп гнался за ним, паля из немецкого двуствольника. Обезумев от страха, Эдриан нырнул за дерево и выстрелил в ответ. Но теперь на него смотрел Бенедикт. Он хотел рвануться прочь… и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Глаза у него вдруг открылись. Через секунду, еще затуманенную ужасом, Эдриан понял, что заснул, неловко привалившись к тугим подушкам. Карета замедлила ход, и пока он вытирал носовым платком мокрый лоб, Лилиана, смотревшая в окно, повернулась к нему. Ее зеленые глаза блестели от восторга.

— Он прекрасен!

Граф кивнул.

Лонгбридж. Богато украшенный особняк XVIII века на берегу реки был таким, каким его помнил Эдриан, но дом не всколыхнул в нем теплых чувств.

Первым лорда и леди Олбрайт приветствовал дворецкий, который учтиво поклонился, когда Эдриан помог жене выйти из кареты.

— Добро пожаловать домой, милорд.

— Спасибо, Макс. Надеюсь, твоя поездка из Лондона прошла спокойно?

— Вполне, милорд. Полагаю, вы найдете здесь все в порядке.

— Мадам, разрешите представить вам Брента Максимилиана, или попросту Макса.

Бедная Лилиана была настолько взволнованна, что присела в реверансе перед дворецким.

— Очень рада познакомиться, мистер Максимилиан, — с улыбкой сказала она.

Тот выглядел немного удивленным, поскольку ожидал от хозяйки большего самообладания.

— Я тоже, миледи. Надеюсь, вам понравится в Лонгбридже.

— О! Я в этом уверена! Здесь так красиво, правда?

Макс наклонил голову, исподтишка бросив взгляд на графа. Прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, Эдриан схватил ее под руку и повел к толпе слуг, вышедших им навстречу. К его немалому удивлению и досаде, Лилиана останавливалась поговорить с каждым из двадцати двух человек, лучезарно улыбаясь, словно ее представляли двору.

Когда Эдриан сумел наконец ввести жену в дом, она буквально сияла от избытка чувств.

— О-о, это и правда замечательно! — воскликнула Лилиана, снимая шляпу и с восторгом оглядывая купол над холлом, расписанный сценами из греческих трагедий.

Но граф равнодушно стянул перчатки и бросил их слуге в черно-золотистой ливрее Олбрайтов.

— Я так все себе и представляла! Мы с Каролиной были уверены, что вы окружены блеском!

Не зная, что она имеет в виду, Эдриан просто улыбнулся.

— Макс, вели приготовить для ее светлости горячую ванну, а легкий ужин подать в ее комнаты.

— Да, милорд, — кивнул дворецкий. — Миледи, не угодно ли вам последовать за мной? Прошу сюда.

Указав на широкую винтовую лестницу, он повел Лилиану наверх мимо старинных портретов, доспехов и массивного хрустального канделябра, а слуга нес за ними чемоданы хозяйки.

Эдриан слышал, как она спросила «мистера Максимилиана», не греческое ли у него имя, есть ли у него семья, долго ли он служит в Лонгбридже. И как ни странно, Макс отвечал на ее вопросы с живостью в голосе, которой Эдриан даже не предполагал у столь сдержанного человека. Если графиня произвела такое впечатление на его дворецкого, значит, Макс слишком долго был лишен женского общества.

У Лилианы уже сводило губы, но она продолжала улыбаться, чтобы мистер Максимилиан не увидел, насколько ей не по себе. Господи, что она наделала? Она была так счастлива, покидая Килинг, так хотела начать жизнь, полную интересных приключений, с самым изумительным человеком и, естественно, полагала, что он тоже счастлив.

Но если он и был счастлив, то выказывал это необычным способом.

Поскольку он желал иметь хорошего собеседника, она всю дорогу пыталась вовлечь его в разговор, однако не получала ответа и фактически разговаривала сама с собой. Эдриан лишь время от времени поднимал на нее глаза, вежливо кивал, а потом вообще взял книгу и углубился в чтение. Французскую книгу. Они впервые остались наедине, она испытывала ужасную неловкость и чем больше нервничала, тем больше говорила.

Положение немного улучшилось после завтрака в маленькой гостинице. Он заставил ее съесть мясной пирог и даже заказал ей пинту эля. Лилиана никогда в жизни не пробовала эль, поэтому осторожно пригубила горький напиток, который показался довольно приятным на вкус… настолько приятным, что она сделала еще глоток.

— Чего бы вы ни пожелали, Лилиана, вам следует лишь сказать, — обратился к ней Эдриан, и она подумала, что сейчас у нее одно желание: помолчать.

Может, это вполне естественное состояние новобрачной? Однако ее нервозность с каждой милей все росла. Эдриан остался равнодушен к тем вещам, которые она считала очаровательными, ей не удалось найти интересные для него темы разговора, и она не умела читать по-французски.

Господи, а чего она, собственно, ожидала? Разумеется, ее беседа кажется ему скучной. Он человек светский, и что она может противопоставить его громадному опыту, чем сможет привлечь его внимание? Лилиана сердито напомнила себе, что ей нужно время, чтобы освоиться, но в душу уже закралось сомнение, непрошеное, выбивающее из колеи.

— Если миледи угодно, я прикажу принести сюда хлеб и сыр, — услышала она голос дворецкого. — А также немного вина.

Вина. Конечно. Только лучше целый бочонок.

— Да, пожалуйста, — улыбнулась Лилиана.

— Теперь я должен вас покинуть. Сегодня вам будет прислуживать Люси, а утром ее сменит горничная, мисс Полли Дисмькж. — Он с поклоном удалился.

— Мы приготовили для вас ванну, леди Олбрайт, — сказала молоденькая служанка и исчезла за дверью.

Обращение привело Лилиану в состояние, близкое к обмороку. Оно звучало ужасно солидно, когда они с Каролиной, смеясь, произносили его вслух, но теперь в имени появилось что-то угрожающее. Господи, она его жена! Лилиана вспомнила, каким странным был голос матери, когда та шепотом объясняла ей, что ждет ее ночью. И все случится здесь, в этой комнате. Но ведь они едва знакомы! Она медленно направилась к двери, где ее ждала Люси. Служанка с любопытством смотрела на нее, и Лилиана вскинула голову, решив не показывать своей робости. Да, черт возьми, она трусила!

Горячая ванна ничуть ее не успокоила. Как она ляжет с ним? Заговорит ли он наконец или сделает это с тем же проклятым терпением, которое демонстрировал ей в течение всего бесконечного дня? Лилиана надела шелковую ночную рубашку и пеньюар, купленный для нее матерью в Лондоне. Она почти не почувствовала, как Люси завязывала ей волосы лентой, с трудом осознавала, что теперь она замужняя дама, и, лишь когда служанка объявила, что все сделала, буквально заставила себя вернуться в спальню.

Налив ей вина и снова бросив на нее любопытный взгляд, служанка наконец оставила ее одну. Лилиана заметалась по комнате. Каким бы прекрасным ни был Эдриан, его неминуемый приход так пугал ее, что она вдруг схватила бокал с вином и сразу выпила половину. Но это не сняло напряжения. Тогда, крепко зажмурившись, Лилиана приказала себе оставить глупое ребячество. Она взрослая женщина, черт побери! Она это вынесет!

Лилиана выпила еще.

— О, принесли вино.

Она не слышала, как он вошел, и, резко обернувшись, чуть не уронила бокал. В черном бархатном халате Эдриан выглядел весьма импозантно; на миг он показался ей даже более высоким, чем был на самом деле. И очень мужественным. Внимательно оглядев жену с головы до ног, он провел рукой по ее волосам.

— Оказывается, под шляпой вы прячете красивые волосы, — сказал Эдриан.

Кажется, он все-таки обратил внимание и на нее.

— Благодарю вас, — ответила Лилиана, залившись румянцем.

— Похоже, Макс превзошел самого себя. Когда я последний раз заходил в эту спальню, здесь совсем не было мебели.

Интересно, когда он заходил в эту комнату? И с кем? Поговаривали, что Эдриан Спенс предпочитает общество женщин, не достойных уважения.

— Конечно, вы можете все здесь переделать, если захотите, — небрежно бросил он.

— Нет, милорд. Я… я думаю, здесь довольно красиво.

— Поскольку мы женаты, пора бы уже называть меня по имени. Но ради Бога, не считайте это обязанностью. Вы можете называть меня как вам угодно… лишь бы это было приемлемо для изысканного общества.

Теперь он дразнит ее. Лилиана замерла, когда он встал перед ней, скользнув взглядом по ее лицу, шее, груди… Внезапно он нежно прикоснулся к ее щеке, и она похолодела от страха.

— Почему вы не едите? Вам станет лучше. Вы кажетесь такой испуганной, мадам, что я чувствую себя великаном-людоедом. Расслабьтесь, — прошептал он ей на ухо.

Прежде чем Лилиана успела ответить, Эдриан взял ее за руку, подвел к маленькому столику и помог сесть.

— Ешьте. — Он подвинул к ней деревянную тарелку с хлебом и сыро»м.

Да, она должна что-нибудь съесть. Но сначала Лилиана медленно допила вино, которое наконец согрело ее. Эдриан смотрел на нее из-под длинных густых ресниц, жуя толстый ломоть хлеба. Когда бокал опустел, он снова наполнил его и протянул жене.

— Не знал, что вы любите вино.

— Я тоже, — хрипло пробормотала она.

— Возможно, это особое вино. — Мимолетный намек на улыбку. — И если я не ошибаюсь насчет Макса, оно двухнедельной выдержки.

Лилиана через силу улыбнулась и рискнула поднять глаза. В открытом вороте халата она мельком увидела кудрявые волосы на его груди. Потом, делая новый глоток, посмотрела на его руки, такие сильные, и вдруг представила их в действии. На дуэли. За карточным столом. С женщиной. Скольких женщин они ласкали? Почувствовав, как у нее запылали щеки, Лилиана снова отпила вина.

— Вы даже не притронулись к еде, — удивился Эдриан.

— Я не голодна.

— Ну что ж. Тогда будем ложиться спать.

О Господи, уже? Она совсем не так представляла себе этот момент. Думала, будут поцелуи, ухаживания, а что произойдет дальше, Лилиана не представляла… Об этом ей мать ничего не говорила. Всю последнюю неделю она муштровала ее, но так и не объяснила главного: как должна вести себя женщина в первую брачную ночь.

Лилиана еще больше напряглась, когда он вдруг обошел столик, встал у нее за спиной, положил ей руки на плечи и начал легонько их массировать. Господи, зачем?

— Вы дрожите, Лилиана. Не бойтесь, — прошептал он, прикасаясь к ее шее.

Она подскочила, словно испуганный кролик, и ударила его головой в подбородок.

— Ой! Извините, — смущенно пробормотала она.

— Все в порядке. Расслабьтесь, иначе мы никогда с этим не справимся.

Да, они никогда с этим не справятся, подумала Лилиана, пока он ласкал губами ее шею и нежно гладил руки. Но потом что-то произошло, и все ее тело, казалось, начало вибрировать под его пальцами. Эдриан поднял ее со стула, обнял за талию, прижал к себе и чуть заметно улыбнулся.

— Красивые волосы.

Она стояла как истукан, пока его губы медленно скользили по ее губам, а руки нежно ласкали спину. Она не предполагала ничего подобного! У нее возникло ощущение, что она уплывает куда-то под нежным натиском этих губ и этих рук…

Наконец Эдриан поднял голову, слегка нахмурился, взял ее руки и положил себе на талию.

— Так намного лучше, — сказал он. Да, лучше, так она по крайней мере не рухнет на пол. — А теперь откройте рот.

— Что? — испугалась Лилиана.

Комната вдруг покачнулась, когда его язык проник внутрь, наполнив ее страхом и неописуемым желанием. Она почувствовала странное покалывание, которое началось в животе и распространилось по всему телу. Не сознавая, что делает, Лилиана стала гладить мужа по плечам и спине. Когда его рука легла ей на грудь, она попыталась оттолкнуть ее, но рука продолжала восхитительный танец.

— Обними меня. — Он легонько ухватил зубами мочку ее уха.

Дрожа словно лист на ветру, она неуверенно положила руки ему на плечи, и Эдриан крепко прижал ее к своим бедрам. О Господи, что-то твердое упирается ей в живот — что это?

Он начал двигаться. Боже, помоги, она сейчас умрет от стыда или желания… или от того и другого! Сначала движение было почти неощутимым, он осторожно терся о нее. Лилиана напряглась, не зная, как это понимать, что ей делать в ответ.

Эдриан нащупал завязки пеньюара, и она, побледнев от ужаса, схватила его за руку.

— Не надо так пугаться. Все будет хорошо, — улыбнулся он, развязывая очень надежный узел.

Лилиана уже не пыталась остановить мужа, когда его руки скользнули ей под груди и нежно приподняли их. Она откинула голову, отдавшись во власть теплым губам, которые прокладывали дорожку от ее плеч к ямке на шее. Ноги у нее подкосились. Тогда Эдриан, продолжая целовать, отнес ее на постель. Краска стыда бросилась ей в лицо, когда он стянул с ее плеч ночную рубашку, и она судорожно вцепилась в тонкий шелк, не давая ему соскользнуть. Но Эдриан, казалось, ничего не заметил, его глаза были прикованы к ее груди.

— Боже мой! — восхищенно выдохнул он.

Пальцы легонько погладили соски, и Лилиана вздрогнула то ли от страха, то ли от ожидания неизвестного.

Его язык ласкал грудь Лилианы, а ладонь легла на самое интимное место. О Господи, она сейчас задохнется! Остановившись, Эдриан сбросил халат, и она почувствовала, как невероятной длины твердость скользнула по ее голым бедрам.

— Потрогай, — шепнул он, направляя ее руку, и Лилиана пришла в ужас, когда ощутила налитую кровью плоть. — Все будет хорошо, доверься мне, Лили.

Он бесстыдно гладил ее, принуждая раздвинуть ноги, и вот уже один палец медленно проник внутрь, за ним последовал и второй. Тело ее опять сковал страх, и она попыталась сжать бедра.

— Расслабься, — произнес Эдриан, осторожно входя в нее, потом проник глубже, еще глубже и начал едва заметно двигаться.

Он нежно целовал ее, покусывая нижнюю губу, а язык продолжал свою игру. Ее тело вдруг открылось ему так естественно, что Лилиану поразило это физическое и чувственное соединение мужчины с женщиной.

Помедлив, он чуть приподнялся и с тихим стоном неожиданно сделал толчок вперед. Резкая боль застала ее врасплох. Она невольно вскрикнула, а тело напряглось в ожидании дальнейших мучений. Эдриан замер.

— Прости, Лили, мне очень жаль. — Он погладил ее по щеке. — Отдохни немного. Только не двигайся, хорошо?

Лилиана почти не слышала его. Хотя боль начала утихать, страх не исчез, и она совершенно не представляла, чего ей ждать от Эдриана в следующую минуту.

— Пожалуйста, не делайте мне больно, — попросила она.

— Нет, обещаю тебе. — Он поцеловал ее глаза и рот. — Мы остановимся, когда ты захочешь. Только скажи — и мы остановимся. Не бойся, Лили, самое страшное уже позади.

Эдриан осторожно приподнял ей бедра, затем снова вошел в нее, и Лилиана выгнулась, ища облегчения, которого так жаждало ее тело.

— Спокойно, спокойно, — бормотал он ей в ухо, а сам продолжал натиск, подталкивая ее к экстазу.

Она сейчас наверняка умрет. Но какая это восхитительная гибель! Когда его рука скользнула между их соединенными телами и начала гладить ее, Лилиана с трудом подавила крик удовольствия. Толчки становились все яростнее.

— Обними меня, — прохрипел Эдриан.

Сгорая от нетерпения, она положила руки ему на плечи, страстно притянула к себе, а ноги сами обхватили мускулистые бедра, заставляя его еще глубже погрузиться в нее.

Потом это произошло. Без всякого предупреждения ее вдруг подняли в воздух накатывающие одна за другой волны наслаждения. Но яростный натиск продолжался, и, хотя Лилиана думала, что не сможет больше его вынести, по ее телу опять прокатилась судорога страсти. Как будто издалека она услышала глухой стон, которым Эдриан сопроводил последний толчок.

Некоторое время они лежали, не меняя позы. Это оказалось намного прекраснее, чем она представляла себе по описанию матери. Почти сверхъестественно. Наконец Эдриан поднял голову:

— Ты в порядке? Или еще больно?

В порядке? Не то слово! Она боялась, потому что до сих пор не подозревала, насколько это может быть восхитительно.

— Я безумно счастлива, — улыбнулась Лилиана.

Он молча смотрел на нее, словно запоминая ее лицо, потом легонько поцеловал и лег рядом. Прижавшись к его боку, она уткнулась ему в шею.

— Теперь постарайся заснуть. — Он поцеловал ее в плечо и встал с кровати.

— Ты уходишь? — Она не могла скрыть удивления.

— Уже поздно.

Эдриан подошел к камину, подбросил дров в огонь и начал одеваться, а Лилиана без стеснения разглядывала мужа, любуясь его наготой.

— Эдриан, тебе действительно надо идти? Он с улыбкой повернулся к ней:

— Ты устала. День выдался напряженным, и я не хочу слишком переутомлять тебя. Поспи немного. — Поцеловав ее на прощание в макушку, Эдриан направился к двери.

Она смотрела ему вслед, потрясенная собственным бесстыдством и странным разочарованием. Их любовная игра была, возможно, лучшим моментом в ее жизни, но оставила после себя непонятное ощущение пустоты.

Эдриан налил виски, проглотил его одним духом, налил еще. Что с ним происходит, черт побери? Она его взволновала. Нет, не взволновала, но это было… Проклятие, он не понимает, что с ним произошло!

Она была одеревеневшей, как столб, от испуга, вцепилась мертвой хваткой в одеяло, а потом… потом начала ему отвечать. С большой пылкостью и весьма охотно. Но делала это столь же неумело, как и он, когда заявлял свои права на ее девственность.

До сих пор он не лишал женщин невинности. В этом акте было нечто такое, что захватило его, вызвало необыкновенное чувство единения и установило между ними прочную связь. Это непривычное и чуждое ощущение заставило Эдриана вздрогнуть.

Тем не менее ее тело, которого еще никто не касался, влекло его с невероятной силой, чего он не испытывал уже многие годы. И давно забытую страсть пробудила в нем невзрачная провинциальная девушка, раскрывшаяся перед ним, словно цветок. Даже сейчас он возбудился, просто думая об этом.

Проклятие, он не желает поддаваться чувствам — это сулит ему одни неприятности! Как бы Лилиана ни проявила себя, она все та же наивная простушка, на которой он имел глупость жениться.

Наверняка его теперешнее состояние объяснялось естественной реакцией на пережитые им страдания после смерти кузена. И не более того.

Эдриан допил виски, сбросил халат и упал на кровать, молясь, чтобы сегодня Филипп не явился ему во сне.

— Хотя бы раз, — пробормотал он, зная, что просит слишком много.