Глава 46

— Ты должна узнать об этом первой, дорогая. Я решила выйти замуж.

Джослин удивленно обернулась, чуть не сбив стоявшую на столе лампу.

— Вана! Ты же едва знакома с мистером Харуэллом! Он ухаживает за тобой всего лишь одну неделю!

Графиня засмеялась.

— Странно, что ты это вообще заметила, так хандришь в последнее время.

— Вовсе нет!

— Ну, не знаю, как еще можно назвать твое состояние. Впрочем, не важно. И я выхожу замуж вовсе не за милого мистера Харуэлла, хотя я несказанно благодарна ему за то, что он заставил моего дорогого Робби ревновать настолько, чтобы осмелиться наконец попросить моей руки.

— Робби?

— А почему нет? — воинственно спросила графиня, глядя на изумленную Джослин. — Если ты можешь влюбиться в человека, совершенно не подходящего тебе по положению…

— К дьяволу мое положение! К тому же я его вовсе не люблю!

— Конечно, любишь, дорогая.

Джослин сердито уставилась на Ванессу, но это не произвело на графиню ни малейшего впечатления. Вздохнув, Джослин отвернулась.

— Должно быть, чрезвычайно глупо с моей стороны любить человека, который меня не любит, верно? — тихо сказала она.

— О, безусловно!

Джослин метнула через плечо еще один яростный взгляд.

— Так почему ты не говоришь мне, что он грубый, с мерзким характером, опасный…

— Потому что он не может быть таким плохим, иначе ты бы его не полюбила.

— Верно, но на тот случай, если ты не заметила, он ни разу не приехал.

— Может быть, тебе следует самой нанести ему визит, дорогая. Насколько я понимаю, это ранчо вызывает у него отвращение. Его сестра поделилась со мной: несколько лет назад он здесь чуть не умер… Боже мой, сядь! Что я такого сказала?

Джослин отмахнулась от графини, пытавшейся усадить ее в кресло.

— Со мной все в порядке. Однако было бы неплохо мне тоже об этом сообщить. Какая жуткая ирония судьбы.

— В чем?

— В том, что я купила именно это место.

— Да, конечно, но ведь ты собираешься прожить здесь лишь до весны, не так ли? А кроме того, он может захотеть, чтобы ты жила с ним в горах, в его деревянной хибаре.

— Я бы не возражала.

Графиня скорчила рожицу, ибо хотела своими словами всего лишь немного разрядить обстановку.

— Давай забудем о «жертвах во имя любви», дорогая. Все это чепуха. Пусть лучше он жертвует собой, привыкая к прекрасным сторонам жизни.

— Мне бы этого хотелось, но ты по-прежнему упускаешь из виду одну маленькую деталь — его отсутствие. Он ни разу не попытался встретиться со мной, потому что не хочет этого.

— Я бы не была на твоем месте так в этом уверена, дорогая. По словам его сестры…

— О, ради Бога, Вана! Не хватало еще откровений от очередной сестры. Я думала, ты усвоила урок…

— Не будь глупышкой, — перебила ее графиня. — Джессика Саммерс не имеет ничего общего с той маленькой лгуньей Маурой.

— Возможно, но она все равно лицо заинтересованное и… Джослин замолчала, услышав доносящиеся с улицы крики. Она кинулась к окну. Вид дыма, валившего от новой конюшни, заставил сердце забиться от страха.

— В чем дело? — заволновалась Ванесса. Джослин уже летела к дверям.

— Конюшня горит.

— О Господи! Постой! — Графиня кинулась к Джослин, стараясь удержать ее. — Ты не можешь туда пойти. Может быть, это Длиннонос учинил пожар, чтобы выманить тебя.

— Не говори глупостей, Вана. Сейчас разгар дня. Если он и придет, то в темноте, чтобы проскользнуть вместе с другими ночными ползунами.

— Ты не знаешь наверняка…

— Там мои кони, Вана!

Графиня больше не произнесла ни слова и молча последовала за Джослин. Может, еще и день, но он уже клонится к вечеру, а от густого дыма во дворе совсем темно. Коней выводили из конюшни, некоторые лошади выбегали сами. Их жалобное ржание разрывало душу.

— Сэр Джордж? — спросила Джослин первого же попавшегося конюха.

— Его ведет Рыжий Роб, ваша милость.

— Насколько плохи дела?

— Уже крыша горит.

Услышав это, она запаниковала. Сэр Джордж сейчас перепугается так, что с ним невозможно будет справиться, чтобы вывести наружу.

Джослин рванулась в конюшню прежде, чем кто-нибудь успел ее остановить. Внутри все было в дыму, дышать даже сквозь платок оказалось практически невозможно. Судорожно кашляя, она добежала до большого денника Сэра Джорджа.

Робби действительно был там, тщетно пытаясь ухватить жеребца за гриву. Прямо у нее на глазах Сэр Джордж с громким ржанием поднялся на дыбы и сбил шотландца с ног. Робби поднялся не сразу. Жеребец сильно ударил его в плечо.

— Вы в порядке, Робби?

— Боже мой, женщина, что вы здесь…

— Не сейчас! — крикнула она, сорвала с себя блузку — единственное, что оказалось под рукой, — и замотала коню глаза. — Если вы можете подняться и сесть на него, я выведу нас всех отсюда в мгновение ока.

Сама Джослин уже взлетела на круп. При звуке ее голоса животное немного успокоилось, к тому же она лишила его возможности видеть окружающее. Робби, не раздумывая, последовал ее примеру. В следующее мгновение Сэр Джордж чуть ли не галопом мчался к дверям. Джослин сумела справиться с жеребцом, используя вместо уздечки свою блузку, хотя та была накинута коню только на голову, а не проходила через рот.

— Что с остальными лошадьми? — крикнула она сэру Дадли.

— Все на месте, ваша милость.

Джослин прислонилась к широкой груди Робби, но тут же спохватилась и выпрямилась. Они одновременно вспомнили, в какой неортодоксальной манере он обратился к ней в деннике. Подошедшая графиня нашла их дружно смеющимися.

— Нет, вы только посмотрите — перепугали меня до смерти, а сами веселятся!

Джослин несколько успокоилась от выговора, но не совсем.

— Прости, Вана, но я знала, что эта глупая здоровенная зверюга никого к себе не подпустит, и была права. По-моему, кому-то следует немедленно заняться плечом твоего жениха. Ты же знаешь, как может лягаться Сэр Джордж.

Гнев графини мгновенно сменился беспокойством.

— У тебя что-нибудь сломано, милый?

— Всего лишь вывих, любовь моя. Ничего страшного. Джослин едва не застонала, услышав, как воркуют эти двое.

— Я отвезу его к дому, Вана, а ты поищи пока кого-нибудь, кто вправил бы ему плечо. К тому же мне немного зябко.

— Неудивительно…

Джослин не стала дожидаться очередного выговора. Она и так чувствовала себя не очень ловко в прозрачной тонкой сорочке. Пришпорив Сэра Джорджа, она поскакала к дому. Там она оставила коня с Робби и помчалась к себе, чтобы привести в порядок одежду, прежде чем пойти посмотреть остальных животных. Но снова во двор она не вышла. В спальне, небрежно развалившись на ее постели, как на своей собственной, Джослин поджидала ее Немезида — Джон Длиннонос собственной персоной.

В первый момент она слишком удивилась, чтобы закричать, а потом заметила нацеленный ей в голову револьвер, и у нее хватило ума этого не делать. Отвратительный человек ухмылялся. А почему бы и нет? В конце концов он все же выиграл. Ванесса оказалась права. Он поджег конюшню и, воспользовавшись всеобщей суетой, прошмыгнул в дом. Этому мерзавцу совершенно наплевать на животных, ему безразлично, что они могли погибнуть. Ярость охватила Джослин прежде, чем она успела испугаться.

— Закройте дверь, ваша милость, — промурлыкал он. — Мы же не хотим, чтобы нас побеспокоили.

— Сами закрывайте!

Он сел. Его серые глаза потемнели от злости. Еще бы: она посмела не испугаться.

— Думаю, вы не отдаете себе отчета…

— Нет, это вы не отдаете себе отчета, что я вот так вами сыта! — Она подперла ребром ладони подбородок, наглядно демонстрируя меру своей досады. — Давайте, стреляйте, вы, ничтожный маленький червяк! Но я вам обещаю — из дома вы живым не выберетесь!

— Я вовсе не собираюсь стрелять в вас, — злобно прорычал он.

— Ах, нет? Тогда отдайте револьвер мне. Я не испытываю никаких сомнений.

— Чертова сука! — Его лицо покраснело от ярости. Она испортила его представление об этой встрече. — Попомни свои слова, когда я сожму руками твою нежную шейку!

— Ну, так давайте, и я выцарапаю вам глаза! Но когда он вскочил, взревев от бешенства, Джослин сообразила: она напрочь забыла о его росте. Худой, но драться с ним не стоило. Не настолько она глупа.

Джослин вылетела в дверь и помчалась к лестнице. Казалось, она чувствует его дыхание на шее, но оставалась надежда, что это лишь ее воображение. Так и было. Почти. Он бежал футах в трех позади, когда она резко остановилась у верхней ступеньки. По лестнице поднимался Кольт. И тоже резко остановился. То же самое сделал и Длиннонос, решивший направить свое оружие, которое он все еще сжимал в руке, на Кольта. Это было последнее, что он сделал в жизни.

Он только нажимал на курок, когда Кольт выстрелил. Пуля Длинноноса просвистела возле уха Сандера и впилась в стену. Пуля Кольта попала англичанину в грудь. Он начал медленно оседать — сперва рухнул на колени, потом пробормотал что-то вроде «черт побери» и упал лицом вниз.

Джослин плюхнулась на ступеньку и судорожно вздохнула.

— В этот раз я совсем не имею ничего против твоей привычки кидать мужчин к моим ногам.

— Ты в порядке?

— Да, конечно. За последнее время я уже привыкла к таким вещам. — Однако голос ее звучал отнюдь не спокойно. Он, прищурившись, поглядел на нее.

— Судя по твоему виду, тебе не помешает глоток виски.

— Если бренди, то я, пожалуй, согласна. У меня в гостиной есть немного.

— Тогда иди. Я присоединюсь, как только избавлюсь от этой падали.

Однако он пришел гораздо раньше. Со всех сторон сбежались встревоженные выстрелами люди, и он предоставил уборку им. Графиня чуть было не опередила его, но все же не успела.

— С ней все в порядке. Ванесса, — спокойно, но решительно остановил ее Кольт. — Предоставь ее мне.

Графиня была столь шокирована его обращением, что в первый момент потеряла дар речи. А в следующее мгновение дверь перед ее носом закрылась, и она упустила свой шанс.

— Да я никогда… — запыхтела она.

— А я думал, ты хотела, чтобы он пришел, — раздался у нее за спиной голос Робби.

— Должно быть, у меня было временное помутнение рассудка. Я забыла, каков он.

— Раз уж ее это не беспокоит, сердце мое, то почему это должно волновать тебя?

Графиня было нахмурилась, но тут же улыбнулась.

— Ты совершенно прав. В конце концов не мне с ним жить. А в это время в гостиной Джослин, медленно потягивая бренди, произнесла:

— Не очень мило с твоей стороны.

— Я был недостаточно вежлив? Изогнув бровь, она взглянула на его невинную физиономию, стараясь понять, шутит он или говорит серьезно. Впрочем, сейчас это не имело особого значения. Гораздо больше ее интересовало, что он вообще здесь делает.

Куртку он сбросил в холле, прежде чем шум наверху привлек его внимание. Джослин обратила внимание, что он не в замше и без косичек. Лишь привычные мокасины были на месте. Остальной его наряд — темные брюки, расстегнутая сверху синяя рубашка, красная бандана на шее — не отличался от обычной ковбойской одежды.

Кольта тоже заинтересовал ее наряд, особенно прозрачная сорочка, столь мало сочетавшаяся с тяжелой шерстяной юбкой. Джослин почувствовала, что заливается краской, и рассердилась на себя. Господи, после всего, что между ними было, он все еще заставляет ее краснеть!

Решив, что иронический взгляд вполне может стать ответом на его вопрос, она задала свой:

— Что ты здесь делаешь, Кольт?

— Да вот, услышал, что ты собралась собственноручно пристрелить Длинноноса.

— И ты решил отговорить меня от этого намерения?

— Что-то в этом роде.

Джослин вспомнила, при каких обстоятельствах сама так ему отвечала, и не смогла сдержать улыбки, хоть его ответ и разочаровал ее.

— Ты пришел вовремя. Как всегда. Думаю, теперь мне никогда не узнать его настоящего имени.

— А это важно?

— Нет. Он до самого конца оставался Длинноносом, следующим за мной в очередной стране. Знаешь, мне, наверное, будет его не хватать. Он вносил разнообразие в мою жизнь. — Найдешь что-нибудь еще… что внесет разнообразие. Эти слова произвели безусловный эффект. У Джослин заколотилось сердце. А как он на нее смотрит…

Она подошла к окну посмотреть, что творится во дворе, а заодно взять себя в руки. Животных уже отвели в старую конюшню, которую, к счастью, пока не успели снести.

Больше ничего она разглядеть не успела, потому что Кольт встал у нее за спиной. Все-таки у него потрясающая способность привлекать все ее внимание даже тогда, когда она на него не смотрит.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Джослин прижалась лбом к стеклу. Удивительно, что у нее не подкосились ноги! От этих слов она сначала испытала несказанное облегчение, а вслед за этим ее окатила волна безмерной радости. И он заставил ее страдать целых три недели, пока собирался с мыслями!

— Не знаю, — совершенно ровным голосом ответила она, сама не понимая, как ей это удается. — Графиня говорит, что не стоит выходить замуж за любовника. Брак убивает любовь, знаешь ли.

— А я гожусь только на роль любовника?

Она резко развернулась, глаза ее гневно сверкнули.

— Годишься? Ты снова принижаешь себя, Кольт! Кажется, я тебя уже предупреждала…

Он сгреб ее в объятия, чтобы заставить замолчать.

— А я все еще твой любовник?

— Если и любовник, то очень невнимательный. Он медленно и вкрадчиво поцеловал надутые губки.

— Что, если ты выйдешь за меня замуж, но мы станем притворяться, будто всего лишь любовники?

— Звучит заманчиво, особенно если учесть, что любовники склонны любить друг друга.

— А супруги нет?

— Не всегда.

— У меня с этим проблем не будет.

— Не будет?

— Нечего удивляться, герцогиня. Ты же не думаешь, что я охочусь за твоими деньгами.

Его ухмылка задела ее, и она фыркнула:

— Наверное, ты попросишь меня отказаться от всего этого.

— Возможно.

— И жить с тобой в хижине в горах.

— Возможно.

— И рожать тебе детей, и стирать тебе одежду.

— Я предпочитаю, чтобы моя одежда оставалась целой, и предупреждаю заранее: не смей даже приближаться к плите. Полагаю, в конце концов я позволю тебе держать пару-тройку слуг.

— А дети?

— Ты хочешь детей?

— Безусловно.

— Надо полагать, это означает, что ты меня любить, а?

— Или что мне всего лишь нравится твое тел о. Я уже говорила тебе, какое великолепное… Да! — взвизгнула она, когда он сжал ее покрепче. — Я люблю тебя, несносный ты человек!

— Могла бы и пораньше сказать, — пробурчал он, прижимая ее к себе. — Когда я занимался с тобой любовью, к примеру, или еще в какой-нибудь подходящий момент. Тогда мне не пришлось бы пройти через ад за последние три недели, думая…

— Если ты собираешься сказать что-то по поводу своего происхождения. Кольт Сандер, я тебя стукну!

Он откинул голову, посмотрел в ее сердитое лицо и рассмеялся.

— Боже мой, я люблю тебя, герцогиня. Ты действительно неповторима!

— Счастлива слышать, — сказала она, осыпая его лицо поцелуями. — Но раз уж ты обращаешься по имени к моей ближайшей подруге, почему ты не можешь произнести мое? Меня зовут Джослин, если не забыл.

— Я знаю, любимая, но это имя тебе не идет. Ты — герцогиня, просто-напросто. И ты — моя.

— Ну, если ты так ставишь вопрос…