32

Наступила весна, и однажды, когда Маргарет рассматривала чертежи — они наконец решили обосноваться в Суссексе и построить там дом, — прислуга объявила о приходе миссис Уилкокс, жены Чарльза.

— Вы слышали новость? — заговорила Долли, как только вошла в комнату. — Чарльз так разозлил… то есть я хочу сказать, он уверен, что вы знаете, или, вернее, что не знаете.

— Право же, Долли, — сказала Маргарет, безмятежно целуя ее. — Вот это сюрприз! Как ваши мальчики — и большие и маленький?

Мальчики, и большие и маленький, чувствовали себя прекрасно, и, описывая конфликт, произошедший в теннисном клубе «Хилтон», Долли забыла про новость. В клуб пытались пробраться какие-то недостойные личности. Ректор как представитель старшего поколения сказал… Чарльз сказал… налоговый инспектор сказал… Чарльз сожалел, что не сказал… и свое повествование Долли закончила словами:

— Но вам-то повезло — у вас четыре собственных корта в Мидхерсте.

— Да, это будет славно, — ответила Маргарет.

— А что там у вас, чертежи? Вы не против, если я посмотрю?

— Конечно, нет.

— Чарльзу их не показывали.

— Чертежи только что привезли. Вот первый этаж… нет, это будет трудно понять. Лучше посмотри вид сбоку. Предполагается довольно много треугольных фронтонов, и поэтому силуэт крыши будет очень живописен.

— Что за странный запах? — спросила Долли после мимолетного взгляда, брошенного на чертеж. Она не могла ничего понять ни в чертежах, ни в картах.

— От бумаги, наверное.

— А где здесь верх?

— Верх там, где обычно. Вот это крыша, а запах идет от краски, которой покрашено небо.

— Ну, мне в этом не разобраться. Маргарет — ах, о чем бишь я? Как там Хелен?

— Хорошо.

— Она что же, никогда не вернется в Англию? Все думают, что это ужасно странно.

— Странно, — согласилась Маргарет, пытаясь унять свое раздражение. Тема была слишком болезненная. — Хелен странная. Ужасно. Она отсутствует уже восемь месяцев.

— Но разве у нее нет адреса?

— Адрес где-то в Баварии до востребования. Напиши ей несколько строк. Я уточню куда.

— Не беспокойтесь. Она и правда отсутствует уже восемь месяцев?

— Именно. Она уехала сразу после свадьбы Иви. С тех пор прошло восемь месяцев.

— Когда мой малыш родился?

— Да, как раз тогда.

Вздохнув, Долли с завистью оглядела гостиную. Она начинала терять живость и привлекательность. Семейство младших Уилкоксов не слишком преуспевало, поскольку Генри Уилкокс, воспитав в своих детях привычку к роскоши, полагал, что далее им следует самим заботиться о себе. В целом его отношение к ним не отличалось расточительностью. Кроме того, как сообщила Долли, она снова ждала ребенка и им придется отказаться от автомобиля. Маргарет ей посочувствовала, но скорее из вежливости, и Долли подумала, что мачеха едва ли станет убеждать мистера Уилкокса выделить сыну более щедрое содержание. Долли вновь вздохнула и наконец вспомнила ту неприятность, о которой собиралась рассказать в самом начале.

— Ах да! — воскликнула она. — Вот еще что. Мисс Эйвери распаковывает ваши вещи.

— Зачем? Это совершенно ни к чему!

— Понятия не имею. Наверное, вы так распорядились.

— Я не давала ей никаких распоряжений. Может, она решила их проветрить? Иногда она любит затеять какую-нибудь работу на свой страх и риск.

— Но она проветриванием не ограничилась, — мрачно сказала Долли. — Кажется, пол весь покрыт книгами. Чарльз послал меня спросить, что с этим делать, так как он уверен, что вы ничего не знаете.

— Книгами! — воскликнула Маргарет, встрепенувшись при этом священном слове. — Ты говоришь серьезно, Долли? Она взялась за наши книги?

— Еще как взялась! В бывшем холле все ими покрыто. Чарльз абсолютно уверен, что вы об этом осведомлены.

— Большое спасибо, Долли, что ты мне сообщила. И что это нашло на мисс Эйвери? Мне нужно срочно туда ехать. Некоторые книги принадлежат брату, и они довольно ценные. У мисс Эйвери не было никакого права открывать ящики.

— По-моему, она рехнулась. Понимаете, она никогда не была замужем. Может, она решила, что ваши книги — это подарок ей на свадьбу. У старых дев бывает такое помешательство. Мисс Эйвери ненавидит всех нас хуже горькой редьки после того ужасного скандала с Иви.

— Я ничего об этом не слышала, — сказала Маргарет. Визит Долли все-таки имел и свои плюсы.

— Разве вы не знали, что в августе она преподнесла Иви подарок, а та его вернула, и тогда — жуткое дело! — мисс Эйвери написала ей такое, что вам и в страшном сне не приснится!

— Но со стороны Иви было дурно возвращать подарок. Такой бесчеловечный поступок не в ее характере.

— Подарок был очень дорогой.

— Да какая разница, Долли?

— Все-таки если он стоит больше пяти фунтов… Я-то сама не видела, но говорят, это был очаровательный эмалевый кулон с Бонд-стрит. Нельзя же принимать такие подарки от деревенской женщины, согласитесь.

— Но вы же приняли подарок от мисс Эйвери, когда выходили замуж.

— Ну, мне-то она подарила старую керамику — не дороже полпенса. А Иви получила совсем другое. Если вам преподнесли такой кулон, то подарившего надо приглашать на свадьбу. Но дядя Перси, Альберт, отец и Чарльз — все сказали, что это абсолютно невозможно, а когда четверо мужчин в чем-то солидарны, что остается делать молоденькой девушке? Иви не хотела расстраивать старушку, поэтому решила написать ей шутливое письмо и отдать кулон обратно в магазин, чтобы не утруждать мисс Эйвери. Но мисс Эйвери сказала… — У Долли округлились глаза. — Это было совершенно чудовищное письмо. Чарльз говорит, это было письмо сумасшедшей. В конце концов, она снова выкупила кулон из магазина и выбросила в утиный пруд.

— Она объяснила свой поступок?

— Мы считаем, что ей хотелось получить приглашение в Онитон и таким образом пробраться в высшее общество.

— Для этого она слишком стара, — задумчиво проговорила Маргарет. — Может быть, она сделала Иви этот подарок в память о ее матери?

— Это идея. Дать каждому то, что ему причитается, да? Ну, мне пора. Пойдем потихоньку, мисс Муфточка. Тебе бы надо новое пальто, да только не знаю, кто его тебе купит.

Произнеся с невеселым юмором слова, обращенные к собственной муфте, Долли вышла из комнаты.

Маргарет последовала за ней, чтобы спросить, знал ли Генри о поступке мисс Эйвери.

— О да!

— Тогда как же он допустил, чтобы я попросила ее присматривать за домом?

— Но она ведь просто деревенская женщина, — сказала Долли, и это объяснение оказалось верным.

Генри высказывал свое порицание низшим классам, лишь когда видел в этом выгоду. Он мирился с мисс Эйвери, как и с Крейном, потому что получал от них то, что ему было нужно. «Я снисходителен к тем, кто знает свое дело», — говорил он, на самом деле проявляя снисхождение не к человеку, а к делу. Как бы парадоксально это ни звучало, в нем было что-то от художника. Он лучше пережил бы нанесенное дочери оскорбление, чем потерял бы хорошую уборщицу для своей жены.

Маргарет решила, что будет правильнее, если она разберется с мисс Эйвери сама. Обе стороны были явно недовольны. Поэтому с разрешения Генри она написала мисс Эйвери вежливое письмо, в котором просила ее больше не трогать ящики. Затем при первом же случае отправилась в Говардс-Энд, намереваясь вновь запаковать свои вещи и переправить их для удобства на местный склад: план был дилетантский и безнадежный. С ней обещал поехать Тибби, но в последний момент, извинившись, отказался. Так, во второй раз в жизни Маргарет вошла в дом одна.