Глава 21
В лесу быстро стемнело, а густые облака закрыли тонкий серп молодой луны. Порывы ветра терзали голую каменистую землю, неся с собой холод и предвестие бури.
Сиобейн, зябко кутаясь в плащ, ехала вдоль лесной опушки. Она до боли в глазах всматривалась в лесную чащу, стараясь отыскать просвет, в который могла бы свернуть Рианнон. Вот ее уха коснулся слабый отзвук голосов — словно подземные духи беседовали с ней в ночном лесу. Сиобейн соскочила с лошади, подобрала юбки и пожалела, что не успела переодеться.
Черт бы побрал ее сестрицу — теперь Гэлан наверняка разозлится, и Ри может не надеяться на снисхождение! Голоса становились все внятнее, и она замерла, стараясь хоть что-то рассмотреть в ночной тьме. Кажется, вот она, Рианнон, — закуталась в плащ с капюшоном. Она говорила с каким-то незнакомцем, а когда он попытался подойти ближе, резко отшатнулась, так что капюшон соскользнул с ее головы. Но мужчина в меховой накидке продолжал приближаться — медленно, шаг за шагом, словно укрощал дикого зверя. Сиобейн не могла разобрать слов, но она отлично знала интонации своей сестры. Рианнон была в гневе.
Слово за слово — и беседа превратилась в ссору, а мужчина подскочил к Рианнон и встряхнул ее за плечи. Пожалуй, пора вмешаться! Сиобейн кинулась, было на помощь, но Рианнон и сама не растерялась: отпихнув мужчину, она ринулась в лесную чащу.
Мужчина не стал ее преследовать.
Сиобейн больше не скрывалась: она выступила на поляну, откинув капюшон.
— Принцесса… — В голосе незнакомца прозвучали удивление и почтительность.
Внезапно этот глухой уголок леса ожил — тьма извергла из себя целую толпу воинов в меховых накидках, грубых шерстяных пледах, с раскрашенными лицами.
— Ты посмел явиться на мою землю? — обратилась она к вожаку.
— Я имею право явиться на землю любого клана в Ирландии! — надменно ответил он, скрестив руки на груди.
— Но не в Донегол — с тех пор как ты стал убивать моих людей!
Он посмотрел ей в лицо, и Сиобейн прочла в его взгляде лютую ненависть.
— Мы решились на эти набеги, чтобы не умереть от голода, принцесса! А вот ты стала подстилкой для кровного врага и предала свой народ!
Сиобейн гневно возразила:
— Вы боялись умереть с голоду — и резали невинных! А ты, ирландец, оскорбляя меня, идешь против законов клана! — Сиобейн сжала кулаки.
Разбойники окружили своего вожака, нацелив на нее копья.
— Не смейте больше шутить со мной! — прошипела она разъяренной кошкой, переводя взгляд с одного разбойника на другого. — Из-за вас люди гибнут целыми деревнями, и единственные, кто способен учинить такую резню, — это вы!
— А как насчет армии твоего мужа?
Она снова уставилась на вожака — широкоплечего верзилу с лохматой рыжей шевелюрой и густой бородой.
— Он никогда не поднимет руку на своих! Никогда! — И она резко рассекла рукой воздух, давая волю гневу. — Он не предатель! Это вы убиваете людей! — Она обличающим жестом указала на пледы самых разных кланов, надетые ими с целью маскировки. И хотя принцесса до сих пор не сталкивалась с подобными людьми, ей в глаза бросилась новая деталь — все они выглядели худыми, если не изможденными.
Вожак, стискивая кулаки, скорчился от бессильной ярости.
— Ты не сможешь остановить то, что должно случиться, принцесса!
— И ты тоже! Попробуйте тронуть хоть одну деревню, и клянусь кровью своих предков… — Она перевела дух, не сразу решившись высказать это вслух. — Клянусь, я буду умолять своего мужа покончить с вами раз и навсегда!
Воины замерли на месте, опустив оружие, и со страхом смотрели на принцессу.
Вожак посмотрел в глаза Сиобейн и произнес грозное пророчество:
— Не бойся, не тронем! Но берегись нашего гнева, принцесса! Чему быть, того не миновать!
— Это ты поберегись! Потому что никому не уйти от гнева моего супруга! — крикнула Сиобейн, не испытывая ни малейшего страха.
Раздался треск ветвей — это Пендрагон вырвался из лесной чащи, словно дьявол из преисподней: закованный в латы гигант на огромном черном скакуне. Сиобейн, застыв от страха, смотрела, как он метнул копье в вожака. Но в лесу уже никого не было — разбойники скрылись в ночи.
Гэлан взмахом руки отправил своих рыцарей в погоню, а сам подъехал к принцессе. На его лице застыла смесь ярости и облегчения.
— Ты с ним встречалась?
С ним — то есть с Йэном?.. Что за нелепое обвинение!
— Неужели после всего, что было между нами, ты готов поверить, будто я могу сбежать к другому, лишь бы помучить тебя? Ты отвратителен мне, Пендрагон! — Она развернулась и пошла прочь, собираясь отыскать свою лошадь, но Гэлан, соскочив с седла, налетел сзади и прижал ее к дереву.
— Зачем ты пришла сюда? — Его голос напоминал рев раненого зверя.
— Я следила за одним человеком из Донегола, и молю тебя дать мне возможность разобраться во всем самой!
— Кто предал нас, Сиобейн? — грозно осведомился он, едва сдерживая гнев.
Она потупилась, не в силах назвать имя собственной сестры.
— Так, понятно!
— Ты ослеп от ревности! — вскинулась она.
— Это Магуайр?
— Он здесь ни при чем! — Гэлан лишь презрительно фыркнул. — Я никогда в жизни не предала бы тебя! Ведь я твоя жена — твоя, и ничья больше! — По его полному муки и недоверия лицу Сиобейн ясно читала терзавшие Пендрагона подозрения и черные мысли. — Сегодня утром, когда ты признался в убийстве моего мужа и я подумала, что разочаровалась в тебе… — она робко коснулась ладонью его щеки, и лицо Гэлана посветлело, — даже после этого я не смогла бы пойти против тебя или специально причинить тебе боль!
— Но ты усыпила часовых, ты тайно сбежала из замка, ты отказываешься назвать мне предателя, ты рискуешь жизнью… Как я могу тебе поверить? — спросил он прерывистым шепотом.
— Но ведь я рассказала тебе правду! — искренне удивилась принцесса.
— Пока ни одно твое слово не заслуживает доверия!
Изумрудные глаза вспыхнули от обиды, и Сиобейн отшатнулась.
— Ты требуешь от меня гораздо больше, чем можешь предложить сам! Я прошу у тебя отсрочки всего лишь на пару часов, а не на всю оставшуюся жизнь!
— Ты помогаешь кому-то из жалости. Поверь, за такую помощь тебя никто не поблагодарит! — Он стремительно повернулся и вскочил на Серого.
— Гэлан!
— Господи! — выдохнул он, сжимая луку седла и не чувствуя, как промок под дождем его плащ. — Лучше бы ты вообще не звала меня по имени! Слишком больно услышать его именно в эту минуту!
Она погладила Гэлана по ноге.
— Эту боль ты причиняешь себе сам, милорд! Да, я люблю Йэна — как брата, как память о детстве! Ты напрасно злишься на него, а те люди, — она кивнула в сторону лесной чащи, — были разбойники, и я не знакома ни с одним из них!
Гэлан любовался прекрасным бледным лицом, запрокинутым к нему в немой мольбе. Пока они ехали сюда, он уже успел вообразить черт знает что: ее тело, подвергшееся надругательству, распростертое на грязной земле… Не так-то просто было усмирить разбуженных в его душе демонов, и ему едва хватило сил процедить сквозь зубы:
— Садись на своего коня!
С тяжелым вздохом она покорилась. Но стоило ей оказаться в седле, как Гэлан подъехал сбоку, отобрал у нее поводья и привязал к своему седлу.
— Отныне тебе запрещается покидать замок!
— Это не поможет преодолеть то, что встало между нами, Гэлан! — горько заметила она.
— Ну, по крайней мере это поможет тебе прожить немного дольше! — Он оглянулся на лес. — Я всем сердцем желаю добра и тебе, и Донеголу, Сиобейн! — с болью и обидой промолвил он. — И если ты не сумеешь в это поверить, я… — он громко сглотнул, — я просто запру тебя в нашей спальне, чтобы ты не рисковала собой, вот увидишь!
— Но ты первый оскорбляешь меня недоверием, милорд! Сиобейн пришлось схватиться за луку седла, чтобы не упасть, — так резко Гэлан послал обоих коней вперед.
Они вымокли до нитки, когда въехали в ворота замка. Гэлан соскочил с седла, чтобы помочь своей жене, но она оттолкнула его руки, легко соскользнула наземь и в сопровождении преданной Меган поспешила в замок. Гэлан окликнул принцессу, и она застыла на месте, махнув Меган рукой, чтобы та не задерживалась, но не обернувшись на оклик. Гэлану пришлось обойти ее, чтобы заглянуть в лицо.
— Помоги мне поверить, Сиобейн! — взмолился он.
— Ты возвел на меня напраслину, а у меня нет других доказательств, кроме собственного слова! — В изумрудных глазах плескалась обида. — У тебя же нет ничего, кроме собственных домыслов!
Он протянул руку, но она увернулась и побежала вперед. Гэлан почувствовал себя глубоко несчастным. В этот вечер досталось всем, кто попадался ему под руку: и часовым на стене, и вернувшимся из разъездов патрульным, — но разве это могло потушить в его груди пожар недоверия и ревности?
— Будь ты проклята, Рианнон! Будь ты проклята! Ну почему ты меня не предупредила?
Рианнон опешила при виде столь яростной вспышки.
— Мой муж вообразил, будто я ему изменила! Будто в этом лесу скрывается Йэн, а я бегала к нему на свидание!
— Что? При чем здесь Йэн?
— При том, что тебя никто не заметил, а на разбойниках были пледы с цветами Магуайров! И теперь во всем виноват Магуайр! Магуайр напал на его отряд, Магуайр был моим женихом и чуть не развязал войну из-за своей глупой ревности! — Она в отчаянии воздела руки. — Тоже мне, нашел козла отпущения!
— Сиобейн, успокойся! — Рианнон попыталась обнять сестру, но та отскочила в сторону.
— Да как я могу успокоиться?! Ты нарушила его приказ, и я тоже нарушила его — из-за тебя! Боже милостивый! Он же думает, что это я усыпила часовых!
— Значит, тебе следовало сказать ему, что это сделала я!
Рианнон вовсе не хотела, чтобы сестра расплачивалась за ее проступки.
— Так он мне и поверил! Ха! — И Сиобейн метнулась к камину, чтобы отогреть озябшие руки.
— Ну, тогда я скажу ему сама!
— Нет! — Сиобейн в ужасе схватила Рианнон за руку.
— Да! — Рианнон ласково улыбнулась. — Настало время и мне сделать что-то полезное!
Но Сиобейн знала, что Гэлан не станет никого слушать. Он зашел слишком далеко в своих подозрениях и теперь будет видеть только то, что оправдывает его грубость.
— Ты же знаешь, что ничего не добьешься и будешь наказана! И даже я не смогу тебе помочь! Он совсем взбесился из-за своей ревности!
— Ради тебя я готова… Открой ему, если нужно… Сиобейн в панике зажала ей рот.
— Не смей даже думать об этом! Тебе известно, что мы не можем так поступить! — Она запрокинула голову, чтобы не дать пролиться слезам. — Но ведь он мой хозяин, мой муж! — воскликнула Сиобейн дрожащим голосом.
«И я люблю его! Люблю!» — добавила она про себя, и на нее накатила новая волна боли. Долг перед своим кланом наложил печать молчания на ее уста, хотя она не сомневалась: рано или поздно эта тайна разрушит их брак.
— Рэймонд доложил мне, что ты встречалась с каким-то чужаком, — холодно процедил Гэлан.
Она обратила на рыцаря непроницаемый взор, прежде чем повернулась к Пендрагону.
— Да. Это был посланец, он должен был позвать меня на встречу с разбойниками. Но я отказалась.
Рэймонд утвердительно кивнул, стоя у нее за спиной.
— Но потом он явился вновь и угрожал смертью моим близким. Я не могла не подчиниться.
Гэлан глубоко задумался.
— Ты могла бы обратиться ко мне, Рианнон, — наконец промолвил он. — Я сумел бы защитить тебя!
— Это ни к чему бы не привело. Ведь они угрожали не мне.
— Сестра, эти Магуайры…
— Нет! В Ирландии много кланов, милорд, и члены любого из них могут стать разбойниками. А пледы носят любого цвета. Хотя я, к примеру, никогда бы не надела твои цвета!
Гэлан чуть не улыбнулся этой дерзости. Он давно бы поверил Рианнон — если бы не тяжесть ситуации.
— Ты так и не объяснила, зачем они вызывали тебя на встречу.
— Им нужны были сведения, с помощью которых можно было бы уничтожить тебя.
Она взмахнула рукой перед его лицом, и Гэлан невольно поморщился — у него почему-то защипало щеки. Под его грозным взглядом Рианнон отступила.
— И ты дала им эти сведения?
— Нет! Клянусь могилой отца!
— Насколько я могу судить, этим воякам не сидится на месте. — Гэлан снова вперил в Рианнон подозрительный взгляд.
На мгновение Рианнон приоткрылся тот раненый зверь, что забился в дальний угол сотворенной самим же Пендрагоном клетки. Чуткое сердце пронзила боль и жалость к этому человеку, жестоко страдавшему из-за собственного характера, и провидица больше не смогла молчать.
— Выслушай меня, милорд! — Она рухнула ему в ноги на глазах у опешивших рыцарей, забыв о собственной гордости. — У Сиобейн есть причина не доверять…
Гэлан выразительно глянул поверх ее головы на Рэймонда, Дрисколла и Эндрю, и те поспешно покинули кабинет. Только тогда Гэлан взглядом разрешил Рианнон продолжать.
— Сиобейн тебе верна! Она верна всем нам! Ты уже испытал на собственном опыте, как упорно она сражается за наши интересы. Так не заставляй ее теперь сражаться против тебя!
Гэлана покорила ее искренность, однако он по-прежнему считал ложью объяснение ее отлучки из замка. По крайней мере теперь он понял, почему Сиобейн не желала назвать ее имя. Разве он не поступил бы так же ради своего брата?
— Милорд, Йэна Магуайра любила юная, неопытная девочка! Отказаться от этой любви Сиобейн вынудили обстоятельства, а с тех пор она выросла и стала мудрее. Йэна она не забыла — но давно уже не любит его. Она принесла себя в жертву — стала живым залогом за эту землю у клана О'Рурков. А Йэн так и остался ни с чем, и снова на его глазах она выбрала другого! Но это не должно влиять на ваши отношения с моей сестрой… это касается только ее и Йэна!
Гэлан отвернулся, стараясь обуздать свой гнев и не дать ходу самым черным, самым жутким мыслям. Он не поверил этой странной женщине, выдающей себя за колдунью, но не мог и не прислушаться к ее словам.
Так прошло несколько минут, и Рианнон не сводила взгляда с грозного лорда, застывшего в высоком кресле.
— Я готова покорно принять любое наказание.
— А вот это, женщина, решать не тебе! — буркнул он, все еще глядя в сторону.
Он повелительно взмахнул рукой, и Рианнон вышла, оставив его наедине со своими страданиями.
Он тихо вошел в спальню и увидел, что Сиобейн сидит возле камина. Она не услышала его шагов, предаваясь каким-то невеселым размышлениям. Пендрагон прошел к своему сундуку, снял мокрую одежду и сапоги и вытащил чистую рубашку. Сиобейн сидела все так же неподвижно: спутанные волосы свесились на бледное лицо, руки напряженно стиснуты на коленях.
Внезапно Гэлан заметил, как ей на руку упала слеза, и не сдержал стона. Она вздрогнула, а он опустился перед ней на колени.
— Сиобейн, поговори со мной!
Она протянула к нему руки и взмолилась:
— Гэлан, Гэлан, делай со мной что хочешь, но не причиняй зла Конналу!
Он растерялся. Он ожидал от нее чего угодно — только не этого!
— Хорошо.
— Обещай мне… Лучше поклянись! — Она запрокинула голову, жалобно глядя ему в лицо. — Обещай, что бы со мной ни случилось, вырастить Коннала как своего сына, стать ему опорой и защитой! Пожалуйста! — Она говорила не умолкая, а Гэлан изумленно смотрел в эти огромные, полные слез изумрудные глаза.
— Я… Да, я клянусь, любимая, я клянусь!
Она замолчала наконец, словно осмысливая его слова, а потом без сил рухнула к нему на грудь. Этот отчаянный жест разбередил в Гэлане смутную тревогу, посеянную странными признаниями ее сестры. Она говорила так, будто не надеялась, что успеет сама воспитать своего сына. Конечно, Гэлан был тронут и горд таким доверием — ведь для нее не было никого дороже маленького принца, — но аналитический ум привычно пытался сложить воедино все части головоломки, составлявшие удивительный характер этой женщины. Теперь надо было найти место для кусочка под названием «Коннал». Кажется, Дрисколл говорил, что Коннал родился в аббатстве, где они застряли из-за снежной бури.
Но ведь Тайгеран погиб весной, а у Сиобейн, по словам Дрисколла, не было заметно ни малейших признаков беременности до самого отъезда. Гэлан несколько раз пересчитал недели, складывая их в месяцы, пока не утвердился в очень неприятном открытии. Коннал не мог быть сыном Тайгерана!
Сиобейн обнаружила Гэлана на плацу, и сердце ее тревожно замерло при виде Коннала верхом на Сером. Она помчалась было к ним, но Гэлан не обращал на жену внимания: он не спускал глаз с Коннала. Держа в руках веревку, привязанную к поводьям, он медленно поворачивался на месте, пока конь рысил по кругу.
— Тебе не кажется, что для первого раза твой Серый немного великоват?
— На моего коня можно положиться. Ты лучше посмотри, какая отличная посадка у твоего сына!
Сиобейн посмотрела на малыша, и Коннал гордо улыбнулся ей в ответ, изо всех сил стараясь удержаться в седле в такт тряской рыси.
— Не дай Бог, он заметит, что ты боишься! — шепотом предупредил Гэлан. — Я и так все утро уговаривал его подойти к коню!
Ее сын был так горд своими успехами, что у Сиобейн слезы навернулись на глаза. С каждым новым кругом он держался в седле чуть-чуть прямее и увереннее. Английские и ирландские воины шумно хвалили маленького наездника, сиявшего от счастья. Принцесса давно не видела на лице у сына такую по-детски безмятежную улыбку.
— Вот так и держись, малыш! Отлично, отлично! Работай коленями! — громко советовал Гэлан и спросил вполголоса: — Как по-твоему, он не устал? Не хочу, чтобы он стер себе задницу, — это надолго отобьет у него охоту садиться на лошадь.
— Он так счастлив!
— Ты плачешь? — нахмурился Гэлан.
— Я не плачу! — Она торопливо смахнула невольные слезы. — Просто я не понимала до сих пор, как ему не хватает мужского воспитания!
— Он хороший мальчик, но женщины вырастят его слишком изнеженным, а у хозяина Донегола должна быть твердая рука, — серьезно ответил Гэлан.
Наконец Гэлан остановил Серого, подошел к коню и снял Коннала с седла.
— На сегодня хватит. Сейчас тебе нужно пройтись, чтобы размять ноги. Постарайся пока не садиться — иначе завтра утром тебе не захочется сесть вот сюда. — И он похлопал рукой по седлу.
— Я что, и завтра буду учиться?
— Да, если захочешь, — заверил Гэлан, опускаясь перед малышом на корточки. — Пока однажды не станет ясно, что ты можешь проехаться сам. Но прежде, — добавил он, увидев, что Конная готов лопнуть от счастья, — тебе придется узнать, как ухаживают за лошадьми.
Мальчик согласно кивнул, а Гэлан, жестом подозвав, Риза, вручил ему поводья и моток веревки.
— Покажи Конналу, как надо заботиться о коне. Только пусть не суется в денник!
— Слушаюсь, милорд!. — Риз глянул на Коннала: — Ну что, пойдем? Вот тебе для начала! — И он отдал мальчику веревку.
Коннал гордо прижал ее к груди и вприпрыжку кинулся за оруженосцем.
Сиобейн проследила за сыном и посмотрела на Гэлана.
Он стоял неподвижно, уставившись куда-то вдаль. Ему все еще не давало покоя открытие, сделанное прошлой ночью.
— Сиобейн…
— Да? — Она ждала слов мужа, следя за странным выражением его лица. — Милорд?
А он в эту минуту видел Сиобейн в объятиях Йэна, Сиобейн, беременную ребенком Магуайра. Спуталась ли она с этим типом сразу после отъезда Тайгерана или до его гибели? А может, мальчик все-таки от О'Рурка и он напрасно терзается? Ведь разница составляет всего каких-то пару недель, и Гэлан понимал, что мог ошибиться в подсчетах. До сих пор ему не приходилось интересоваться сроками беременности у женщин.
— Ты уверен, что не хочешь мне что-то сказать?
В ее голосе слышалась такая обида, что Гэлану немедленно захотелось исправить это — не важно, что при этом чувствовал он сам.
— Сиобейн, я…
— Не надо! — Ей слишком больно было обсуждать эту тему и уж тем более выслушивать его объяснения. — Просто не забывай свое обещание позаботиться о Коннале!
Опустив голову, она медленно пошла к замку, не обращая внимания ни на новые здания казарм, ни на пристройку к конюшне, ни на заново перекрытую крышу на самом замке.
Она не замечала ничего, кроме боли в разбитом сердце, медленно разваливавшемся на куски.
Так прошло два дня. Они занимались каждый своим делом и старались держаться подальше друг от друга. Она добросовестно выполняла свои обязанности по дому: кормила его и готовила ванну, следила за тем, чтобы его одежда была чистой, а вино в меру подогрето и подслащено. Она даже умудрялась улыбаться ему на людях — такой натянутой, фальшивой улыбкой, что у него каждый раз тоскливо сжималось сердце.
Сиобейн затаила свою обиду и ждала, когда он извинится.
Гэлан мучился сомнениями и подозрениями, проклиная себя за то, что никак не решится сделать первый шаг к примирению.
Каждую ночь они ложились в общую постель — вместе и в то же время отдельно, страдая от одиночества, но не смея протянуть руку и прикоснуться друг к другу и предпочитая по прежнему прятать свою боль за каменным молчанием.
Сиобейн подошла к Гэлану, увидев, как распахнулись ворота замка.
— Мы заметили их с час назад. Это О'Нил.
— И ты собираешься его впустить?
— Он везет подарок от короля!
— Лохлэнн?!
— Я тоже ничего не понимаю, — криво ухмыльнулся Гэлан.
— Но с какой стати Генрих решил послать мне подарок?
Гэлан внимательно посмотрел на жену. Любая женщина на ее месте чувствовала бы себя польщенной, а Сиобейн испытывала лишь недоумение и тревогу. — Лохлэнн О'Нил не спеша въехал в ворота, соскочил с лошади и раскрыл ей навстречу свои объятия — обычно она не стеснялась кинуться к нему на грудь. Однако принцесса чинно выступила вперед и чмокнула родственника в щеку. Помрачнев, он смотрел то на мужа, то на жену, стараясь уяснить, каковы теперь их отношения.
Наконец Лохлэнн торжественно выпрямился.
— Представьте мое удивление, когда в Дублине я получил приказ доставить вот это молодой жене лорда Пендрагона! — Ирландец картинно взмахнул рукой, и один из его людей вывел вперед чудесную кобылку золотистой масти.
— Это мне? — Сиобейн нерешительно глянула на мужа, и тот, улыбаясь, кивнул.
— Помнишь, я говорил, что его порадует весть о нашей свадьбе?
— Да, милорд!
Она подошла к лошади. Кобылка красовалась в накидке с королевским гербом, а в ее гриву и хвост были вплетены алые ленты.
— А это я привез для тебя, лорд Донегол! — И Лохлэнн подал рыцарю свиток, скрепленный большой королевской печатью. — А это тебе, Сиобейн! — По его приказу слуга подал роскошное седло. — Я сказал ему, что ты предпочитаешь ездить по-мужски.
— Только Генриху может взбрести в голову прислушиваться к женским капризам! — добродушно хмыкнул Гэлан.
Сиобейн сердито напомнила:
— Но ты же прислушался.
— О чем до сих пор жалею, — буркнул он.
Сиобейн покоробили эти слова, и Пендрагон тут же пожалел о своей глупой шутке и протянул руку, но она увернулась, не в силах скрыть обиду и гнев. Принцесса занялась гостем, а Гэлан рявкнул на Риза, приказав заняться королевским подарком.
Сиобейн с тоской посмотрела вслед оруженосцу, уводившему лошадь, и обернулась к Лохлэнну:
— Идем, братец, отобедаешь с нами!
Лохлэнн удивился: прежняя Сиобейн не отказала бы себе в удовольствии тут же прокатиться на чудесной лошадке, — но предпочел помалкивать и пошел вместе с хозяевами в замок.
Во всяком случае, теперь можно было не сомневаться, что союз между женщиной из рода О'Рурк и Пендрагоном не принес новобрачным счастья.
— Ты должен уничтожить их всех до единого! — настаивал Лохлэнн.
— Прольется слишком много крови, — покачал головой Гэлан. — И ради чего?
— Милорд! — возмутился Лохлэнн, присев на край стола. — Уже четыре деревни…
— Пять, — поправил Дрисколл.
— Они налетают, как стервятники! — грозно восклицал Лохлэнн. — Я предлагаю устроить засаду в одной из нетронутых деревень — рано или поздно мы их поймаем!
— Мы уже делали так и ничего не добились. — Гэлан тяжело вздохнул. — Они скрываются где-то в горах и никогда не оставляют следов!
— В трех деревнях вырезали всех жителей! — взорвался Лохлэнн. — Теперь ты — хозяин этих земель! Или сделай что-то, пока у Донегола еще остались подданные, или…
— Или что, Лохлэнн? — спросила с порога Сиобейн, и все повернулись к ней.
— Или ты лишишься своих крепостей на границе!
— Что? — Гэлан вскочил. — Каких еще крепостей?
Сиобейн вежливо улыбнулась:
— Ты ведь сам говорил, что не интересуешься моим приданым, милорд, — напомнила она, протягивая Гэлану кружку с элем.
— Ты что, шутишь? — Лохлэнн поперхнулся элем. — Разве вы не подписали брачный контракт?
— Я получил Донегол! Тогда меня, не волновали прочие земли, принадлежащие принцессе!
Он велел Рэймонду принести их контракт, и быстро пробежал взглядом по свитку, чрезвычайно довольный тем, что может прочесть его сам. Но уже в следующий миг его глаза широко раскрылись от удивления:
— Еще три крепости? У тебя есть еще три крепости? Черт побери! — Он опустился в кресло. — Они же остались вообще без защиты!
— Нет, за ними присматривали Магуайры. И Лохлэнн тоже. Это их обязанность по закону клана. Я платила им за это коровами!
При одном упоминании имени этого человека Гэлан стал мрачнее тучи.
— Но Магуайр не приносил мне присяги!
— Присягал он или нет — его все равно никто не освобождал от обязанностей перед кланом, Гэлан! И от ответственности за наши крепости! — В ее тоне ясно слышалась обида. — Поверь, рано или поздно и до него дойдет, что остановить натиск англичан не в его силах.
По мнению Гэлана, Магуайру и в голову не могло прийти склониться перед Генрихом, а то, что Сиобейн умолчала об их сохранившихся клановых связях, лишний раз уязвило его гордость.
Он вздрогнул от неожиданности, когда Сиобейн положила руку ему на плечо. Она спокойно ответила на его смятенный, подозрительный взгляд и сказала:
— Если тебя это тревожит, ты мог бы послать туда часть людей. Или Фэллона О'Доннела, — принцесса глянула на одного из ирландцев, — коль скоро там живет его родня.
Гэлан наклонился вперед, чтобы вынудить ее убрать руку, и с мрачным видом скатал пергамент. В следующий миг он глянул на нее и произнес одно-единственное слово:
— Вон!
Сиобейн побледнела от нанесенного ей оскорбления. Как он смеет так с ней обращаться?! Разве не она заботилась обо всех этих землях на протяжении последних лет? Нет, она не станет устраивать ему сцену на людях — но он еще пожалеет о своей грубости! Разрази ее гром, если не пожалеет! Присев в глубоком реверансе, она вышла из кабинета. Закрыла за собой дверь и без сил прислонилась к стене.
Оказывается, она больше здесь не нужна.
Ни своему мужу, ни своему клану!
