Глава 21
Перед каждой премьерой в «Куинз-Гейт» всегда возникало множество проблем. Райли разрывалась между спорами и недоразумениями, возникавшими то в кассе театра перед входом, то в подвале, где хранился реквизит. Ее очень радовало, что все билеты на премьеру были распроданы и даже сейчас снаружи оставалась большая толпа, требовавшая дополнительных билетов.
Райли никогда не видела, чтобы премьера вызывала такой интерес. Казалось, весь Лондон жаждал попасть на ее спектакль. Если бы только она могла продать билеты всем желающим. Уже продали билеты на каждый свободный дюйм пола и стулья, которые патроны просили поставить в их ложах для приглашенных гостей. Мейсон был бы доволен своей долей прибыли.
Если бы только она сумела убедить его принять эти деньги, с некоторой досадой думала Райли. Хотя, судя по намекам, сделанным Луизой, он не нуждается в ее деньгах. Он, вероятно, сегодня сопровождает свою совершенную и респектабельную мисс Пиндар на какой-нибудь раут.
Райли отогнала грустные мысли. Ей еще надо поговорить с осветителем, успокоить взбунтовавшийся оркестр, переодеться и наложить грим.
— Райли, душа моя, — окликнул ее Агги, когда она пробегала мимо мужской гримерной. — Мой костюм не полон.
Он вышел в камзоле и штанах, сшитых Джейн Ганн для его роли короля в первом акте, но не хватало обшитой мехом мантии, короны и скипетра, которые всегда лежали наготове для таких ролей.
— Пошли эту никчемную Нанетту за моим королевским снаряжением.
Райли тяжело вздохнула. Все актеры должны были сами получать свои костюмы из костюмерной и аксессуары из реквизиторской. По какой-то необъяснимой причине в день премьеры Агги никогда не мог найти эти комнаты и требовал для себя особых привилегий перед выходом на сцену.
— Нанетта занята, — сказала Райли. — Тебе придется позаботиться о себе самому.
Выражение ужаса на его лице ясно говорило о том, что он готов разразиться королевским гневом.
Райли вздохнула и стала пробираться между декораций и бутафории, собранных за кулисами, ожидавших своей очереди попасть на сцену. Она спустилась вниз и, пройдя по коридору, увидела, что дверь в помещение с реквизитом приоткрыта. Эта тяжелая дверь имела способность захлопываться, и несчастный посетитель оказывался в ловушке, пока кто-нибудь не приходил на помощь.
Очевидно, это и было причиной, почему Агги не любил эту комнату. Прошлой зимой он провел в ней довольно беспокойную ночь, когда забрался туда за парой бутафорских пистолетов.
Райли собиралась окликнуть находившегося внутри, но тут услышала знакомый голос.
— Повтори еще раз, — просила женщина. — Скажи, как сильно ты любишь меня, Родерик.
«Черт бы его побрал!» — выругалась Райли.
Ей вообще не следовало принимать в труппу этого человека. Его игре недоставало искренности. Сначала Луиза, теперь какая-то наивная девчонка… Получила на обожание своего кумира четверть часа, остававшиеся до поднятия занавеса!
— Да, я люблю тебя, — утверждал Родерик. — Всем сердцем и всем, что я имею, я клянусь быть верным тебе.
Послышались чувственный стон, звуки поцелуев и шорох одежды.
Райли распахнула дверь и увидела перед собой знакомое лицо.
— Луиза! — Райли схватила ее за руку и оттащила от Родерика. Вытолкнув Луизу в коридор, она спросила: — Какого черта вы тут делаете?
Луиза выпрямилась, хватаясь за растрепанные волосы и раскрасневшиеся щеки.
— Я здесь по зову моего сердца. Я хочу стать актрисой. Я хочу всю жизнь не расставаться с Родериком. А поскольку я знаю, что дядя никогда не даст своего благословения, мы собираемся убежать.
— Луиза! — воскликнул Родерик и покачал головой. Но, следует отдать ему должное, он вышел из укрытия и встал рядом со своей нареченной, словно собирался грудью защищать ее.
— Что здесь происходит? — послышался с лестницы густой бархатный баритон, заставлявший душу Райли трепетать от наслаждения.
Мейсон окинул взглядом живописную группу, и ему все стало ясно.
— Луиза, немедленно отправляйся домой. А вы, сударь, если я еще хоть раз увижу вас рядом с моей племянницей…
Молодые люди сочли за лучшее убраться восвояси. Уходя, они захлопнули дверь костюмерной, в которой в тот момент находились Райли с Мейсоном. Последние даже не заметили этого. Когда Луиза с Родериком ушли, Райли задала мучивший ее вопрос:
— Почему ты здесь? Разве тебе не нужно находиться рядом с Далией Пиндар?
— Далией Пиндар?
— Конечно, ведь ты же решил жениться на ней!
— Что заставило тебя подумать, что я предпочту ее, а не тебя? Я сделал свой выбор еще на балу у Ивертона. Зачем мне заниматься любовью с тобой, а жениться на другой женщине? Ты — единственная, с кем я хочу делить постель.
— Но я видела у тебя на столе специальное разрешение, и миссис Пиндар скупила векселя Фредди.
Мейсон поднял глаза к небу.
— Так вот почему ты выбежала из кабинета как ошпаренная. Считай, что это разрешение — моя последняя уступка приличиям. — Он подошел к Райли. — Я не мог понять, почему ты так легко сдалась. Я подумал, что, вероятно, ты не хочешь жить в нищете.
— Как будто я знаю, что делать с богатством! — засмеялась Райли.
— Если подумать, то я тоже не знаю, — весело согласился с ней Мейсон.
Они замолчали, и в комнате наступила тишина. Мейсон прижал Райли к себе и поцеловал.
— Так ты не женишься на Далии? — спросила она.
Мейсон содрогнулся.
— Никогда. Я понял, что не люблю ни пастушек, ни их овец.
Райли улыбнулась.
— Что ты собираешься делать с долгами Фредди?
— Об этом не беспокойся. Тебе лучше подумать о том, как нам выбраться отсюда.
Взглянув на дверь, Райли сказала:
— К несчастью, мы застряли здесь до конца спектакля, пока не придут рабочие сцены.
Он шевельнул бровью и улыбнулся.
— Как ты считаешь, у нас есть время?
Она уютно устроилась в его объятиях.
— А ты уверен, что не женишься на Далии?
— Абсолютно.
— Тогда я думаю, что есть.
Мейсон наклонился и приник к ней жадными губами. Райли с такой же страстью ответила на его поцелуй. Последние недели она часто вспоминала проведенную вместе ночь. Райли стащила с него фрак и принялась снимать рубашку.
— Торопишься? — спросил он.
— Ты помнишь те строки, которые заставил меня вычеркнуть? У нас было бы больше времени, если бы ты позволил мне сохранить первоначальный монолог Жоффруа.
— Тогда нам лучше не терять ни минуты. — Мейсон протянул руку и вытащил из груды старых костюмов бархатный плащ. Встряхнув, он положил его на кучу занавесей и с улыбкой предложил ей эту импровизированную постель. С царственной грацией кошки Райли устроилась на ней.
Мейсон собирался присоединиться к возлюбленной, но заметил брошенную кем-то корону, украшенную поддельными драгоценными камнями. Он подобрал ее и надел себе на голову.
— Теперь ты в моей власти, — заявил он, повторяя слова короля из третьего акта.
Райли рассмеялась и ответила словами своей роли:
— Приказывайте мне, милорд. — Она приподняла юбку и поболтала голыми ногами, как бы приглашая его.
Мейсон почувствовал, что становится большим поклонником театра.
— Мой первый указ — сменить костюм. — Он погладил ее голые ноги и бедра, затем, притянув поближе, начал раздевать. — Отныне все мои подданные будут ходить голыми.
— Я не помню таких слов, — театральным шепотом пошутила Райли, расстегивая его рубашку.
— Я переписываю заново всю пьесу, — ответил он.
— Пока мне очень нравится, — нежно прошептала Райли, прижимаясь к нему всем телом.
Он снял с нее платье, и она осталась в одной сорочке. Райли слабо вздохнула от наслаждения, почувствовав прикосновение его рук к своей груди. Чтобы не оставлять новую пьесу Мейсона пьесой для одного актера, Райли между поцелуями и нежными словами продолжала раздевать его, пока вся его одежда не оказалась на полу. Заразившись от Мейсона шутливым настроением, Райли схватила метелку из перьев, лежавшую на ящике подле нее.
— Ваш скипетр, государь. — И протянула ее Сент-Клеру.
Мейсон усмехнулся и воспользовался этим атрибутом королевской власти, чтобы пощекотать ее, в то же время разжигая ее страсть жаркими поцелуями и ласками, пока она, охваченная желанием, задыхаясь, не стала умолять его больше не мучить ее.
Ее мольбы возбуждали в нем ответное желание, а Райли стремилась удовлетворить его. Лаская Мейсона, она почувствовала его готовность. И, не желая ждать, обвила ногами его бедра, заставляя его овладеть ею. Теперь он не встретил препятствия и легко вошел в нее.
Райли радостно вскрикнула:
— О да! Пожалуйста, Мейсон.
Сдерживаемые слезы, радость обладания им, сердечная боль, терзавшая ее последние несколько недель, все слилось в желании принадлежать ему.
Мейсон понимал ее. Он сам уже две недели не мог думать ни о чем другом. Только Райли он хотел всю жизнь сжимать в своих объятиях. Теперь она принадлежала ему. И слившись с ней, он вскрикнул, но его крик утонул в громе аплодисментов, раздавшихся у них над головой. Они оба вздрогнули, когда все здание затряслось от восторженных криков.
Когда шум и крики наверху стали затихать, Мейсон посмотрел на Райли и сказал:
— Такого еще никогда не было.
