Глава 3

Квентин был в очень мрачном настроении, когда на следующий день входил в контору Хендрика. Ночью он не сомкнул глаз — мысль о безвозвратной утрате не давала ему покоя, а перед глазами стояла одна картина: Бранди, сломленная горем, убегает от него, как было вчера.

И он ничего не мог поделать ни с той, ни с другой болью, потому что мертвых не воскресить, да и в Англию он вернулся не навсегда.

Будь оно все проклято!

Он чувствовал себя чертовски беспомощным, словно лист, подхваченный ветром. До недавнего времени от него зависели тысячи жизней, а теперь он беспомощно барахтался в руках непредсказуемой судьбы.

Резко выдохнув, Квентин захлопнул за собой дверь и собрался с силами перед предстоящим испытанием. Меньше чем через час будут вскрыты завещания его родителей, и тогда уже действительно придется смириться с их уходом.

— Лорд Квентин? — К нему подскочил юркий клерк с озабоченным видом. — С вами все в порядке? Квентин заморгал.

— А, Питере! Со мной все хорошо, насколько возможно. Питере сочувственно закивал:

— Понимаю, милорд. Мне ужасно жаль, что ваш приезд домой был ускорен такой трагедией. Пожалуйста, присядьте. Мистер Хендрик скоро выйдет к вам.

— Ладно. — Квентин повернулся к предложенному стулу и вздрогнул, увидев Бранди, сидевшую тут же. — Бранди?

Она подняла голову:

— Здравствуй, Квентин.

— Почему ты здесь одна? Мне казалось, Дезмонд собирался присоединиться к тебе за завтраком, а потом отвезти тебя в Лондон.

— Он так и сделал. Но ему понадобилось поговорить с мистером Хендриком наедине несколько минут, прежде чем вскроют завещания. Поэтому я и жду здесь.

Квентин озадаченно нахмурился:

— Так срочно? Зачем, интересно, это нужно?..

— Квентин. — Из кабинета появился Эллард Хендрик, выглядел он подобающе сурово, — С возвращением, хотя нет нужды говорить, как бы я желал, чтобы оно произошло при других обстоятельствах. Прими мои соболезнования в связи с трагической потерей.

— Спасибо, Эллард, — вежливо кивнул Квентин. — Вы уже закончили с Дезмондом свое дело?

— Да, все в порядке, — откликнулся Дезмонд из кабинета. Поднявшись с кресла возле стола Хендрика, он неторопливо вышел в приемную. — Хендрик подготовил по просьбе отца несколько документов, и ему нужно было мое одобрение, чтобы завершить работу над ними. К счастью, не возникло никаких неожиданных сложностей, и все пойдет своим чередом, как желал отец.

— Какие документы? — поинтересовался Квентин. — Они относятся к завещаниям?

— Ни в малейшей степени. — На лице Дезмонда не дрогнул ни один мускул. — Речь идет о сделке, которую мы с отцом должны были скоро осуществить. Я хотел удостовериться, что Эллард действует по плану, который разработал отец.

— Все его распоряжения будут выполнены в точности. — Хендрик по-деловому завершил обсуждение этого вопроса и посмотрел за плечо Квентина, туда, где сидела Бранди. — Брандис? Вы уверены, что сможете выдержать все это, моя дорогая?

— Уверена. — Бранди поднялась, такая маленькая и потерянная, что Квентина сразу пронзило яркое и живое воспоминание о развитой не по годам шестилетней девчушке, лившей слезы ему на рукав в тот день, когда засохла ее первая герань.

Квентин подошел к ней и осторожно приподнял ее подбородок.

— Точно, солнышко? Если нужно, мы можем все отложить.

— Нет. — Бранди устало покачала головой. — Ждать еще хуже. Давайте покончим с этим делом.

— Очень хорошо, — ответил Хендрик. — Рассаживайтесь в кабинете, и мы начнем.

— Пошли, Брандис. — Дезмонд в одну секунду оказался рядом с девушкой и предложил ей руку. — Испытание близится к концу. Как только мы разберемся с завещаниями, то сразу сможем позабыть об этом кошмаре и думать только о будущем.

Бранди задумчиво оперлась на руку Дезмонда, как бы принимая часть его силы.

— Спасибо, Дезмонд.

Квентин мрачно последовал за ними, слушая вполуха предварительные замечания Хендрика. Его взволновало не только состояние девушки, ходившей как в тумане, но и собственное внезапное недовольство при виде того, как близки стали Дезмонд и Бранди. Квентин просто не мог не обратить на это внимание.

Нахмурившись, он опустился на стул по правую руку Бранди и бросил взгляд поверх блестящей головки на четкий профиль Дезмонда, сидевшего слева от нее. Что же произошло между этими двумя людьми, пока он был в отъезде?

— Последняя воля Кентона Джеймса Стала, — произнес Хендрик, разворачивая первый документ. — «Моей возлюбленной жене Памеле…»

По щекам Бранди скатились две слезинки, и Квентин заметил, как Дезмонд нежно вложил ей в руку носовой платок.

— «… и все мое имущество моему сыну Дезмонду, который, приняв титул герцога Колвертона, принимает и все обязанности, вытекающие из этого, а именно…»

Квентин закрыл глаза, внезапно переполненный болью потери. Бранди тут же потянулась к нему и крепко обхватила его пальцы своей маленькой ручкой, затянутой в перчатку.

— «…Моему сыну Квентину я оставляю сумму в миллион фунтов стерлингов и взамен прошу лишь об одном одолжении: позаботься о своей матери вместо меня. Боюсь, моя смерть окажется слишком большим для нее испытанием. Никогда прежде я не просил тебя пожертвовать своей военной карьерой. А теперь прошу. Если Памела будет нуждаться в тебе, молю, будь рядом с ней. Только ты и Бранди сможете вернуть ей силы и желание выстоять. Я знаю, ты не подведешь меня, Квентин, и за это я тебе благодарен».

Квентин склонил голову, чувствуя, как непролитые слезы обжигают ему веки.

— «… В случае смерти Памелы я также завещаю моему сыну Квентину то, что значит для него очень многое, как значило для его матери и меня, то, что, надеюсь, сохранит нас живыми в его мыслях и сердце: Изумрудный домик. Наша с Памелой самая заветная мечта, чтобы Изумрудный сад однажды наполнился смехом наших внуков».

Бранди сдавленно всхлипнула, и Квентин крепче сжал ее пальцы.

— На этом завершается завещание герцога. — Хендрик бросил озабоченный взгляд на Бранди. — Сделаем паузу между документами?

— Нет, — решительно покачала головой Бранди. — Только не ради меня. Я бы предпочла, чтобы вы продолжали.

Хендрик перевел взгляд на Дезмонда, и тот согласно кивнул. Адвокат без дальнейших проволочек вернулся к своему делу и разгладил листки с завещанием Памелы.

— Так как все имущество герцогини было юридически записано на мужа, ее завещание содержит лишь одно особое условие. С твоего разрешения, — обратился он к Квентину, — я перейду прямо к нему. Ты, разумеется, сможешь подробно ознакомиться со всем документом по завершении нашей встречи.

— Согласен, — ответил Квентин.

— В завещании сказано следующее: «Моей дорогой Брандис я завещаю все, что оставила бы дочери: шкатулку с драгоценностями и украшениями, серебро и, самое главное, мою любовь. Вещи ты сможешь передать своим детям, а любовь сохранить для себя. Не проливай слез, Бранди, потому что в глубине сердца я знаю, ты никогда не будешь одна».

Хендрик прокашлялся и положил документ на стол.

— Остальное традиционно.

— Можешь не читать, Эллард, — вмешался Квентин, остро чувствуя отчаянные попытки Бранди сохранить самообладание. Он поглаживал мизинцем ее трясущиеся пальцы, осязая напряжение, которое излучала ее рука. — Давайте по возможности ускорим процедуру.

— Согласен, — сказал Дезмонд, ерзая на стуле. — Огласи завещание Ардсли, и покончим с этим.

— Очень хорошо. — Хендрик обратился к последнему документу. — Передо мной последнее волеизъявление Ардсли Эдварда Таунзенда.

Поверенный монотонно загудел, объявляя, что все имущество Ардсли переходит к Бранди, потом к ее детям, управление всем имуществом семьи Таунзенд доверяется Кентону, а после его смерти — Дезмонду.

— «И последнее, — завершил чтение Хендрик, — что касается благополучия моей любимой дочери Брандис, чье счастье для меня дороже собственного. В случае моей смерти я назначаю Кентона Стила ее опекуном, чтобы он занимался ее делами, пока она не выйдет замуж, когда заботы о ней лягут на плечи ее мужа. В случае смерти Кентона я назначаю преемником-опекуном его сына Дезмонда, чтобы он действовал, как предписано выше».

Услышав последнее условие Ардсли, Квентин почувствовал, как в его душе внезапно поднялось негодование. Значит, Дезмонду предстоит отвечать за Бранди?

Квентин искоса посмотрел на Бранди, пытаясь понять, как она относится к тому, что ее судьба доверена человеку, которого она когда-то назвала ископаемым. По ее лицу ничего нельзя было понять — оно оставалось бесстрастным, глаза отрешенно смотрели куда-то вдаль. Или до нее не дошел смысл сказанного, или ее отношения с Дезмондом за последние годы так резко изменились, что распоряжение Ардсли явилось не только логичным, но и желанным.

— На этом оглашение завещаний закончено, — объявил Хендрик, вставая из-за стола. — Если, конечно, нет никаких вопросов.

— Мне кажется, будет лучше, если мы отложим вопросы и обсуждение до другого раза, — тут же вмешался Дезмонд, многозначительно кивнув в сторону Бранди. Он нежно помог ей подняться. — Сегодняшний день исчерпал последние крохи наших душевных сил.

— Хорошо понимаю. — Хендрик повернулся к Квентину. — Ты не станешь возражать?

— Ни в коем случае. — Квентин тоже поднялся. — Кроме того, я не вижу необходимости в каких-либо разъяснениях. Условия завещаний предельно ясны.

— Брандис? — вкрадчиво спросил Хендрик.

— Я бы хотела сейчас уехать домой, — прошептала Бранди.

— Пойдем, малышка. — Дезмонд ухватил ее за локоть. — Я провожу тебя до Изумрудного домика.

Бранди сделала было два шага, но, услышав слова Дезмонда, остановилась, сраженная новой тревогой. Она медленно повернулась лицом к Квентину.

— Изумрудный домик, — повторила она, уставившись на Квентина холодным туманным взглядом, от которого сердце его разрывалось. — Я не знаю, каковы твои планы, как ты хочешь, чтобы я поступила. Может, мне упаковать вещи и отправить их в Таунзбурн сегодня же вечером?

Квентин нахмурился:

— С чего вдруг?

— И потерпишь поражение… с пистолетом наготове… как четыре года назад, — попыталась пошутить Бранди.

Уступив просьбе Квентина, она пошла к Дезмонду, который ждал ее в дверях.

Квентин хмыкнул, ему стало гораздо легче оттого, что Бранди попробовала пошутить, пусть даже совсем немного. Он перевел взгляд на Дезмонда и чуть не вздрогнул, заметив в глазах брата злость и осуждение.

— Ты готова, Брандис? — резко спросил новый герцог. Бранди как будто ничего не заметила.

— Да. — Она помолчала и обратилась к Хендрику: — Благодарю вас. Вы проявили терпение и сострадание, которые мне так были нужны.

— Не стоит благодарить меня, дорогая, — ответил он. — Ваше горе вполне понятно — слишком велика потеря. Я распоряжусь, чтобы в Изумрудный домик немедленно отослали шкатулку Памелы и серебро. А пока, если возникнут какие-нибудь вопросы, когда вы придете в себя…

— Если у Брандис появятся вопросы, то с тобой свяжусь я, — перебил его Дезмонд. — Всего доброго, Эллард. — Он холодно посмотрел на Квентина. — Ты поедешь прямо в Колвертон?

— Да.

— Отлично. Там увидимся.

Не произнеся больше ни слова, Дезмонд увел Бранди.

Когда Квентин переступил порог дома в тот вечер, то обнаружил, что Колвертон против обыкновения холоден и мрачен — а может, ему так показалось из-за плохого расположения духа. День выдался на редкость трудный, что было понятно. Квентин чувствовал себя разбитым, опустошенным и почему-то неуверенным, в чем ему предстояло еще разобраться.

Хотя не много требовалось прозорливости, чтобы понять: причиной его беспокойства была Бранди. И ее загадочные отношения с его сводным братом. Он знал Дезмонда как недалекого, завистливого человека, слишком погруженного в себя, чтобы чувствовать чужую боль, если только он не мог извлечь пользу.

Когда-то Бранди презирала этого человека, а теперь отзывалась о нем как о твердом и надежном: «воплощение силы», если быть точным. Видимо, Дезмонд здорово переменился за последние четыре года. Или нет?

— Добрый вечер, мастер Квентин. — Навстречу хозяину поспешил дворецкий Бентли, в его лице угадывалось беспокойство. — День был тяжелый, как вы и предполагали?

— Да, Бентли. — Квентин потер виски. — Ты не нальешь мне чего-нибудь? Нужно как-то подкрепить силы.

— В гостиной вас уже ждет рюмка коньяка, — сообщил Бентли, принимая у Квентина плащ и перчатки. Увидев, что хозяин явно удивлен, он в ответ изогнул бровь. — Когда я увидел вашу карету, то взял на себя смелость приготовить не только напитки, но и легкую закуску. Не сомневаюсь, что после завтрака у вас крошки во рту не было.

Квентин усмехнулся:

— Я и забыл, как хорошо ты меня знаешь.

Дворецкий хмыкнул:

— Вы с двухлетнего возраста одинаково переживаете неприятности — отказываетесь от еды.

— Недостаток, с которым ты постоянно боролся.

— И буду бороться впредь, если смогу. — Бентли жестом указал на гостиную. — Ужин ждет вас, если вы готовы.

Квентин уставился в глубину плохо освещенного коридора, испытывая нерешительность.

— А знаете, — небрежно заметил Бентли, — так удачно получилось: я переделал все дела на сегодняшний день и как раз собирался немного отдохнуть. Вы не хотите, чтобы кто-нибудь составил вам компанию?

Квентин почувствовал огромное облегчение.

— На самом деле хочу, Бентли. — Он бросил на дворецкого понимающий взгляд. — Ты не смог бы выбрать для отдыха лучшее время — при известной доле удачи, разумеется.

— Разумеется. — По лицу Бентли скользнула тень улыбки. — После вас, сэр.

Теплая гостиная, приветливо освещенная, приятно отличалась от мрачного холла. Холодный барашек под мятным соусом источал вкусный аромат, рядом с тарелкой стояла корзинка с глазированными булочками и, само собой, долгожданная рюмка коньяка.

Подойдя к сервировочному столику, Квентин оглядел комнату, замечая все заботливые старания Бентли вплоть до уютно мерцавшего огня в камине.

— Спасибо, друг мой, — просто сказал Квентин, поднимая рюмку в его честь.

— Не за что, сэр. — Бентли прокашлялся, сцепив руки за спиной. — А мастер Дезмонд вернется сегодня? Квентин сделал глоток.

— В ближайший час или два — нет. Он отвозит Бранди в Изумрудный домик.

— Но он будет и дальше жить в Колвертоне? Квентин замер, поднеся рюмку ко рту.

— Странный вопрос. Конечно, он и дальше будет жить в Колвертоне. Где же еще ему жить? В конце концов его только что объявили герцогом.

На лице вышколенного Бентли промелькнуло удивление.

— Вы сказали, сэр, он новый герцог?

— Да, — вздохнул Квентин. — Я знаю, придется к этому привыкать, Бентли, но отца больше нет. Чем раньше мы смиримся с этой мыслью, тем лучше.

— Мистер Хендрик огласил сегодня завещания или нет?

— Огласил, — кивнул Квентин. — Документы не содержали никаких сюрпризов. Дезмонд примет титул отца и ведение всех дел, с которыми, я уверен, он справится превосходно. — Повернувшись, чтобы наполнить рюмку, Квентин пропустил изумленный взгляд Бентли. — Он также будет присматривать за делами Ардсли и… — Квентин запнулся. — Я неправильно выразился, Бентли. Один сюрприз все-таки был. Отныне Дезмонду предстоит нести ответственность не только за дела Ардсли, но и за его дочь.

— Мисс Бранди?

— Да. Отец был назначен ее опекуном, а его преемником — Дезмонд. Вот и получилось, что теперь он будет присматривать за Бранди.

— Понятно. — Бентли задумчиво сжал губы. — А как мисс Бранди отнеслась к этой новости?

— Точно не скажу. Она чрезвычайно тяжело переживает все три смерти и пока не пришла в себя. По правде говоря, я даже не уверен, поняла ли она, о чем говорил Хендрик.

— А как же Изумрудный домик? Герцог и герцогиня оставили его мисс Бранди?

— Нет, они завещали его мне. Но при данных обстоятельствах я бы хотел, чтобы там и дальше жила Бранди. Ты же видел, в каком она душевном состоянии. Выселить ее из домика было бы более чем жестоко. К тому же куда ей идти — обратно в Таунзбурн? Там ее ждет только боль и пустота.

— Согласен, сэр. Но где будете жить вы?

— В общем-то мой дом здесь, в Колвертоне. Здесь я и останусь, пока буду в Англии.

— Вы планируете вернуться на континент?

— Да, когда понадоблюсь.

В комнате повисло напряженное молчание.

— Присаживайтесь и поешьте, мастер Квентин, — наконец произнес Бентли. — Вам нужны силы.

Квентин послушался. Он рассеянно жевал, а его встревоженные мысли были где-то далеко.

Прошло довольно много времени.

— Бентли… — в конце концов нарушил молчание Квентин, проглотив последний кусок и отодвинув пустую тарелку. — Пока я был в отъезде, здесь многое переменилось?

— Переменилось? — Секундное замешательство было очень красноречивым. — Вы говорите о чем-то конкретном, милорд?

— Нет… Да. — Квентин испытующе посмотрел на дворецкого. — Я говорю о Дезмонде. С ним самим или в его взаимоотношениях с людьми что-то изменилось за последнее время?

Бентли неловко кашлянул.

— Я не вполне уверен, как ответить на этот вопрос, мастер Квентин, — пробормотал он; лишь на долю секунды самообладание подвело его.

Этой малости было достаточно.

— А мне кажется, ты отлично знаешь, как ответить на него. — Квентин решительнее, чем прежде, был готов докопаться до правды. — Бентли, я прошу рассказать, что тебе известно. Как переменились отношения Дезмонда с…

Допрос Квентина прервал шум открывшейся входной двери. Бентли с явным облегчением поспешил вернуться к своим обязанностям.

— Прошу простить меня, мастер Квентин. Мы продолжим наш разговор позже.

— Да, Бентли, обязательно продолжим.

Квентин не успел подумать, отчего вдруг Бентли почувствовал себя так неуверенно, что было очень непохоже на дворецкого. Через секунду в гостиную вошел Дезмонд, мрачный и задумчивый. Он едва кивнул в сторону Квентина. Рывком стянув галстук, направился к сервировочному столику, чтобы налить себе выпить.

— С Бранди все в порядке? — резко спросил Квентин, видя, как взволнован брат.

Вопрос, как видно, усилил раздражение Дезмонда.

— Да. Брандис в порядке. — Он залпом опустошил рюмку, — Нам нужно поговорить.

— Разве? — Квентин сменил тактику, поняв, что от его ответов многое зависит. Он развалился в кресле, небрежно закинув ногу на ногу в обманчиво расслабленной позе. — Смею предположить, этот разговор имеет отношение к тому, что не давало тебе покоя в конторе Хендрика.

— Имеет, и самое прямое.

— А он касается условий отцовского завещания? Дезмонд как раз наполнял вторую рюмку и, услышав вопрос, немного пролил на столик.

— С чего ты взял? При чем здесь отцовское завещание?

— Логичнее всего предположить именно это. Что другое могло так тебя расстроить? — Квентин забросил крючок, уверенный, что истинная причина, почему брат так взбудоражен, имеет отношение только к Бранди.

Его подозрения усилились после уклончивого ответа.

— И вовсе не отцовское завещание меня расстроило. — Рука Дезмонда перестала дрожать, и он посмотрел на Квентина, решительно расправив плечи. — Я расстроен из-за Брандис.

— Вот как? — Брови Квентина поползли вверх в напускном удивлении. — Отчего? Она чем-то досадила тебе?

— Отнюдь. Я обеспокоен ее будущим.

— Неужели?

— Да. Теперь я обязан устроить его — как опекун.

Квентин прищурился, глядя Дезмонду в лицо:

— Не устроить, Дезмонд, а лишь направлять.

— Не вижу большой разницы. — Дезмонд отставил рюмку, стукнул ладонью по столу и наклонился вперед, внимательно вглядываясь в брата. — Главное здесь одно: после несчастного случая Брандис чувствует себя очень одиноко. Судьба отняла у нас отца, у нее тоже.

— В той карете погибла и моя мать, — холодно добавил Квентин. — Возможно, эта подробность для тебя не важна. Но не для меня. И не для Бранди, которая обожала мать, как родную. Поэтому, я думаю, можно с большой долей вероятности предположить, что Бранди оплакивает и эту потерю.

— Прошу прощения за оговорку. Да, смерть Памелы такой же сокрушительный удар для тебя и, наверное, еще больший для Брандис. Это только усиливает мое беспокойство. После несчастья Брандис стала очень ранимой и все никак не придет в себя от потрясения.

— Я заметил.

— Я бы очень не хотел… — последовала многозначительная пауза, — чтобы ей помешали оправиться от удара и стать прежней.

Последняя капля переполнила чашу терпения. Квентин подскочил, словно лев, которого ткнули палкой:

— Не хочешь ли ты сказать, что я мешаю выздоровлению Бранди?

— Если и так, то ты это делаешь вовсе не намеренно. — Перепуганный вспышкой брата, Дезмонд сменил тон. — Квентин, тебя не было больше четырех лет.

— Я сам это знаю.

— С тех пор, как ты уехал, здесь многое переменилось.

— Например?

— Например, Брандис выросла. Она больше не восторженный ребенок, с которым ты попрощался, и уже не беспечная девчонка, которая скакала верхом на коне, не разбирая дороги, или бегала босиком по ручью возле Изумрудного домика. Теперь ей двадцать — почти взрослая женщина.

— У меня есть глаза, Дезмонд. Я прекрасно вижу, какой стала Бранди — и какой не стала. — Квентин вздернул подбородок. — А ты видишь?

— И очень хорошо.

— Интересно.

— Хочешь знать, что я вижу? — уточнил Дезмонд. — Я вижу испуганную, всеми покинутую молодую женщину. Ей нужен кто-то, на кого можно опереться, кто-то, в ком она была бы уверена, что он не покинет ее.

— И судя по тому, что я наблюдал последние несколько дней, этим человеком должен быть ты?

Дезмонд мрачно сжал губы.

— Я никогда не покидал ее. Теперь как герцог я связан определенными обязательствами и останусь здесь, в Колвертоне, до конца своей жизни. Мне незачем покидать Англию, тем более навсегда. А ты можешь про себя сказать то же самое? — Квентин ощутил боль, когда понял, на что намекает брат. — Не секрет, что Брандис обожает тебя, Квентин. — Воспользовавшись паузой, Дезмонд продолжал развивать свою мысль: — Так всегда было. Во всех отношениях, кроме кровных, ты для нее старший брат, которого любят и уважают. Но я не могу позволить, чтобы ты пользовался ее расположением и тем самым причинил ей боль.

— Каким же образом?

— Ты убаюкаешь ее ложным чувством надежности. Заставишь зависеть от себя и поверить, будто ты вернулся навсегда, а затем покинешь ее, когда тебя позовет долг военного: ты отправишься бог знает куда, подвергая свою жизнь опасности, и, возможно, лишишь Брандис последнего оплота.

— Ты говоришь так, словно я готов встретить смерть с распростертыми объятиями. Уверяю тебя, это не так.

— Разумеется. Но сам характер твоей профессии требует, чтобы ты находился изо дня в день в самом пекле. Можешь ли ты положа руку на сердце заявить, что не рискуешь постоянно? Можешь ли ты гарантировать, что благополучно вернешься домой?

Квентин судорожно дернул головой:

— Сам знаешь, не могу. Но, Дезмонд, после того как наши родители погибли, можешь ли ты с уверенностью утверждать, что жизнь герцога застрахована от неожиданностей? Можешь ли ты правдиво пообещать Бранди вечность?

— Возможно, нет. Но шансы на выживание у землевладельца гораздо выше, чем у армейского капитана. И если даже исключить вероятность смерти, твоя карьера, Квентин, складывается за пределами Англии. Твое присутствие в Котсуолде всегда будет временным. Какую же поддержку ты сможешь предложить Брандис?

Квентину показалось, что у него внутри лопнула струна.

— Откуда такая заботливость о Бранди? Неужели только из-за того, что ты стал ее опекуном?

— Нет. Такая заботливость о Брандис из-за того, что я собираюсь стать ее мужем.

Квентин считал, что готов именно к этому ответу. Оказалось — нет.

— Ее мужем, — повторил он, чувствуя, как эти слова обжигают ему горло. — Как интересно, а вот она ни разу не упомянула, что вы помолвлены. Скажи мне, как она относится к тому, чтобы стать твоей женой?

— Я могу только догадываться. — Дезмонд был сама искренность. — Я не успел сделать ей предложение до внезапной и жестокой смерти Ардсли. Но если тебя интересует, испытывает ли Брандис ко мне расположение, думаю, что ответ будет утвердительным. Я также думаю, что если бы не трагедия — и не твой приезд домой, — наша с Брандис помолвка была бы делом решенным.

Квентин вцепился в ручки кресла.

— Я могу понять, что несчастный случай нарушил твои планы. Но мой приезд домой? Чем он-то помешал?

— Исключительно глупый вопрос, Квентин. — Дезмонд прибегнул к язвительности. — Как мы только что говорили, нельзя отрицать, что Брандис к тебе благоволит. Точно так же не подвергается сомнению твое, скажем, не слишком восторженное мнение обо мне. Вполне резонно, что Брандис под твоим влиянием пересмотрит свое отношение ко мне.

— Нет, если ее чувства к тебе настолько сильны, как ты утверждаешь, — возразил Квентин.

— Ты недооцениваешь своего влияния. Тем не менее мы сейчас говорим не об этом. Мы говорим о том, что я как опекун Брандис не останусь в стороне и не позволю тебе пробудить в ней надежды, а потом разрушить их.

— Как благородно. Так что ты предлагаешь? Чтобы я вообще не общался с Бранди, пока буду в Англии? Чтобы зачеркнул давнишнюю дружбу из боязни вызвать в ней чувство зависимости?

— Разумеется, нет. Я всего лишь прошу, чтобы ты подчеркнул временность своего пребывания здесь. А также братский характер своих чувств.

Квентин язвительно улыбнулся:

— И чистоту твоих?

Дезмонд резко выдохнул:

— Мне не нужно, чтобы ты просил за меня, Квентин. То, что существует между мной и Брандис, будет развиваться само собой, если никто не станет вмешиваться.

Сердце Квентина окутал ледяной холод.

— А ты хотя бы знаешь Бранди? Имеешь малейшее представление, какая она и что доставляет ей радость?

— Ты говоришь о той Брандис, какой она была четыре года назад? Возможно, нет. Ну а сегодняшняя Брандис? Да, я ее знаю. И хочу, чтобы ты задал себе тот же вопрос.

Братья не мигая уставились друг на друга.

— Простите, мастер Дезмонд и мастер Квентин. — Бентли, как всегда, вошел одновременно со стуком. — Вас хочет видеть один джентльмен.

— Отошли его прочь, Бентли. Мы не принимаем никаких посетителей. У нас только что умер отец. — Дезмонд обернулся и с досадой посмотрел на дворецкого. — Кроме того, мне кажется, нам следует обсудить форму твоего обращения. Понимаю, ты знаешь меня с самого детства, тем не менее учти — я теперь герцог Колвертон. Помня о твоей многолетней службе, я разрешаю тебе не прибегать к формальностям, когда рядом никого нет, как теперь, но в присутствии посторонних я жду, что ты будешь обращаться ко мне «ваша светлость».

— Постараюсь запомнить, сэр. — Подбородок дворецкого чуть дрогнул. — Что касается вашего посетителя, то я бы не рекомендовал отсылать его. Он, видимо, представитель власти — если я правильно понял его звание.

— Этот джентльмен пожелал видеть нас обоих? — Квентина позабавил сарказм дворецкого, но внезапное предчувствие недоброго вытеснило все остальное.

— Да, милорд, именно так.

— Тогда можешь проводить его в библиотеку, Бентли, — чопорно распорядился Дезмонд. — Мы примем его там.

— Слушаюсь… — Бентли повернулся, — ваша светлость, — бросил он через плечо.

— Понимает ли этот дерзкий человек, кто на кого работает? — пробормотал Дезмонд.

— Он-то понимает, — отозвался сухо Квентин. — А вот понимаем ли мы, я не уверен.

Встав с кресла, он направился к двери.

— Квентин, — остановил его Дезмонд. — Прежде чем мы узнаем, чего хочет от нас этот человек, скажи, мы поняли друг друга? Относительно Брандис.

Последовал сдержанный кивок:

— Поняли.

— В таком случае ты…

— Сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь Бранди, — пояснил Квентин. Он сбросил с плеча руку Дезмонда, а сам уже думал только о неизвестном госте и причинах его визита. — Пойдем посмотрим, что от нас нужно властям.

Когда Квентин и Дезмонд вошли в библиотеку, им навстречу поднялся худощавый человек.

— Джентльмены, — начал он без всяких преамбул, — простите за вторжение во время вашего траура, но меня привело дело чрезвычайной важности.

— Мы так и думали, — сухо заметил Дезмонд. — В чем, собственно, оно заключается?

— Вы, как я полагаю, герцог Колвертон?

— Да. А это мой брат, лорд Квентин. Гость кивнул.

— Меня зовут Гловерс, и я работаю у главного мирового судьи Лондона. — Он откашлялся. — Ваша светлость, милорд, боюсь, что у меня для вас неприятная новость. Она касается недавней смерти вашего отца, герцогини и виконта Денерли. — Гловерс открыл портфель и достал официального вида листок бумаги. — Если быть кратким, мы только что обнаружили, что карета покойного герцога опрокинулась не случайно. Кто-то с умыслом повредил ее. Одна из осей была подпилена.

— Что, черт возьми, вы предполагаете? — спросил Дезмонд.

— Это не простое предположение, ваша светлость. Пассажиры кареты погибли не случайно. Их убили.