Глава 9

– Сосредоточься, – приказала себе Анастасия, стискивая зубы. – Ты сделаешь это, уже тысячу раз делала.

Она уставилась на зашифрованный кусок текста, но слова и символы расплывались перед глазами, и никак не удавалось сконцентрироваться и разгадать пустяковый код. В конце концов, выругавшись, она отбросила бумагу в сторону.

Эмили все-таки права. Действительно, выругаешься – и становится легче. Правда, ненадолго. Как только Анастасия перестала делать вид, что занимается работой, мысли тут же обратились к тому, о ком она неотрывно думала, мечтала, по кому страдала последние два дня.

Лукас. Ямочки на щеках Лукаса. Губы Лукаса. И, разумеется, поцелуй Лукаса. Ей так хотелось верить в то, что, проведя несколько дней без его общества, она сумеет успокоиться. Но странная боль, которую она испытывала, вспоминая их поцелуй, никуда не исчезала. Напротив, дистанция, которую установила Анастасия, только спровоцировала обострение жажды и желания после ночей, проведенных в беспокойных сновидениях; она вдруг обнаружила, что воспоминания о том поцелуе не тускнеют, а становятся все ярче.

С горестным стоном Анастасия прикрыла глаза.

– Что, черт подери, я вытворяю?

И ведь ничего нельзя поделать. Разве что попытаться бороться с желанием, которое затягивало ее словно в водоворот. Резкий стук в дверь наверху оторвал ее от горестных мыслей.

– Что там? – крикнула она.

Дверь приоткрылась, и на самом верху лестницы появился лакей.

– Простите, что беспокою вас, миледи. К вам посетитель.

– Кто это? – Она удивленно подняла брови.

Мередит всегда просто спускается по лестнице без всякого предупреждения, а Чарли раньше завтрашнего дня не покажется. Ее слуги получили строгий приказ говорить всем мужчинам, которые неожиданно появляются у дверей с визитными карточками, что ее нет дома. Единственный, кто остался…

– Мистер Лукас Тайлер, миледи.

Сердце помчалось вскачь, а она уставилась в добродушное лицо слуги, который не мог взять в толк, что такого он сказал, чтобы вызвать такую нервозность.

Однако, видя беспокойство на ее лице, он поднял на нее глаза и спросил:

– Мне сказать ему, что в данную минуту вас нет дома?

Мысль была соблазнительная, но Анастасия сомневалась, что Лукас поверит лакею. А помимо всего, она слишком долго оттягивала неизбежное. У них все же общее дело, которое необходимо обсудить. Она должна продолжить работу ради Эмили. А уж если она сумеет совладать со своими чувствами, тогда, может, посчастливится пополнить свою информацию о Генри Бауэрли.

– Скажи мистеру Тайлеру, что я сию минуту приму его наверху.

– Хорошо. Он уже ожидает вас в Восточной гостиной. – Слуга поклонился и оставил ее одну.

Анастасия не торопясь привела в порядок платье. Вглядевшись в искаженное отражение в зеркале на рабочем столе, убедилась, что ее лицо не перепачкано чернилами, потом сняла очки. Затем, не найдя других мелких поводов оттянуть поход наверх, нехотя стала подниматься вверх по лестнице в дом, а уже там прошла в холл.

Она должна быть абсолютно спокойной. Как Лукас. Для него тот мимолетный поцелуй ничего не значил. Он, наверное, и не заметил, что произошло, поэтому ни в коем случае нельзя показывать, что их поцелуй потряс ее.

Задержавшись у дверей в гостиную, Анастасия сделала глубокий вдох и с улыбкой вошла в комнату.

– Доброе утро, мистер Тайлер.

Лукас сидел возле камина на зеленом диванчике, и явно женская деталь меблировки казалась игрушечной по сравнению с ним. Увидев ее, он поднялся. И это было движение, полное чувственности. Анастасии показалось, что в серых глазах промелькнул намек на что-то, затем пропал, и он вновь стал холоден и спокоен. Таким, каким она его привыкла видеть.

– Доброе утро, – хрипло откликнулся Лукас. – Как себя чувствует леди Аллингтон?

Несмотря на волнение, Анастасия улыбнулась:

– С каждым днем все лучше. Доктор говорит, что ранение теперь не представляет опасности, хотя риск инфекции остается по-прежнему. Но мы все очень надеемся, что она полностью восстановится через какое-то время.

– Очень хорошо. – Лукас стоял, переминаясь с ноги на ногу, заметно нервничая. Анастасия прищурилась. Таким ей еще не приходилось его видеть. Словно ему хотелось что-то сказать, но он не находил слов.

Что, если ее действия не оставили Чарли выбора и теперь Лукас потребует, чтобы ее вывели из дела?

Он прочистил горло, и сердце у нее замерло.

– Вы, конечно, знаете, что разговоры о нашем поцелуе стали достоянием публики?

Кровь бросилась ей в лицо, но Анастасия заставила себя безмятежно смотреть на него. Сейчас не время показывать слабость. Она начала усваивать уроки.

– Да, ходят слухи о том бале, и я видела в каких-то бульварных листках упоминания о них. – Она вздохнула. – Я сделала все, как вы приказали в ту ночь, и не стала обращать на них внимание.

Лукас поднял руку, останавливая ее.

– Вы все сделали правильно, Анастасия.

Она замолчала, удивленная неожиданной озабоченностью, прозвучавшей в его голосе, а также странным выражением лица, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Долго и оценивающе.

Теперь к желанию исчезнуть добавилось волнение в груди.

– Наверное, единственное, что мы можем сделать, – это сгладить эффект. Вести следствие станет труднее, но нам все равно надо что-то придумать. – Она пожала плечами. – Может, вы будете появляться на одних мероприятиях, а я – на других?

Тихо вздохнув, Лукас прикрыл глаза.

– Неужели вы полагаете, что слухи прекратятся, если мы будем появляться порознь? – Затем он продолжил, не дожидаясь ответа: – Я думаю, что нет.

Анастасия закусила губу. Лукас прав. И если он появился здесь, чтобы сообщить, что ее отстраняют от дела, может, это и к лучшему. Но как же больно! Это совсем не то, чего ей хотелось, и мысль расстаться со следствием угнетала ее.

– Итак, все закончилось? – прошептала она со слезами на глазах. – Я не справилась?

Три долгих шага сделал Лукас, подходя к ней, потом взял ее за руку. После работы у себя в комнате она не надела перчаток. Поэтому, когда его шершавые мужские пальцы беспрепятственно дотронулись до нее, все ее тело тут же начало плавиться, как в ту ночь, когда он поцеловал ее. Боль желания потекла по жилам и сконцентрировалась там, в сокровенном месте между бедрами.

– Послушайте меня, – тихо проговорил он, но Анастасия чувствовала, как его взгляд жжет ее губы. – Все это не ваша вина. Это дело, это расследование и ваше участие в нем не прекратятся, если мы обратим ситуацию себе на пользу.

Анастасия задрожала. Почему-то это ей совсем не понравилось.

– Как мы это сделаем?

Последовал тяжелый вздох.

– Обществу по каким-то причинам понравилась мысль, что нас связывают романтические отношения. Поэтому давайте устроим спектакль.

Краска на лице сменилась бледностью, и, отступив на шаг, Анастасия отдернула руку.

– Зачем это?

Но Лукас не собирался отпускать ее.

– Подумайте, Ана. Если мы сделаем вид, что готовы обручиться, это будет лучшим прикрытием. Когда кто-нибудь застанет нас беседующими, шепчущимися друг с другом, каждый вспомнит, что у нас роман. Тогда матроны не пойдут против правил приличий и не откажутся в этом случае приглашать нас на каждое светское мероприятие.

Анастасия слышала, что он говорил, понимала, что он говорил, но его голос звучал как будто вполовину тише. В ушах звенела тишина, зато все перекрывал стук сердца. И никакой слабости в животе от волнения. И никакого страха!

И тут страх вернулся.

– Помолвка? – прошептала она, прикрывая глаза свободной рукой. – Это невозможно.

Лукас сразу отпустил ее руку. Она наблюдала за ним и увидела, как он внезапно стиснул зубы. Так, будто ее отказ рассердил его.

– У вас есть лучшее предложение, Ана? – Мгновенно остыв, он скрестил руки на широченной груди, натянув плотную ткань сюртука на грудных мышцах. На секунду Анастасия замерла, словно загипнотизированная, потом заставила себя отвести взгляд. – Пожалуйста, предложите альтернативу, которая устроит вас больше, чем изображать помолвку со мной всего несколько недель.

– Несколько недель! – воскликнула она. Господи Боже, она не была уверена, что выдержит это притворство несколько дней, какие уж там недели!

Лукас поджал губы.

– Не сокрушайте меня своим воодушевлением, – сказал он, бессильно опуская руки.

– Вы не понимаете, о чем просите.

Ее мысли обратились к Гилберту, как это было и несколько дней назад. Ни к чему было целоваться с этим человеком. Но если заглянуть глубже… если они будут просто изображать? Гилберт – единственная большая любовь в ее жизни. Единственный мужчина, которого она страстно желала, и получала такую же страсть в ответ. Переступить через это означало отречься от страстного чувства, которое бывает только раз в жизни. Разве не так?

– Я прошу вас выполнить вашу работу, – холодно заявил Лукас. – Вы ведете себя так, как будто я тащу вас на виселицу, а не на несколько вечеринок.

– Поступить так равносильно предательству, – прошептала она.

Он сделал шаг в ее сторону.

– Предать кого? – произнес он совершенно безразлично, и она рискнула предположить, что он знает, о ком пойдет речь.

Подняв к нему лицо, Анастасия заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

– Моего мужа.

Губы свела судорога, когда он стиснул зубы. В том, как развернулись его плечи, как выпрямилась спина, было нечто от воинственного собственника, который защищает право на свою территорию.

– Вы не можете предать покойника.

Ее покоробила его грубость. Снова на глазах появились слезы, и Анастасия сморгнула их. Она не позволит ему их увидеть.

– Я уже предала.

Его брови поползли вверх.

– Тем самым поцелуем?

Она медленно склонила голову. Повисла долгая молчаливая пауза. Не в силах посмотреть на Лукаса, Анастасия уставилась в пол.

Наконец он заговорил:

– Помолвка ведь не будет настоящей, Ана. Как только наша миссия завершится, вы вернетесь в свое прежнее состояние. Вы снова сможете стать той же вдовой, одетой в траур, чтобы лелеять свое горе, чтобы скрыться от мира, если уж это вам так нравится.

В ответ на насмешливый тон она взглянула на него и встретилась со жгучим взглядом. Каждая частичка ее души настаивала, чтобы она огрызалась, спорила, сопротивлялась. Но сил не было. Лукас быстро сумел бы уязвить ее до глубины души, хотя он всего лишь констатировал то, что она и сама прекрасно знала. Анастасия действительно боялась начать жизнь заново.

Все так же молча она стала поворачиваться к нему спиной, чтобы не встречаться с этим все понимающим взглядом, решив воздвигнуть преграду между собой и жгучим гневом и столь же жгучим желанием, в котором запуталось и ее вероломное сердце. Но Лукас и не думал сдаваться. Схватив за руку и с силой развернув к себе, он заключил ее в объятия. Внезапно жар обрушился на нее со всех сторон.

– Предательство – это когда ты что-то чувствуешь, – прошептал он.

А потом нагнулся к ней и губами прижался к ее губам.

Первый раз, когда он поцеловал ее, – это был сюрприз. Не особенно нежный, но и не яростный. В этот раз его губы объявили ей войну, подавляя сопротивление.

Она пропустила момент, когда его язык проник ей в рот.

Анастасия открылась ему навстречу, наслаждаясь его теплотой. Что с ней произошло? Страсть и желание остались там, с Гилбертом. Ей так нравились его поцелуи, его прикосновения, время, которое они проводили вместе и в супружеской постели, и вне нее. Но сейчас не было ничего похожего. Этот огонь, проникавший через все поры, эта боль, это неотступное желание рождали потребность сорвать одежду с Лукаса, бесстыдно предстать пред ним обнаженной.

Его руки гладили ее по спине, возбуждая до предела, пока колени не затряслись. О Господи, если он прямо сейчас опрокинет ее на этот диванчик, если закинет вверх юбку… Она не станет сопротивляться. И несмотря на такое понимание ситуации, которое само по себе поразило ее до глубины души, Анастасия не отодвинулась. Она не смогла.

А вот он смог. Прервав поцелуй, Лукас отодвинулся. В его глазах скрывалась настоящая опасность, и она осознала, что в этот момент с трудом избежала воплощения собственных фантазий. К несчастью, с той ночи, когда они поцеловались в первый раз, она прекрасно понимала, что за всем этим стоит гораздо большее. Что ее прикосновения зажигают его так же, как он воспламеняет ее.

– Скажи, Ана, – проговорил он хрипло. – Ты чувствуешь что-нибудь?

Она проглотила комок в горле. Что она чувствует? Она чувствует все! Она не испытывала ничего подобного, пока он не дотронулся до нее. Как будто она спала мертвым сном и он разбудил ее поцелуем.

– Нет, – прошептала она. Дрожь в ее голосе была такой отчетливой, что только глупец не почувствовал бы ложь.

Лукас усмехнулся, и она поняла, что была права. Такой мужчина, как он, наверняка заставлял трепетать сотни женщин. Так что он, конечно, все знал.

– Вот и отлично. Учитывая, сколько боли это мне приносит, хочу сказать вам, миледи, что единственное чувство, которое вы во мне пробуждаете, – это желание. – Лукас оглядел ее с ног до головы, и ей показалось, что она стоит нагая под его напряженным взглядом. – В этом я разбираюсь. Итак, если вы ничего не чувствуете ко мне, а я в силах сохранять контроль над своими чувствами, какими бы они ни были, тогда речь не может идти о предательстве вашего незабвенного мужа.

Анастасия поморщилась. Она слишком хорошо знала этого человека. Теперь у него испортилось мнение касательно нее. Прямо сейчас он вдруг поверил, что она – всего лишь жеманная ханжа.

А разве она не такая?

Анастасия запретила себе смотреть ему в глаза.

– Но наш план…

Он покачал головой.

– Он изменился, Ана. План изменился. И если мы хотим продолжить расследование, вам тоже нужно измениться.

Анастасия прикрыла глаза. Тут не поспоришь. Она не желала упускать возможность задержать того, кто устроил нападение на Эмили, кем бы он ни был. У нее не существовало альтернативы предложению Лукаса. Даже если бы таковая была, сейчас, во взвинченном состоянии, она не смогла бы найти разумные аргументы в свою пользу.

– Что ж, прекрасно, – прошептала она едва слышно. Довольно долго Лукас смотрел на нее, потом развернулся, чтобы уйти.

– Я уверен, объявление появится в нескольких газетах, и новость достигнет нужных ушей. В свое время я перешлю вам кое-какие обрывки шифров, перехваченных агентами. Возможно, они помогут ухватиться за кончик нити. Доброго вечера.

Анастасия подняла глаза только для того, чтобы увидеть, как за ним закрывается дверь. Задрожав, она рухнула в первое попавшееся кресло и обхватила себя руками.

И только потом поняла, что сдерживала дыхание все это время.

Слишком долго, чтобы это почувствовать.

– У меня нет времени принимать приглашения. – Анастасия направилась к своему письменному столу и аккуратно расправила на нем еще одну страницу с зашифрованными символами и знаками. Образны, присланные Лукасом, были чертовски трудными.

Опершись на край стола, Мередит рассматривала се.

– Да, пожалуй. Вижу, ты очень занята.

Анастасия подняла голову. В первый раз она поняла, как выглядит со стороны – выныривая из шифровок, затем погружаясь в свои заметки и обратно, потом выуживая данные из своих давно забытых методик. Как старое дамское зеркальце, которое завалялось среди ключей, монеток и прочей мелочи.

– Я на самом деле занята! – кивнула она. Речи не могло быть о том, чтобы рассказать Мередит, что она во второй раз за несколько дней скрывается от Лукаса. Что он прислал ей три записки после их «помолвки» и она оставила их без ответа. Так что лучше во всем обвинять работу.

– Не могла бы ты вновь это объяснить?

Анастасия вздохнула. Мередит выглядела такой спокойной, такой собранной. Это у нее вечно растрепанные волосы. И вид как у совы, с этими очками на носу. Не то что Мередит, прическа которой – образец продуманной утонченности. Вот она никогда, наверное, не ощущала себя такой потерянной и сбитой с толку.

Анастасия заколебалась. Нет, это не так. Мередит вышла замуж за человека, который был объектом ее расследования. Она влюбилась в Тристана, одновременно пытаясь выяснить, не является ли он предателем. Это, конечно, намного труднее, чем носиться со своим неразделенным и ненужным чувством к партнеру-агенту.

За исключением, правда, того, что у Анастасии нет надежды на счастливое окончание дела, как было у Мередит. Хотя очень бы хотелось.

– Даже не знаю, что тут непонятно, – резко ответила она, больше разозлившись на себя, чем на подругу. – Люди узнали о нашем… нашем поцелуе в кабинете у Сансбери. Лукасу показалось, что единственным возможным прикрытием осталась помолвка.

Мередит покачала головой:

– Эту часть я усвоила. В конце концов, этот Лукас Тайлер знает свое дело. Упоминания о вашей помолвке повсюду. – Она вытащила стопку газет, которые прихватила с собой. – «Тайме», «Сити геральд», листок Блайтона утверждают, что узнали о вашей тайной любви почти неделю назад.

Анастасия поморщилась. Она предпочитала не читать газет. И была не в силах сказать подруге правду. Мередит отложила газеты в сторону.

– В последние несколько дней я выспрашивала о вашей помолвке по меньшей мере раз пять на разных чаепитиях и завтраках. Даже Тристан пытался вызнать что-нибудь в Уайтхолле. Выяснилось, что несколько джентльменов уже заключили довольно-таки предосудительные пари на предмет предполагаемой свадьбы.

– Пари? – растерянно повторила Анастасия. Мередит проигнорировала ее.

– Чего я не понимаю, так это почему ты прячешься два дня спустя после объявления о помолвке? И почему ты теперь не появляешься на людях с Лукасом Тайлером?

Анастасия заколебалась. Как объяснить свои страхи Мередит, которая никогда ничего не боялась?

– Я же сказала, – произнесла она ласково, – я занята.

Мередит затрясла головой, отталкиваясь от стола, чтобы схватить Анастасию за руки.

– Это же золотые горы! Стопка приглашений и визитных карточек ждет тебя наверху. Это еще одно подтверждение. Светское общество в возбуждении. Все будут восторгаться твоей работой в Обществе помощи вдовам и сиротам. Увидишь, сколько взносов мы получим!

– Неужели? – Анастасия, потрясенная, заморгала. Неужели такая мелочь может вызвать столько кругов на воде?

– Точно, – улыбнулась Мередит. – Как я слышала, твое личико величают «удивительно милым», а также «классически прекрасным», с чем я согласна от всего сердца.

Щеки Анастасии порозовели, когда она натолкнулась на взгляд подруги.

– Не напрашивалась быть центром внимания.

Выражение лица Мередит смягчилось. Анастасия знала, что та действительно поняла ее.

– Но этим нужно пользоваться! Кстати, мы с Эмили не можем понять, почему ты этого не делаешь. Если бы она не была прикована к постели…

Выдернув руки, Анастасия отодвинулась.

– Она бы спустилась вниз, чтобы устроить мне выволочку, как и ты. Как ты думаешь, почему я здесь, где она не может до меня добраться?

Когда она снова взглянула на Мередит, то увидела, как та разглядывает ее округлившимися глазами и широко открыв рот.

– Никогда не слышала, чтобы ты так говорила. Что с тобой? Это нечто большее, чем просто скромность от твоей обретенной популярности. – Она пристально смотрела ил Анастасию, а потом ее лицо озарилось пониманием. – Это из-за Тайлера?

Анастасия промедлила долю секунды, но этого было достаточно, чтобы Мередит изумленно прикрыла рот рукой.

– Так вот в чем дело! Как же я раньше не заметила?

Анастасия опустила голову от стыда. Скрывать правду не имело смысла.

– Мне нравится, как он целует меня. – Она услышала резкий вздох Мередит. – Знаю, все это лишь часть работы, но я давно не испытывала ничего подобного. Может, я никогда и не чувствовала так остро.

Мередит согласилась:

– Да, он, конечно, очень хорош. Я еще не встречала такого. Понятно, что ты должна чувствовать, когда он прикасается к тебе. В этом нет ничего предосудительного.

– Нет, есть, для меня есть, – возразила Анастасия.

Мередит поморщилась:

– Это из-за Гилберта?

Анастасия не ответила.

– Прошло уже пять лет, дорогая.

Анастасия покачала головой. Лукас тоже так говорит. Если бы только время могло изменить ее сердце и прошлое, помогло забыть все…

– Ты знаешь, как долго я любила Гилберта?

Мередит молчала, но Анастасия видела, как удивлена ее подруга. Ее тайны никогда не становились предметом обсуждения.

– С двенадцати лет, – тихо призналась она. Анастасия попыталась мысленно вернуться в прошлое, но с огорчением поняла, что может вызвать в памяти лишь зыбкий образ мужа, каким он был в то время. – Наши усадьбы находились рядом, так что мы выросли бок о бок. Я любила его на расстоянии, – продолжала она шепотом, – но он не обращал на меня внимания. На меня никто не обращал внимания, кроме моих родителей. И вот в один прекрасный день Гилберт заметил меня.

Мередит горько улыбнулась, но не прервала ее. Анастасия потрогала вещицы на столе, а потом продолжила:

– Никто вообще не интересовался мной. Первые месяцы, когда я стала выезжать, я все время в одиночестве стояла у стены. И когда он начал ухаживать, для меня каждая сказка, которую я когда-то слышала, стала явью. Никогда не надеялась, что найду себе пару, и вот каким-то образом все получилось. Я понимала, что это большая редкость. Особенно для меня. Такое может случиться только раз в жизни. – Анастасия шмыгнула носом, потому что слезы душили ее, и посмотрела Мередит в глаза. – Вот почему для меня неправильно хотеть Лукаса. Вот почему эта помолвка, пусть и фиктивная, становится чем-то вроде предательства.

Мередит затрясла головой.

– Но почему? Все равно не понимаю.

Ана раздраженно вздохнула:

– Да потому что, если я чувствую что-то к другому мужчине, это означает, что я забываю единственную и неповторимую любовь к Гилберту. – Анастасия стиснул кулаки. – Словно я утверждаю, что эта любовь не была чем-то исключительным. Словно я верю, что мою клятву на венчании можно изменить.

Мередит прикрыла рот, и на ее глазах тоже появились слезы.

– О, Ана! Нет, нет!

Анастасия покачала головой:

– Пожалуйста, не спорь. Ты не понимаешь! Ты не любила своего первого мужа. Поэтому, когда вы с Тристаном полюбили друг друга, вы свободно приняли любовь всем сердцем. Теперь скажи мне, если вдруг Тристана не станет, можешь ли ты представить, что жизнь будет продолжаться точно так же, словно его существование ничего не означало для тебя?

– Я… – Подруга не решалась ответить.

– Тогда, пожалуйста, не суди мои чувства. – Анастасия вытерла слезы и подняла голову. – И хватит об этом. Давай вернемся к тому, ради чего ты здесь. Ты нашла что-нибудь еще о Генри Бауэрли?

Мередит молчала, и Анастасия видела, что она борется с желанием не оставлять начатый разговор, но в конце концов, вздохнув, покорилась.

– Маркиз Клиффилд – очень непростой объект, – призналась она. – Он использует свое положение в военном министерстве, особенно после нападения на него год назад.

– Что ты обнаружила?

– В ночь, когда Клиффилд был ранен, Лукас был там. Правда, он не должен был там находиться.

– Разве? – спросила Анастасия и почувствовала, как боль прошлого отпускает ее, давая возможность заняться более спокойными частностями ее расследования. Впрочем, она никогда не думала, что в следствии можно найти успокоение.

Мередит утвердительно кивнула.

– Несмотря на то что Тайлер и Клиффилд часто вели следствия как партнеры, для случая, которым тогда занимался Клиффилд, он попросил в напарники другого человека. Человека без титула по имени Джордж Уорфилд. Но Уорфилд в ночь, когда случилось покушение, сказался больным, и заменить его вызвался Тайлер. В самую последнюю минуту. Очевидно, лорд Клиффилд сам не знал о замене, пока не увидел Тайлера. Когда раздался выстрел, Клиффилд оттолкнул Тайлера в сторону и получил пулю вместо него.

Анастасия прижала руку к губам. Нет ничего удивительного в том, что Лукас испытывает вину за ранение своего друга. Защищая его, Клиффилд оказался до конца дней прикованным к инвалидному креслу.

– Боже правый!

Мередит покачала головой.

– Если посмотришь на карту, которую принес Чарли, увидишь, что вскоре после этого и Джордж Уорфилд подвергся нападению. Его смерть – вторая по счету.

Анастасия откинулась на спинку стула. С большой вероятностью это может означать только одно – мишенью в ту ночь был Уорфилд. В темноте покушавшийся, вероятно, спутал Лукаса с другим человеком. Темное, болезненное чувство зашевелилось внутри при мысли о том, что Лукас мог погибнуть.

– Я продолжаю работать, чтобы получить побольше информации, – закончила Мередит. – Но…

Ей не удалось договорить. Наверху лестницы возникла какая-то суматоха, а потом дверь на площадке распахнулась. Обе женщины разом повернулись в сторону незваного гостя. Анастасия задохнулась.

Это был Лукас, вид которого не предвещал ничего хорошего.