Глава 9

Джордан непременно проснулся бы с головной болью, сумей он заснуть! Он спускался по выщербленным ступенькам к сторожке, что соединяла главную башню и расположенный ниже внутренний дворик замка. Самые разнообразные мысли проносились у него в голове, и каждая требовала внимания. Он пытался заглушить их с помощью бутылки вина, затем другой, а потом еще одной. Бесполезно. Собственная совесть забросала его стрелами осуждения, словно отряд умелых лучников.

Изабелла – гостья в Ла Тур, а он едва может держать себя в руках. И то, что она оказалась в его комнате, скрытая от него лишь тонкой тканью сорочки, вовсе не извиняет его поведения. А он вел себя так, словно она была одной из девок, что таскаются за отрядом. Изабелла служит королеве, значит, достойна уважения, какое он выказал бы любому из слуг короля.

И сражалась она не хуже, чем королевский воин. Долгие ночные часы напролет он пытался отогнать от себя видения. Снова и снова вставали картины схватки – она поразила врага дважды, пока он, Джордан, стоял и смотрел.

Джордан ле Куртене – граф, поклявшийся служить королю и, если надо, умереть за него, – позволил женщине, своей гостье, самостоятельно сражаться с врагом. Вот смеху будет, если кто-то прознает про битву в спальне! Вряд ли, ведь Лью будет держать язык за зубами и за служанкой проследит. А что касается Изабеллы, так ей не привыкать видеть себя в роли героини.

Джордан вполголоса выругался. Она действительно героиня, которая спасла и себя, и бог знает скольких еще людей, выбери враг другую жертву. Зачем негодяю понадобился кинжал, что они нашли в могиле Райcа? Если Братство хочет получить назад свой кинжал, так им стоило лишь попросить.

Рассеянно отвечая на приветствия оставшихся в нижнем дворике людей, он направился к церкви, но передумал и пошел прочь. Его охватили угрызения совести иного рода. Следовало бодрствовать всю ночь возле тела Райcа, молиться об упокоении его души. Конечно, Райc назвал бы его дураком, вздумай Джордан ради молитвы пренебречь обществом прекрасной молодой женщины. Но это не снимало с него вины. Он подвел друга!

В нижнем дворе толпился народ. Возле стен церкви несколько мальчишек гоняли цыплят. Должно быть, забавы ради – какое мясо во время поста?! Их веселые вопли должны были напомнить ему о радости жизни, которую он оставил в Ла Тур. Напротив! Даже в стенах родного замка не мог он расслабиться, стать самим собой.

Краем глаза он заметил золотой проблеск. Изабелла сидела на корточках, спиной к нему. Он хотел было уйти прочь, но она успела обернуться. Лицо перепачкано так, что почти не видно синяка на щеке. Волосы свободной волной падают на спину, и кажется, что ее окружает золотое сияние.

– Доброе утро! – поздоровался он, стараясь казаться веселым.

– Не думала, что увижу вас до начала погребальной службы.

Изабелла медленно поднялась на ноги. Обтрепанный подол дорожного платья выглядел влажным, но на корсаже все еще были заметны следы грязи и копоти – напоминание о той ночи, когда она вызволяла его из плена. Сколько раз она рисковала жизнью ради него! Взгляд Джордана задержался на щеке, изуродованной синяком. Кровь бросилась ему в лицо, но он подавил вспышку ярости. Взывать к мести – дело Изабеллы, а никак не его.

Эта мысль должна была бы успокоить его. Ведь Джордан поклялся никогда более не бросаться очертя голову в битву в угоду чьей бы то ни было уязвленной чести. Но он не обрадовался. Он дал эту клятву самому себе, пережив бесславный поход принца Ричарда. Тогда он был ослеплен жаждой крови. Сейчас… Когда Изабелла смотрела на него с неподдельной нежностью, его охватывало чувство более могущественное, чем стремление услужить сеньору и добиться признания своих заслуг.

Он отвел взгляд. Не хотел, чтобы ее сострадание разбередило его рану. Горе и раскаяние и без того переполняли его душу.

Джордан наконец заметил, что она разложила перед собой на земле содержимое своих многочисленных поясных мешочков.

– Я вижу, вы заняты. Не буду вам мешать.

Ее лицо застыло. Жаль, что он с ней заговорил. Но ничего теперь не поделаешь. Он повернулся и зашагал прочь.

– Джордан!

Одного ее слова было достаточно, чтобы он повернулся ей навстречу.

– Да?

– Спасибо.

Он болезненно поморщился.

– За что?

– Вы не сердитесь на меня за то, что случилось ночью, когда забрался вор?

– Сердиться на вас? – Джордан был поражен. – Вы задержали негодяя. С чего бы мне злиться?

– В аббатстве мне говорили, что мужчины предпочитают сражаться сами. Я помешала вам сделать то, что вы считали нужным.

– Вы полагаете, я очень хотел драться с вором, который прокрался ко мне в спальню?

– Я знаю, вам хотелось драться ничуть не больше, чем мне.

Он и не догадывался, что его так легко раскусить.

– С чего вы решили?

– Вы охотно согласились мне помочь, когда я сказала – мы можем предотвратить новую войну между королем и его сыновьями.

Изабелла улыбнулась и коснулась пальцем его руки.

Простое прикосновение заставило его затрепетать. Каждый мускул напрягся, кровь глухо застучала в висках, унося боль, терзавшую его все утро. На ее место пришла новая, идущая из самых глубин его сути, – страстное желание обладать этой женщиной. Здравый смысл едва удержал его оттого, чтобы взять ее прошлой ночью в собственной спальне. Сегодня утром Джордан начинал думать, что люди склонны переоценивать здравый смысл. Ему так хотелось ощутить, как скользят ее золотые волосы по коже, почувствовать себя окруженным ее теплом.

– Поэтому я благодарна вам за прошлую ночь, – продолжала Изабелла своим мягким, чарующим голосом. – Знаю, вам пришлось нелегко.

О чем она говорит? Что ему пришлось смотреть, как негодяй держит нож у ее горла? Или она имеет в виду, что он ушел, поборов страстное желание провести с ней ночь?

– Все позади, – сказал Джордан.

– Действительно. – Изабелла подняла глаза к окну высоко над их головами. – Я совсем не понимаю мужчин.

Она вдруг замолчала, закрыв рот рукой и широко раскрыв глаза. Джордан понял – она сболтнула нечто, чего говорить никак не собиралась. Он криво усмехнулся:

– Тогда мы примерно в одинаковом положении.

– Вы плохо разбираетесь в женщинах?

К своему изумлению, Джордана вдруг разобрал смех.

– Сомневаюсь, что со времен Адама появился хоть один мужчина, способный понять женщин. Но я не об этом. Я хочу сказать, что отказываюсь понимать моих собратьев-мужчин.

– Вам придется объяснить подробнее. – Изабелла слабо улыбнулась. – О мужчинах я знаю только, как врачевать их раны.

«Исцели мою!» – чуть не закричал он. Тело напряглось, трепеща от желания прикоснуться к ней. Держа ее в объятиях, он мог бы забыть обо всем, что терзало его день и ночь.

Он пустился в объяснения, опасаясь, как бы соблазн не взял верх над здравым смыслом:

– Я говорю о мужчинах, которые не ценят то, что имеют, и жаждут обладать тем, что принадлежит другим.

– Имеете в виду короля и его сыновей?

– Их в том числе.

– Мне не нравятся разговоры о войне, сражениях и семейных распрях.

– Понимаю. Ведь вы – единственная сестра четырех братьев. Наверное, они раздирали вас на части, стараясь привлечь каждый на свою сторону.

Изабелла удивленно посмотрела на него. Хотела было что-то сказать, но поспешно оборвала себя. Он спросил:

– В чем дело?

– Пустяки.

Это была ложь. Он знал это наверняка – как знал и то, что жаждет заключить ее в объятия. Зачем ей лгать, ведь она открыто признавалась в других, более деликатных вещах. Ум услужливо подсказал с полдюжины возможных причин. Ему немало довелось услышать историй о ее братцах-смутьянах. Неудивительно, что Изабелла сбежала в аббатство Святого Иуды изучать искусство врачевания. Таким образом ей удалось избежать участия в семейной склоке. Кроме того, она получила знания, которые, возможно, спасут когда-нибудь жизнь хотя бы одному из братьев.

Изабелла опустилась на колени и принялась собирать свои мешочки. Убирая их в котомку, висевшую у нее за плечами, как в тот день, когда они впервые встретились, Изабелла спросила:

– Ваша тетя знала, что вы думаете о короле и принцах? Не потому ли она велела мне обратиться к вам за помощью?

– Мы с тетей не разговаривали с тех пор, как два года назад умер отец.

– И тем не менее она просила разыскать вас, и на то у нее, должно быть, имелись причины. У вашей тети прозорливый глаз.

– Полагаете, тетя наделена таинственным даром?

– Нет, просто она очень проницательна. – Изабелла села на пятки и взглянула Джордану в глаза. – Вы с ней похожи. Она тщательно обдумывает факты, не полагаясь на чужое мнение. Даже если ее выводы кажутся ошибочными.

– Вы правы. В этом мы с тетей очень похожи.

– Неудивительно, что она так высоко вас ценит. – Изабелла собрала свою сумку и встала. – Надеюсь, у вас тоже отличное зрение. Видели левую руку вора?

– Я смотрел, как Эмери с ребятами уносят тело, если вы это имеете в виду. Уверяю, он был совершенно мертв.

– Нет, я не об этом. У него на руке клеймо. Под туникой не видно, но когда задрался рукав…

– Вы были почти без чувств, Изабелла. Должно быть, это было просто родимое пятно. Вы перепутали.

– Ничего я не перепутала. У него на коже выжжено клеймо. – Изабелла перебросила котомку через плечо, схватила левую руку Джордана и потянула вверх рукав. Хлопнула по внутренней стороне запястья. – Вот тут. И оно было точь-в-точь как герб на рукояти кинжала из могилы Райcа.

– Символ Братства.

Изабелла кивнула.

– Это не дает нам ничего нового, – возразил он, отнимая руку.

Какая пытка – терпеть ее прикосновение, даже столь целомудренное! Еще немного, и он, пожалуй, объяснит ей, как плохо она понимает мужчин. Перед глазами снова возникло видение – обнаженное тело рядом с ним на постели.

– Возможно, вы кое-чего не поняли, Джордан. Тот человек умер не потому, что разбился. Он умер от яда. – Она вытащила из котомки разбитую флягу. – Еще сохранился запах. Думаю, что здесь была ядовитая настойка на основе ландыша.

– Зачем пить яд, прыгая в окно?

– Он должен был умереть наверняка.

– Бред. Такого не сделает ни один разумный человек.

– Вы правы. Разумный человек – нет. Но это же Братство! – Изабелла поежилась.

– Не знаю… Однако если Братству нужен их треклятый кинжал, я отдам его с радостью.

– Но…

– Никаких возражений, Изабелла. Ни один кинжал не стоит жизни человека, пусть даже вора. Если он так хотел его заполучить, пусть его положат ему в могилу.

Она сжалась от его грубого тона. Ему захотелось извиниться. Как сказать ей, что лишь гнев удерживает его от того, чтобы дать волю страсти?

Он пошел прочь. Вверх по холму, к воротам. Стремительно миновал и их, направляясь к стене, окружающей башню.

Никто с ним не заговаривал. На самом верху Джордан остановился. Отсюда можно было видеть самые дальние окрестности земель Ла Тур дю Куртене.

Мягкие полукружия холмов волнами убегали к равнине, которая простиралась до самого горизонта и невидимого отсюда моря. Небольшие рощицы оживляли однообразный пейзаж. Часть полей уже распахали, но в основном земля еще только ждала плуга. Среди полей виднелись крестьянские лачуги – словно ребенок разбросал там и сям игрушечные домишки.

Вот единственное средоточие его забот и трудов. Джордан поклялся в этом, когда умолял Господа сохранить ему жизнь в Аквитании. Только, похоже, услышал его не Бог, а дьявол. Отсюда и чувство, что перед ним разверзается ад.

Заслышав легкие шаги, Джордан оторвал взгляд от счетов, которые принес ему Лью. Может, это Изабелла? Против собственной воли в нем загорелась надежда. Видеть ее улыбку, гладить руку, слушать музыку ее смеха…

В дверях кабинета появилась служанка, и надежда угасла. Служанка присела в реверансе и сказала:

– Милорд, прибыли лорд и леди.

Сначала он был озадачен, а потом понял – служанка говорит о Уиртоне и его сестре.

– Я встречу их в парадном зале.

Снова присев в реверансе, служанка исчезла.

Джордан встал и потер глаза, подавив зевок. Хорошо, что Уиртон сдержал слово и приехал в Ла Тур, чтобы присутствовать на погребальной службе. И очень хорошо, что с ним сестра. Леди наверняка захочет познакомиться с Изабеллой, поболтать, о чем там обычно болтают дамы. Это поможет ему держаться от Изабеллы подальше. Сама эта мысль казалась ему ненавистной, зато он сможет поспать, и его не будет ослеплять жажда обладать ею.

Спустившись по винтовой лестнице в парадный зал, Джордан обнаружил там собравшихся слуг, которые переговаривались о чем-то вполголоса. При появлении хозяина они замолчали и принялись за дела. Сплетничали о Уиртоне и его сестре, подумал Джордан. Ребенком он и сам слушал такие разговоры. Теперь ему предстояло нести бремя хозяина Ла Тур.

Высоко над головой сходились крест-накрест деревянные балки потолка. Сводчатые двери вели во внутренние покои замка. Возле каминов – каждый на половину высоты дверей – лежали наготове груды поленьев. Огонь уже развели, и по залу плыл запах дыма и паленого дуба. На одной из стен красовались оленьи головы – напоминание о былых охотах, предмет гордости отца. В дальнем конце зала накрыли столы, как раз перед поднятым на возвышение парадным столом, используемым только в особых случаях. С потолка свисали три круглые люстры, на полудюжины свечей каждая. Впрочем, их еще не зажгли. Хватало солнечного света – он проникал сквозь маленькие окошки под потолком, по паре вдоль каждой стены и по одному с обоих торцов зала.

Джордан шагал через весь зал, и под ногами хрустел тростник. Неприятный запах усилился. После встречи гостей он прикажет сменить тростниковый настил.

Навстречу шел Уиртон. Сердечно пожал Джордану руку:

– Рад снова видеть вас в Ла Тур, ле Куртене.

– Я был рад вернуться.

– В другой раз не сваляете дурака.

– Дурака? – Джордан знал, что Уиртон не имел в виду ничего оскорбительного, но почувствовал себя задетым.

– Было глупо отправиться на одну из этих бесконечных войн вслед за молодым несмышленышем Ричардом.

Джордан кивнул. С правдой не поспоришь. Но и говорить о прошлом у него не было ни малейшего желания.

– Надеюсь, в дороге обошлось без приключений?

– Путешествие в обществе Одетты без приключений не обходится.

– Отчего же?

Значит, леди требовательна и заносчива? Только не это.

– Сам увидишь. – Затем Уиртон громко позвал: – Одетта! Прошу тебя, подойди и поприветствуй нашего хозяина, Джордана ле Куртене!

Из полумрака на свет выступила женщина, и Джордан застыл, глядя во все глаза.

Ошеломительно. По-другому не скажешь.

Хрупкая фигурка, тонкие черты и копна неукротимых ярко-рыжих кудрей. У любого мужчины вылетят из головы все мысли, кроме как об этой девушке. Ее макушка вряд ли доходила Джордану до плеча. Когда леди сбросила плащ на руки слуге, он не смог отвести взгляда от ее изящных ручек. Они были такие крошечные – обе уместились бы в его ладони. Тонкая талия и неожиданно пышная грудь.

– Моя сестра, леди Одетта, – с довольной улыбкой сказал лорд Уиртон, явно гордясь красотой сестры. Он взял из рук Одетты плетенную из прутьев клетку и поставил ее на пол.

– Миледи. – Джордан склонил голову. Он был уверен – это крайняя усталость причиной того, что ему видится сама безупречность, небывалая на сей грешной земле.

– Мы рады чести быть принятыми в вашем замке, лорд ле Куртене. – Ее голос звучал так мягко, словно она сама была поражена встречей с ним.

Джордан чуть не рассмеялся. Что за мысль! Вряд ли он сейчас выглядел наилучшим образом. Должно быть, Одетта привыкла, что мужчины из кожи вон лезут, надеясь, что она подарит им одну из своих чарующих улыбок.

– Входите, – сказал он, указав на ожидающие столы. – Входите же и утолите жажду с дороги.

– Вы очень добры, милорд. – Она протянула руку вперед, и Джордан подхватил снизу ее ладонь. Придвинувшись ближе, девушка улыбнулась так, словно ждала этого мига всю жизнь.

Заманчивая мысль! Но он не успел найти достойный ответ – лорд Уиртон вдруг порывисто вздохнул. Проследив его взгляд, Джордан увидел Изабеллу с котомкой, небрежно заброшенной за плечо. При каждом ее шаге конец свисавшего с пояса кнута бил ее по бедру.

– Леди Изабелла, – шумно возликовал Уиртон, – как я рад видеть вас снова!

Изабелла замерла на полпути и подняла голову. Ее глаза расширились, но она нашла силы улыбнуться, подходя к ним.

Джордан не смог удержаться от сравнения. Леди Одетта – маленькая и хрупкая. Изабелла – почти одного с ним роста, к тому же, как оказалось, вполне способная постоять за себя, да и вообще за кого угодно. Рыжие кудри Одетты обрамляют ее личико, словно облако на закате. Золотистые пряди волос Изабеллы, растрепанные ветром, явно нуждались в гребне. Разумеется, леди Одетта – само совершенстве. Но почему-то его взгляд ревниво перебегал с Изабеллы на Уиртона, когда лорд представлял его гостью сестре.

– Леди Изабелла де Монфор, а это леди Одетта Уиртон.

– Рада познакомиться, леди Одетта, – сказала она, а затем посмотрела на лорда: – Очень любезно с вашей стороны, милорд, приехать сюда, чтобы быть рядом с Джор… лордом ле Куртене в такой день.

Изабелла прикусила язык – надо же было проговориться и назвать Джордана по имени! Краем глаза она увидела леди Одетта шокирована. Она сняла котомку и поставила ее на скамью. Половина ее лекарственных запасов погибла во время стычки возле Кенвикского приората!

– Я тоже хорошо знал Райcа де Долана. – Бушар Уиртон склонился к руке Изабеллы. – Вам будет приятно услышать, миледи, что я велел примерно наказать Гамелла за самовольное нападение. – Лорд сжал руку Изабеллы.

Отняв руку – кто знает, что он имеет в виду, пожимая ей пальцы, – Изабелла сказала:

– Мне вовсе не приятно это слышать, милорд.

– Разве нет? – Он взглянул на Джордана, очевидно, ища объяснений.

Но Изабелла предпочла объяснить сама:

– Не люблю слышать, что кто-то страдает.

– Миледи, у вас доброе сердце.

– Конечно, ведь я лекарь.

Вмешалась леди Одетта:

– Вы необычно высоки для женщины. В вашей семье все дамы такие великанши?

– У меня только братья.

– И они великаны?

– Да, – ответила она не думая. Почему эта леди пытается говорить колкости? Но она не собирается попадаться в ловушку, не скажет ничего, что могло бы дурно отразиться на аббатстве Святого Иуды. Никто в Ла Тур не знает, что она принадлежит аббатству. Не важно. Она-то об этом помнит.

– Какие жуткие истории о вас рассказывают, леди Изабелла! Невероятно! Так безжалостно преследовать человека, что он свел счеты с жизнью, выскочив в окно! – Ярко-зеленые глаза леди Одетты испуганно расширились, она поежилась. – Не поймите меня превратно, но я рада, что напали именно на вас, а не на меня. Мне бы оставалось только дожидаться, когда меня спасет лорд ле Куртене!

Одетта улыбнулась Джордану. Изабелла нахмурилась. Откуда леди знать о ночном происшествии? Она раздраженно взглянула на Джордана – может быть, он объяснит?

Хозяин замка пригласил Уиртона и его сестру к столу, а потом тихо сказал:

– Полагаю, это Лью не терпелось поделиться тем, что случилось. Он знает Уиртона уже много лет. Поэтому решил, что можно похвастать вашим воинским искусством. В конце концов, Уиртон вовсе не удивился. Он-то видел, что вы с Эмери натворили на постоялом дворе.

Изабелла немного успокоилась. Джордан прав, она слишком подозрительна. Изабелла взяла из рук Джордана бокал и судорожно вздохнула, когда их пальцы соприкоснулись. Лишь на краткий миг он накрыл ее пальцы своей ладонью, но этого оказалось достаточно, чтобы по всему телу Изабеллы, вплоть до пальцев ног, прокатилась любовная дрожь. В его глазах она видела тот же голод. Ей стоило немалого труда побороть желание немедленно схватить его за подбородок, чтобы приблизить к губам его рот.

Раздался резкий крик, и она очнулась от грез. Джордан отдернул руку и схватился за меч. Изабелла потянулась к кнуту, но тут же поняла – кричит всего-навсего служанка, уставясь на плетенную из ивняка клетку.

– Что это? – взвизгнула служанка, в ужасе пятясь от стола.

– Прекратите! – приказала леди Одетта. – Вы его испугаете!

– Кого? – не поняла Изабелла.

– Пеппи.

Лорд Уиртон произнес повелительным тоном, словно он был здесь хозяином:

– Ле Куртене, мне нужно поговорить с вами наедине. Оставим дам, у них свои разговоры, а у нас свои.

– Разумеется. – Джордан поклонился обеим женщинам: – Леди, вы нас извините…

Когда Джордан вышел, леди Одетта вздохнула:

– Восхитительный мужчина.

Изабелла была готова согласиться, но ее озадачило выражение лица леди Одетты. Так, бывало, смотрела одна из сестер в аббатстве Святого Иуды, готовясь вступить в схватку и победить любой ценой. Было ясно – леди Одетта решительно настроена на победу. Ей захотелось поймать Джордана, и ему не ускользнуть. У лорда Уиртона, должно быть, есть в этом свой интерес, иначе он не привез бы сестру с собой.

Но интересует ли леди Джордана? Он держал ее за руку, когда Изабелла вошла в зал. Однако, когда он смотрел на нее, Изабеллу, она ясно читала страсть и желание в его глазах. Или это было всего лишь отражение ее собственной жажды?

– Ну, дорогой, выходи же! – Леди Одетта протянула руку к дверце клетки, держа в другой руке желудь.

Изабелла спросила:

– Кто у вас там?

– Моя ручная белка.

– Белка! – Изабелла сморщила носик.

– Это мой дорогой Пеппи.

Леди распахнула дверцу клетки.

Изабелла с удивлением смотрела, как серая белка торопливо карабкается вверх по руке Одетты. Взяла желудь и устроилась у леди на плече. Глаза-бусинки с подозрением уставились на Изабеллу.

– Это ваш ручной любимец?

Леди Одетта потрепала белку по голове, но ласка зверьку, как видно, не понравилась, потому что он попытался укусить ее за палец.

– Все дамы держат ручных зверьков. Разве вы не знали?

– Я изучаю лекарское искусство, и у меня совсем не было времени интересоваться, что делают другие.

Леди Одетта одарила ее лучезарной улыбкой.

– Тогда позвольте, я обучу вас всему, леди Изабелла.

– По правде говоря, в этом нет необходимости.

Интересно, что сказали бы сестры, если бы она вернулась в аббатство Святого Иуды, завернувшись в мех горностая?

– Нет, есть. Мне велел Бушар. Потому что из-за этого дурака бейлифа мы в долгу у лорда ле Куртенем вас. Если я смогу вас хоть как-то развлечь своим и малыми познаниями, это будет, так сказать, возмещением за причиненные вам страдания.

Изабелла собиралась возразить, но передумала. Когда они с Джорданом разыщут бумаги, им нужно будет вручить драгоценный пакет прямо в руки королеве Элеоноре. Не следует делать промахи при дворе. Она выставит на посмешище себя и навлечет позор на аббатство. Если леди Одетта предлагает себя на роль наставницы, что ж, Изабелла станет прилежной ученицей.

– Как мило с вашей стороны, миледи, – сказала она. Леди Одетта сняла белку с плеча и принялась баюкать ее на руках, как будто это был ребенок. Зверек возмущенно застрекотал, но леди не обращала внимания.

– Тогда начнем с того, как вы обращаетесь к лорду ле Куртене. Ужасная развязность! Хорошо, что вас слышали только мы с Бушаром.

– Но Джордан просил…

– Миледи, ваше дело – слушать, а не спорить.

Изабелла замолчала, а леди Одетта пустилась в объяснения. Женщине нельзя называть мужчину именем, данным ему при крещении. На то есть множество причин. Речь Одетты вилась, как извилистый ручей. Правила, условности. Изабелла начала думать – не поспешила ли она, согласившись брать уроки? Разумеется, она не продала душу дьяволу, но знала – дьявол будет стоять у нее за плечами. Дьявол, пожирающий ее время.

Слишком много занятий пропустила она в аббатстве. Будь она столь же искусна, как некоторые из сестер, она бы сумела спасти жизнь вору. Они бы узнали, зачем ему кинжал. Так и теперь. Возможно, уроки леди Одетты ей еще пригодятся, когда придет время преподнести бумаги королеве. Тем более лучше думать об этом, чем беспокоиться, как проститься с Джорданом, после того как миссия будет выполнена.

С лордом ле Куртене, напомнила она себе. Да, труднее всего будет усвоить манеру обращаться к нему официально.