Глава 25

Эдриан нахмурился, когда грум вывел Грома на подъездную аллею, а Лилиана покачала головой.

— Не будьте дураком, господин супруг! — рассердилась она.

Макс не смог подавить смешок, и граф еще больше нахмурился.

— Ничего не случится. Я только на седьмом месяце, а если вдруг что-то произойдет, Макс уже сто раз обещал сразу послать за тобой. К тому же здесь мама с Каролиной, так что перестань беспокоиться и поезжай. — Лилиана махнула ему рукой.

— Я и беспокоюсь именно потому, что ты на седьмом месяце, — сердито ответил Эдриан, наградив дворецкого таким взглядом, что тот понял: если посмеет опять ухмыльнуться, будет немедленно задушен. — А вдруг ребенок появится раньше?

— Этот ребенок раньше не появится, милый. Доктор Мейтон тебе уже говорил. Ну, ты едешь? «Негодяи», наверное, уже думают, что тебя схватили на заставе.

— Я, черт побери, не…

— Эдриан, — с ласковой укоризной произнесла она.

Поняв всю бесполезность своих возражений, граф тяжело вздохнул и, бросив на Макса испытующий взгляд, обнял жену — насколько мог обхватить ее весьма округлившуюся талию — и нежно поцеловал в губы.

— Помни, ты дала мне слово, принцесса, что сразу пошлешь за мной, если появится хоть намек, — сурово нахмурил он брови.

— Обещаю! — Лилиана поцеловала его в уголок рта и легонько оттолкнула. — Будь осторожен.

Вскочив на жеребца и взяв у грума поводья, Эдриан мысленно посылал тысячи проклятий «негодяям» и всем их дурацким клятвам.

— Я люблю тебя, моя дорогая! — крикнул он и усмехнулся, заметив потрясение на лице Макса.

Джулиан стоял, прислонившись к колонне особняка друга на Маунт-стрит, и наблюдал за прогуливающимися по улице молодыми леди, которые смущенно хихикали, прикрывая рот затянутыми в перчатки руками. Они с Артуром могли бы провести за этим приятным занятием целый день, если бы им не помешал вдруг появившийся откуда-то граф Олбрайт. На его лице была радостная ухмылка. Джулиан, конечно, знал, что жена их друга беременна, и, судя по идиотскому выражению на лице Эдриана, тот был чрезвычайно доволен собой.

— Ну как? Вы оба на краю гибели? — саркастически заметил граф, оглядывая друзей. — Если да, то приступим к делу. Моя красавица жена носит моего ребенка, и, хотя мне доставляет удовольствие ваша звездная компания, я предпочитаю ее общество. Итак, начнем. Кто первый? Ты, Кеттеринг?

Джулиан со смехом оттолкнулся от колонны.

— Тебе потребуются дикие лошади или добрая бутылка виски, чтобы вытянуть это из меня или привести в состояние, располагающее к мемуарам. Я предпочел бы последнее. — Он подмигнул ухмылявшемуся Артуру.

— Боюсь, на это нет времени, — покачал головой Эдриан.

— Приятно видеть старину Олбрайта живым и здоровым, даже если он полный идиот. — Артур хлопнул его по плечу, и два «негодяя», смеясь, исчезли в доме.

Год назад умер Филипп, и Джулиан был уверен, что Эдриан уже никогда не станет прежним. А после случившегося в Лонгбридже он вообще боялся, что они потеряют Эдриана, как потеряли Филиппа. Тогда он видел человека, павшего духом, исполненного жалости к себе и с головой погрузившегося в свои страдания.

И вдруг чудесным образом их лидер воскрес.

Но самое удивительное, что своим чудесным воскрешением он обязан женщине. Не какой-то особенной, а простой девушке из разорившегося поместья, которой каким-то образом удалось показать Эдриану, что жизнь — это благо, дарованное Господом, и она может быть весьма привлекательной.

А вот Джулиану жена не нужна, ибо она способна только отравить ему жизнь. Правда, он тут же вспомнил очень хорошенькую леди Клодию Уитни, но, недовольно фыркнув, покачал головой. У него есть сестры, и их вечные капризы способны навсегда отвратить мужчину от нелепой мысли о супружеских узах. Олбрайт… ну, тот никогда не знал настоящей семьи, и что ж ему оставалось делать, как не приложить все усилия, чтобы деревенская девчонка, на которой он женился, оказалась достойной его титула и его амбиций.

А он, граф Кеттеринг, знает, что такое женщина, и его на сегодняшний день вполне устраивают дамы полусвета и, разумеется, отличное виски.

— Кеттеринг! Мы ждем, не трать понапрасну наше время! — крикнул Эдриан.

Его слова заглушил хохот Артура. Хмыкнув, Джулиан вошел в дом, чтобы присоединиться к друзьям-«негодяям». Теперь он был уверен, что никто из них больше не погибнет.