Глава 18

Ступив на развесистую ветку огромного бука, Лукас посмотрел вниз. Вся штука заключалась в том, чтобы добраться до окна и не свалиться. Кусты роз внизу, куда он в этом случае угодит, не внушали доверия. Он легко представил, как потом целую неделю будет выдергивать из задницы шипы.

Окно было приоткрыто, поэтому Лукас оттолкнулся и прыгнул на карниз. Он удачно приземлился, схватившись за раму для равновесия, потом открыл ее пошире и ввалился внутрь.

Стоя у камина, Анастасия наблюдала за его торжественным появлением. Она выглядела отнюдь не роскошно, хотя и очень мило. После вдовьего траура, который давным-давно надоел, ему казалось, он никогда не устанет смотреть на нее, одетую в разноцветные платья. Как, например, сегодня. Это темно-зеленое платье делало ее карие глаза еще глубже и заманчивее.

– Вы опоздали.

Прикрыв раму и задвинув шпингалет, Лукас повернулся к ней и скрестил руки на груди.

– И вам тоже добрый вечер. Да, спасибо, я добрался прекрасно. Нет-нет, я совсем не поранился. Да, я предпочел бы выпить, если у вас найдется что-нибудь.

В ответ на его сарказм Анастасия поджала губы и направилась к столу, на котором в ожидании стоял графин с виски. Сомнительно, чтобы она употребляла это питье, значит, оно приготовлено специально, чтобы ублажить его. Получив из ее рук толстенный стакан, он сделал глоток, а потом улыбнулся. Отлично.

Хотя и подозрительно!

– Итак, миледи, вы поманили пальчиком, и я тут как тут. Хотя так и не понял, зачем вам потребовалось, чтобы я рисковал своей шеей, забираясь в окно. – Он сделал еще глоток, отставил стакан и огляделся. Так вот какая она – келья Аны. Гостиная, где они сидели, очаровательна и очень женская во всей своей элегантности. Он заметил груду небрежно исписанных бумаг, пустой стакан для реактивов.

Некоторые вещи могли принадлежать только ей. Лукас не сдержал улыбки.

– Меньше всего мне хотелось бы еще раз дать пищу для разговоров, – вздохнула Анастасия. – Но было крайне необходимо поговорить с вами именно сегодня, поэтому я подумала, что будет лучше, если вы проберетесь сюда тайно.

Лукас кивал, не прислушиваясь к тому, что она говорит, а следя за тем, как двигаются ее губы. Он не виделся с ней с позапрошлой ночи, когда их застукали в такой деликатной и забавной ситуации.

У них не было времени обсудить неожиданно возникшее и абсолютно реальное бракосочетание, которое сейчас готовилось. Лукас вздохнул. Сегодня ему пришлось добывать специальное разрешение на брак. Всем остальным занималась его мать.

Анастасия просто стояла и смотрела на него. Что, если она не заинтересована в свадьбе? И вообще в браке с ним?

Ее отчуждение полоснуло его, как ножом по сердцу, коротко и остро. Через силу он оттолкнул это чувство прочь, загнал глубоко внутрь. Даже думать об этом ни к чему.

– Так зачем я потребовался вам среди ночи?

Как бы ему хотелось заставить заткнуться ту настырную часть самого себя, которая притязала на Анастасию как на собственные владения. Не только на ее тело, но и на то, что она держит сокровенным в своем сердце и своей душе. На то, что привязывало ее к покойному мужу как к спасательному канату на тонущем корабле.

Она предпочтет любить покойника, но не отдаться ему.

– В нескольких часах езды отсюда находится поместье, где похоронен мой муж. – Она отвела глаза, теребя край рукава. – Мне очень хочется завтра съездить туда. Вы меня отвезете?

– Вы… Вы хотите чтобы я отвез вас туда? – изумленно повторил Лукас. Вот уж чего он совсем не ожидал от нее!

Она спокойно кивнула в ответ.

– Почему?

– Я… Вам нужно, чтобы я ответила честно?

Он не был так в этом уверен, но согласился:

– Как всегда.

Анастасия с трудом проглотила комок в горле.

– Ездить туда для меня всегда было тяжело, а сейчас еще труднее. Но если вы будете со мной, у меня… – Анастасия внезапно густо покраснела. – У меня прибавится смелости. Мне нужна ваша поддержка, хотя я понимаю, как странно звучит эта просьба.

Лукас уставился на нее, не зная, радоваться ли тому, что он нужен ей рядом, или ужасаться, потому что она просит тать ее дуэньей. Но когда она смотрит на него так открыто и доверчиво… Разве можно отказать ей?

Он улыбнулся через силу:

– Если это действительно необходимо, я вас отвезу туда. На лице ее отразилось облегчение. И она шагнула к нему.

Пальцы слегка дрожали, когда Анастасия, протянув руку, коснулась его. Прикосновение было нежным и ласковым, но длилось это всего несколько секунд. Она почти сразу же отдернула руку.

– Спасибо.

– Может, вам нужно что-нибудь еще?

Чтобы поймать ее взгляд, Лукас наклонился, стараясь вычислить, что у нее на уме. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она приоткрыла рот, приготовившись ответить. Он уже в предвкушении потянулся к ней, но она тряхнула головой и сказала:

– Нет, это все.

Он стиснул зубы. Ну конечно!

– Отлично. Завтра утром, как рассветет, я приеду за вами.

Он снова распахнул окно и вылез на карниз в холодную ночь. Посмотрев на дерево и представив, как будет спускаться вниз, а потом – как отправится в неблизкий путь, в конце которого его ждет холодная одинокая постель, Лукас вздохнул. Он мельком глянул на Анастасию. Она наблюдала, как он уходит. Ни по глазам, ни по лицу ничего невозможно было прочесть.

Она становилась первоклассным агентом. Оставалось только пожелать, чтобы свои таланты она не обратила против него.

– До завтра, – буркнул он, затем повторил свой прыжок и начал спускаться вниз по дереву.

С грохотом захлопнув за собой дверь, Лукас двинулся к себе в кабинет, не обратив внимания на ошеломленных слуг, которые высыпали в холл при его появлении. Запустив пальцы в волосы, он нащупал запутавшуюся в них веточку. Он отшвырнул в сторону и ее, и воспоминания о том, почему она там очутилась.

Он ворвался в кабинет и оглушительно хлопнул дверью. Буря внутри стала утихать, и он прислонился лбом к двери, понимая, что ночь он проведет без сна.

– Лукас?

Он замер, услышав за спиной голос Генри. До недавнего времени только с Генри он чувствовал себя свободно. Только с Генри мог говорить откровенно. Лучший друг знал, что он – агент, и имел представление о его заданиях, поэтому с ним можно было поделиться всем тем, что нельзя было рассказать другим.

Но теперь из-за обвинений, которые высказала Ана, его присутствие в доме приносило больше волнения, чем удовольствия. Лукас поймал себя на том, что стал анализировать каждое слово Генри, следить за его реакциями, добиваясь правды.

Медленно выпрямившись, он повернулся к другу. В глазах Генри читалось настоящее беспокойство. Дружба чистейшей воды. Все же Лукас по-прежнему восхищался им.

– Добрый вечер, – выдавил он сквозь зубы. – Ты давно здесь?

Генри пожал плечами и отложил в сторону книгу, которую держал на коленях.

– Около часа. Я примчался тут же, как только услышал нечто тревожное.

– О расследовании? – Лукас поднял голову.

– Нет, – прищурился Генри. – О тебе. И об этой женщине.

Лукас, вздохнув, уселся за рабочий стол.

– Этой женщине. Ты об Анастасии?

– Конечно, о ней. – Генри двинул кресло вперед. – Пожалуйста, пожалуйста, скажи, что все разговоры, которые я услышал сегодня, неправда. Пожалуйста, скажи, что ты не собираешься по-настоящему жениться на ней.

Лукас зажмурился. Он терял способность соображать. Генри злится из-за того, что Анастасия считает людей из военного министерства ответственными за нападения на агентов? Или он так беспокоится о нем, потому что не согласен с его женитьбой, воображая, что она устраивается против воли Лукаса?

Или есть какая-то другая причина? Может, Генри встревожен и пытается спрятать правду о своих делишках, как не устает повторять Ана?

Захотелось что-нибудь швырнуть, сломать, разбить – все, что угодно, лишь бы прекратить этот сумбур в голове. Все, что угодно, но только не вспоминать, как Ана тянется за поцелуем. Как сорочка падает с ее плеча.

Как говорит, что хочет поехать на могилу Гилберта.

Лукас изо всех сил пятерней грохнул по столу.

– Что ты мне предлагаешь? Я джентльмен, не так ли?

Генри заметно удивился его тону.

– Я с этим не спорю, но…

– Никаких «но»! Она – настоящая леди. Иметь любовную интрижку с вдовой – это одно, но совсем другая история – быть застигнутой в саду в полуголом виде.

Причем это был прекрасный вид, подумал Лукас и сразу же отбросил воспоминание прочь.

Генри изумленно посмотрел на него:

– Так вот что произошло?

– Да, к сожалению, – кивнул Лукас. – Нас застукали моя мать и леди Уэстфилд вчера на балу у генерала.

– В саду? – задумчиво повторил Генри.

– Да. – Лукас поднял голову. Друг был бледен, но выражение его лица быстро изменилось.

– Мне нравится, что ты поступаешь, как требуют приличия, но это все равно ошибка. Ты не хочешь жениться на этой женщине. Помолвка была нужна единственно для удобства следствия. Если ты так поступишь, то будешь жить с ощущением совершенной ошибки до конца своих дней. – Генри поднял руки в молчаливой просьбе.

– Это не ошибка. – Слова Генри подлили масла в огонь, и гнев, который душил Лукаса весь вечер, начал набирать обороты. Появилось ощущение того, что он должен… защитить Анастасию. – Просто так должно было случиться.

– Но ты прикуешь себя к женщине, которая тебе самому не нравится. Она никакая, она не интересна. И будет настраивать тебя против друзей.

Лукас стоял и слушал, раздувая ноздри. Он обратил внимание, что взвешивает каждое слово, сказанное Генри. И ненавидел себя за это.

– На самом деле она мне кажется очень интересной, – раздраженно проговорил он. – И неожиданно смелой. Что касается того, что она настраивает меня против друзей, то это несправедливо. Анастасия пытается докопаться до истины, и я тоже. Просто у нее больше желания рассмотреть полный набор существующих возможностей. Мне может не всегда нравиться то, что она говорит, но ничего не поделаешь – я отношусь к этому серьезно.

До этого момента, наклонившись вперед, чуть не вываливаясь из кресла, Генри внимательно слушал, и как только услышал последние слова, откинулся назад.

– Нет, не могу поверить. Эта сирена завлекает тебя в опасные воды. И если ей…

Не дослушав, Лукас, вне себя от ярости, кинулся к своему ближайшему другу. Любого другого он, дернув за шиворот, уже расплющил бы об стенку. Вместо этого он зажал кулаки за спиной и попытался взять себя в руки.

– Через три дня, Генри, я женюсь на Анастасии. Она станет частью моей жизни и жизни моей семьи. Это не обсуждается. Нам нет смысла спорить о том, что неизбежно.

Генри поджал губы.

– Наверное, ты прав. Действительно нет смысла продолжать обсуждать все это. – Он направил кресло в сторону двери и там остановился. – Мне будет ненавистно наблюдать, как ты, Лукас, сам причинишь себе вред и боль, соединившись с этой женщиной. Ты ведь знаешь, мне никогда не хотелось бы видеть тебя несчастным.

Потом он укатил. Лукас снова уселся за стол и невидящими глазами уставился на груду бумаг перед собой.

О чем тут упоминал Генри? О том, что женитьба на Ане нанесет ему личный ущерб? О том, что, если он будет следовать ее теориям, его положение в военном министерстве ухудшится?

Может, это угроза?