Глава 20

Личико Лил выглядело очень серьезным, и Франческа, увидев ее стоящей у двери, сразу поняла, что что-то случилось.

– Мисс, у меня плохие новости. Ваша матушка… Мадам Афродита очень нездорова.

Франческа ничего не могла понять. Мать разыгрывала больную или в конце концов действительно заболела?

– Что ты имеешь в виду?

– Мисс, говорят, у нее холера. В этом винят Рози, говорят, будто она принесла болезнь, только это неправда. Рози не больна, с ней все в порядке.

Франческа никак не могла понять, что говорит ей Лил; она словно оцепенела.

– Афродите очень плохо. Вам нужно поехать к ней.

– Ты хочешь сказать, что она умирает? – Франческа понизила голос. Афродита не могла умереть! Она была вечной. Они так мало разговаривали, а им было что сказать друг другу…

– Мисс?

– Ничего, со мной все в порядке. Подай мне плащ, и пойдем. Мы возьмем карету дяди Уильяма – попроси, чтобы ее подали к двери.

Лил тут же отправилась выполнять поручение, Франческа еще некоторое время стояла неподвижно, не в силах пошевелиться. В голове ее звучали слова Лил. Холера. Рози. Неужели это правда? Тогда винить надо ее – именно она отвезла Рози к матери и попросила спрятать.

Она никогда себе этого не простит!

Спускаясь вниз, Франческа услышала голос миссис Марч: экономка явно была раздражена.

Дойдя до коридора, Франческа обнаружила, что Лил и миссис Марч стоят друг напротив друга и зло смотрят одна на другую.

– Мисс нужна карета. Сейчас же.

– Не всем распоряжаться каретой. Это дом мистера Тремейна.

– Но ведь не ваш же! Вы здесь не хозяйка, а лишь служанка, такая же как мы.

Миссис Марч подняла руку, и Франческе показалось, что она собиралась дать Лил пощечину.

Когда Франческа вскрикнула, обе женщины повернулись к ней – при этом на лице Лил было написано облегчение, а глаза экономки блестели от злости.

– Миссис Марч!

Франческа произнесла это спокойным голосом, затем спустилась и взяла Лил под руку.

– Я хочу, чтобы ко входу подали карету. Моя мать очень нездорова, и мне нужно срочно отправиться к ней.

– Ваша мать? – недоверчиво повторила миссис Марч. – Мисс, насколько я знаю, ваша мать лежит в постели. Может, вы задумали привести еще одного беспризорника?

Разумеется, Франческа ни на мгновение не поверила экономке. Это был просто еще один способ продемонстрировать главенство в доме. Однако упрашивать ее не было времени.

– Миссис Марч, вы ведете себя неподобающе. Сделайте, как я прошу, сейчас же!

Глаза миссис Марч пылали злобой: она откровенно получала удовольствие и не собиралась сдаваться без борьбы.

– Я не стану ничего делать, и вы, мисс Франческа, не можете отдавать такие распоряжения! Я схожу за мистером Тремейном, и он тут же положит конец вашим…

– Миссис Марч, поскольку дядя спит и я настаиваю на том, чтобы вы…

– Нет, я не сплю, – раздался рядом голос дяди Уильяма, и Франческа обернулась к нему. Какие еще потрясения готовит ей этот вечер?

Уильям стоял у двери библиотеки с бокалом бренди в одной руке и книгой в другой. Строгое лицо его покрыли морщины, взгляд оставался неизменно холодным.

– Франческа, что здесь происходит? И почему вы кричите, миссис Марч? Я требую объяснений.

Экономка вдохнула поглубже, видимо, собираясь начать жаловаться, но Франческа ее опередила.

– Дядя, Афродита больна, – спокойно объяснила она, – и мне нужно немедленно отправиться к ней. Я попросила подать карету, но миссис Марч запрещает это делать.

– Мисс наверняка планирует какое-то озорство, и в этом все дело, – затянула миссис Марч жалобным тоном. – Вот почему, сэр, я ей не доверяю.

– Принимать такие решения не входит в ваши обязанности, – напомнила ей Франческа, и тут, как и ожидалось, миссис Марч впала в ярость.

– В мои обязанности входит смотреть, чтобы вы не извлекали выгоду из своего пребывания здесь! Сэр, кто знает, что она затеяла?!

Уильям не отрывал взгляда от Франчески.

– Прикажите подать карету, – произнес он, решительно пресекая жалобы экономки.

Миссис Марч замерла.

– Ну же! – отрывисто проговорил Уильям.

Поняв, что спорить бесполезно, экономка повернулась и удалилась, рассерженно шелестя юбками. Миссис Марч не привыкла проигрывать, и Франческа не сомневалась, что месть экономки не заставит себя ждать.

Что касается дяди, то, может, не такой уж он и плохой. Может быть, когда-нибудь она даже сможет проникнуться к нему симпатией.

– Благодарю, дядя Уильям.

– Никогда не любил эту дрянь, – проговорил Уильям бесцветным тоном. – Но она твоя мать.

Франческа шагнула к нему, думая, не ослышалась ли, но дядя уже повернулся и, войдя в библиотеку, закрыл за собой дверь. Какая жестокость, какое бессердечие в тот момент, когда большинство людей проявляют такт и доброжелательность. Таков был дядя Уильям – его беспокоило лишь то, что Афродита и ее дочери связаны с его семьей. Франческа подумала с горечью, что он наверняка обрадуется, если Афродита умрет. Одним поводом для беспокойства меньше.

– Мисс Франческа, карета сейчас будет здесь.

Франческа повернулась: она и забыла про Лил.

– Идем, подождем снаружи, – проговорила она, едва сдерживая слезы. – Мне нужно поскорее оказаться на свежем воздухе.

– Мне тоже, мисс.

– Да, надо предупредить ма… миссис Джардин.

– Я могу попросить об этом кого-нибудь из слуг.

– Спасибо, Лил.

На улице было тихо, и Франческа посмотрела в направлении Халфмун-стрит, прикидывая, чем занимается Себастьян. Может, он сейчас преследует людей, скрывающихся после совершения преступления? Или спит в волшебной спальне, словно султан во дворце? Внезапно Франческе до боли захотелось, чтобы он оказался рядом. Без него она чувствовала себя одиноко, хотя и понимала, что эти мысли всего лишь романтические мечты и у них с Себастьяном никогда не может быть постоянных отношений. Между ними не может быть ничего, кроме краткого, страстного романа.

– Мисс, карета подана.

Приподняв плащ, Франческа спустилась по лестнице и приготовилась к худшему.

Афродита спала. Это были беспокойные лихорадочные сны о прошлом.

– Дорогая!..

Моргнув, она открыла глаза. Какое-то мгновение она видела его – того, кого винила в трагедии всей своей жизни, но потом образ превратился в лицо, которое она любила больше всех. Как его зовут? Ах, почему она не может вспомнить его имя?

Кажется, говоривший почувствовал ее растерянность.

– Это всего лишь Джемми, – проговорил он, убирая с ее лба влажную прядь. – У тебя гостья, важная гостья.

И тут же перед глазами Афродиты появилось другое лицо. На мгновение она даже подумала, что ей опять снится сон. Это же она в молодости, полная сил и красоты. И тут раздался голос Франчески:

– Мама?

Ну конечно, это была Франческа, младшая дочь. Это она внушала ей самое большое беспокойство, из-за нее она волновалась больше всего.

– Котенок, – прошептала Афродита. – Мне что-то нездоровится. Но я поправлюсь, вот увидишь, и снова буду прежней.

В глазах Франчески стояли слезы, губы дрожали.

– Это я во всем виновата.

Афродита нахмурилась:

– Глупости! Ты ни в чем не виновата. Никто не виноват. Однажды я болела целый год, но нашла в себе силы поправиться.

Лицо Франчески расплывалось, менялось, потом снова становилось прежним…

– Ты так похожа на отца, – прошептала Афродита и улыбнулась. – Он был чудесный человек. Знаешь, ты правда очень на него похожа.

– Но кто был моим отцом? Пожалуйста, скажи, кто он?

– Он умер. Жаль, что ты никогда не была с ним знакома. У него были большие планы насчет тебя, очень большие планы. Он написал мне об этом, но письмо украли… Ах, это было так давно.

– Как звали моего отца?

– Томми. – Афродита снова улыбнулась и протянула руку Добсону. – Письмо. – Она силилась говорить. – Мы должны… письмо… – Тут она замолчала и снова погрузилась в лихорадочное забытье.

– Она поправится?

Добсон беспомощно пожал плечами, затем проводил Франческу до двери спальни. Глаза его были полны сострадания. Франческа редко сталкивалась с таким проявлением мужской доброты; даже собственный дядя относился к ней с презрением! Сердце ее готово было разорваться.

– Не буду лгать, она не очень сильна физически. А вот с волей дело другое. Сильнее, чем она, я никого не знаю. Афродита будет бороться, – уверенно произнес Добсон.

– Это все я виновата.

– Нет.

– Но ведь все дело в Рози! Это я привела ее сюда.

– Афродита обещала тебе позаботиться о Рози и выполнила обещание. Для нее имело большое значение то, что ты обратилась к ней с просьбой. Но твоя мать заболела не из-за Рози, и это не холера, поверь. Я видел, и я знаю. Это что-то другое.

– Мои сестры?

– Я уже их известил.

Итак, мать умирала – иначе зачем Добсон послал бы за Вивианной и Мариэттой?

Франческа всхлипнула и вдруг почувствовала, что рядом кто-то есть – кто-то очень хорошо ей знакомый. Она подняла голову.

– Себастьян?

Он посмотрел на нее с сочувствием, и губы Франчески задрожали.

– Бедняжка. Тебе и так несладко, но от этого я не могу тебя оградить. Ты должна быть сильной ради меня и твоей матери.

Франческа быстро вытерла слезы.

– Что ты имеешь в виду? Что ты здесь делаешь?

– Мистер Торн здесь для того, чтобы помочь, – устало проговорил Добсон. – Болезнь твоей матери… Кто-то пытался отравить ее.

Под ногами Франчески словно разверзлась бездна. Ей до боли захотелось узнать подробности, но Себастьян не стал комментировать сообщение Добсона.

– У меня нет времени на объяснения. Нам нужна твоя помощь, если мы хотим, чтобы отравитель теперь рассказал, какое вещество он использовал. От этого может зависеть жизнь твоей матери. Надеюсь, ты все поняла?

– Поняла, но мне трудно в это поверить.

– И все же придется. – Глаза Себастьяна смотрели на нее очень серьезно.

Франческа кивнула.

– Что мне надо делать?

– Ждать в гостиной. Когда некий человек придет туда, ты заведешь с ним непринужденный разговор. Главное, веди себя естественно, а мы сделаем все остальное.

Франческа истерически рассмеялась. Ей только что рассказали, что ее мать отравлена, а теперь от нее хотят, чтобы она сидела и ожидала появления отравителя, чтобы завести с ним разговор ни о чем. Как же тут вести себя естественно?

Судя по всему, Себастьян понимал ее состояние, и это придало Франческе сил.

– Дорогая, – он наклонился и поцеловал ее в губы, – сделай это. Будь смелой, сильной, а я потом все тебе объясню, обещаю. Сейчас ты просто должна мне поверить.

– Хорошо, я согласна.

Себастьян улыбнулся, но тут же снова стал серьезным.

– Добсон проводит тебя вниз, а я буду неподалеку.

Франческа кивнула, и Себастьян посмотрел на нее с таким выражением, какого она у него никогда не видела.

– Прошу прощения, – обратилась Франческа к Добсону. – Должно быть, для вас это просто ужасно. Вы… очень ее любите?

Добсон вздохнул:

– Очень, и Афродита знает, как сильно я ее люблю. Именно поэтому я считаю, что ты тоже должна подружиться с матерью. Надеюсь, так оно и будет. – Он сжал ее руку и повел в гостиную.