Выйдя из почтовой кареты, Дэниел Уэбб сразу узнал эти места. Хотя он никогда не бывал в Лэнгтри, он хорошо его знал – акварель с изображением поместья висела в его кабинете. В юности, слушая описания дома герцога Холфорда, он впитывал каждую подробность. Теперь с помощью леди Лавинии Кэшин он получил доступ в святая святых.

Привратник оставил его ждать в огромном холле. Во время путешествия он замерз и сейчас подошел поближе к камину. Грея руки, он изучал коллекцию мечей, палиц и щитов, висящую на стенах.

Вскоре к нему подошла рыжеволосая леди.

– Леди Лавиния отважилась в этот холод поехать кататься верхом, мистер Уэбб, – сообщила она.

Это, наверное, миссис Рэдсток, племянница покойного герцога. Она чем-то была похожа на него.

– Можно ли послать за ней? – спросил он. – Я приехал по срочному делу.

– Надеюсь, это не плохие новости? О Боже, – прошептала она, увидев, что он кивнул. – Тогда я пошлю одного из конюхов Холфорда, чтобы ее вернуть.

Она поговорила со швейцаром, и он отправился выполнять поручение.

– Хотите чаю, или вы предпочитаете вино или бренди? – обратилась она к Уэббу.

– Чай будет лучше всего, мэм. – Его голова все еще болела, а глаза были красными после всех напитков, выпитых им накануне в таверне в Тотхилл-Филдс.

Она провела его в библиотеку, впечатляющую своей роскошью. Стены были увешаны фамильными портретами, а в шкафах хранились ценные книги. Лакей в ливрее принес поднос, леди налила чай в две чашки и протянула одну из них Уэббу.

Он упомянул о своем знакомстве с ее дядей, но умолчал о подробностях их встречи.

– Я была его любимицей, – призналась она. – У него не было своих дочерей.

– Вы, кажется, вышли замуж за джентльмена, находящегося на дипломатической службе? – Герцог, вспомнил он, не одобрил ее выбора. – Полагаю, вы повидали мир?

– В последнее время – нет. Война с Францией ограничила мои передвижения, но не моего мужа. – Она, помолчав, сделала глоток чаю. – Графа Баллакрейна нет уже долгое время. Когда он вернется в Англию?

– Возможно, весной, хотя я не могу сказать это с определенностью.

Она поставила чашку на блюдце.

– Если вы регулярно переписываетесь с ним, то могли бы известить его о том, что его дочь привлекла внимание весьма подходящего поклонника.

– Это его светлость, герцог Холфорд? – с надеждой спросил Уэбб.

– Боже мой, нет! Мой кузен восхищается леди Лавинией, но брак не является его целью. Я имела в виду маркиза Ньюболда.

Маркиз. Неплохо, совсем неплохо – если у него есть не только титул, но и деньги. Он придал лицу серьезное выражение.

– Как законный представитель графа, я считаю своим долгом узнать все о будущем зяте. Этот дворянин, по вашему мнению, достоин леди?

– Я давно знакома с Ньюболдом и могу засвидетельствовать – у него благородный характер и есть много замечательных качеств.

– А его состояние? – осведомился он.

– У него дома в Лондоне и обширные владения в Нортгемптоншире и Суссексе.

Отличная работа, про себя похвалил он девушку. Редко бедному ничтожеству с забытого Богом острова удается стать невестой богатого маркиза. Он сам заслуживает похвалы за то, что нашел ее и понял, что она может быть ему полезна. Он хотел узнать как можно больше.

– Я надеюсь, что маркиз не принадлежит к этим безумным якобинцам и он не последователь мистера Фокса и ему подобных?

Миссис Рэдсток рассмеялась:

– Конечно, нет! Ньюболд верен мистеру Питту и правительству тори. Я не удивлюсь, если в один прекрасный день он займет место министра.

Все лучше и лучше!

К тому моменту, когда прибыла леди Лавиния, судя по виду испуганная, он уже многое узнал о лорде Ньюболде. Как только миссис Рэдсток покинула комнату, она обратилась к нему, задыхаясь от волнения.

– Почему отец не написал мне сам?

– Миледи, возможно, вам лучше присесть.

Ее лицо стало мертвенно-бледным, но она не последовала его совету.

– Говорите скорей, что случилось? Скажите мне правду!

– Его светлость стал жертвой болезни, распространенной среди заключенных тюрьмы Королевского суда.

– Тиф? Боже, смилуйся над ним, – прошептала она. – У него был врач? Ему грозит... – Она не закончила вопрос. – Мистер Уэбб, вы должны взять меня с собой в Лондон.

Он не ожидал такого ответа.

– С какой целью?

– Я нужна отцу! Он заключен в этом ужасном месте, его терзает болезнь и... и он может умереть, и никто не позаботится о нем. Мне нужно быть рядом с ним.

– И рисковать своим здоровьем? Он не хочет, чтобы вы делали это – он предупредил меня, чтобы я не подпускал вас к нему. Он просил только, чтобы вы как можно быстрее нашли способ оплатить его долги.

Она беспомощно уставилась на него:

– Но у меня нет возможности достать двести Фунтов.

– Триста, – поправил он ее.

– Есть известия из Ливерпуля о шерстяных тканях?

– К сожалению, дело остается неразрешенным. Доверенное лицо его светлости проинформировал меня, что груз задержан таможней его величества. А ваш друг, миссис Рэдсток, не может одолжить вам эту сумму?

– Она спросит, зачем мне деньги, а я обещала отцу, что никому не скажу правду. Я дала слово.

– Вы могли бы дать понять, что вам нужны деньги, чтобы заплатить пошлину за задержанный груз. Это вполне правдоподобное объяснение. – Он увидел, что оно ей не понравилось. – Брак – это тоже выход, – заметил он.

– Я знаю. И мне уже сделали предложение, – призналась она, – хотя я еще не дала ответа.

– Тогда вы должны его принять, – посоветовал он, – без промедления. А я позабочусь о том, чтобы графа посетил врач. И я могу договориться, чтобы ему передали письмо, если вы хотите ему написать.

– Да, конечно, спасибо. – Она подбежала к столу и села, чтобы сочинить торопливую весточку.

Пока она царапала пером, Уэбб рассматривал портреты многочисленных Армитиджей, висевшие на стенах.

Даже не потрудившись запечатать свою записку, она протянула ее поверенному. В ее серых глазах стояли слезы, ее изящный подбородок дрожал.

– Я очень благодарна вам, сэр. За то, что приехали сюда с новостями, и за все, что вы сможете сделать для моего отца. Я добуду деньги как можно скорее.

– Я уверен в том, что у вас это получится, – улыбнулся он. – И в это верит его светлость.

Выходя из библиотеки, он встретил светловолосого джентльмена в длинном пальто, который спускался по широкой лестнице.

– Вы, сэр, поверенный лорда Баллакрейна? – спросил он Уэбба удивленно.

– Адвокат, – поправил Уэбб, предпочитая новый модный термин.

– Я ждал, что вы будете седым и высохшим старикашкой, как те, кто служит нашей семье.

Хотя этот высокий широкоплечий парень был совершенно не похож на своего отца, он явно обладал самоуверенностью покойного герцога. В его карих глазах читался недюжинный ум, взгляд был острый как клинок, и Уэбб невольно поежился.

– Граф, – поклонился Уэбб, – очень высоко ценит доброту, проявленную вашей кузиной к его дочери. Он был очень доволен, когда ваша светлость пригласил ее в Лэнгтри.

– Вы по ошибке приняли меня за моего высокородного брата, герцога, – резко рассмеявшись, ответил молодой человек. – Я – Гаррик Армитидж.

Младший сын, которого не любил его отец.

– Прошу простить меня, милорд. – Уэбб поклонился.

– Не стоит пресмыкаться. Я – паршивая овца в стаде. И я уверяю вас, что мне не нужна помощь законника. Простите, мне следовало использовать ваш термин – адвоката.

Намеренное оскорбление. Первоначальный выбор слов лорда был очень нелестным, но не вполне неточным, признал Уэбб. Необходимость вспомнить о неприятной правде лишь усилила его смятение. Он вернулся к почтовой карете и пожалел, что его первый визит в Лэнгтри закончился унижением.

Гаррик обнаружил Лавинию в библиотеке. Она сидела на скамеечке у окна, скрестив пальцы рук на коленях.

– Хотите поехать со мной кататься? – спросил он, надевая кожаные перчатки. – Эдвард одолжил мне свой фаэтон. Я собираюсь в Рединг, чтобы отправить письмо Нику Каттермолу, своему тренеру.

– Я уже нагулялась и очень замерзла. Мне нужно переодеться. – Торопясь скрыться, она чуть было не запуталась в длинном подоле своей красной юбки.

Он схватил ее за плечо, не давая упасть.

– Не так быстро, детка.

Гаррик увидел несчастное лицо Лавинии. Оно вызвало воспоминания о других отчаявшихся людях, которых он знал. Наиболее памятным было лицо молодого джентльмена, который потерял все, играя в рулетку в Париже, и застрелился. И другой парень – он разорился, играя в кости, и бросился в венецианский канал. Но его любимая была сделана из крепкого материала, и она уже не раз доказала это. Нет нужды запирать комнату, в которой хранятся ружья, или удерживать ее подальше от реки.

– Лорд Ньюболд сделал вам предложение во время поездки?

– Нет.

– Что-то вас беспокоит. Это был тот самый поверенный?

– Да, только я не могу говорить об этом, – произнесла она печально. – Кроме того, это длинная история, и нас могут прервать.

– Тогда мы спрячемся в беседке. Это самое уединенное место, которое я знаю.

Привратник, дремавший в кресле у камина, не заметил, как они прошли через холл.

– А как же ваша поездка в Рединг? – спросила она.

– Мое письмо подождет. Быть может, ему и в самом деле придется подождать – судя по всему, скоро пойдет снег. – Он обратился к конюху, который ждал с лошадьми и экипажем: – Отведи их обратно в конюшню. Я никуда не еду.

Гаррик держал руку Лавинии, пока они шли по лужайке.

– Наше будущее меня радует, – заявил он, пытаясь ее подбодрить. – В этом году в Ньюмаркете шансы на стороне жеребца Армитиджей – с тех пор как распорядитель выгнал принца Уэльского, на скачках осталось мало участников. Я и мои друзья по клубу были вынуждены выгнать со скачек жокеев его королевского высочества, после того как одного из них уличили в нечестной игре. – Проходя мимо побитой временем статуи, он хмыкнул: – Отцу Теймзу не помешал бы плащ – он мерзнет, бедняга.

Он привел ее в уютную беседку из стекла, кирпича и камня, и они вошли в нее, пригнувшись под готической аркой. Внутри было прохладно и сыро – идеальная среда для побегов папоротника, закрывших каменные стены.

– Вы не слышали ни одного моего слова, – обиделся Гаррик. – Лучше расскажите, что вас беспокоит. Это связано с деньгами?

– Да, – ответила она прямо.

– Вы снова потратили свое содержание, – предположил он, – и поверенный приехал, чтобы вас отругать.

– Хуже, все гораздо хуже. – Она тяжело вздохнула, прежде чем ответить. – Груз шерстяных тканей, изготовленных на фабрике моего отца, задержан таможенниками в Ливерпуле. Пошлина должна быть уплачена немедленно. Мне нужно две... три сотни фунтов. И я готова на все, чтобы их добыть, – заявила она, – за исключением воровства и убийства.

Врожденная галантность оказалась сильнее жажды обладания. У него было достаточно денег – он мог бы их ей дать. Но в награду он не получит ничего, кроме ее благодарности, а ему хотелось получить ее тело. Это была игра, от которой он не мог отказаться.

– Если вы выйдете за меня замуж, – проговорил он, – вы получите шесть сотен, которые я вам обещал. И больше – когда я достану еще.

– Но если я сейчас соглашусь, то вы решите, что я вышла за вас из-за денег.

– А вы думайте о том, что я женюсь, чтобы уложить вас в постель. Лавиния, у нас впереди вся жизнь, и мы сумеем убедить друг друга в том, что это не так. Скажите «да». Я пытался быть терпеливым, дать вам время решиться. Но мы оба знаем, что предназначены друг для друга.

Когда он раскрыл объятия, она подошла к нему и прижалась щекой к его груди.

– Вы попросите позволения у герцога? – спросила она. Ее голос звучал глухо.

– Необязательно. Я бы хотел поставить его – и Франческу – перед фактом. Мы можем сбежать. Мне нечего терять, а после того как мы поженимся, ваша репутация будет неуязвимой. – Ему понравился этот план. – Сегодня ночью мы сбежим в «Отдых кучера», а на заре отправимся в Гретна-Грин.

– Но это так далеко! Я не могу ехать в Шотландию, я должна позаботиться об отце... о деле отца.

– Поручите все адвокату – как его зовут?

– Мистер Уэбб.

– Я пошлю Карло в Лондон. Он доставит деньги.

Лавиния разрывалась от противоречивых желаний. Она хотела быть женой Гаррика, потому что брак положит конец ее долгой борьбе в одиночку, и ей отчаянно был нужен человек, с которым она могла бы разделить свое бремя. Но он ценил ее честность – так он сказал, когда в первый раз сделал ей предложение. Она не просто обманула его – она только что солгала о том, зачем ей нужны деньги. Ее отец ждет, что она заплатит по его долгам, а для этого она должна выйти замуж. Но убежать, пока он так серьезно болен, и умолчать о бедности ее родных, об их ожиданиях – на это она не могла решиться.

Сейчас, в объятиях Гаррика, она чувствовала себя в безопасности. Здесь она всегда будет счастлива. Он – человек, которого она любит и хочет, единственный, за кого она могла бы выйти замуж. Как он сказал? У нее впереди вся жизнь на то, чтобы искупить свои грехи.

– Я поеду с тобой, – решила она.

Он взял ее лицо в свои ладони, вынуждая ее смотреть на него.

– Я не могу притворяться перед тобой. – Его голос был хриплым от волнения, а взгляд – нежным. – Предупреждаю, я не смогу путешествовать рядом с тобой столько дней и ночей и держаться на расстоянии. Я не святой. Я ждал так долго, моя женушка. Я надеюсь, ты станешь ею сегодня ночью.

Его поцелуй манил ее в оазис искушения, который обещал любовь.

Дэниел Уэбб мрачно слушал разговоры простолюдинов, укрывшихся в пивной гостиницы. Его мрачная гримаса становилась все мрачнее при каждом новом описании опасных заснеженных дорог и злых холодных ветров. В «Отдыхе кучера», как оказалось, не было свободных комнат. Он был вынужден делить комнату – и постель – с другим путешественником, которого задержала здесь суровая погода. Лучшая комната была отдана какому-то лорду, весьма уважаемому человеку, чей слуга – коренастый итальянец, полностью завладел вниманием хозяйки и ее усталой прислуги.

Он поднял кружку, чтобы проглотить остаток пива. Конюх, возможно, скажет ему, можно ли будет проехать по дороге утром. У деревенских жителей есть дар предсказывать погоду.

Двор покрывало несколько дюймов снега, и снежинки падали быстро и часто. Его внимание привлекли голоса в конюшне. Двое всадников – мужчина и женщина – спешивались, их одежда и лошади были белы от снега.

– Они скакали недолго, – пояснил мужчина – но их нужно хорошенько протереть.

– Слушаюсь, милорд, – ответил ему кто-то. – Здесь холоднее, чем в заднице старой девы. Псы, лежать! Лежать, я сказал!

Возбужденные гончие окружили леди, они тянули носы к корзине, которую она держала в руках. Темная шаль, в которую она куталась, скрывала нижнюю часть лица.

Уэбб спрятался за зеленой изгородью. Сегодня он уже был мишенью сарказма лорда, а потому предпочел избежать второй встречи.

Навстречу выбежал хозяин с фонарем.

– Жена боялась, что вы не доедете из-за бурана. Но я сказал ей: если лорд Гаррик решил приехать, он это и сделает.

– Карло развел огонь в моей комнате?

– И ужин для вашей светлости уже готов. Входите через черный ход, чтобы никто вас не увидел.

Лорд Гаррик обнял свою спутницу. Она подняла к нему лицо, черный капюшон соскользнул, открыв точеный профиль леди Лавинии Кэшин.

Уэбб думал, что хоть он и отговорил ее ехать в Лондон, она убедила лорда Гаррика взять ее с собой. Но то, как они смотрели друг на друга, и отсутствие компаньонки или горничной возбудили его подозрения.

Он нетерпеливо ждал, пока они войдут в гостиницу, прежде чем последовать за ними – на безопасном расстоянии, – чтобы убедиться, что они устроятся в разных комнатах. Он юркнул под лестницу в холле, прячась в тени. Когда они дошли до верхнего этажа, он выглянул наружу и увидел, что они входят в одну комнату! Дверь закрылась, и он услышал скрежет задвигающегося засова.

Разочарованный, он ударил кулаком по стене, вызвав удивленные взгляды посетителей пивной.

Теперь, когда он думал, что судьба наконец-то повернулась к нему лицом, выяснилось, что Лавиния двулична и ей доверять нельзя. Ее невинный взгляд его обманул. До этого момента он был уверен, что она чиста, как тот снег, который падает сейчас с неба. Он и представить себе не мог, что она когда-нибудь имела любовника. Лавиния должна была помочь ему подняться в этом мире, а не втаптывать его в грязь. Теперь она заплатит ему за обман – и этот ее лорд тоже!

Его план, поклялся он, не будет разрушен похотливыми молодыми аристократами, трахающимися в лучшей спальне гостиницы.