Прошло много лет с тех пор, как леди Кэтрин де Боло в последний раз слышала валлийскую речь. И теперь она безмолвно благодарила Бога за то, что когда-то послал ей старую няню-валлийку и дал способности к языкам. Сначала разговор похитителей казался ей тарабарщиной. Но потом, немного успокоившись, она стала понимать слова и целые фразы. Мужчина, захвативший ее в плен, считал, что она Ронуин. Первым порывом было убедить его в ошибке, но Кэтрин тут же подумала, что ее вполне могут убить, как тех несчастных в деревне Эйнсли. Протянув руку, она осторожно дернула свою служанку Меб за юбку. Та повернула испуганное лицо, и Кэтрин предостерегающе поднесла палец к губам.

— Они приняли меня за Ронуин, — еле слышно прошептала она. — Зови меня леди Ронуин, если не хочешь, чтобы нас обеих прирезали.

— Что ты мелешь на этом варварском языке, Ронуин, дочь Ллуэлина? — грубо рявкнул один из похитителей.

— Успокаиваю служанку. Она боится вас. Англичане — народ слабый.

— Но бывают сильными, когда хотят, — рассмеялся незнакомец.

— Кто вы и зачем увезли меня? — допытывалась Кэтрин.

— Узнаешь в свое время, — коротко ответил тот.

Почти все мужчины Эйнсли были убиты, но некоторым удалось сбежать. Женщин и детей сбили в кучку, точно стадо, намереваясь отправить в Уэльс и продать в рабство. Оставили лишь одного старика, чтобы было кому поведать о случившемся. Дома сожгли, и валлийцы отправились в путь с пленниками и добычей, ибо успели прибрать к рукам все мало-мальски ценное, включая коров, птицу, упряжку волов и небольшую отару овец.

В середине дня они разделились, четверо валлийцев увезли Кэтрин со служанкой. Меб выла от ужаса в полной уверенности, что их изнасилуют и убьют.

— Замолчи! — приказала Кэтрин. — Если бы они задумали такое злодейство, не стали бы тащить нас сюда. Тут что-то другое, и я намерена выяснить, что именно.

— Они зарежут нас, когда узнают правду, — всхлипывала Меб. — Нужно было все рассказать им в Эйнсли, и они освободили бы нас, госпожа.

— Нет, — покачала головой Кэтрин. — Скорее, убили бы, чтобы я не предупредила невестку об их вероломных планах. Я буду притворяться Ронуин, пока не узнаю, в чем тут дело. Ну а потом открою им истину. А может, и нет.

Держи себя в руках, девушка. Мы не должны показывать этим разбойникам, как запуганы.

— Вам тоже страшно, госпожа?

— Еще бы! Только глупцы не боятся опасности. — И она с легкой улыбкой похлопала служанку по руке, пытаясь успокоить.

— Меня зовут Айфен ап-Даффид, — объявил предводитель валлийцев. — Мы остановимся на ночь в маленьком монастыре. Если попытаешься сбежать или пожаловаться монахиням, всех прикончим. Тебе ясно?

— Ясно, — кивнула Кэтрин.

— Передай служанке мои слова и скажи, чтобы перестала ныть, иначе я собственными руками перережу ей глотку, В замке моего брата немало добрых валлиек, готовых услужить тебе. Нам не нужна еще одна английская корова.

— Тем не менее, Айфен ап-Даффид, я оставлю ее, — твердо заявила Кэтрин. — Она преданно ухаживала за мной с того времени, как я оказалась в Хейвне.

Может, вы не цените такие свойства в служанке в отличие от меня. Она не привыкла к кровопролитию. Оставьте ее в покое, она — моя забота.

— У тебя какой-то странный выговор, — насторожился он.

— Я несколько лет жила среди англичан и почти забыла родной язык, — поспешно солгала Кэтрин. — Кроме того, едва ли не в каждой валлийской деревне свое наречие, и все же нам удается понимать друг друга.

— Да, особенно если речь идет о твоем папаше, Ронуин, дочь Ллуэлина, — рассмеялся Айфен. Когда он вновь поскакал вперед, Кэтрин объяснила Меб, о чем шла речь, стараясь, однако, смягчить угрозы похитителя.

— Перестань плакать и причитать, Меб, ибо ты раздражаешь этих людей. Они могут наказать нас обеих за твое поведение.

— Попытаюсь, — всхлипнула Меб.

— Ты должна.

— Куда нас везут?

— В замок брата ап-Даффида, — пожала плечами Кэтрин. — Судя по словам Айфена, вся эта история имеет отношение к принцу Уэльса, но подробностей я не знаю.

Когда они добрались до монастыря, о котором упоминали валлийцы, Айфен объяснил привратнице, что сопровождает сестру в замок своего брата, Риса ап-Даффида, лорда Эберфорта. Их приняли и накормили, а потом предложили тюфяки в странноприимном доме. Монахиня извинилась за то, что у них одна комната и невозможно положить женщин отдельно.

— Я со своими воинами лягу за дверью, чтобы никого не смущать, — галантно заявил ап-Даффид. — Мы привыкли спать под открытым небом, добрая сестра.

Он уже успел разглядеть помещение и знал, что выход всего один, а окна чересчур высоки для побега.

На рассвете они посетили заутреню, после которой гостям принесли ржаной хлеб, сыр и сидр. Кэтрин вынула из кошелька монетку и сунула в руку привратницы.

— Спасибо, добрая сестра, — поблагодарила она. — Ты помолишься за мою невестку Кэтрин?

— Обязательно, дитя мое, — пообещала монахиня.

— Что ты ей наболтала? — с подозрением допрашивал Айфен, когда они отъехали.

— Дала ей монетку. Вряд ли ты догадался подумать об этом, Айфен ап-Даффид. А потом попросила ее молиться за мою невестку. Тут нет ничего плохого. Я говорила на нашем языке, и ты при желании мог бы подслушать беседу. По-моему, вполне естественно заплатить за ночлег, если есть деньги, а поскольку ты хвастался, что везешь сестру в замок брата, монахиня наверняка ожидала небольшого вознаграждения за еду и ночлег. Ты и твои мужчины не имеют никакого понятия о приличиях.

— Я слышал, ты настоящая ведьма, и теперь вижу, это правда, — рассмеялся он.

— Неужели? — сухо обронила она.

Они скакали весь день и провели ночь в пещере: поблизости не было ни монастырей, ни деревень. На ужин, а потом и на завтрак была жареная крольчатина, горячая вечером и холодная утром. Похитители и пленницы спали, завернувшись в плащи, прямо на земле. У входа в пещеру развели костер, чтобы отпугивать хищников.

На третий день, уже на закате, они наконец увидели замок Эберфорт, небольшой, но темный и угрюмый. Кэтрин вздрогнула от страха, но тут же взяла себя в руки и спокойно проехала под железной решеткой, поднятой ради такого случая.

Всадники спешились и прошли в большой зал. Ни одного очага, только огромная яма для костра, обложенная камнем, в самом центре зала. Пламя поднималось едва не до потолка, нагревая все помещение. К удивлению Кэтрин, оказалось, что каменные стены увешаны прекрасными гобеленами, а на полу разбросаны душистые травы. На возвышении стоял хозяйский стол, за которым сидел богато одетый чернобородый мужчина с проницательными карими глазами и черными волосами.

Айфен ап-Даффид поспешил выйти вперед, увлекая за собой пленниц, и с низким поклоном произнес:

— Я привез Ронуин, дочь Ллуэлина, как ты приназывал, господин мой брат.

Хозяин Эберфорта поднял глаза и присмотрелся к Ронуин.

— Ты не похожа на мать, — хрипло бросил он. — Да и на отца не особенно, госпожа. Однако я вижу черты матери ап-Граффида в твоем лице. Волосы такого же цвета. У твоей матери волосы были как золотистый пух.

Кэтрин с любопытством уставилась на него, но сообразила, что он ждет ответа.

— Ты знал мою мать?

— Мало, хотя достаточно близко, — ухмыльнулся он.

— Но зачем ты велел меня похитить? — возмутилась Кэтрин. — Мой муж будет вне себя от горя. Он человек небогатый и не сможет заплатить большого выкупа.

— Ты так же чрезмерно горда, как отец, и сильна, как мать, — засмеялся Рис ап-Даффид. — Не нужно мне никакого выкупа. Я хочу наконец встретиться с твоим отцом, который не желает слушать доводов разума. Вот и подумал, что, если пригласить его дочь в гости, он будет более… склонен к переговорам… А может, и поймет всю опасность своих поступков.

— Ты поссорился с принцем Ллуэлином и поэтому украл его дочь?! — взорвалась Кэтрин. — Так ты еще и трус, господин мой! Не можешь сам справиться с ап-Граффидом и угрожаешь беспомощной женщине? Позор! Я отказываюсь помогать тебе!

— Ты не поняла, Ронуин, дочь Ллуэлина, — покачал головой Рис. — Твой отец получил титул от англичан, и мы почитали его, поскольку это означало, что Уэльс оставят в покое. Однако твой родитель отказывается принести клятву верности королю Эдуарду, тем самым разрывая все связи с англичанами. Эдуард Длинноногий — опасный враг и не снесет такого оскорбления. Когда он явится сюда, чтобы наказать твоего отца, пострадают все валлийцы. Мои английские друзья требуют, чтобы я потолковал с ним ради всех нас. А поскольку он отказался дать мне аудиенцию, я решил привлечь его внимание единственным верным способом: приказал доставить тебя в Эберфорт. Ллуэлин не допустит, чтобы его единственной дочери причинили зло.

Кэтрин вспомнила редкие рассказы Ронуин об отце. Вряд ли ап-Граффид станет спасать дочь без всякой выгоды для себя. Кроме того, Рис думает не о родине, а преследует собственные цели. Вероятнее всего, он попытается убить ап-Граффида, когда тот явится в замок. И в этом заговоре наверняка участвуют ее, Кэтрин, соотечественники. Какой позор! Какое бесчестье!

— Что ж, господин, попробуй урезонить моего отца, — бросила она, — но он всегда был безразличен ко мне, поскольку я не родилась мальчиком.

— А что сталось с парнишкой? — вспомнил Рис.

— Каким еще парнишкой?

— Твоим младшим братом?

— Глинном? Он умер от оспы в двенадцать лет, — отмахнулась Кэтрин, зная, что, если скажет правду, Глинн тоже окажется в опасности.

— Значит, — торжествующе пропел Рис, — ты единственная наследница Ллуэлина! Он обязательно придет за тобой.

— Возможно, господин, — кивнула Кэтрин. — Но я голодна и замерзла, как, впрочем, и моя служанка. Вели проводить меня в мои покои и принести ужин. Не хочешь же, чтобы я рассказала отцу, какой ты плохой хозяин, Рис ап-Даффид?

Хозяин Эберфорта громко рассмеялся:

— Мне говорили, ты всю жизнь жила в какой-то приграничной крепости, но вижу, приказываешь, как истинная принцесса.

— Я и есть принцесса, — презрительно процедила Кэтрин и вместе с Меб последовала за слугой, который повел ее в комнату. Едва дверь за ними закрылась, она с облегчением вздохнула и сказала по-норманнски:

— Очевидно, никто из этих людей не знает Ронуин. И я их одурачила! Ничем себя не выдала!

— Я ни слова не поняла из того, о чем вы говорили, госпожа, но держались вы смело. Что с нами будет?

— Наш тюремщик, Рис ап-Даффид, сговорился с англичанами использовать дочь принца, чтобы заманить его сюда.

Думаю, Рис, если сумеет, убьет Ллуэлина. И все для того, чтобы втереться в доверие к королю Эдуарду.

— А потом? — полюбопытствовала Меб.

— Не знаю, — честно ответила Кэтрин. — Вряд ли нас убьют. Мы — наживка на крючке. Кроме того, дочь принца вышла замуж за английского лорда, чтобы скрепить договор между двумя странами. Нас скорее всего вернут в Англию, после того как свершат свое черное дело.

— Откуда вы знаете, что ап-Даффид намеревается убить принца?

— Я лишь предполагаю это. Что-то подсказывает мне: он лжет.

— А если принц явится и увидит, что вы не его дитя? — всполошилась Меб.

— К тому времени будет слишком поздно.

— О, хозяйка, я так боюсь! — взвыла Меб.

Кэтрин ободряюще обняла служанку за плечи:

— Знаю, и мне тоже страшно, но нельзя и виду подавать этим людям, что мы трусим! Эдвард и Рейф уже в пути, я уверена! Они найдут нас и спасут!

— Как? — всхлипнула Меб. — Как они проберутся в эту крепость и как выведут нас отсюда?! Все пропало, госпожа, все пропало! — Она снова залилась слезами.

— Ничего не пропало, — ободрила ее Кэтрин, хотя не была уверена в своей правоте. — Подумай, Меб! Самое худшее, что нас ожидает, — это смерть от рук похитителей. Тела наши умрут, но души будут жить вечно. Не такая уж страшная судьба — вечно пребывать рядом с нашей Святой Девой.

— Но я еще не успела пожить, госпожа! — рыдала Меб. — Я все еще девственна. Вы по крайней мере познали радости супружества и материнства.

— И ты узнаешь, — заверила девушку Кэтрин. Дверь их комнаты открылась, и она воскликнула:

— Смотри! Вот и горячий ужин! После еды все предстанет перед тобой в ином свете.

— Если нас не отравят, — мрачно буркнула Меб.

— Не думаю, что нас притащили сюда из Хейвна лишь для того, чтобы закопать, — усмехнулась Кэтрин и обратилась к служанке, принесшей ужин:

— Передай хозяину, что я требую горячей воды для купания. Я кормила грудью ребенка, когда меня похитили, и лиф платья промок от молока.

Пусть принесут также чистые камизу и платье. Здесь есть благородные дамы?

— Да, госпожа. Наложница лорда Риса.

— В таком в случае я получу новую одежду.

— Да, госпожа, — кивнула девушка и поспешила прочь.

— И вы наденете обноски шлюхи этого разбойника? — вознегодовала Меб.

— Конечно. Они, несомненно, чище, чем то, что сейчас на мне. Камиза и платье липнут к груди, и пахнет от меня не слишком приятно. О, надеюсь, у Эдварда хватит сообразительности взять Генри кормилицу!

— Если и не хватит, другие женщины об этом позаботятся, — заверила осмелевшая Меб и, взглянув на поднос, поняла, как проголодалась. — Давайте поедим, госпожа. Садитесь, я услужу вам. — С этими словами она начала накладывать кроличье рагу в корку от каравая. — Как по-вашему, много времени понадобится лорду Эдварду, чтобы найти нас?

— Он, возможно, уже в пути. — Кэтрин приступила к еде. — О, как вкусно! По крайней мере хоть кухарка здесь неплохая — не уморит нас голодом. Да, Эдвард скорее всего где-то рядом, и с ним мой брат! Слушай! Кажется, дождь идет! Слава Богу, хоть в пути нас не застал!

Разразился настоящий ливень. Тяжелые капли барабанили по крыше. А в это время в стенах маленького монастыря, где недавно ночевали валлийцы с пленницами, шла тихая беседа. Ронуин, представившаяся племянницей аббатисы Гуинллиан, о чем-то серьезно толковала с матерью-настоятельницей. С ними сидела привратница, ожидавшая, пока ей дадут позволение говорить.

— У нас бывает не слишком много гостей, потому что наш монастырь расположен в стороне от больших дорог, — объясняла преподобная матушка, — но не так давно появились четверо мужчин и две женщины. Сестра Маргарет может рассказать более подробно.

Она кивнула привратнице, и та робко подняла глаза.

— Они назвали свои имена? — поинтересовалась Ронуин.

— Тот, кто был вождем, поведал, что с ним его сестра и ее служанка. Он вез их в замок брата, но я забыла, как его зовут. Женщины почти все время молчали, только утром госпожа попросила молиться за свою невестку Кэтрин и дала мне монетку, чего я так и не дождалась от мужчин.

— Помнишь, как она выглядела? — спросила Ронуин старушку.

— Молодая и красивая, с прекрасными голубыми глазами, и хотя голова была покрыта, одна прядь чудесного каштанового цвета все же падала на лоб. Обращалась женщина ко мне по-валлийски, но со странным выговором, словно это не ее родной язык. Лица служанки я почти не запомнила — она все время жалась к госпоже.

— Эта дама была похожа на моего спутника? — допытывалась Ронуин, подталкивая Рейфа вперед.

— Еще как! — воскликнула монахиня. — Да вы, господин, могли быть братом и сестрой!

— Так и есть. Мою сестру Кэтрин похитили. Уверены, что не слышали ни названия замка, ни имени его хозяина?

— Мне очень жаль, господин, но…

Лицо сестры Маргарет вдруг просветлело:

— Знаю только, что отсюда они поехали на север. Прямо на север.

— А что есть в том направлении? — оживился Рейф.

Маргарет пожала плечами.

— Только одна крепость, — сообщила настоятельница. — В двух днях пути отсюда, и ничего больше. Замок Эберфорт. И больше ничего, ни справа, ни слева, ни на много миль вперед.

— Кто хозяин замка? — вмешалась Ронуин.

— Рис ап-Даффид, госпожа.

Они провели ночь в странноприимном доме и пустились в путь на следующее утро.

— Нужно ехать в Ситрол, — решила Ронуин. — Я хочу потолковать с отцом, прежде чем прижать к стенке этого Риса ап-Даффида.

— Далеко мы от Ситрола? — поинтересовался Рейф.

— К вечеру будем там, — заверил Дьюи.

— Ты знаешь этого Риса, Дьюи? — спросила Ронуин.

— Слышал о нем, госпожа. Говорят, он человек честолюбивый и никогда не числился в друзьях вашего отца.

За весь день путешествия по зеленым холмам Уэльса они не встретили ни одной живой души. Наконец, когда солнце склонилось к западу, перед ними выросли угрюмые стены Ситрола.

— Я поеду вперед, посмотрю, все ли в порядке, — сказал Дьюи и послал коня рысью.

Ронуин и Рейф отвели коней в чащу и стали ждать сигнала. Услышав свист, они помчались в крепость. Ронуин в изумлении осмотрелась, поражаясь, как могла вынести суровую жизнь в неприютном месте.

— Добро пожаловать домой, Ронуин! — воскликнул Морган ап-Оуэн, снимая ее с седла. — Что привело тебя сюда?

— Мой отец уже здесь? — осведомилась она вместо ответа. — От поехал за ним несколько дней назад.

— Еще нет, но и От не показывался. Входите в зал. Кто этот парень, что сопровождает тебя?

— Мой муж, Рейф де Боло!

— А мне казалось, его зовут Эдвардом, — удивился Морган.

— Эдвард был моим первым мужем, но брак был расторгнут, и я вышла за его кузена Рейфа. Сестра же Рейфа стала женой Эдварда. Поэтому мы здесь. Несколько дней назад какие-то валлийцы перешли границу и похитили леди Кэтрин, приняв ее за меня. Очевидно, все дело в моем отце.

Нужно найти Кэтрин до того, как ее разоблачат и убьют. А для этого необходимо встретиться с ап-Граффидом в таком месте, где нас никто не увидит и не подслушает. Только он может объяснить, что происходит, друг мой.

— Понятно, — кивнул ее старый наставник. — Что ж, ничего не остается — только ждать.

Подали ужин, и все расселись за столом. Подростки быстро разносили хлеб, оленину и форель. Сначала мужчины стеснялись Ронуин, но вскоре поняли, что, хотя она и сильно переменилась, в душе осталась все той же девчонкой-сорванцом. В зале стало шумно: воины наперебой рассказывали Рейфу о ее детских проделках, и он от души хохотал.

— Думаю, — заметил Лаг ап-Баррис, — ты уже забыла воинские навыки. В конце концов, чего ждать от почтенной мамаши!

— Хочешь схватиться со мной, Лаг? — пропела она обманчиво-невинным голоском.

Тот вовремя заметил опасный блеск ее глаз.

— Нет. Ронуин, похоже, я ошибся.

— Ты хорошо меня обучил, — призналась она, и старый воин вспыхнул от удовольствия.

Подумать только: важная дама, а помнит простого солдата!

Старый волкодав приплелся и лег у ее ног.

— Это моя первая собака, — шепнула она Рейфу, гладя пса по голове.

— Расскажи о моем парне, — попросил повар Гвилим.

— Он вступил в орден бенедиктинцев в Шрусбери. Сейчас живет в аббатстве. Ты гордился бы им, Гвилим. Узнав, что меня похитили неверные в Святой Земле, Глинн отправился в Палестину и, последовав примеру менестреля короля Ричарда, принялся за поиски. Развлекал людей пением и музыкой, только первая песня всегда была на валлийском.

Спрашивал, не тут ли его сестра, и ждал ответа. Когда же наконец получил его, помог мне спастись.

Ронуин стала рассказывать о своих приключениях и причинах неудачи первого брака, а когда закончила, Морган ап-Оуэн негромко выразил общее мнение:

— Англичанин был не прав, женившись второй раз в такой неприличной спешке.

— Боялся умереть без наследников, — пожала плечами Ронуин, — и, кроме того, не ожидал, что я вернусь к нему.

Чудо, что мне удалось сбежать из Синнебара и найти свою истинную любовь, друзья мои. Больше я не питаю злобы к Эдварду и люблю его жену Кэтрин. Я должна найти ее, Морган! Она добрая, хорошая женщина и оставила в Хейвне двух сыновей. Младшего, совсем крошку, еще не отняли от материнской груди.

— Мы поможем вам, — заверил Морган. — Ты всегда можешь рассчитывать на воинов Ситрола.

Эту ночь они провели в зале, на старом тюфяке Ронуин, прижавшись друг к другу. Рейф ласкал груди жены, но она, замурлыкав от удовольствия, быстро опомнилась.

— Нельзя, — прошептала она.

— Почему? — пробормотал он, лизнув мочку ее уха.

— Неужели хочешь смутить вырастивших меня людей, позволив им слушать наши страстные стоны, Рейф?

Он положил ее руку на свою непокорную, затвердевшую, как камень, плоть.

— Ты у меня в большом долгу за это вынужденное целомудрие, леди, — объявил он, целуя ее в губы.

— Я всегда плачу долги, господин мой, — улыбнулась она.

На следующий день, ближе к вечеру, появился Ллуэлин ап-Граффид в сопровождении Ота.

— Как мой внук? — громогласно осведомился он.

— Растет и крепнет. У него твой подбородок, господин, — сообщила Ронуин.

Принц с подозрением уставился на Рейфа:

— Это за него тебя выдали после измены Эдварда де Боло?

— Да, и я люблю его, так что ничего страшного не случилось, — поспешно заверила Ронуин. — Рейф, подойди и пожми моему родителю руку в знак дружбы.

— Господин мой, — вежливо поклонился Рейф, протягивая руку.

Принц крепко сжал его ладонь.

— Если она счастлива, значит, и по мне ты хорош, Рейф де Боло. Похоже, ты гораздо приличнее Эдварда.

— Так и есть, — без малейшего колебания ответил Рейф.

Ап-Граффид на мгновение замер, но тут же разразился смехом:

— Кровь Христова, Ронуин, наконец-то ты нашла себе пару, и я благодарю за это Бога, ибо сам не слишком много для тебя сделал, дочь моя.

— Ты великий человек, отец, и тебе не до простых смертных, — усмехнулась она.

— Твоя мама всегда твердила то же, — вздохнул он. Лицо, точно высеченное из гранита, затуманилось.

— Знаю, — кивнула Ронуин.

— Вина, господин? — спросил возникший словно из ниоткуда Гвилим, поднося кубок.

Принц кивнул и жадно приник к живительной влаге.

— Пойдем, дочь, сядем у огня, и ты поведаешь о причине столь внезапного приезда. Думаю, сумею тебе помочь.

Они уселись, и Ронуин рассказала о несчастье. Принц молча слушал.

— Несомненно, это Рис ап-Даффид держит леди Кэтрин в заточении, — решил он. — Подлый слизняк и жалкий трус.

Давным-давно я уличил его в преступном сговоре с англичанами. Не многие после этого соглашались иметь с ним дело. В то время ты была совсем маленькой. Рис всегда говорил, что не успокоится, пока не отомстит. Теперь же надеется извлечь выгоду из моего спора с королем Эдуардом.

— Думаю, он задумал убить тебя, — тихо заметила Ронуин.

— Да, это на него похоже. Таким образом он добьется благоволения своих английских хозяев и сдаст им Уэльс. Но я этого не допущу! Мы, разумеется, не можем напасть на Эберфорт открыто, ибо тогда он убьет леди Кэтрин. Прежде всего нужно убедить его, что я спешу на помощь дочери.

— Прежде всего нужно удостовериться самим, что Кэтрин именно там, — уточнила Ронуин. — Давай пошлем Ота гонцом в Эберфорт, чтобы назначить дату твоей встречи с Рисом. От потребует отвести его к заложнице, с тем чтобы, вернувшись, мог заверить тебя: твоя дочь жива и здорова.

Ну, а потом мы с Рейфом и Дьюи, переодевшись бродячими менестрелями, явимся в замок. Такие люди — всегда желанные гости, а я научилась этому искусству, когда возвращалась с Глинном из Палестины. Оказавшись в стенах Эберфорта, мы сможем спасти Кэтрин.

— Но как? — нахмурился принц.

— Я убью Риса, — спокойно заявила Ронуин.

— Но как? — негромко повторил принц.

— Стрелой из лука. Не бойся, отец, я сумею пронзить его сердце. Этот человек украл Кэтрин, оторвал от семьи и задумал поймать в капкан тебя. Моя рука не дрогнет.

— Значит, дочь, ты готова на такое ради меня? — удивился Ллуэлин.

— Меня воспитали здесь, господин, и научили исполнять свой долг по отношению к родителям и родине. Мой любимый муж — англичанин, я готова признать Эдуарда своим сюзереном, но эта история не имеет отношения к Англии. Тут замешаны только валлийцы, и валлийцам все решать.

Рис ап-Даффид — человек без совести и чести. Он и его подлые поступки позорят наш народ.

— А ты, англичанин? Согласен позволить своей жене пойти на столь опасное дело? — спросил ап-Граффид.

— Да, — кивнул Рейф. — Моя жена не хрупкий цветок и не нуждается в моей защите. Она сильная женщина, и, откровенно говоря, временами я рад ее покровительству. Если она уверена, что способна на такой подвиг, я готов идти с ней. Но если она потерпит неудачу, я сам накажу негодяя, посмевшего похитить мою сестру.

Принц улыбнулся:

— На этот раз, дочь моя, ты взяла в мужья настоящего мужчину. Ты мне по душе, Рейф де Боло.

В подтверждение своих слов он дружески хлопнул зятя по плечу.

Было решено, что принц вместе с отрядом воинов Ситрола отправится в путь на несколько часов позже Ронуин и Рейфа. Они не ворвутся в Эберфорт, пока не получат сигнала. Ронуин, Рейф и Дьюи станут изображать бродячих музыкантов. Ронуин собиралась, как всегда, переодеться мальчиком, а потом открыть, что она женщина, и завлечь Риса. От покинет Ситрол утром, за два часа до отъезда Ронуин. Принц и его люди поскачут следом через четыре часа.

Подали ужин, а потом Гвилим развлекал собравшихся старинными балладами.

— Но, — заверил он, опуская лютню, — мой малыш Глинн играл и пел лучше меня.

— Подумать только: мой единственный сын — священник, — пробормотал принц.

— Он счастлив, — возразила Ронуин. — Кроме того, женившись на дочери де Монфора, ты можешь надеяться на законных наследников.

— Я обручен с девицей едва ли не десяток лет, но она по-прежнему заперта во французском монастыре, и англичане не дают ей разрешения на проезд через их земли, так что о женитьбе пока речи нет. Этот глупец, Эдуард Длинноногий, боится дочери де Монфора.

— Вряд ли можно назвать его глупцом, — покачала головой Ронуин. — По-моему, это ты не слишком умен. Почему не хочешь принести ему вассальную клятву? В этом случае твоя невеста давно была бы в Уэльсе и родила тебе сына, а то и двух. Но нет, ты изворачиваешься, хитришь и тянешь время, чтобы выпросить неведомо какие поблажки. Но их ты никогда не дождешься от английского короля. Он человек жесткий и властный, как его дед, король Иоанн. Отец, он всегда возьмет верх, а из-за тебя и твоих сторонников Уэльс рано или поздно потеряет свободу.

Принцу, очевидно, пришлись не по душе смелые слова дочери.

— Вижу, у тебя по-прежнему что на уме, то и на языке, Ронуин. Пока я жив, англичане не получат Уэльса, клянусь крестом Господним!

— Судят не по словам, а по делам, господин, — бросила Ронуин.

Пораженный, Рейф прислушивался к перепалке между дочерью и отцом. Теперь он понял, что ап-Граффид не имел никакого отношения к ее воспитанию. Раньше он не подозревал, сколько горечи накопилось у Ронуин в душе. Кажется, пора вмешаться.

Он поднес к губам руку жены, перецеловал все пальчики и тихо сказал:

— Пора на покой, женушка. Завтра трудный день.

Ап-Граффид задумчиво пил вино, но когда дочь с зятем ушли, шепнул Моргану:

— Он ловко управляется с ней, а она этого даже не замечает. Должно быть, в самом деле любит его, Морган.

Ап-Оуэн согласно улыбнулся.

От исчез до рассвета, а вскоре за ним последовала троица мнимых музыкантов. Они позаимствовали старые инструменты Гвидима, уверенные, что их попросят показать свое искусство. Дьюи и Ронуин овладели игрой на них и пением, а вот Рейф ничего не умел. Пришлось показать ему, как трясти тамбурином и позвякивать колокольчиками в такт мелодии. Дьюи прекрасно играл на волынке и свирели. Ронуин перебирала струны телина — кельтской арфы, играла на лютне и пела.

Два дня они скакали от восхода до заката, и на утро третьего дня добрались до замка Эберфорт, где должны были встретить Ота. Заведя коней в чащу, они стали ждать. Вскоре От показался на дороге.

— Леди Кэтрин тут, — сообщил он. — Она в том же платье, которое было на ней в день похищения, ибо наложница хозяина отказалась дать ей чистое. Злые, подлые люди, госпожа! Будьте осторожны. Я поеду дальше, увижу принца и расскажу, как все было.

— А мы — прямо в логово льва, — вздохнула Ронуин и пришпорила коня.

Они пересекли тяжелый деревянный мостик, въехали во двор и спросили эконома.

— Идите в зал, — посоветовал конюх-мальчишка. — Он не выйдет к вам. Всякие наглые оборванцы ниже его достоинства.

— Присмотришь за нашими лошадьми, красавчик? — Ронуин наградила парня широкой улыбкой и нагнулась пониже, чтобы тот вволю полюбовался соблазнительной грудью. — Я в долгу не останусь.

Тот судорожно сглотнул, не в силах оторвать взгляда от восхитительного зрелища. Наконец, немного опомнившись, он взял поводья.

— Черт возьми, неужели обязательно так кокетничать? — прошипел Рейф, поднимаясь с женой на крыльцо.

— Мужчины любят дерзких женщин, поскольку полагают, что они доступнее, — пояснила Ронуин. — Мне придется Вытворять много такого, что тебе не понравится, Рейф, но не нужно ревновать. Верь мне, дорогой.

— Да, господин, слушайтесь ее, — вмешался Дьюи. — Она умная девочка и не раз выручала нас из беды, когда мы путешествовали по Франции.

Войдя в зал, они спросили эконома, и слуга указал им его покои. Ронуин постучалась и, получив разрешение войти, поклонилась эконому.

— Приветствую вас, господин. Я Анхард, а это мои спутники, Рейф и Дьюи. Мы музыканты. Вам, наверное, не помешают вечерние развлечения.

— В наши края не часто забредают путники, — с подозрением пробормотал эконом. — Откуда вы и куда направляетесь?

— У нас нет дома, господин эконом. Но мы побывали в Шрусбери и сейчас собираемся к принцу Ллуэлину, ибо слышали, что он любит музыку и очень щедр. Провели последние две ночи под открытым небом и решили, что неплохо бы пожить под крышей, согреться у огня и съесть горячий ужин.

— Могу избавить вас от долгого, утомительного путешествия, — объявил эконом, — ибо принц через несколько дней приедет сюда. Он собирается навестить моего хозяина Риса ап-Даффида, господина этого замка. Мы дадим вам убежище на неделю-другую, а взамен будем ждать песен и занимательных историй.

— С удовольствием, господин эконом, благодарю за великодушие, — снова поклонилась Ронуин.

— Идите в зал, — велел тот. — Можете спать там и есть на дальнем краю стола. Если постараетесь, получите небольшое вознаграждение.

— Ну и хитрюга, — прошептал Рейф, когда они вернулись в зал.

— Нам нужно отыскать подходящее место, — наказывала Ронуин Дьюи, — где ты сможешь подготовить мой лук.

Смотри, чтобы поблизости не было слуг, ибо если кто-то узнает, что мы вооружены, нас убьют.

Они нашли нишу в темном углу и, поставив перед ней скамейку, заслонили Дьюи, пока тот натягивал тетиву. Когда все было сделано, они сели отдохнуть в ожидании обеда. В середине дня слуги стали вносить в зал блюда и миски. Рис ап-Даффид, его наложница, Айфен и Кэтрин вошли в зал и заняли места за высоким столом. Столы начали заполняться, Ронуин со своими спутниками уселась за самым последним.

За высоким господским столом еда была разнообразная, но остальным подавали хлеб, густую похлебку и твердый сыр.

Все это запивалось пивом. Ронуин посмотрела в сторону Кэтрин. Та показалась ей бледной, но ни в коем случае не смирившейся. Ронуин подумала, что никогда не считала невестку храброй и решительной, но, очевидно, ошибалась. Какой подлец этот Рис! Даже не дал пленнице чистой одежды. Жадный негодяй!

Как и говорил От, на Кэтрин по-прежнему было платье, в котором ее захватили. Ничего, скоро похитители за все заплатят сполна!

Едва Рис отложил нож, которым кромсал мясо, эконом выступил вперед.

— Господин, трое бродячих музыкантов попросили разрешения позабавить вас в обмен на еду и приют. Анхард, выходи! — крикнул он, делая им знак.

Ронуин и ее спутники поднялись, встали перед хозяйским столом и стали петь и играть. Мужчины оделись в ярко-зеленые туники, доходившие до колен, и шоссы в голубую и зеленую полоску. На Ронуин была темно-зеленая очень короткая туника до бедер и шоссы, тоже в полоску, только зеленую с золотом. Она распустила волосы, и они золотистым дождем раскинулись по спине, скрывая надежно прикрепленный лук. Тетива на груди на темном фоне не была видна. В волосах красовался многоцветный венок. Глубокий вырез туники приоткрывал грудь, а шоссы обтягивали упругую попку Каждый с первого взгляда признавал в ней женщину нестрогих нравов.

Рис ап-Даффид, к величайшему раздражению любовницы, подался вперед, жадно рассматривая прекрасную певицу. Та без стеснения выставляла напоказ свои прелести.

— Господин, позволите начать? — кокетливо спросила она. — Уверена, мы сумеем вас ублажить.

Она многозначительно улыбнулась, втайне пораженная жестокостью и похотью, светившимися в его взгляде. Он и в самом деле воплощение зла!

— Начинайте! — величественно бросил он, уже решив провести ночь с девчонкой.

— Но не соизволили бы вы сказать нам, для кого мы станем петь? Мне нравится сочинять баллады в честь хозяев, только для этого необходимо знать имена.

— Это мой брат, Айфен, капитан Ллайуд ап-Надд, моя любовница Йола и моя гостья, Ронуин, дочь Ллуэлина, который носит титул принца Уэльского. Так по крайней мере считают англичане.

— И многие валлийцы, — заметила Ронуин, — тоже не раз мне об этом говорили, Рис ап-Даффид.

Рис, не зная, обижаться или нет, рассмеялся:

— А ты дерзка, красавица.

— Зато ты, господин мой, глупец, — беспечно ответила она.

Все в зале затаили дыхание.

— Дерзость забавна, но быстро надоедает, — угрожающе прошипел Рис. — Посмей оскорбить меня снова — и я велю вырвать твой язык! Как после этого будешь зарабатывать хлеб?

Лежа на спине?

Ронуин громко рассмеялась.

— Утверждаешь, что твоя гостья — дочь самого принца? Ну так вот, ты сам себя загнал в ловушку!

Если желаешь заманить сюда ап-Граффида, найди настоящую Ронуин! Это леди Кэтрин де Боло, из Хейвн-Касла, жена лорда Эдварда. Его брак с дочерью принца был расторгнут несколько лет назад! Разве вы не знали?

— А откуда, наглая бесстыжая девчонка, тебе это известно? — рассердился Рис.

— Потому что, господин, я и есть Ронуин, дочь Ллуэлина, — усмехнулась она.

Рис ап-Даффид присмотрелся к ней, и злобная улыбка искривила его губы.

— Да, — кивнул он. — Разумеется. Почему я сразу этого не заметил? У тебя волосы матери, Ронуин, дочь Ллуэлина, хотя лицом ты походишь на отца. Помнишь ту ночь, когда я навестил ваш домик и сделал с твоей матерью то, чего давно хотел? Ах, как она рыдала и молила меня, а ты стояла, широко открыв глаза и прижимая к себе маленького брата! Тогда я насладился сполна. А теперь меня ждут восторги не хуже.

Дашь ли ты мне то же блаженство, что подарила твоя мать, Ронуин, дочь Ллуэлина?

В тишине раздался пронзительный свистящий звук, но, только когда в грудь Риса ап-Даффида вонзилась стрела, слуги сообразили, что произошло Не успел господин Эберфорта рухнуть лицом в остатки оленины, как Ронуин выпустила еще две стрелы, быстро поданные Рейфом. Одна прикончила Айфена, другая навеки успокоила Ллайуда ап-Надда Зал огласили вопли наложницы Риса, в ужасе наблюдавшей за приближением мнимых музыкантов. Ронуин поняла, что прежде всего следует прибрать к рукам обитателей замка, пока те не успели осознать, что происходит.

— Не бойтесь! — крикнул Дьюи. — Принц Ллуэлин с отрядом идет на Эберфорт. Наш гнев поразил только вашего хозяина и его родича. Приветствуйте принца как верные подданные — и вас оставят с миром. А теперь идите и откройте ему ворота.

Зал мгновенно опустел.

— Пойду присмотрю, чтобы они точно выполнили приказ, — пробормотал Дьюи.

— Поосторожнее, — предупредила Ронуин и, повернувшись к любовнице Риса, нетерпеливо рявкнула:

— Прекрати вой, глупая женщина! Никто тебя не тронет, если не перестанешь ныть и жаловаться!

— О Ронуин, ты такая храбрая, — выдохнула Кэтрин, обнимая невестку. — Увидев тебя, я глазам не поверила! Братец, никогда не думала, что ты такой искусный плясун, — поддела она, отстранившись от Ронуин.

— Слава Богу, ты в безопасности, Кэтрин! — воскликнул он, целуя сестру.

— Я не знала, что со мной будет, — покачала она головой. — Благодарение Господу, я все-таки вспомнила валлийский и быстро поняла, что враги приняли меня за тебя, Ронуин, но побоялась объяснить их ошибку из страха, что меня сразу убьют. Потом подумала, что тебя не многие знают в лицо, особенно в столь отдаленном месте.

— Ты умница, Кэтрин. Эдвард будет гордиться тобой, когда узнает, как отважно ты себя вела! — похвалила Ронуин и обернулась к Йоле:

— Жадная корова, ты еще пожалеешь о своей алчности! Служанка леди Кэтрин выберет лучшее платье из твоих вещей, а утром ты уберешься отсюда, в чем стоишь. Ничего, ты быстро найдешь, для кого расставить ноги!

В Уэльсе полно глупых лордов, которым похоть заменяет ум.

А теперь убирайся!

Йола поспешила выполнить приказ.

После ее ухода Ронуин негромко попросила мужа и золовку:

— Вы слышали слова Риса ап-Даффида. До этой минуты я не знала, что это был он. Много лет назад Рис явился в наш дом и изнасиловал маму. Она побоялась рассказать об этом моему отцу, и я не хочу, чтобы ее память чернила эта гнусная история. Дьюи, конечно, промолчит.

— Понимаю, — кивнула Кэтрин, — и даю слово, что никому не скажу о том, что знаю.

Рейф молча посмотрел в глаза жены, давая ей безмолвную клятву.

В зал начали возвращаться люди. Раздались приветственные крики, топот, и в дверь на коне въехал Ллуэлин ап-Граффид. Приблизившись к возвышению, он бесстрастно оглядел тела своих врагов.

— Ты молодец, дочь моя, — кивнул он. — Молодец!

— А теперь, господин мой, ты поблагодаришь Моргана ап-Оуэна за то воспитание, которое он дал мне.

— Тут ты права, — улыбнулся принц. — Но меткость ты унаследовала от меня, дочка. — Его взор обратился к Кэтрин де Боло. — Леди Кэтрин, я прошу извинения за то, что один из моих подданных так дурно с вами обошелся. Можете возвращаться в Хейвн вместе с братом и Ронуин.

— Благодарю, господин мой принц, за спасение, — учтиво ответила Кэтрин и низко присела.

— Уберите трупы и бросьте собакам, — велел принц, спешившись. Он поднялся на возвышение.

Воины снова разразились радостными криками.

— Как непостоянны люди, — сардонически пробормотала Ронуин.

— Только моя преданность тебе останется неизменной, — тихо заверил Рейф.

— Ты уверен? — улыбнулась она.

— Абсолютно, — кивнул он.

Ронуин счастливо вздохнула и положила голову на плечо мужа. Какие бы воспоминания ни жили до сих пор в ее душе, хорошие или плохие, все вытеснила любовь к этому человеку и его глубокое чувство к ней. Больше ей нечего желать в жизни.

Глядя на Рейфа, Ронуин снова улыбнулась.

— Едем домой, господин мой, — предложила она, и Рейф, согласно кивнув, взял ее за руку и увел из зала.

Ап-Граффид, глядя им вслед, приказал:

— От, Дьюи, будете служить ей, как прежде, но сейчас прошу вас отвезти леди Кэтрин домой, к мужу.

— Будет сделано, господин! — воскликнули они в один голос.

Ап-Граффид рассеянно кивнул, в последний раз провожая взглядом дочь.

«Прощай, Ронуин, дочь Ллуэлина, — вздохнул он про себя. — Прощай».

И тут она, к его величайшему изумлению, обернулась, озарила его сияющей улыбой и приветственно подняла руку.

— Прощай, отец! — услышал он, прежде чем она исчезла.

Принц Уэльский вдруг ощутил, что глаза его повлажнели, и поспешно смахнул слезы. Интересно, какого черта ему теперь делать с очередным замком?