Глава 2

— Поздравляю вас с победой, милорд. — Кэсси холодно взглянула в серые глаза лорда Беркли, стараясь не думать о том, насколько они загадочные.

— И много вы выиграли, мисс Эффингтон? — осведомился лорд Беркли, поднося ее руку к губам. Он не сводил с нее глаз, его манеры волновали, но были безупречны. Несомненно, сказывалась большая практика.

— Если я и держала пари, с чего вы взяли, что я ставила на вас? — Кэсси подавила желание отдернуть руку. Сделать это значило признаться, что от невинного прикосновения ей неловко и тревожно, и вызвать у лорда Беркли самодовольную усмешку. Да, этот человек оказался слишком высокомерен. — Ведь вы состязались с моим родным братом.

— По правде говоря, мисс Эффингтон, я не знаю, на кого вы поставили. — Он смотрел ей в глаза, и Кэсси никак не могла отделаться от беспокойной мысли, что он видит в них нечто большее, чем все окружающие. Как будто взгляд его загадочных, нестерпимо таинственных серых глаз проникает в самую душу, читает сокровенные мысли. — Просто выразил надежду.

— Ваши слова выдают известный опыт, как и манеры, милорд. — Кэсси удалось без излишней поспешности убрать руку. — А опыт у вас богатый, судя по тому, что говорят в свете о пресловутом виконте Беркли.

Кристиан ахнул:

— Кассандра!

— Пресловутом? — Беркли удивленно вскинул бровь, но тут же засмеялся. — Впервые в жизни меня назвали пресловутым. — Он сверкнул усмешкой, повернувшись к лорду Пеннингтону: — А вы что скажете, Пеннингтон? У меня настолько дурная репутация?

— И на мой взгляд, она портится с каждой минутой, — холодно подтвердил Пеннингтон.

Беркли снова рассмеялся, а Кэсси едва не поддержала его. Несомненно, этот заразительный смех — секрет его обаяния. Пресловутого и так далее.

— Позвольте узнать, мисс Эффингтон, интересны ли вам обладатели скверной репутации?

— Ничуть. На мой взгляд, их следует избегать. — Этот ответ прозвучал так чопорно и по-ханжески, что Кэсси чуть не поморщилась. Она вовсе не собиралась оскорблять собеседника.

— Всех до единого? — Он вытаращил глаза.

— Абсолютно.

— Но вы же не со всеми знакомы.

— Я повидала достаточно.

— А со мной еще не встречались.

— Тем не менее я считаю…

— А я считаю, что по справедливости вы должны дать мне шанс убедить вас, что под маской повесы скрывается приятный и на редкость обаятельный…

— В вашем обаянии я не сомневаюсь, милорд, — решительно перебила Кэсси. — Как и в том, что вы пускаете его в ход при каждом удобном случае.

Он с притворным смирением пожал плечами:

— Коль имеешь талант — изволь им делиться.

— А коль увидел на улице нечистоты — изволь не наступить, — в тон ему произнесла Кэсси, сохраняя невинный вид — столь же притворный, как и смирение ее собеседника.

Кристиан снова застонал. Пеннингтон фыркнул. На миг Беркли растерялся, потом медленно расплылся в улыбке. От этой улыбки дрогнули уголки его губ, а в глубине тела Кэсси возникло престранное ощущение.

— Превосходно, мисс Эффингтон. Очень, очень хорошо. Я сражен.

— Счастлива порадовать вас, — пробормотала она, стараясь не думать о том, что щеки стремительно пламенеют. Что это с ней? Несмотря на свою прямоту, Кэсси никогда не опускалась до грубости. Вплоть до этого разговора.

— Я рад. Чрезвычайно. — Беркли хмыкнул. — Не окажете ли мне честь, позволив проводить вас к столу? Знаете, я умираю от голода, а ваши меткие замечания свидетельствуют, что и вам пора перекусить.

На этот раз застонал Пеннингтон, да и Кристиан наверняка поморщился, но Кэсси этого не заметила. Все вокруг поблекло, отступило на второй план.

Беркли не сводил с нее вызывающего взгляда. Кэсси вздернула подбородок, стараясь не отводить глаза. Безмолвный поединок затягивался, противники словно испытывали силу друг друга. Сердце Кэсси тяжело колотилось, от волнения сжималось горло, остро чувствовалась непонятная связь с совершенно незнакомым человеком. У них просто сходятся мысли. Оба упрямы и сильны духом. Это внушало опасения и в то же время невероятно волновало.

Как бы там ни было, на глупца лорд Беркли никак не походил. Так почему бы не обменяться с ним парой шпилек? Последствий можно не опасаться, а сама по себе битва остроумий — увлекательнейшее занятие.

— Непременно, милорд, если вы примете мои извинения, — произнесла Кэсси с покаянной улыбкой. — Боюсь, мои слова прозвучали несколько… невежливо.

— Пожалуй, — согласился он и предложил ей руку. Кэсси повернулась к брату:

— Ты идешь?

— Через минуту. — Голос Кристиана прозвучал неестественно бодро. — Сначала переговорю с лордом Пеннингтоном об одном деле, представляющем интерес для нас обоих, — разумеется, если он не возражает. А вы ступайте.

— О каком деле? — Пеннингтон свел брови. Кристиан метнул на него предостерегающий взгляд и кивнул, отпуская сестру с Беркли.

Пеннингтон перевел глаза с Кристиана на Беркли, и его лицо прояснилось.

— Ах да, конечно! Вопрос обоюдных интересов. Разумеется. Понимаю.

Беркли склонился к Кассандре и понизил голос:

— Похоже, оба спятили.

Неожиданно для себя Кэсси засмеялась:.

— Я давно подозревала, что все мои братья не в себе. Кэсси взяла спутника под руку, стараясь не обращать внимания на твердые мышцы под тонким сукном сюртука и жар кожи, ощутимый даже сквозь ткань. Неспешным шагом оба направились к столам.

— Я вынуждена извиниться за моего брата. И за себя, — небрежным тоном начала Кэсси. — Избытком деликатности он не страдает, верно?

Беркли усмехнулся:

— Да уж, пожалуй. Кэсси тяжело вздохнула.

— Вас он счел превосходной партией — видите ли, все мои братья торопятся выдать меня замуж. Все равно за кого, лишь бы поскорее. Братья предпочли бы видеть моим женихом обладателя титула и солидного дохода, а если говорить начистоту — то и любого мужчину, лишь бы держался на ногах и умел издавать членораздельные звуки. Но торг вполне уместен.

— Отрадно знать, что я отвечаю столь незначительным требованиям, — съязвил Беркли.

— Это неизвестно. — Она рассмеялась и покачала головой. — О Господи, простите еще раз! У меня есть досадная привычка высказываться слишком откровенно. Точнее, говорить все, что я думаю. Как уже давно выяснилось, последствия бывают непредсказуемыми.

— Могу себе представить.

— И тем не менее таков мой характер, и меняться я не собираюсь.

— Это ни к чему.

— Вы и правда так думаете? — Кэсси повернулась к собеседнику.

— Разумеется.

— А большинство мужчин, с которыми я знакома, посоветовали бы мне держать язык за зубами или хотя бы думать, прежде чем говорить.

— Но со мной-то вы до сих пор не были знакомы, — с легкой насмешкой напомнил Беркли. — Впрочем, и я посоветовал бы вам не высказываться во всеуслышание о поступках большинства мужчин или даже обладателей скверной репутации. Далеко не все мы одинаковы.

— И все же я редко ошибаюсь.

Беркли засмеялся, а Кэсси вдруг сообразила, что ее слова прозвучали чересчур напыщенно. Странно, прежде они казались ей разумными.

— Предупреждаю: я свято чту честность и откровенность. — Она выдержала паузу, припоминая прошлое — общее для них с сестрой. — В любых обстоятельствах.

— Честность — похвальное качество. — Он сдержал улыбку. — В любых обстоятельствах.

— Потому и считаю своим долгом быть честной и откровенной с вами. Кстати, вы не обязаны сопровождать меня только из вежливости.

— Я просто веду вас к столу, — пожал плечами Беркли. — Едва ли этот поступок можно назвать заявлением о намерениях.

— Конечно, нет. — Они приблизились к столам, уставленным аппетитной снедью, в том числе и бесподобными десертами. Но Кэсси не обратила на них внимания. — Просто я… не важно. — Она отпустила руку спутника и повернулась к нему. — Лорд Беркли, я всего лишь пытаюсь объяснить: несмотря на явные своднические намерения моего брата, я ничуть не… заинтересована.

— Не заинтересованы? — Беркли непонимающе прищурился. — Что вы имеете в виду?

— Вас! — выпалила Кэсси и спохватилась: — Нет, не в вас лично — в широком смысле слова. В мужчинах подобного типа. Другими словами, меня просто не интересуют мужчины с такой репутацией, как ваша.

— Со скверной репутацией? — с расстановкой уточнил он.

— Вот именно. — Кэсси с милой улыбкой кивнула ему. Беркли устремил на нее задумчивый взгляд.

— Большинство женщин, с которыми я знаком, считают обладателей известной репутации весьма притягательными.

— Ваши знакомые — несомненно, поэтому они и водят дружбу с вами. — Кэсси уставилась на него в упор. — А я — нет. Человек, который прожигает жизнь, играя в азартные игры, напиваясь, обхаживая бесчисленное множество женщин нестрогих правил…

— Бесчисленное множество? — с любопытством переспросил он, и на его лице вдруг заиграла довольная улыбка.

Кэсс нахмурилась.

— А это вас удивляет?

— Нет, что вы. — Беркли с трудом подавил удовлетворенную усмешку. — Кому об этом знать, как не мне.

Она пренебрежительно фыркнула.

— Так или иначе, милорд, мне нет дела до мужчин, которые ведут такую же жизнь, как вы. Повесы и распутники не в моем вкусе. Более того, у меня нет ни малейшего желания перевоспитывать подобных людей. Нет, мне нужен мужчина, который…

— Соответствует идеалу. — Беркли прищурился. — Вот вы и проговорились.

— Вздор! Идеальных мужчин не существует. — Кэсси на миг задумалась. — Но вы правы: именно это я и имела в виду.

— Понимаю, — ровным тоном отозвался он.

— В вашей понятливости я и не сомневалась. И хотя вы оказались приятнее, чем я ожидала, — она глубоко вздохнула, — мы с вами не пара.

— Понимаю, — снова повторил он.

— И больше вам нечего добавить?

« На миг в ней проснулась надежда, что он попытается опровергнуть ее слова. Потребует шанса завоевать ее. Добиться ее руки. И сердца. Смехотворная мысль, конечно. Такой муж ей не нужен. Ничего в нем нет хорошего — кроме заразительного смеха да загадочных серых глаз, от взгляда которых ее посещают нелепые мысли.

— Дражайшая мисс Эффингтон, — заговорил Беркли, тщательно выбирая слова, — боюсь, вы с вашим братом слишком поспешили с выводами — только потому, что я попросил разрешения познакомиться с вами и проводить вас к столу, притом, заметьте, в многолюдном обществе.

— Я и не думала…

— Неправда, думали, — перебил он так холодно, словно обсуждал предмет, совершенно не стоящий внимания. — А поскольку вы сторонница честности — в любых обстоятельствах! — я счел необходимым быть абсолютно честным с вами.

— Да, конечно, — слабо отозвалась Кэсси. Само собой, честность она ценила, но сомневалась, что продолжение речи спутника придется ей по душе.

— Очевидно, что вы умны и уверены в себе, этими качествами в женщинах я искренне восхищаюсь. Вдобавок вы откровенны и прямы. И если ваше стремление говорить не задумываясь не всегда бывает столь же уместным, как честность, любой собеседник сразу поймет, какого вы о нем мнения. А это неоспоримое преимущество. Следовательно, мне остается подтвердить то, что вам уже известно.

Его невозмутимый голос не срывался, выражение лица было деловитым. Он выдавал себя лишь блеском глаз, в эту минуту скорее серебристых, нежели серых.

— Если вы не желаете выходить за мужчину, которого предстоит… — он кашлянул, — перевоспитывать, то и у меня нет никакого желания иметь жену, убежденную, что в мире ничто не меняется, и не готовую расстаться со своими взглядами. Я не идеал, мисс Эффингтон, и не хочу быть таковым. Откровенно говоря, большей скуки, чем идеал, я не могу себе представить. Вы умны, прелестны и во многих отношениях идеальны. Однако я подозреваю, что под вашей маской скрывается еще много самых разных качеств.

Жаль, что мне не хватит ни решимости, ни терпения, чтобы познакомиться с вами поближе. Итак, мисс Эффингтон, я вынужден согласиться. Мы с вами не пара. Но я желаю вам удачи в поисках… лорда Идеала. — Он коротко поклонился и повернулся, чтобы отойти.

Кэсси мгновенно охватило сожаление, а вместе с ним и непривычное и неприятное чувство, что она совершила ужасную ошибку. И она окликнула Беркли:

— Сорок фунтов, милорд.

Он обернулся и вскинул бровь:

— Сорок фунтов? Кэсси вздохнула.

— Именно столько я выиграла.

Минуту он смотрел на нее, потом уголки его губ едва заметно дрогнули. Он снова кивнул и зашагал вниз с холма.

Кэсси смотрела вслед ему. А он неплохо сложен, этот пресловутый лорд Беркли. Рослый, красивый, с проницательным взглядом и смехом, который до сих пор звучит у нее в ушах.

— Черт подери, Кэсс, неужели ты не могла быть с ним полюбезнее? — зашипел подошедший сзади Кристиан. Кэсси даже не заметила, как он приблизился. — Беркли — завидная добыча.

— Я и была любезна. Как всегда. Безупречно любезна. К лорду Беркли шагнул лорд Пеннингтон. Кэсси отдала бы что угодно, лишь бы узнать, о чем беседуют эти двое. И что он говорит о ней. Да, она выступала за откровенность, даже прямолинейность, но ни за что бы не подумала, что ее манеры можно счесть неучтивыми. В животе возник тяжелый ком.

Зря она была так резка с ним.

— Ну конечно. — В голосе Кристиана проскользнули нотки раздражения. Он окинул взглядом сервированные столы, а Кэсси вознесла небу безмолвную молитву благодарности — за то, что брат отвлекся.

— Лорд Беркли не производит впечатления человека, который только что завершил приятную беседу, — словно невзначай заметил Кристиан.

Кэсси пожалела о недавней молитве, схватила с блюда ломтик сыра и сунула его брату:

— Попробуй вот это.

— Не откажусь. — Кристиан усмехнулся и принялся жевать сыр. — Скорее он похож на счастливца, который спасся чудом от смертельной опасности.

— Просто он понял, что мы не пара. — Кэсси постаралась придать голосу легкомысленный оттенок, словно случившееся не имело никакого значения. Оно и вправду ничего не значило. Такой муж, как Беркли, ей ни к чему.

— Как это он определил за пару минут? — Кристиан скептически поднял бровь. — Очевидно, благодаря твоей любезности.

— Безупречной любезности, — пробормотала она. Кристиан недоверчиво фыркнул.

— Что бы тебе там ни наговорили, Беркли — лакомый кусочек.

— Это я уже слышала. Не трудись повторять: ты меня не переубедишь. Тебе прекрасно известно, что я не желаю выходить за повесу или перевоспитывать его.

— И это я слышал — раз сто, не меньше, и выслушаю еще столько же. — Кристиан хмыкнул. — Тебе меня тоже не переубедить. — Он сунул остаток сыра в рот.

— Пренебрежение, с которым ты, Лео и Дрю относитесь к моему мнению и желаниям, возмутительно. — Кэсси раздраженно вздохнула. — С чего вы взяли, что мне не хватит ума самой принять самое важное решение в жизни?

Напротив, сестричка: все мы считаем, что ты чересчур умна — себе же во вред. Слишком уж много у тебя мнений, особенно ошибочных. К примеру, Кэсс, общеизвестно, что лучшие мужья получаются из перевоспитанных повес. Это же аксиома. Да я сам стану превосходным мужем, когда придет время! Когда-нибудь в отдаленном будущем.

И он засиял неотразимой улыбкой из арсенала всех троих братьев. Мать Кэсси уверяла, что эта улыбка — подарок небес. От нее у ничего не подозревающих девушек слабели коленки, а репутация обладателей улыбки мало-помалу становилась сомнительной.

Но Кэсси знала силу тайного оружия братьев.

— Не завидую я той бедняжке, которая возьмется за твое перевоспитание, — решительно заявила она, но не сумела скрыть дружескую усмешку.

Своих братьев она по-настоящему любила, всех троих: с ними не бывало скучно, даже когда они осыпали ее упреками. Если вдуматься, именно братья лишили ее интереса к повесам. Нет, в целом Лео, Дрю и Кристиан были славными малыми, но Кэсси видела, как они вращаются в свете, как идут по жизни, оставляя за собой тропу, вымощенную разбитыми сердцами. Тем не менее сочувствовать жертвам своих братцев Кэсси не собиралась. Лео, Дрю и Кристиан не скрывались и не прятались, не делали тайны из своей репутации, поэтому девушки, рискнувшие связаться с ними, заслуживали печальной участи.

Только глупышка или простушка могла позволить себе увлечься таким мужчиной, как один из братьев Кэсси… Задумавшись об этом, она перевела взгляд на Беркли. Или вот таким красавцем. А она, Кассандра Эффингтон, далеко не глупа. Мужчины подобного типа для нее — открытая книга.

Где-то в глубине души Кэсси давно подозревала, что ее отвращение к повесам и распутникам не более чем уловка. И что на самом деле ее неудержимо тянет к мужчинам, поведение которых не назовешь иначе как скандальным. К тем, которые живут по собственным правилам, подобно ее братьям. Не заслуживают доверия, но ошеломляют обаянием. И разбивают сердца одно за другим.

Точь-в-точь как лорд Беркли. Этот человек опасен. Очень опасен, поэтому в будущем его следует избегать. Впрочем, это будет нетрудно: наверняка он запомнил, как «любезно» она обошлась с ним.

Тем лучше. Человек, которого она ищет, ее вторая половинка, лорд Идеал, непременно встретится ей в будущем. Когда-нибудь их пути пересекутся — в этом Кэсси не сомневалась. Ведь даже ее мать уверяла, что так предначертано судьбой!

И конечно, эта встреча навсегда сотрет из памяти понимающий взгляд серебристых глаз и обольстительный смех.

— Сглупил, да? — допытывался Реджи, шагая бок о бок с Маркусом.

— Тебе свойственно время от времени глупить. — Маркус наморщил лоб. — А в чем, собственно, дело?

— Почему ты не предупредил, что мой план нелеп?

— Я же тебе говорил. Точнее, твердил каждый день.

Разумеется, Маркус пытался переубедить его. Признавать это Реджи было неприятно, но доводы Маркуса он помнил отчетливо. И сейчас эти доводы казались гораздо более весомыми, чем полгода назад.

— Но не слишком настойчиво.

— Наоборот! Мало того, что я объяснил, чем смешон твой план: я отметил, что если дамы и не падают к твоим ногам, то ты все-таки слывёшь достойным женихом и кое-кто не прочь свести с тобой знакомство…

— Не будем об этом, — отмахнулся Реджи. — Почему же ты меня не остановил?

— Тебя смогло бы остановить лишь стихийное бедствие, — покачал головой Маркус. — Еще со времен твоей юности я усвоил: если ты что-то вбил себе в голову, заставить тебя свернуть с пути невозможно. Это твое слепое упрямство я всегда считал силой природы.

— И все равно я…

— Это еще не все, — нехотя продолжал Маркус.

— Как бы абсурдно это ни звучало, я решил, что затея увлекательная, а кроме того… была вероятность, что… — он обреченно вздохнул, — что из нее что-нибудь да выйдет. Реджи фыркнул:

— Но увы!

— Да, я ошибся. — Маркус пожал плечами и усмехнулся. — Зато повеселился.

Реджи пропустил последние слова друга мимо ушей.

— Ума не приложу, в чем я допустил промах. План был беспроигрышный. Мы выдавали меня за мужчину именно того типа, к которому так тянет женщин. Я думал, у меня не будет отбоя от поклонниц. Но прошло уже полгода, а я по-прежнему одинок.

— На всякий случай напомню: к решительным шагам тебя подтолкнуло отнюдь не отчаянное положение. Женщины были…

— Но не те женщины, — перебил Реджи, скрипнув зубами. — Совсем не те.

Особы, вызывающие у него подобие интереса, всегда оставались к нему совершенно равнодушны. Влюбчивостью отличался сам Реджи. И страдал тоже он.

Маркус ровным тоном продолжал:

— Насколько я понимаю, мисс Эффингтон не выразила желания кинуться к тебе в объятия.

— Мисс Эффингтон» — удивительная девушка, которая точно знает, чего хочет, и на меньшее не соглашается. Вдобавок она не стесняется напрямик заявлять о своих желаниях.

— Звучит малообещающе, — пробормотал Маркус.

— Вот именно. — Реджи печально улыбнулся другу. — А мужчин с репутацией повес она старается избегать.

— Прискорбно.

— Да, вот она, злая шутка судьбы. — Реджи умолк, вспоминая драгоценный миг, когда они с Кассандрой смотрели друг другу в глаза. — Когда мы познакомились, между нами что-то промелькнуло…

— Это ты уже говорил, — поспешил Маркус. — Одно и то же при каждом знакомстве. Беда в другом: ты снова готов прыгнуть в омут очертя голову…

— Теперь не то, что раньше, Маркус.

— Опять повторяешься.

Реджи с трудом удержался, чтобы не заспорить с другом. В одном Маркус был прав: после встречи с каждой обаятельной дамой Реджи долго оставался под впечатлением. Но на этот раз дело и вправду обстояло иначе. Реджи сам не мог объяснить, что изменилось, но чувствовал перемену. Может, причиной были искры, промелькнувшие в чудесных голубых глазах мисс Эффингтон, или проблеск взаимопонимания, или непринужденность в общении. На миг они словно узнали друг друга, вспомнили, что знакомы с давних пор. Реджи давно потерял счет своим влюбленностям, но таких ощущений, как сегодня, никогда еще не испытывал.

Глупо, конечно, придавать такое значение мелочам. Кассандре он даже не понравился. Точнее, ей не понравился человек, за которого Реджи выдавал себя.

— Словом, я, кажется, вырыл яму сам себе.

— Похоже на то. — Маркус поморщился. — И обратного пути у нас нет. Нам обоим прекрасно известно: слухи вроде тех, которые мы пускали, растут как снежный ком. Твоя сегодняшняя победа только даст новую пищу языкам. Прими поздравления, Реджи. — Он рассмеялся. — Нравится тебе эго или нет, отныне ты пресловутый виконт Беркли.

— Я исправлюсь, — с надеждой пообещал Реджи. Маркус покачал головой:

— Тебе никто не поверит. Особенно мисс Эффингтон.

— Это не меняет дела. Ей не нравится тот, за кого она меня принимает, а когда она узнает правду, то лишь возненавидит меня. — В эту минуту он размышлял, как объяснить мисс Эффингтон, что он отнюдь не распутник, а просто олух, выбравший наихудший путь к признанию. Нет, любые объяснения она сочтет не только нелепыми, но и жалкими.

— Но она-то тебе нравится.

— Нет, Маркус. Она могла бы мне понравиться. И не просто понравиться. Но я буду держать себя в узде. Даже если мой метод общения с прекрасным полом не дал ощутимых результатов, это еще не значит, что я готов вернуться к прошлому. Больше я никогда не позволю себе потерять голову. Я буду скрывать чувства до тех пор, пока не приду к убеждению, что мне ответят взаимностью.

— Но мисс Эффингтон…

— Обсуждать ее бессмысленно, — прервал Реджи и ощутил острый укол сожаления. — У нее своя дорога, у меня своя. Если в будущем нам суждено вновь встретиться, я буду с ней вежлив. И не более.

Задумчиво посмотрев на друга, Маркус кивнул:

— Признаться, я ошеломлен.

— Чем?

— Несмотря на дурацкую затею с этими слухами, ты явно решил измениться. Поступок, достойный восхищения. — Маркус хлопнул Реджи по спине. — Самое меньшее, что я обязан сделать, и впредь помогать тебе во всем, конечно, если тебе нужна моя помощь. Может, выдумаем очередную дуэль?

— Не стоит, но за предложение спасибо. Маркус напустил на себя скромность.

— Для друга ничего не жаль.

Несмотря на все шутки, Маркус был ближайшим другом Реджи с незапамятных времен. В сущности, их связывали почти братские узы. Им в голову не пришло бы подвести друг друга.

Но после того как в прошлом году Маркус женился, отношения между ними претерпели почти незаметную метаморфозу. Не то чтобы Реджи потерял друга — напротив, приобрел еще одного в лице жены Маркуса, Гвен. Ирония заключалась в том, что Маркус, не искавший любви, нашел ее, а Реджи, вечно и несчастливо влюбленный, до сих пор оставался не только холостяком, но и одиночкой, поскольку никак не мог найти себе пару.

Пожалуй, виной тому была его чрезмерная привередливость.

А может, Реджи следовало забыть о браке по любви и подыскать просто подходящую жену. Кандидатур нашлось бы множество. Маркус не ошибся: Реджи считали превосходной партией. Но ему была чем-то неприятна сама мысль о браке ради брака, без какого-либо подобия чувств, а тем более любви. Он мечтал о счастливой супружеской жизни, как у его родителей. Десять лет назад отец скончался, но Реджи помнил, какие отношения связывали его с женой, замечал тайные улыбки, нежные взгляды, дружеские рукопожатия и видел, как безутешна была его мать, когда лишилась любимого.

Реджи охотно согласился бы и на участь своих друзей. Маркус и его жена сошлись далеко не по любви, брак был заключен под угрозой финансового краха, но неожиданно в нем родились подлинные чувства. А приятель Реджи, маркиз Хелмсли, вовсе не собирался жениться, пока не встретил леди, которая безраздельно завладела его сердцем.

Так неужели счастливый брак — недостижимая мечта?

По крайней мере для него, Реджи, — да. Вероятно, ему давно пора удовлетвориться тем, что предлагает судьба. Уже в этом светском сезоне он вполне может жениться. Выбрать одну из юных дебютанток, а со временем придет и привязанность, и, может, даже любовь.

— Прости, что прерываю твои раздумья, — произнес Маркус, — но куда мы идем?

— Куда? — Реджи спохватился и огляделся. Он и не заметил, как они вышли к дороге.

— Даже если ты задумал совершить долгую пешую прогулку через всю страну, вряд ли завершить ее удастся за одно утро. — Маркус заглянул в глаза друга. — Знаешь, когда ты так погружаешься в мысли, мне становится не по себе. В такие минуты ты сам на себя не похож.

— Извини, — сухо ответил Реджи.

— Да нет, не принимай близко к сердцу. — Маркус пожал плечами и посерьезнел. — Жаль, что ты не видишь себя со стороны — так, как видят другие. Ты даже не пытался.

Эти слова заставили Реджи вновь надолго задуматься. Маркус знал его лучше, чем кто бы то ни было, но в данном случае ошибался: насчет себя Реджи не питал иллюзий. У него есть положение в обществе, есть неплохое состояние, он не уродлив внешне. Но этим его достоинства исчерпываются, в остальном он прост и зауряден. В опере он был бы одним из хористов. На сцене произносил бы единственную реплику: «Кушать подано». В романе занимал бы место второстепенного персонажа. Такова его участь, так распорядилась судьба.

Но поддаваться унынию он не желал.

Реджи вдруг улыбнулся:

— Маркус, ты всегда был склонен к философствованию, но в такую рань — никогда.

Маркус на миг растерялся, не зная, что сказать, потом тоже улыбнулся:

— Сам не понимаю, что на меня нашло. Впредь буду за собой следить. А что касается сегодняшнего утра… — Маркус обернулся и кивнул в сторону толпы. Собравшиеся обступили столы, весело смеялись и громко переговаривались. Ветер подхватывал и уносил обрывки фраз. — Я голоден и не прочь узнать, где обретается моя жена. Предлагаю присоединиться к пиршеству. И потом, — с лукавой усмешкой добавил он, — в этой толпе наверняка найдется немало юных леди, готовых пасть к ногам блистательного лорда Беркли.

— Пресловутого лорда Беркли, — поправил со смехом Реджи, и Маркус поддержал его. К остальным они вернулись, шагая бок о бок и в ногу, как обычно.

И правда, почему бы не порадоваться триумфу? В конце концов, Реджи выиграл скачку и заслужил восхваления, полагающиеся победителю. Его переполнило непривычное ощущение удовлетворенности. Да, человек он ничем не примечательный, но, возможно, об этом знает только он сам.

А пока он — пресловутый лорд Беркли и вполне доволен этим.