Глава 26

Первую ночь Гарри провел в малюсенькой отдельной комнате под самой крышей второсортной гостиницы.

Леди заняли два лучших номера внизу.

Кэмден провел ночь в пивной с двумя пышногрудыми девицами.

Рорк с юным Чарли устроились в конюшне.

Где спит дворецкий, его не интересовало. О некоторых вещах лучше вообще не знать.

Гарри тоже не хотел ночевать в своей постели, его не устраивало быстрое удовольствие, а иного он получить не мог. Даже матрас на этом чердаке оказался слишком жестким, слишком узким и коротким, поэтому ноги у него замерзли довольно быстро, ибо мансарда не отапливалась.

Хуже того, Браун в соседней комнате храпел так громко, что дрожали тонкие стены. Гарри подумал, не предупредить ли Хеллен, но горластая девица наверняка это знает. Чем скорее они поженятся, тем лучше.

Если на то пошло, чем скорее он женится на cherie, тем лучше, и не только потому, что улучшится его ночлег. Улучшатся его характер и здоровье. Любой мужчина в подобном положении давно бы лишился как физического, так и психического здоровья. Продажные девушки не казались ему даже привлекательными, несмотря на приглашающие улыбки и открытые блузки. Он хотел одну-единственную женщину.

Гарри беспокойно ворочался на матрасе, гадая, какую тайну хранит мадам Лекарт, если граф Кард может решить ее судьбу, и когда она в конце концов поймет, что для него нет ничего важнее ее самой. Он критически разобрал каждую возможность, каждое намерение, решая, что еще можно сделать, чтобы убедить женщину, завладевшую его сердцем, доверить ему свое.

Днем Гарри нанял лошадь и по совету всеведущего дворецкого леди Дженнифер поскакал, опередив всех, в гостиницу, которую они выбрали для следующего ночлега. Деньги, весьма значительные, опять покинули своего хозяина. Гарри объяснил владельцу гостиницы и его романтически настроенной жене, что друзья едут сюда праздновать его помолвку. Поэтому он и заказал праздничный обед, реки вина, а также смежные спальни для него и будущей невесты.

Хозяин гостиницы подмигнул, его жена хихикнула, Гарри, как школьник, покраснел, но остался доволен, что его план удался.

Обед был щедрым и вкусным. Вино превосходным, разношерстная компания на удивление общительной и веселой, особенно после третьей или четвертой бутылки.

Слава Богу, никто не упомянул о помолвке, а хозяин продолжал улыбаться и наполнять бокалы, не замечая, насколько сдержанна обрученная. Гарри понимал, что cherie встревожена, поэтому просил Кэмдена рассказывать забавные случаи. Браун объяснял миссис Петтигру свои планы насчет школы, Хеллен болтала о приданом, а леди Дженнифер обсуждала свой последний благотворительный проект.

Когда миссис Петтигру начала зевать, леди Дженнифер — оглядываться, разыскивая дворецкого, а Хеллен — делать что-то под скатертью, вгоняя Брауна в краску, Гарри предложил дамам разойтись по своим комнатам, чтобы они смогли завтра пораньше встать.

Сам он тоже не остался с джентльменами, наслаждавшимися портвейном и сигарами, объяснив, что ему требуется отдых.

Но вместо этого он пошел провожать организатора их путешествия в ее, отдельную, комнату.

— Пожалуйста, не надо так беспокоиться, дорогая. Мы все здесь с вами. Я в соседней комнате.

У своей двери Куини поцеловала его в щеку.

— Вы действительно мой лучший друг, я не хотела причинять вам столько хлопот. Я знаю, вы думали, что все будет не так. Но несмотря на то что я не даю вам ответов на все вопросы, вы тем не менее остаетесь терпеливым и заботливым. Мне было бы намного легче, если бы я не любила вас так сильно, зная, что могу потерять.

— Неужели вы еще не поняли, что такого парня трудно потерять? Такого глупого и упрямого вроде меня. Я вас не покину.

На этот раз она поцеловала его в губы и отступила в открытую дверь.

— Я хотела…

— Идите спать, cherie. Ничто вас не побеспокоит.

Кроме него. Даже увидев, что дверь закрылась, услышав щелчок замка, он был полон решимости дождаться, когда все лягут спать, войти из своей комнаты к ней, чтобы успокоить ее, ободрить. Конечно, он не станет соблазнять cherie, если она сама этого не захочет, он только постарается доказать, как они подходят друг другу, как могут быть счастливы вместе. Он терпелив и упрям, но готов воспользоваться любым благоприятным положением.

В своей просторной, хорошо обставленной комнате Гарри разделся, помылся и, не имея при себе ночной рубашки, стал думать, что ему надеть: свежую рубашку или халат. Он выбрал халат. Комнатные туфли или босые ноги? Черт, он волновался, как новичок.

Гарри заставил себя читать статью в сельскохозяйственном журнале, пока дожидался, когда все уйдут спать.

Затем прождал еще два часа. То есть двадцать минут, которые показались ему двумя часами.

Проклятие, к чему было тратить столько денег на обед и смежные комнаты? Он тихонько постучал в общую дверь.

— Cherie?

Не получив ответа, Гарри позвал громче. Тишина. Тогда он повернул ручку, открыл дверь — и все надежды рухнули. Его любимая и будущая жена крепко спала посреди огромной, такой соблазнительной кровати. Парфе, свернувшийся на мягком одеяле, приподнял голову, но, узнав Гарри, опять заснул.

Какое-то время Гарри смотрел на cherie, освещенную лампой, которая стояла на прикроватном столике, и отблесками догорающего камина. Он вдыхал цветочный запах ее мыла, страстно желая лечь рядом и в то же время сознавая, что он джентльмен, черт бы его за это побрал. Но все-таки не настолько благородный, чтобы уйти.

Во сне она выглядела очень молодой без краски и румян на лице, И, что еще удивительнее, эта красивая, утонченная женщина, всегда одетая в шелка и атлас, сейчас лежала в простой фланелевой сорочке. Никаких кружев или вышивок, свободная рубашка застегнута до подбородка, рукава спущены до запястий. Гарри никогда еще не видел cherie такой прикрытой и такой невинной. Он вдруг осознал, что даже понятия не имеет, сколько ей лет и как много он не знает о ней. Но сегодня не будет ни разговора по душам, ни облегчения его страданий. Cherie нужен сон, чтобы ей хватило сил вынести то, что ее ждет.

Когда Гарри возвращался в свою комнату, ему показалось, что он идет по ледяному полю. Нет, в гостинице было тепло, это в душе у него холод. Вдруг она все-таки не согласится выйти за него, что тогда? Черт, мысль была слишком ужасной, чтобы ее додумывать, и тогда он снова проведет бессонную ночь.

Прочтя еще одну скучную статью насчет севооборота, Гарри лег. Матрас теперь нормального размера; если найти удобное положение, он проспит всю ночь, зная, что cherie рядом и в безопасности.

В безопасности? Судя по крикам, разбудившим его спустя час, cherie убивали во сне. Гарри вскочил, накинул халат, схватил пистолет и бросился в ее комнату.

Огонь в камине и лампа еще горели, его любимая спала. Ни посторонних, ни какой-либо другой опасности. Парфе даже не шевельнулся, и Гарри подумал, что это ему самому приснился кошмар. Но тут она снова закричала:

— Мама! Помоги мне!

Подойдя к кровати, он увидел ее потное, искаженное лицо.

— Любимая, — прошептал он, чтобы не испугать ее. — Проснись. Тебе это лишь снится.

— Нет! — закричала она, угрожая разбудить всю гостиницу.

Проклятие, сейчас тут появятся двадцать человек, решив, что он ее насилует, а он совсем не производил впечатления невиновного. Гарри потуже завязал халат.

— Дениз, проснись. — Она его не слышала. — Куини?

Открыв глаза и увидев Гарри, она вовсе не испугалась, а лишь зарыдала.

— Никто не пришел мне помочь. Никто не пришел. Я падала и падала, потом осталась совсем одна, но никто не пришел.

— Я пришел, дорогая. — Гарри крепко обнимал ее, пока она плакала, уткнувшись ему в грудь. — Я пришел.

Куини вцепилась в него, еще охваченная ужасом, но постепенно близость Гарри успокоила ее, рыдания прекратились, и она смущенно отпустила его.

— Простите за беспокойство. Но спасибо, что пришли ко мне. Теперь все будет хорошо.

— Я не уйду. — Гарри зажег свечи, добавил масла в лампу, подбросил угля в камин, чтобы прогнать все тени. — Я не оставлю вас, чтобы вы снова испугались.

— Это лишь глупый сон, который мне снится, когда я устаю или взволнована. Возможно, я слишком много выпила за обедом.

— Расскажите.

Куини не стала притворяться непонимающей. Может, она почувствует себя лучше, поделившись с ним преследующими ее кошмарами. Может, они совсем исчезнут, если Гарри примет их тяжесть на свои широкие плечи.

— Я еду в карете, потом она теряет управление и куда-то падает. Я одинока и беспомощна. Конечно, падение обычно для кошмаров. Я это знаю. А также одиночество и беспомощность. — Она вздрогнула, и Гарри снова прижал ее к себе.

— Но во сне вы были ребенком и звали мать. Хотя говорили мне, что сирота.

— Даже у сироты когда-то была мать. Я не могу вспомнить свою. Возможно, я потеряла ее в несчастном случае с каретой.

— Леди Шарлотта тоже была в свалившейся с обрыва карете со своей матерью.

Куини покачала головой:

— Несчастные случаи с каретами не редкость, вот почему я так боюсь в них ездить. Но я не та женщина, Гарри, которая подошла бы на роль жены виконта Хэркинга.

— Но вы Куини Деннис? Которую ищут?

Она еще не готова ответить.

— Куини была светловолосой, как и пропавшая девочка. Но да, именно сведения о ней заставляют меня ехать к лорду Карду, и именно поэтому вы не захотите быть связанным со мной.

— Черт побери, леди, перестаньте указывать мне, чего я должен хотеть. Я люблю вас, кем бы вы ни были.

— Я… мадам Дениз Лекарт, немного скандальная, до некоторой степени французская модистка.

Гарри сердито отодвинулся. Как она может отделываться от него, кормя всякой чепухой? Она собирается доверять ему или нет? Накрыв cherie одеялом, Гарри встал, чтобы уйти. Иначе ему захочется встряхнуть ее, поцеловать в покрасневший нос или еще куда-нибудь. Теперь она будет крепко спать. А он бодрствовать, прислушиваясь к каждому звуку за стеной.

Она протянула к нему руку.

— Я тоже люблю вас, Гарри. Пожалуйста, не уходите.

— Не уходить?

— Пожалуйста, не оставляйте меня одну.

— Дорогая, вы не знаете, о чем просите. Я не уверен, что смогу долго оставаться в этой комнате и не лечь к вам под одеяло. Все кончится тем, что я потеряю самообладание.

Вместо ответа Куини откинула одеяло, предлагая ему место. Гарри застонал. Она хотела утешения. Он хотел… всего.

— Я не могу обещать…

— Я не прошу обещаний. Только вашей любви.

Он в последний раз попытался предупредить наивную девушку об опасности:

— Но я всего лишь мужчина.

— Единственный мужчина, которого я хочу. И всегда буду хотеть.

Он погиб. Она погибла. Как он может отказаться?

— У меня холодные ноги, — улыбнулся Гарри.

Она тоже улыбнулась, и в ее взгляде было все, кроме наивности.

— Зато у меня горячие, как угли.

Ее губы тоже были горячими, как расплавленный мед. А у него пылали не только губы.

— Чувствуешь мое сердце? — спросил он, когда ее руки скользнули под халат. Гарри тут же остановил ее, чтобы не взорваться раньше времени. — Оно бьется, стучит, колотится для тебя, женщины, которая держит его в своих руках.

Скоро он будет счастлив почувствовать в ее мягкой нежной руке другой орган, но пока еще рано.

— Ты уверена?

— Да, если вообще могу быть в чем-то уверенной. Не важно, что случится завтра или послезавтра, я хочу сегодня. Пожалуйста, Гарри.

Расстегнув ворот ночной рубашки, он мог теперь прикоснуться к ее грудям, обхватить их, ласкать, заставляя соски твердеть.

— Такие прекрасные, такие мягкие, — шептал он. — Такие отзывчивые на мои ласки.

— И такие нетерпеливые.

— О нет. Я ждал слишком долго, чтобы сегодня торопиться. Ты знаешь, что я мечтал об этой ночи с тех пор, как увидел тебя? Я хочу наслаждаться каждым мгновением, каждым дюймом твоего тела.

Куини запуталась в халате, так что он просто сбросил его одним движением плеч. Парфе зарычал, когда халат упал на него. Она засмеялась и начала поднимать рубашку. Гарри чуть не задохнулся от желания, но спросил еще раз:

— Ты уверена? Завтра ничего уже не исправишь и поздно будет жалеть о содеянном. Я могу подождать до нашей свадьбы. Пусть это убьет меня, но я смогу подождать, как и собирался. Ну, почти собирался.

Куини опустила рубашку.

— Речь о любви, милорд, не о браке.

— В самом деле? Но ты ведь понимаешь, что, отдавшись мне сейчас, станешь моей навеки? Я не гублю невинных девушек. Ты же невинна, да? Хотя это не имеет значения.

Она кивнула, и Гарри улыбнулся.

— Я солгал. Конечно, имеет. Я вне себя от счастья быть первым и последним. Единственным. Не заблуждайся, я не распутник, который получает удовольствие и уходит, не оглянувшись. Я не уйду.

— Гарри, давай сделаем это сегодня. Мы подумаем о будущем позже.

— Но может появиться ребенок. Я должен быть уверен в том, что мой сын или дочь будут носить мое имя.

— Я, как и ты, не хочу произвести на свет незаконнорожденного ребенка. Да, если я забеременею, то выйду за тебя.

— Тогда я буду держать тебя в этой постели, пока мы не сделаем тройню! Но ты в любом случае выйдешь за меня. — На этот раз Парфе зарычал, когда рядом упала мягкая фланель. — Потому что ты больше не сможешь отказаться от удовольствия, которое мы разделим сегодня. Вот увидишь, после сегодняшней ночи ты захочешь, чтобы я остался в твоей постели навечно, — заключил Гарри с улыбкой распутника.

Куини улыбнулась, в ответ:

— Какая самонадеянность! Ты настолько уверен, что я получу удовольствие?

Гарри нахмурился.

— Может, не в первый раз, но я очень постараюсь.

— Покажи, как ты это будешь делать.

И Гарри начал показывать свое обожание руками, языком, вздохами, теплым дыханием, словами любви, которые, казалось, были даже более возбуждающими, чем все остальное.

Только казалось. Вскоре Куини перестала различать свои ощущения, она была одним омутом страсти, одним жидким пламенем с головы до пят, особенно в одном сокровенном месте.

Гарри не спешил. Он начал любовное путешествие с бровей, покрывая поцелуями каждый дюйм ее лица, задержался возле уха и с радостью ощутил, что она дрожит.

— Тебе не мешает свет?

— Наоборот, мне нравится видеть твое лицо. — Куини почувствовала, что краснеет. — И все остальное. Я даже не представляла, что мужчины сложены иначе, у тебя такие твердые мускулы.

Она еще не видела его твердость, подумал он.

— А еще у тебя здесь волосы, а у меня нет.

Куини ласкала его обнаженную грудь и вдруг обнаружила, что и она может сделать его соски твердыми.

Но Гарри продолжал, нежно целуя и слегка покусывая, двигаться по шее вниз, чтобы насладиться ее прекрасными грудями. Несмотря на уже едва ли не мучительное наслаждение, Куини понимала, что это пока не то удовольствие, которое обещал Гарри. Ей хотелось большего, и немедленно.

— Гарри!

— Скоро, дорогая, скоро.

Он ласкал языком ее живот, чувствительную кожу вокруг пупка. Предвкушение от его путешествия на «юг» заставляло обоих стонать. Он позволил своим рукам слегка коснуться завитков между ее бедрами. Куини попыталась обхватить его ногами, притянуть ближе, но Гарри был еще не готов. Нет, он-то готов, только еще не закончил предварительную игру, ведущую к первым восторгам.

Она закричала, и ему пришлось заглушить ее крик долгим поцелуем, что лишь увеличило ее нетерпение.

— Я думала, ты хотел делать ребенка!

— Ожидание — лучшая часть. Ну может, и не лучшая. Но я должен быть уверен, что ты готова.

— Я готова. Я ждала тебя всю жизнь. Неужели ты думаешь, что сейчас я не готова?

Он засмеялся, вернувшись к поклонению алтарю ее тела. Он гладил внутреннюю поверхность бедер, потом поднялся чуть выше, и она всхлипнула.

Потом опустился для более интимных поцелуев. Сначала он должен восхититься блаженным раем. Таким совершенным. Таким мягким. Таким… светлым?

— Боже мой, ты блондинка?