Глава 9

На следующее утро они выехали рано. У Калли едва хватило времени, чтобы попрощаться с Эмили и Дрейвеном, потому что Син торопил своих спутников поскорее отправиться в путь в Шотландию.

Следующие несколько дней прошли без происшествий и были отмечены только тем, что ее муж вообще отказывался признавать присутствие Калли.

К тому времени, как они достигли границ владений Макнили, Калли уже была готова задушить его, но при виде родного дома почувствовала, что от раздражения на мужа у нее не осталось и следа.

Она дома! Пришпорив лошадь, Калли помчалась впереди остальных, но Син догнал ее и вынудил остановиться.

— Что вы делаете? — рассердилась Калли.

— За нами следят.

— Но кто? — нахмурилась Калли.

— Саймон, — не ответив ей, обратился он к другу, — посади мальчика к себе на лошадь и будь готов отвезти его и Калли в безопасное место.

Саймон повиновался без лишних вопросов, и едва успел посадить Джейми впереди себя, как по лесу пронесся крик. У Калли застучало сердце, когда сорок мужчин, выскочив из-за деревьев, окружили их. Но вовсе не страх заставил бешено стучать ее сердце, а радость. Она знала этих жителей своей горной страны, знала и любила их, любила все до одного знакомые лица.

Но Калли даже моргнуть не успела, как Син, спешившись, встал перед ее лошадью и, выхватив из ножен меч, был готов насадить на него их всех. При виде этого сердце Калли наполнилось гордостью. Возможно, Син холодно относился к ней в последние дни, но он все еще желал защищать и оберегать ее, и это был хороший знак.

— Отпустите девушку и мальчика или умрете! Син сделал шаг вперед.

— Астер, прошу вас. — Калл и постаралась охладить горячие головы своих родственников. — Они привезли меня обратно.

— Ты уверена, дорогая? — Астер скептически смотрел на Сина и Саймона.

— Да. — Калл и отметила, что седеющие волосы Астера стали чуть более лохматыми, а на лице появились новые морщины. Ей отчаянно хотелось рассказать своей родне, кто такой Син, но она решила не делать этого, а позволить им встретиться как друзьям и только потом выложить то, что, несомненно, явится настоящим ударом для ее дяди.

— Тогда, англичанин, я, очевидно, обязан принести вам извинения. — Астер подал знак своим людям зачехлить оружие.

Ничего не сказав, Син убрал меч в ножны и вернулся к своей лошади, но Калли отметила, что он держится наготове. Это был тот Син, которого она впервые встретила на винтовой лестнице, — человек настороженный и опасный.

Члены ее собственной семьи были такими же осторожными по натуре, и никто, даже Дермот, не приветствовал ее открыто. Все смотрели на Саймона и Сина, готовые при первой же провокации схватиться за мечи.

— Дядя Астер, дядя Астер! — возбужденно закричал Джейми. — Лорд Син женился на Калли, а еще он ее обезоружил.

При словах Джейми Калли поежилась, а Астер бросил убийственный взгляд на обоих рыцарей.

— И кто же из вас этот лорд Син? — Я.

Воздух между двумя мужчинами был пропитан враждебностью.

— Мы обвенчались неделю назад по всем церковным канонам, — сообщила Калли, надеясь хотя бы немного ослабить напряженность.

— Тебя принудили к этому? — Астер стал еще холоднее, чем до этого.

Калли увидела выражение глаз Сина, но он ничего не сказал, очевидно, ожидая, что она предаст его, отдаст на милость своих родственников.

— Нет, дядя. Я вышла за него замуж по собственному желанию.

— Ты с ума сошла? — рявкнул Дермот. Его зеленые глаза горели злостью, а длинные темно-каштановые волосы развевались на ветру. — Привезти сюда англича-нишку?! Где твои мозги?

— Мои мозги на месте, Дермот Макнили, и я не намерена выслушивать оскорбления от таких, как ты. Син мой муж, и тебе, хочешь не хочешь, придется относиться к нему с уважением.

— Я скорее умру, чём проявлю хоть каплю уважения к какому-то ан… — сплюнув на землю, начал Дермот, но его остановил кинжал, который со свистом пролетел у его лица, едва не задев молодого человека.

— Еще раз произнесешь это, парень, и будешь мертв. — Син жестко смотрел на него.

Дермот вытащил меч, но не успел пустить вперед лошадь.

— Успокойся, дружище, — остановил его Тэм, схватив поводья, — твоя сестра дома. Пусть Астер и Калли сами во всем разбираются.

Выражение на лице Дермота должно было наповал сразить мужа Калли. И несмотря на то что Син не должен был бы реагировать на проявление враждебности, что-то все же подсказало Калли, что на самом деле это не так.

В подавленном настроении все последовали за Астером в фамильный замок, и, если бы не оживленная болтовня Джейми, они ехали бы в полном молчании.

Как только они вошли в зал, к ним подбежала Морна, мать Джейми, красивая, изящная женщина с длинными темно-каштановыми волосами, как у Дермота, и голубыми глазами, наполнившимися радостью встречи.

— О-о, моя крошка! — воскликнула Морна и, подхватив Джейми на руки, крепко прижала его к пышной груди. Она обнимала и снова и снова целовала сына, а Джейми протестующе брыкался.

Син смотрел, как женщина, которая была ненамного старше его самого, радуется своему сыну. Когда-то в далеком прошлом он однажды размечтался о том, как придет домой, где ему будут так же рады. Но когда других мальчиков, вывезенных из Шотландии, Генрих отправил по домам, Син вместо приветствия получил присланную отцом короткую холодную записку: «Я не потерплю в своем доме англичанишки. Делайте с ним что хотите. Никогда — ни сейчас, ни в будущем — он здесь никому не нужен».

Снова открылись старые раны, и по всему телу Сина разлилась мучительная боль.

— Милорд?

Отвернувшись от Калли, Син снял с рук перчатки, а она хмуро смотрела ему в спину. Боль в его глазах поразила ее, но когда она обошла мужа кругом, его лицо уже было, как обычно, непроницаемым.

Морна увела Джейми наверх, а Астер повел Калли, Сина, Саймона и Дермота в свой кабинет.

— Я не хочу, чтобы он оставался здесь, — заявил Дермот Калли.

— Не тебе решать. — Калли покраснела.

— Очень даже мне. Он же англичанин.

— Дермот, Калли, успокойтесь! — прикрикнул на них Астер. — Это ни к чему не приведет. А теперь, Калли, скажи мне, что, по-твоему, нам с ним делать?

— Я хочу, чтобы вы радушно приняли его.

— Знаешь, детка, тебе не кажется, что это уж слишком? — Астер запустил руку в седеющие волосы. — Лучшую часть своей молодости я провел, сражаясь с их королем, и то же можно сказать о твоем покойном отце. Я так же, как и ты, хочу мира с ними, но не такой ценой.

— Мы ведем себя неприлично, в его присутствии обсуждая это на своем непонятном ему языке. — Калли посмотрела на мужа, который обменялся возмущенным взглядом с Саймоном.

— Он сукин сын, и, если он нас не понимает, тебе лучше всего отправить его домой.

— В одном вы абсолютно правы. — Безупречный гэльский говор громом раскатился по комнате, заставив всех застыть. — Я сукин сын, но я не намерен отправляться домой, пока не прекратятся нападения на англичан. — Он подошел к Дермоту вплотную. — Поэтому если вы хотите, чтобы я уехал, то вам просто необходимо обеспечить мир.

— Где вы научились говорить на нашем языке? — задал вопрос Астер. — Я еще никогда не видел англичанин!… англичанина, который бы так хорошо говорил на гэльском.

— Я просто полон неожиданностей, — бросил Син, оглянувшись через плечо.

Затаив дыхание, Калли наблюдала, как мужчины мерили друг друга взглядами. Ее дядя, как и Син, не привык, чтобы кто-либо сомневался в его авторитете. Он, как всемогущий король, управлял их землями, и весь клан поклялся быть верным ему до конца дней.

Калли с мольбой посмотрела на Саймона, надеясь, что, если дело дойдет до битвы, он поможет ей развести бойцов.

— Если вам хоть на мгновение пришла мысль, что вы можете захватить кого-то из моих людей и доставить их к своему королю, то вы глубоко заблуждаетесь. — Астер, прищурившись, смотрел на Сина.

— Тогда предупреждаю, — Син повернулся к нему лицом, — вы должны гарантировать, что повстанцы прекратят свои нападения.

— Как я могу это сделать, если даже не представляю, кто они?

— Вы глава этого клана. И не говорите мне, что не знаете всех, кто его составляет, — мужчин, женщин и детей. Если вы не знаете повстанцев по именам, вы, несомненно, знаете их по их репутации и знаете, сто из мужчин вероятнее всего виновен.

— Дядя, их здесь всего двое. — Дермот бросил на Сина и Саймона презрительный взгляд. — Предлагаю перерезать каждому горло и закопать их.

Син, не таясь, улыбнулся в ответ на угрозу Дермота, а Саймон насмешливо поднял бровь.

— Люди гораздо лучше тебя, щенок, пытались это сделать, — тихим угрожающим тоном заговорил Син, — и за это все они лежат в могилах.

— Вам меня не напугать. — Дермот выпрямился во весь свой юношеский рост, но оказался все же на целую голову ниже Сина.

— Тогда ты слишком глуп, чтобы оставаться в живых. — Син вытащил из сапога кинжал. — Давай, мальчик, я перережу тебе горло, а потом с удовольствием отдам тебя обеим нашим хозяйкам.

— Син, — Калли впервые в жизни увидела, что ее брат побледнел, и решила обратить все в шутку, надеясь улучшить всем настроение и предотвратить столкновение, — прекратите, пока он не подумал, что вы говорите всерьез.

— Я говорю серьезно.

— Ох, ну и мужчины! — Калли, сама придя в негодование, закатила глаза. — Вечно вы задираетесь и угрожаете друг другу, — Забрав из руки Сина кинжал, она засунула его обратно ему в сапог. — В следующий раз я его у вас конфискую.

Выражение неверия на лице Сина могло вызвать смех, и Саймон действительно усмехнулся.

— А ты… — повернулась Калли к брату, — тебе должно быть стыдно. А теперь иди наверх поздоровайся со своим братом и позволь мне поговорить с Астером без твоего бестолкового вмешательства.

Ее слова только еще больше распалили Дермота.

— Я имею такое же право…

— Не спорь, Дермот! — приказала Калли. Недовольно заворчав, он направился к двери, но, прежде чем закрыть ее за собой, огрызнулся с порога:

— Я уже не ребенок!

Калли глубоко вздохнула. Наконец настало время попытаться совершить чудо.

— Итак, на чем мы остановились? — обратилась она к мужчинам.

— Ваш дядя объяснял вам, почему он и остальные члены вашего клана не могут принять меня.

— В этом нет ничего, касающегося лично вас, — заговорил Астер. — Мне в конце концов удалось утихомирить повстанцев, а ваше присутствие здесь, без сомнения, снова взбудоражит их.

— Вы успокоили их своей властью или на них подействовало то, что Генрих задержал Калли? — поинтересовался Син, скрестив руки на груди.

— Ну, видите ли, — Астер слегка покраснел, — у меня не было на это времени. Ко мне прибывает посланник от дружественного северного клана. И мне совсем не хотелось бы…

— С какой целью они приедут? — Син застыл. Астера еще больше взбесило то, что Син посмел задать вопрос о делах клана.

— Черт побери, это дело не касается вас, англичан.

— Как советник Генриха… — Син с угрожающим видом шагнул вперед.

— Проклятие, Калли! — выкрикнул Астер, сердито обернувшись к ней. — Разве не достаточно, что ты привезла сюда англичанина? Тебе непременно нужно было выбрать советника короля?

Калли оставила без внимания его вопрос, ей, как и Сину, интересно было знать, кто и зачем прибудет.

— Кто прибудет, Астер? Я не вижу вреда в том, что Син будет это знать.

У Астера нервно задергалась щека, и он несколько минут ничего не говорил, а лишь переводил взгляд с одного на другого.

— Прибудут Макаллистеры, — в конце концов сообщил он.

— Лахлан Макаллистер? — Син помрачнел.

— Вы его знаете? — спросил Астер.

Калли в удивлении приподняла бровь, Макаллистеры были сильным кланом, обладавшим огромной властью над соседними жителями горной страны. Их предводитель Лахлан был, так сказать, мудрее царя Соломона и слыл самым искусным воином во всей Шотландии.

Юан Макаллистер был больше мифом, чем реальностью. Легенда гласит, что его забрали в горы и там он обучался древним искусствам и черной магии, которая способна вызывать с того света души умерших воинов и вселять их в его тело. Гигант среди мужчин, Юан никогда не знал поражений в битвах.

А Брейден Макаллистер… Во всей Шотландии не было девушки, которая не знала бы его. Красивый, как сам искуситель, он, как говорят, был способен соблазнить любую встреченную им женщину, а что касается битвы, то все соглашались, что в военном искусстве ему равны лишь его братья.

Никто никогда не хотел ссориться с Макаллистерами.

— Да, — усмехнулся Син, — можно и так сказать.

— Зачем они приедут? — спросила Калли.

Сев за свой стол, Астер принялся перебирать бумаги.

— Так как они в дружественных отношениях с королем Генрихом, я послал за ними, надеясь установить мир, чтобы вернуть тебя домой. А теперь, боюсь, они понапрасну потратят время. Впрочем, не важно. Я радушно приму их, а потом отправлю обратно.

— Когда они прибывают? — Теперь Калли все стало ясно, и ее обрадовало, что Астер нашел мирный способ вернуть ее домой, вместо того чтобы самому отправиться в Лондон и быть убитым.

— Завтра или послезавтра.

— Пойдемте, джентльмены. — Калли подозвала к себе Саймона и Скна. — Позвольте показать вам, где вы можете умыться и отдохнуть. Астер, не будете ли так любезны послать еду ко мне в комнату и в комнату напротив нее?

Ее слова вызвали у Астера новый прилив ярости, он издал низкий рык, а потом почти закричал:

— Это непристойно! Детка, ты не можешь поместить одного из этих мужчин в своей комнате!

— Даже своего мужа? — У Калли от изумления открылся рот.

— Ах, я об этом забыл, — буркнул Астер, покраснев еще сильнее. — Что ж, хорошо, тогда я пришлю наверх Агги с едой для всех вас.

— Благодарю.

Син молча шел за Калли через зал к лестницам, отмечая полные ненависти взгляды, которыми их провожали по пути через замок.

— Знаешь, — сказал Саймон у него за спиной, — я не ощущал такой враждебности с тех пор, как последний раз был в Париже.

— Я же. говорил, чтобы ты оставался дома.

— Безусловно, я должен пожалеть, что не послушался. — Саймон прочистил горло и после этого заговорил низким голосом, передразнивая Сина: — О, Саймон, но я так рад, что ты поехал со мной. Представляешь, у меня здесь были бы друзьями только Калли и Джейми, Не подумай ничего плохого, Син, — заговорил он снова своим обычным голосом. — Для меня это удовольствие, правда. Именно для этого и нужны друзья.

— Ты все сказал? — Син остановился на лестнице и, обернувшись, насмешливо посмотрел на Саймона.

— Не совсем, а что?

— Ты прав, Саймон, — покачав головой, засмеялся Син. — Спасибо, что поехал со мной.

— Калли, скорее, дорогая, спасайтесь. — У Саймона лицо превратилось в маску недоверия и изумления, и он прислонился к каменной стене. — Замок рушится. Син сказал мне «спасибо». На земле наступает конец света. — Он перекрестился. — Спаси нас, Дева Мария.

Калли смеялась, а Син пристально смотрел на друга.

— Ты очень смешон, тебе следовало стать придворным шутом, а не рыцарем, — заявил он.

— Правильно, но шутам не положено носить меч. А лично мне нравится мой меч. Знаешь, один только рыцарский облик на самом деле заставляет дам страдать по мне. Правда, нельзя сказать, что в последнее время многие обхаживали меня, потому что я бывал в обществе замужних женщин, но одна всегда найдется. — Саймон насупился и замолчал. — О, подождите, я же в Шотландии , а они здесь ненавидят нас, англичан. О, дьявол, мои шансы на успех у женщин упали до нуля. — Он театрально вздохнул. — Не проезжали ли мы недалеко отсюда монастырь? Быть может, мне следует пойти принять обет и тем самым спасти себя от осмеяния.

— О, Саймон, — еще громче засмеялась Калли. — Я, например, счастлива, что вы поехали с нами. Мы просто научим вас носить накидку и немного говорить на гэльском языке.

— Это правда, что под этими накидками на мужчинах ничего нет? — Кашлянув, Саймон громко прошептал это Сину на ухо, чтобы Калли могла его услышать.

— Да.

— Если вам все равно, то я предпочел бы остаться в брюках, — с содроганием произнес он, встретившись взглядом с Калли.

— Выбор за вами, — отозвалась она, открывая для Саймона дверь в его комнату.

Саймон вошел и закрыл дверь, а Син последовал за женой в ее апартаменты.

Остановившись в дверях, Син рассматривал уютную комнату. Огромная кровать была занавешена темно-красной саржей, матрац покрывали шкуры и теплые одеяла; у окна с розовыми стеклами стоял изящный резной сундучок, на котором сидели всевозможные куклы; стены комнаты были расписаны спокойным геометрическим рисунком в бело-голубых тонах.

Сину стало страшно войти туда, как будто он собирался вторгнуться во что-то сугубо личное.

— Может быть, вы войдете?

Син заставил себя переступить порог, но все же не мог избавиться от чувства, что ему не место здесь — с Калли. Бросив свои чересседельные сумки рядом с сундучком, он отстегнул меч.

Калли обратила внимание на его скованные движения, на напряженное и холодное выражение его лица. Она знала, что где-то глубоко в нем таится и веселый человек, который промелькнул перед ней в Лондоне и на короткое мгновение предстал сейчас на лестнице, когда шутил с Саймоном.

Калли отвернула покрывало на кровати, чтобы Син мог отдохнуть, если захочет.

— Хотите, я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну?

— Нет. Я просто немного отдохну.

— Как вы? — Калли подошла ближе.

— Прекрасно.

Она протянула руку к его щеке и почти ожидала, что он уклонится от ее прикосновения, но он этого не сделал.

Син понимал, что нужно уйти, но нежность руки, касавшейся его кожи, лишила его способности двигаться. Он находился во враждебном окружении, среди людей, всю его жизнь ненавидевших Сина, и в этой ситуации не было ничего нового — ничего, за исключением дружбы, которую предлагали ему Калли и Саймон.

Первый раз в своей жизни Син не чувствовал себя одиноким, и, не успев осознать, что делает, он наклонил голову и накрыл своим ртом губы Калли.

Ощутив вкус ее губ и свежесть дыхания, Син застонал, а Калли, обняв его, притянула еще ближе к своему теплому телу. Он хотел эту женщину так, как никогда ничего не хотел в своей жизни. Он хотел впустить ее в свое очерствевшее сердце, оберегать и защищать ее, и все же он осознавал бесполезность своих мечтаний. Он никогда не смог бы покорить сердце подобной женщины, понимая, что будет отвергнут. Ее народ был ее неотъемлемой частью, и этот народ никогда не примет его.

Если подданные его собственных братьев не могли его выносить, то чего он может ожидать от этих чужаков? А клан Макаллистеров, во всяком случае, видел его ребенком, знал, что по происхождению он принадлежит к ним. Но даже при всем этом они никогда по-настоящему не считали его своим. Они видели, с каким недоверием относились к нему их люди, и поступали так же. Когда его братьев куда-либо приглашали, о нем всегда забывали, хотя потом, с опозданием, о нем и вспоминали.

— Вам нужно повидаться с семьей. — Син отстранился от Калли.

— Вы моя семья, Син.

Син задохнулся от нахлынувших и захлестнувших его эмоций, и слезы навернулись ему на глаза. Страдающий и потерянный, Син отодвинулся от Калли.

— Милорд?

— Оставьте меня, — прорычал он.

— Син? — Калли дотронулась до его локтя.

— Уходите же! — прогремел он. — Оставьте меня в покое.

Ему нужно было остаться одному, нужно было время, чтобы поразмыслить над всем этим, время, чтобы обуздать плоть и успокоить душу..

Калли не знала, что делать. Ей никогда не приходилось видеть, чтобы человек так страдал, и она не представляла себе причину этого. Ей хотелось заключить его в объятия и прижать к себе, но она не решилась сделать это. Он напоминал ей свернувшуюся змею, готовую к нападению, и Калли, кивнув, неохотно отошла от нею.

— Если я понадоблюсь вам, то я внизу с дядей. Син услышал, как за Калли закрылась дверь. Он не находил себе места, ему хотелось разорвать что-нибудь на куски, но больше всего ему хотелось унять боль в сердце. Ему хотелось сойти вниз и забрать свою жену.

Неужели он хотел слишком многого?

Перед его мысленным взором снова возник образ Дрейвена с женой и ребенком. И Сина кольнула зависть, он никогда не знал тепла домашнего очага и любящих рук.

«Если ты не нужен родной матери, почему я должна терпеть тебя?» — вспомнились ему злобные слова мачехи.

Вцепившись руками в волосы, Син изо всех сил старался избавиться от воспоминаний, он не хотел думать о прошлом.

— Мне ничего не нужно, — сердито проворчал он. Ему действительно не нужно было ничего — ни Калли, ни ее земли, он просто хотел…

Закрыв глаза, Син снова забрался в кокон оцепенения, в котором так долго жил. Там не было ни боли, ни прошлого — не было вообще ничего. И это было единственное счастье, на которое мог надеяться подобный ему человек. Да, там был если не рай объятий жены, то подобие покоя, а этого ему было вполне достаточно.

Но в душе Син понимал, что Калли вытащила его из этого кокона и он уже никогда не будет прежним.