В один из вечеров, когда Гаррик обучал Лавинию игре в пикет, лакей принес ей письмо:

– Для вас, леди.

Она взяла письмо с серебряного подноса. Хотя на конверте не было надписи, она была уверена: оно от отца или от его поверенного.

– Прочитайте его, – посоветовал Гаррик.

– Позже. Я все еще жду, когда вы объявите свои очки.

– Малая квинта. – Чтобы проиллюстрировать свои слова, он разложил свои двенадцать карт на инкрустированном столике. – Валет, десятка, девятка, восьмерка и семерка – пятнадцать очков. Я добавляю еще четыре за эту последовательность червей и еще три за три мои десятки. Пятнадцать и семь – двадцать два. Если бы у меня было тридцать восемь очков, это было бы репике.

Лавиния беспомощно уставилась на свои карты.

– Мы только начали, а я уже запуталась. Моя бабушка говорила, что азартные игры – зло; теперь я начинаю думать, что она была права. Нам не разрешалось держать в доме карты.

– Вы обвиняете меня в том, что я подрываю ваши моральные устои тем, что учу вас играть в пикет?

– Нет, в том, что вы вызываете у меня головную боль, – парировала она.

– Благодарю за комплимент. Я собирался научить вас и фараону тоже. Когда я открою свой игорный дом, мне понадобится крупье, а крупье-женщина наверняка привлечет клиентов.

– Вы шутите!

– Я абсолютно серьезен, моя милая. – Под столом его нога пролезла между ее шлепанцами, затем потерлась о ее лодыжку.

От его прикосновения по коже Лавинии побежали мурашки; ласка заставила ее сердце забиться быстрее. Смутившись, она взяла письмо. Плохая бумага, почерк мужской, незнакомый.

– Послание от покинутого обожателя?

Не обращая внимания на насмешку, она вглядывалась в каракули.

Подписи не было.

Лакей вошел в гостиную, чтобы заменить свечи в подсвечниках.

– Альфред, ты видел человека, который принес это письмо? – спросила она, пытаясь скрыть панику.

– Это был молодой оборванец, миледи, в рваной куртке и грязных штанах, – ответил слуга, прежде чем уйти.

Эти леденящие кровь строки сочинил явно не мальчик.

Гаррик закончил выкладывать вертикальный ряд карт.

– Таинственный любовник назначил вам свидание?

Лавиния слабо улыбнулась в ответ. Она подошла к камину, бросила обличающее ее письмо в самые красные, горячие угли. Края письма стали коричневыми, затем почернели и превратились в пепел.

– Это, наверное, счет от торговца – я сам сжег много таких. Придет еще один, я уверен.

– Надеюсь, что нет, – зло заявила она.

Ее отец, она знала, жил среди грубых и беспринципных людей и много вечеров провел в тюремной пивной. Он мог описать драгоценности Баллакрейнов своим приятелям под влиянием крепких напитков или пытаясь доказать, что он граф. Любой заключенный тюрьмы Королевского суда – или любой посетитель – мог его подслушать. Он знал, что она наденет фамильные драгоценности на концерт в Ганновер-сквер; возможно, он упомянул и об этом. И это значило, что между попыткой ограбления и письмом с угрозами была какая-то связь.

Мистер Боуз с красными глазами и хриплым голосом был настоящим злодеем. Мог ли он быть анонимным автором? Он похитил собственную жену, соблазнил дочь арестанта, общался с проститутками. Легко поверить в то, что он был знаком с головорезами, живущими за пределами тюрьмы, и мог организовать ночное нападение на их карету.

– Готово! – торжествующе воскликнул Гаррик, закончив раскладывать пасьянс. Он посмотрел на Лавинию, которая стояла у огня с затравленным видом. – В чем дело?

Она постаралась изобразить улыбку:

– Я решила, что не стоит брать с собой мои рубины в Лэнгтри. Я слышала, по дорогам бродят разбойники.

– Не бойтесь. У меня при себе всегда найдется пара заряженных пистолетов.

– Мне бы хотелось хранить драгоценности моего отца в каком-нибудь безопасном, хорошо охраняемом месте.

– Передайте их вашему поверенному. А еще лучше – одному надежному ювелиру. Моя семья всегда пользовалась услугами Сиберри с Бонд-стрит. Возьмите ваши сокровища, милая, и мы сейчас же отнесем их туда. – Он встал из-за стола.

Идя по улицам Мейфэра рядом с Гарриком, Лавиния забавляла его тем, что нервно заглядывала в каждый переулок и подозрительно оглядывала каждого пешехода.

– В моей трости скрыто длинное лезвие, – сообщил он. – Если какой-нибудь разбойник к нам пристанет, я заставлю его пожалеть об этом.

– У вас трость с лезвием, – удивилась она, – и вы путешествуете с заряженными пистолетами? Вы когда-нибудь использовали их по назначению?

– Когда жил за границей.

Она удивленно выгнула брови, и он добавил:

– А вот ваше любимое оружие – простой гребень.

По ее фальшивому смеху он понял, что ей не хочется вспоминать о недавнем происшествии. Он решил больше никогда не напоминать ей о нападении, если она сама не захочет рассказать ему все детали.

Они вошли в магазин в тот момент, когда мистер Сиберри разбирал свою коллекцию табакерок.

– Лорд Гаррик! – радостно воскликнул он. – Какая удача, что вы зашли! Один из моих мастеров сделал нефритовую булавку – когда он показал ее мне, я подумал, что она вам понравится. – Он оценивающе оглядел Лавинию и осведомился: – Чем я могу помочь вам сегодня?

Гаррик поставил шкатулку на прилавок.

– Содержимое принадлежит леди Лавинии, именно ей требуются ваши услуги.

Ювелир заглянул внутрь, потом достал ожерелье, чтобы рассмотреть его как следует.

– У него наверняка интересная история. Я бы сказал, что это работа итальянского мастера первой половины прошлого века. Кто-то из семьи леди купил его на континенте?

– Мой прадед приобрел их в Лондоне, – ответила Лавиния.

Гаррик повертел в руках ее гребень.

– Пометь на шкатулке, что это собственность леди Лавинии, и помести в свое хранилище вместе с вещицами моего дяди Барди. Что касается оплаты...

– Не нужно, – отмахнулся Сиберри. – Хайды и Армитиджи – мои давние клиенты, и я выполню эту небольшую услугу бесплатно и с удовольствием. Леди, я буду хранить ваши драгоценности, а когда вы захотите их забрать, я почищу их, прежде чем вам вернуть. Теперь, милорд, позвольте, я поищу ту нефритовую заколку, о которой я говорил. – Он нагнулся, чтобы открыть дверцу деревянного шкафчика, и, наконец, его голова снова показалась над прилавком. – Вот она.

Рассмотрев булавку, Гаррик обратился к Лавинии:

– Что вы думаете о ней?

Перья на ее шляпке затрепетали – она покачала головой.

– Это ведь вы будете ее носить.

– Можно закрепить ею мой охотничий галстук, – произнес он. – И цвет подходит к зеленой куртке. Сиберри, я ее беру.

Владелец лавки положил покупку в маленькую кожаную коробочку с золотым рисунком.

– Не собирается ли сэр Бардольф Хайд посетить Лондон в ближайшее время?

– Во время нашей встречи в Ньюмаркете он ничего не говорил об этом.

Ювелир выгнул кустистые брови.

– Он хранит у себя бриллианты французской королевы, не так ли?

– Наверняка. Я даже уверен, что они все еще у него, в Монквуде.

– Я хорошо помню тот день, когда он их у меня купил. Почти две дюжины, самый крупный весил десять каратов. Я сделал колье для леди, чтобы она носила его по торжественным случаям, и оно было великолепно.

– Слишком великолепно для моей тети Анны, – заметил Гаррик. – Она надела его только один раз – когда с нее писали портрет.

– Самое роскошное украшение, которое я когда-либо сделал, – поведал Сиберри Лавинии. – Мне грустно думать, что оно спрятано в ящике или в коробке и что его никто никогда не увидит.

Несмотря на позднее время, по Бонд-стрит все еще сновали толпы людей и громыхали кареты. Гаррик подвел Лавинию к витрине типографа, в которой были выставлены популярные карикатуры мистера Гиллрея на известных и скандальных лондонцев. Он знал, что она оценит юмористические сценки, даже если не знает людей, изображенных на них.

– Худой джентльмен с острым носом – это мистер Питт, – объяснил он. – А толстый, сердитый парень с густыми черными бровями – Чарлз Джеймс Фокс, лидер оппозиции.

– На этом рисунке французские республиканцы выглядят довольно дикими, вы не находите?

Гаррик заметил фигуру, мелькнувшую в окне этажом выше.

– А вон и сам художник – он живет с Ханной Хамфри, владелицей лавки. Нельзя задерживаться, иначе вы станете для него очередным объектом насмешек.

Подхватив под руку, он увлек ее прочь от витрины.

– А вы когда-нибудь появлялись на его рисунках? – спросила она, улыбаясь.

– Довольно часто. В последний раз он изобразил меня за столом для игры в кости – редкий случай неточности. Я давно не играю в кости.

Ее милое, смеющееся лицо вызывало в нем смешанные чувства. Он хотел целовать эти губы и гладить румяные щеки, ерошить ее волосы цвета воронова крыла. Сказать ей, как глупо позволять деньгам управлять ее жизнью. У нее должно быть сердце – если он положит руку ей на грудь, наверняка услышит мерный стук под этой прелестной курткой кораллового цвета.

Нет, нет, нет, он не будет этого делать!

Ее лицо вдруг стало серьезным.

– Лорд Гаррик, – произнесла она мягко, – я должна поблагодарить вас за доброту – за то, что вы представили меня своей кузине Фрэнсис, за то, что выиграли все эти гинеи и отвели меня к мистеру Сиберри. Я вижу, что я вам не очень-то нравлюсь. – Ее серые глаза затуманились от боли. – И я думаю, что вы меня не одобряете.

Он вовсе не хотел, чтобы она ему нравилась, но что он мог поделать? Черт возьми, она была так красива, так очаровательна, и он не мог больше изображать безразличие.

– Вы ошибаетесь, – услышал он свой голос. – На самом деле я полюбил вас. Давно.

– Настолько, чтобы быть моим другом? – спросила она.

– Думаю, да. – Другом, любовником, поклонником – кем она позволит ему быть.

Они прошли остаток пути в молчании, и все это время он гадал, как скоро он пожалеет о своих словах.

– Где вы двое были все это время? – возмутилась Фрэнсис, когда они вошли в дом. – Лавиния, этот вечер у нас занят. Поспеши!

Гаррик смотрел, как Лавиния побежала вверх по ступенькам.

– Надеюсь, ей не понадобятся ее рубины – мы оставили их у Сиберри.

– Так вот где вы были! Не важно, она сможет взять мои жемчуга. Гарри, – восторженно проговорила Фрэнсис, – я получила очень хорошее письмо!

– Рэдсток возвращается домой?

– О, если бы! Нет, оно от Уильяма.

Он невесело рассмеялся:

– Если тебе нужен спутник, то можно найти кого-нибудь и получше Ньюболда.

– Не ворчи. На прошлой неделе, когда он предложил нам билеты на концерт, он сделал это не для того, чтобы меня порадовать. Сегодня вечером он ведет нас в театр. – Она потерла ладони. – Многообещающее начало, ты не находишь?

– Как угодно.

– Будет совсем не трудно уговорить его присоединиться к нам в Лэнгтри. Конечно, я должна также включить в список еще одного джентльмена и, возможно, леди, чтобы скрыть наши планы.

– Твои планы, – подчеркнул он. – Я бы не поставил и полпенса на то, что мой брат позволит тебе заполонить его дом этой компанией.

– Да что ты знаешь – он уже дал согласие! Помни, мы ничего не должны говорить Лавинии; не стоит пробуждать большие надежды. Но я ставлю свой хлыст с золотым наконечником против твоего полпенса на то, что она станет леди Ньюболд к концу этого года!

Никогда еще ему не предлагали более отвратительное пари. Гаррик пробурчал сквозь зубы:

– Идет.