Глава 9

Эмили присела на корточки позади кустов, росших за садовой беседкой в дальнем углу просторного сада леди Ингремшир. Свет от фонарей, стоявших вдоль аллеи, сюда почти не доходил, так что Эмили была уверена, что полностью сольется с темнотой.

Она расправила платье и стала ждать. Скоро придет Грант. По крайней мере она надеялась, что он придет. В бальном зале она помахала перед ним красной тряпкой. Хороший агент непременно пойдет на такой зов. И Эмили хотелось увидеть, какова будет его реакция, когда он поймет, что она исчезла, и как он станет искать ее.

Она не знала, чего именно ожидать от Гранта. Едва ей начинало казаться, что она понимает его, как он делал что-то неожиданное, застающее ее врасплох. Что-то ставящее все с ног на голову и вынуждающее ее пересмотреть свои представления о нем.

Например, сегодня вечером. Когда они танцевали, он так крепко обнимал ее, а пальцы касались ее бедра с едва заметным намеком на обладание. А потом он сказал, что ему нравится проводить с ней время. Эти слова казались искренними, а не просто сказанными, чтобы продвинуться в расследовании.

Ее собственная реакция была совершенно искренней. Наслаждение охватило Эмили, как теплая, долгожданная волна, хотя она прекрасно сознавала, что у них не может быть ничего серьезного, только короткая связь. Эмили нужно побороть свое прошлое, и потом она видела на примере своих подруг, чего требуют отношения с близким человеком – доверия, открытости. Все это никогда не давалось ей легко. Но Грант и не сказал, что хочет от нее подобных отношений, так что в сущности это и не имеет значения. Зато он прошептал, что она заставляет его забыть о том, что он джентльмен. Эмили вздрогнула, но это никак не было связано с холодным вечером. Его слова содержали в себе соблазн. Они были как ласка. А всего лишь прошлой ночью Грант погружался в женщину – другую женщину, как ему казалось.

Так что же реально? Страсть, возникшая у него к той, кого он считал женщиной легкого поведения? Или желание соблазнить Эмили, которое он высказывал ей среди бальных зал, в садах и в большом зале? Можно ли ревновать к самой себе? Эмили покачала головой и вдруг увидела, что Грант идет по садовой дорожке. Для глупых размышлений времени не было. Эмили наткнулась на реальное дело, увидев преступника, одетого как принц-регент. И теперь нужно решить, может ли Грант Эшбери быть ее настоящим партнером, с которым можно расследовать это дело.

Он был воплощением небрежной элегантности, когда пробирался по заснеженному саду. Грант окинул взглядом одну дорожку, потом другую с таким видом, словно наслаждается свежим воздухом после душного бального зала. Эмили позавидовала ему он-то был одет в пальто, а у нее не хватило времени взять с собой накидку, и теперь, после теплого зала, ей было холодно.

Когда Грант повернулся в ее сторону, свет фонаря упал ему на лицо, и Эмили увидела сосредоточенный блеск его темных глаз. Да, Грант явно ищет ее. Но при всем при том остается спокойным и держится свободно. Никто не смог бы предположить его истинную цель. Это Эмили понравилось. Агенты слишком часто расслабляются, когда считают, что их никто не видит.

Он направился к беседке, и Эмили насторожилась и аккуратно отодвинулась подальше в тень.

Грант резко повернулся в ту сторону, где она пряталась, и Эмили чуть не выбранилась. Он не мог увидеть ее незаметного движения в темноте и уж конечно не мог ничего услышать! Она умела сидеть, замерев, как камень, и гордилась этим умением.

Но он продолжал смотреть в ее сторону и медленно, но упорно двигался к ней. Он держался настороженно, словно готовился нанести удар, сосредоточив все свое внимание на том месте, где она пряталась. Он был так сосредоточен, что Эмили никуда не могла ускользнуть. Ей оставалось только ждать и надеяться, что он решит – и этой тени ему нечего искать.

Но конечно, он так не решил. Избежать неизбежного было невозможно. Она же хотела увидеть его реакцию на неожиданное. И сейчас ее желание исполнится.

Глубоко втянув в себя воздух, Эмили выпрямилась и вышла на освещенное место.

Гранту стоило большого труда не отпрянуть назад в удивлении, когда Эмили вышла из тени с таким видом, словно светские дамы каждый день прячутся на морозе за садовыми беседками. Плечи ее были расправлены, голова высоко поднята, и Эмили смотрела на него с таким выражением, которое назвать можно было только презрением.

– Лорд Уэстфилд, – коротко кивнула она ему – воистину как царственная особа.

– Леди Эллингтон, – протяжно проговорил он, окинув ее взглядом с ног до головы. Ее голые руки покрылись мурашками, а соски четко проступали под шелком платья. При виде их Грант чуть не застонал.

– Зачем это вы бродите по саду? – осведомилась она, притворяясь раздраженной его присутствием.

– Я мог бы задать вам такой же вопрос, миледи. Зачем вам понадобилось выходить на мороз, не взяв с собой теплой накидки? Тем более вы сообщили, что обещали кому-то следующий танец. И теперь этот джентльмен, конечно же, ищет вас. Если только по какой-то непонятной причине не прячется, как и вы, за беседкой.

От этой мысли все у него внутри перевернулось. Эмили широко распахнула глаза:

– Вы хотите сказать…

Он шагнул вперед, и она напряглась всем телом, приняв позу, несколько напоминающую позу борца. Это движение удивило его. Многие ли женщины знают, как сохранять равновесие? Как сжать кулак, готовясь нанести удар? А Эмили сделала и то и другое.

Что же это за особа, черт побери? И что она скрывает?

Движением плеч он снял с себя пальто и накинул ей на плечи.

– Вы простудитесь, если и дальше будете стоять в одном только платье, тем более после недавней болезни.

Кулаки ее разжались, и Эмили устремила на него свой взгляд. Глаза ее в тусклом свете фонарей сверкали.

– Вы… – Она плотнее закуталась в пальто. – Благодарю вас.

– Позвольте проводить вас в дом. – И с этими словами Грант протянул ей руку. Она подобрала подол его пальто, словно это был шлейф платья, и приняла предложенную руку.

Некоторое время они шли молча. Эмили смотрела прямо перед собой, стискивая рукой подол пальто, чтобы оно не волочилось по земле.

Наконец Грант проговорил:

– Вы не хотите рассказать мне, почему прятались в тени, сидя на морозе без накидки, и следили за мной?

Взгляд Эмили скользнул по нему, задержался на лице, и Грант ощутил, насколько этот взгляд проницателен. И насколько он оценивающий. Грант решил, что она сейчас скажет что-то, и выжидательно придвинулся поближе. Но Эмили только пожала плечами.

– Нет, не хочу.

Он едва удержался от смеха. Не хочет. Вот и все тут. Не хочет. И никаких тебе объяснений или лепета насчет того, почему она сидела в такой смешной позе. Она просто отказалась отвечать. Никогда еще Грант не видал таких женщин. Никогда еще ему не бросали такого вызова, никогда не загоняли в такой тупик. Никогда еще женщина не вызывала у него такого смущения.

Но оказалось, что это, пожалуй, даже приятно, хотя такое сопротивление должно с полным основанием вызвать у него тревогу.

– Понятно. – Грант остановился у подножия лестницы, ведущей на веранду. Не дожидаясь его просьб, Эмили выскользнула из пальто и молча протянула его Гранту. – А как же насчет вашей лжи о том, что вы должны с кем-то танцевать? Не хотите ли объяснить?

Эмили склонила голову набок и посмотрела на него. Господи, как же она хороша. Но не красота захватила Гранта. Он знал множество не менее красивых женщин. Захватил свет в ее глазах. Ум, озорство и чувственность – вот что одновременно увидел он в ее взгляде.

– Нет, Грант, – тихо сказала Эмили. – Не сегодня.

Он отодвинулся, снова удивившись ее ответу:

– Нет? Значит ли это, что вы все объясните мне в другой раз? Признаюсь, любопытство одолевает меня.

Она улыбнулась, и это подействовало на него, как удар ниже пояса. Как может такое маленькое существо производить на него такое сильное впечатление?

– Завтра. – Она протянула руку, словно намереваясь коснуться его плеча, потом убрала ее. Это ужасно огорчило Гранта. – Приходите ко мне завтра к чаю. Обещаю все объяснить.

После чего Эмили повернулась и быстро поднялась по лестнице. При каждом шаге ее стройные бедра покачивались под платьем. Еще долго после того, как она благополучно скрылась в доме, Грант стоял у подножья лестницы и думал.

Но когда он надел пальто, снова возникло какое-то смутное воспоминание. Ее нежный свежий запах реял вокруг. Она прошла в его пальто минуты три, не более, но этот запах преследовал Гранта.

Он глубоко втянул в себя этот аромат. Соблазнительный, волнующий… и такой знакомый. Где он совсем недавно вдыхал этот запах?

Холодный ветер шевельнул ветки деревьев и выдул из головы Гранта этот вопрос, пробрав до костей. Вздохнув, Грант пошел в дом.

Завтра Эмили обещала ему все объяснить. И есть надежда, что завтра он узнает правду и сможет действительно охранять свою подопечную.

– К вам пришли, миледи.

Эмили оторвалась от своих записей и посмотрела на дедушкины часы, стоявшие у дверей. Грант пришел рано, и она не могла не обратить внимания на дрожь, охватившую ее при мысли о том, что ему так же не терпится встретиться с ней, как и ей с ним.

Оставалось только надеяться, что он прореагирует на ее признание как должно. Без сомнения, он придет в ярость, узнав, что начальники его обманули, и будет потрясен, узнав, что Эмили – тайный агент. Но когда эта первая реакция пройдет, примет ли он Эмили, захочет ли работать вместе с ней, чтобы выяснить правду о человеке, переодетом принцем, которого она видела в ту страшную ночь в клубе?

– Вы проводили милорда в розовую гостиную, как я просила? – спросила она, убирая работу в ящик секретера и поворачивая ключ. Потом она, возможно, приведет Гранта сюда и покажет ему свои записки, но пока что лучше хранить их под замком.

– Это не милорд, миледи. – Бенсон вздохнул. – Это леди Кармайкл и миссис Тайлер.

Рука, поворачивающая ключ, замерла, и Эмили быстро подняла глаза.

– Кажется, я сказала вам, что меня нет дома для обеих этих дам.

Дворецкий кивнул:

– Сказали, мадам, но они были очень настойчивы. Прошу прощения, но вы знаете, что леди Кармайкл может быть… несколько коварной.

Эмили едва удержалась от смеха, услышав это определение. Оставалось только вообразить, к каким трюкам прибегла Мередит, чтобы пробраться в дом мимо дворецкого. Но появление подруг Эмили не обрадовало, она не собиралась их прощать, по крайней мере пока. Какими бы они ни были очаровательными и замечательными.

И разумеется, не собиралась делиться с ними подробностями того дела, которое она еще не раскрыла. Не собиралась до тех пор, пока они с Грантом не разберутся во всем. Только тогда Эмили будет уверена, что Чарли не отберет у нее расследование, руководствуясь каким-то там желанием «защитить» ее.

Она стиснула зубы.

– А где они теперь?

– В розовой гостиной, миледи. Я сделал все, что мог, чтобы не дать им ворваться в ваш кабинет. Но у меня создалось четкое ощущение, что если вы не примете их в ближайшее время, они именно так и поступят.

Бенсон бросил на Эмили страдальческий взгляд, и она улыбнулась в ответ. Бедняге действительно пришлось нелегко, работая вместе с группой новоявленных тайных агентов женского пола. Но несмотря на его раздражительный характер и явное неодобрительное отношение к занятиям хозяйки, Эмили верила, что Бенсон и дальше останется верен ей.

Если бы можно было с такой же легкостью доверять всем окружающим!

– Прошу прощения за их поведение, Бенсон. Я понимаю, что вам было очень неприятно сражаться с этими дамами.

Она заперла наконец ящик и положила ключ в карман своей мантильи. Потом пригладила юбки, собираясь с духом для предстоящей встречи с Аной и Матильдой.

– Чаю не нужно, – сказала она, когда вместе с дворецким шла через холл. – Они надолго не останутся. И не появляйтесь, если только в этом не будет крайней необходимости.

Бенсон кивнул и удалился, когда она подошла к дверям розовой гостиной. Глубоко втянув в себя воздух, Эмили повернула дверную ручку и вошла.

Мередит стояла у камина, одетая в простое дорожное платье. Увидев подругу, Эмили удивленно выгнула бровь. Как странно. Ведь Мередит и Тристан едут на север вести его первое расследование. Подруга, должно быть, просто вне себя, если пришла к Эмили за пару часов до отъезда.

Ана присела на диванчик, с волнением глядя на дверь. Когда Эмили вошла, она вскочила.

– Можно было бы обойтись и без сцен, – сказала Эмили, закрывая за собой дверь. – Такие вещи огорчают Бенсона. Теперь мне минимум неделю придется выслушивать, как он расстроился.

Мередит скрестила руки, и в ее темно-синих глазах сверкнуло разочарование.

– Если бы ты не дулась и не избегала нас, нам не пришлось бы врываться к тебе в дом.

– Я никогда в жизни не дулась! – резко ответила Эмили, сжимая кулачки.

Ана встала между ними и подняла руку.

– Леди, спор о пустяках ничего не уладит и ни к чему не приведет, только огорчит всех. Прошу тебя, Мередит.

Мередит пожала плечами, и Эмили немного успокоилась. Но возмущение ее не прошло, и теперь, когда она оказалась лицом к лицу сразу с обеими своими лучшими подругами, к возмущению присоединилось глубокое и всеподавляющее разочарование и ощущение, что ее предали.

– Зачем вы это сделали? – спросила она. – Зачем ты солгала мне, Мередит? Сделала из меня полную дуру, заставив гоняться за человеком, который сам является тайным агентом и прекрасно может о себе позаботиться? Или вы так мало верите в меня и мои способности – и это после всего, через что мы вместе прошли?

У Мередит хватило такта на мгновение напустить на себя виноватый вид, но потом она сразу же выступила вперед и перешла в наступление:

– Ты и Ана – мои лучшие подруги. Я всегда желала вам только добра. Я всегда с высочайшим уважением относилась к тебе и твоим способностям. Но именно из-за того, через что мы прошли вместе, я согласилась на этот обман. Дорогая, ты не станешь отрицать, что ты изменилась…

Эмили оборвала ее взмахом руки. Чувства переполняли ее через край, но она усилием воли заставила их усмириться.

– Нет. Я не желаю слушать о том, как ранение изменило меня. О том, что вы больше мне не доверяете.

Мередит покачала головой:

– Мы тебе доверяем…

Эмили опять прервала ее:

– Как можете вы с Аной заявлять, что я так сильно изменилась, если не признаете, что вы точно так же изменились за последние полгода? И может быть, еще больше, чем я?

Ана с любопытством поинтересовалась:

– Что ты имеешь ввиду?

Сначала Эмили указала на Мередит:

– Всего восемнадцать месяцев назад ты сказала, что никогда не сможешь полюбить. Ты расследовала множество преступлений, совершенных мужчинами, заставляла этих мужчин ухаживать за собой, но говорила мне, да еще с таким отвращением, что дальше просто некуда, что никогда не сможешь полюбить человека, виновного в преступлении. Ты влюбилась и вышла замуж за того, кого некогда подозревала в измене. А теперь ты работаешь бок о бок с ним, пока он обучается профессии тайного агента. Скажи, разве это не говорит о том, что ты изменилась?

Мередит с шумом втянула в себя воздух.

– Конечно, изменилась, но это совсем другое дело.

– А ты? – Эмили повернулась к Анастасии, и та вздрогнула. – Шесть месяцев назад ты все еще носила траур по человеку, который умер несколько лет назад. И не только для того, чтобы защитить себя, спрятать. Ты действительно оплакивала его. Шесть месяцев назад ты заявила, что никогда больше не будешь работать. Предполагалось, что именно я буду работать с Лукасом Тайлером. А теперь ты не только замужем за этим человеком, но судя по той сцене, которую я прервала позавчера, твое замужество счастливо и приносит тебе полное удовлетворение. Я также знаю из надежных источников, что вы часто заключаете пари о том, кто первым раскроет дело, что в вас стреляли три недели назад, когда подходило к концу расследование о бриллиантах Фрейтона. Вряд ли стоит говорить, Ана, что ты тоже изменилась.

Ана побледнела, но не стала ничего отрицать.

А Эмили продолжала:

– Да, я согласна, что изменилась после того, как меня ранили и я чуть было не умерла. – Она на мгновение задумалась, вспомнив, какой страх охватил ее в «Синем пони». – Но вы обе тоже изменились. И при этом вам разрешают – нет, вас даже поощряют заниматься делом. Вы отказались от дел, над которыми работали вдвоем, чтобы работать вместе с мужьями. Так почему же вы не даете мне возможности и дальше выполнять свои обязанности? Вам разрешено жить своей жизнью, совершенно отдельно от меня. Вы оставили меня одну, и при этом отказываете мне в праве заниматься тем единственным что у меня еще осталось, – работать для своей страны.

Едва эти последние пылкие слова сорвались с ее уст Эмили тут же захотелось вернуть их. Она никогда еще не высказывала таких чувств вслух, и судя по широко раскрытым глазам ее подруг и их изумленным лицам, они никогда не подозревали, какие глубокие чувства таятся в ее сердце.

– Мы никогда не оставляли тебя одну, – прошептала Ана. – Мы никогда не бросали тебя, никогда не меняли тебя на нашу новую жизнь.

Эмили отвернулась. Слезы обожгли глаза, и она отчаянно заморгала, чтобы не расплакаться. Она никак не думала, что разговор обернется таким образом.

– Я буду и дальше расследовать дела, – проговорила она сквозь стиснутые зубы, стараясь, чтобы подбородок не дрожал. – Будете вы моими партнерами или нет.

– Это что касается наших замужеств. – Мередит подошла к ней. – Что же до наших попыток защитить тебя, Эмили, то я никак не думала, что ты чувствуешь себя покинутой. Или что ты…

Она осеклась, и Эмили сжала руку в кулак.

– Ты ведь собиралась сказать, что я завидую, – прошептала она, а потом повернулась и встретилась глазами с Мередит. – Но дело в том, что я не завидую.

– Если бы ты даже и завидовала, – мягко сказала Ана, осторожно обходя тему, – это было бы естественно. Ты заслуживаешь любви и счастья, как и мы с Мередит.

Эмили зажмурилась. Если бы все было так просто.

– Я не завидую любви, которую вы нашли. Я не завидую, что вы вышли замуж, а я по-прежнему одна. Мне нравится быть одной. Мне бы не хотелось, чтобы какой-то мужчина был у меня в подчинении!

Открыв глаза, Эмили поняла, что она кричит. И лжет. Лжет насчет зависти. Лжет о том, что ей хорошо в пустом доме и пустой жизни, которую она ведет за пределами своей службы на благо отечества. И лжет насчет того, что ей не нужен никакой мужчина. Существует мужчина, который ей нужен, и тоска по нему разрушительна в своей силе.

Грант.

Но Эмили не может заполучить его. У нее не может быть ни с одним мужчиной того, что нашли ее подруги и коллеги, даже если она встретит человека, который действительно полюбит ее.

– Миледи.

Она круто повернулась и увидела, что в дверях стоит Бенсон, смущенно переминаясь с ноги на ногу. Кровь бросилась ей в лицо, и Эмили резко спросила:

– Что такое?

– К вам лорд Уэстфилд, миледи.

Она похолодела. Грант здесь, у нее в холле. А она кричала так, что он, конечно же, слышал ее оскорбительные для него заявления. Эмили отвернулась от слуги, от подруг и подошла к окну, чтобы успокоиться. Хотя вряд ли это было возможно.

Она поднесла ладони к щекам и почувствовала, как они горят. Пальцы дрожали, дыхание было прерывистым. Призвав на помощь всю свою выучку, Эмили постаралась замедлить бешеное сердцебиение.

Почувствовав, что снова может дышать, она сказала:

– Пусть милорд войдет.

Заложив за спину дрожащие руки, она устремила взгляд на дверь, не обращая внимания на Анастасию и Мередит. В комнату вошел Грант.

Всякий раз при виде Гранта Эмили потрясала его сила. И еще ее потрясало, что несмотря на эту силу и крупное телосложение, он сохранял изящество движений. Грант представлял собой прекрасное равновесие силы и самообладания.

В отличие от Эмили. В данный момент она пришла в ярость. И судя по озабоченному взгляду, брошенному на нее Грантом, он это понял. А из этого следовало, что он все-таки слышал ее крики. Румянец стал ярче, и Эмили страшно захотелось забиться в угол и никогда больше не смотреть Гранту в глаза.

Он перевел взгляд на Мередит и Ану, стоявших рядом, все еще бледных, все еще потрясенных услышанным. Взглянув на подруг, Эмили вздрогнула.

Она удивилась, когда по лицу Гранта скользнула тень. На нем выразилось… возмущение. Порицание. Желание защитить. Все это очень напоминало то, что она видела на лице Лукаса в ту ночь, когда ворвалась в их с Аной дом. Тогда Эмили охватила зависть к подруге. А теперь Грант, кажется, выразил все те же чувства одним резким взглядом.

– Леди Эллингтон, прошу прощения, что помешал, – тихо проговорил он, снова переводя взгляд на нее и держась спокойно и учтиво. – В вашей записке вы пригласили меня на два часа, не так ли?

Эмили судорожно втянула в себя воздух и шагнула вперед, твердо решив, что не позволит чувству унижения повлиять на свое поведение и сбить с установленного курса, на который она стала.

– Да, вы правы. Мои подруги как раз уходят. – И она бросила на женщин многозначительный взгляд.

Ана вздохнула:

– Да. Мы уже собирались уходить.

Подойдя к Эмили, она взяла ее за руки. Глаза их встретились, и Эмили передернулась, увидев в глазах подруги жалость. Меньше всего Эмили хотелось, чтобы подруги жалели ее. Потом Ана поцеловала ее в щеку.

– Ты же знаешь, я люблю тебя, как сестру.

– Я знаю, – прошептала Эмили в ответ, стараясь взять себя в руки. – Я это знаю.

Мередит подошла к ним и положила ладонь на щеку Эмили.

– Я не собиралась до такой степени тебя расстраивать, направляясь сюда. Я… я прошу прощения за все, Эм, и надеюсь, что к тому времени, когда мы с Тристаном вернемся, ты меня простишь.

Эмили кивнула, Слезы снова обожгли ее глаза.

– Конечно, я прощу. Ты знаешь, что прощу. Я никогда не могла долго сердиться на тебя, даже если ты того и заслуживала.

Мередит улыбнулась, но в улыбке ее была едва заметная грусть. Потом дамы простились с Грантом и вышли из гостиной. Тогда Грант плотно притворил за ними дверь.

Эмили понимала, что следует выразить протест. Согласно ее планам, это Эмили должна была закрыть дверь, удивив Гранта своей смелостью. Но сейчас она чувствовала что угодно, кроме смелости. Она чувствовала… разбитость. Ей хотелось утешения, хотя меньше всего Эмили могла бы просить утешения у того, кто стоял сейчас перед ней. Она не может зависеть от него или от кого-либо еще. Поскольку сейчас хочет, чтобы он понял, как деятельно и плодотворно они могут сотрудничать. Она не может вести себя как слезливая жеманница, если хочет, чтобы Грант согласился на ее предложение.

– Эмили, – тихо сказал он и шагнул к ней.

Она вздрогнула от его ласкового голоса. Этот голос пригвоздил ее к месту, и она могла только беспомощно смотреть, как он медленными шагами идет по комнате.

Как будто она – испуганный кролик, и он боится, что этот кролик может убежать от него.

Так оно и было на самом деле. Ей действительно хотелось пуститься наутек. И спрятаться, чтобы Грант не увидел, насколько она уязвима.

Но Эмили осталась на месте, он протянул к ней руку. Перчаток на его руках не было, и теплые пальцы коснулись ее щеки. Эмили отрывисто вздохнула.

– Вы огорчены.

Голос у него звучал ровно. Это было замечание, не вопрос. Но оно прозвучало невероятно ласково. Утешительно. А разве он должен утешать ее? Это же совершенно ни к чему.

Она покачала головой, и его пальцы скользнули по ее щеке. Удовольствие, которое она ощутила при этом прикосновении, было почти невыносимым.

– Мы просто… просто разошлись во мнениях, – солгала она. – Не произошло ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться.

– И тем не менее я беспокоюсь.

– Благодарю вас, Грант, – прошептала она. Голос у нее дрожал, как дрожали руки и колени.

Их взгляды встретились. Эмили стало не по себе. Слишком многое в этом человеке вызывало у нее страх. Невозможно быть таким сильным и при этом таким нежным. Он мог привести ее в отчаянье и тут же притянуть к себе. С ним она теряла душевное равновесие. Теряла веру в себя.

И казалась себе более живой, чем за долгие, долгие месяцы.

Эмили отвернулась и подошла к камину. Положив на полку дрожащую руку, она попыталась хотя немного вернуть себе самообладание и достоинство. Ей нужно и то и другое, прежде чем она откроет правду и тем самым раз и навсегда изменит отношения между ними.

Она услышала, как за спиной пошевелился Грант. Он сделал к ней шаг, и Эмили напряглась, ожидая его прикосновения. Сейчас оно последует, она не сомневалась.

– Должен сказать вам, Эмили, я не знаю, что о вас думать.

Его голос звучал совсем близко, и она ощутила дыхание Гранта у себя на затылке. Его пальцы обхватили ее плечо, и она не устояла и в ответ на его осторожный призыв повернулась к Гранту лицом.

А он продолжал, и лицо у него было совершенно непроницаемое:

– Судя по всему, вы – настоящая леди, но под внешним лоском есть в вас что-то потаенное, что вы не показываете миру.

Она постаралась не выразить на лице удивления. Неужели он действительно рассмотрел все это за то короткое время, пока они следили друг за другом?

А он продолжал:

– Это что-то сильнейшим образом интригует меня и при этом вызывает тревогу, потому что никогда не знаешь, что вы сделаете. Как далеко вы способны зайти, Эмили? Как близко к черте вы способны подойти… или вы просто перепрыгнете через нее и пустите по ветру всякую предусмотрительность, даже если это принесет вам горе? Ответов я не знаю, и это меня увлекает и ужасает.

Эмили сглотнула. С каждым словом он придвигался к ней все ближе, все ближе были его сладкие сочные губы, и она не могла сопротивляться, даже если бы и хотела.

Но она не хотела сопротивляться. Она хотела его поцелуя. Ей нужно было знать, желанна она или нет… она, Эмили; желанна ли настолько, насколько была желанна незнакомка, которую она изображала два дня назад. Прежде чем открыть Гранту правду, она должна это узнать.

Его губы коснулись ее легко, как перышко, и она почувствовала страсть, которую он скрывал до сих пор. Он держал себя в руках, но желание скрыть невозможно, и оно было таким же сильным, как и в ту ночь. Радость охватила ее, Эмили сплела пальцы у него на затылке и отдалась своему желанию.