Глава 10

Первое, чему научил ее отец, обучая верховой езде, было, как правильно падать с лошади. Каролин, встретившись с землей по всем правилам, перевернулась. Но само падение оглушило ее и выбило воздух из легких. За спиной она услышала, как вскрикнула Сара. Несколько минут Каролин лежала на земле и смотрела в синее небо, пытаясь восстановить дыхание. Она пошевелилась, кости были целы, и она попыталась встать.

Миссис Озборн в панике понеслась к ней. Если бы в тот момент Каролин была способна рассмеяться, то при виде невысокой, уже немолодой женщины, несущейся вскачь на лошади с безвольно болтающимися ногами, одной рукой размахивающей поводьями, а другой потрясающей в воздухе, то непременно зашлась бы в приступе смеха. Каролин махнула Саре рукой, давая понять, что она в порядке, но та продолжала звать на помощь.

Каролин отряхнула с одежды пыль и подняла шляпку. Она страстно желала, чтобы Сара прекратила голосить. Меньше всего Каролин хотелось увидеться с остальными наездниками и признаться им, что свалилась с самой медлительной и смирной лошади во всей округе. Каролин не могла себе представить, что эта кобыла была способна на такую скачку и прыжки. Она размышляла, что могло послужить причиной этого.

Сара неуклюже сползла с лошади и поспешила навстречу Каролин.

— Синтия! Синтия! Все в порядке? О, моя дорогая, моя дорогая! — закричала она.

— Со мной все в порядке, Сара. В самом деле. Кости целы, растяжения связок, я надеюсь, тоже нет.

— О Господи, Господи, — продолжала приговаривать Сара, заламывая руки. Она испытующе посмотрела на Каролин:

— Вы в этом уверены? Какой шок! Я чуть не свалилась без чувств, когда увидела, что вы мчитесь с такой скоростью. Что на вас нашло?

— Я тут ни при чем! Все дело в Серой Леди. — Она кивнула головой в сторону ограды, где теперь стояла ее лошадь, опустив голову и тяжело раздувая бока.

— О Боже. Я всегда знала, что не существует в природе такого понятия, как спокойная лошадь, хотя Фостер постоянно пытается убедить меня в этом.

— Я уверена, что она чего-то испугалась. Возможно, это был внезапно выскочивший заяц, — промолвила Каролин, хотя еще вчера она могла поспорить на сто фунтов, что Серая Леди даже не дернется при виде и дюжины зайцев, стремглав несущихся по полю.

Каролин принялась как могла, без зеркала и служанки, укладывать в узел распустившуюся и теперь свободно лежащую на спине косу. Руки и ноги у нее болели, особенно колени, которые приняли на себя всю силу удара. Юбка ее амазонки была испачкана грязью и зеленью. Она доковыляла до подножия ближайшего дерева как раз в тот момент, когда увидела, как к ним на полном скаку направляется Джейсон и еще несколько всадников.

Слегка завистливым, но полным восхищения взглядом смотрела она, как жеребец Джейсона перемахнул через забор и приземлился рядом с ними. Джейсон был великолепным наездником. Вопли Сары, должно быть, собрали всех охотников, потому что все больше и больше всадников появлялось на поле. Каролин вздохнула и занялась приданием своей шляпке более или менее приемлемой формы. Джейсон спрыгнул с лошади и бросился к ней, отталкивая с дороги других.

— Что, черт возьми, с тобой произошло? — воскликнул он и грубо схватил ее за руку. — Где лошадь?

Каролин молча указала на то место, где стояла ее кобыла и мирно щипала траву.

— Боже милостивый, женщина! — взорвался Джейсон. — Ты что, не можешь удержаться на смирной лошади?

Каролин выдернула руку, гордость ее была уязвлена.

— Конечно, могу. Серая Леди чего-то испугалась и пустилась вскачь.

— Эта лошадь? Да никогда в жизни!

— Все же в этот раз поскакала. Седло подо мной начало скользить!

— Невозможно. В самом деле, Синтия…

— Но это так. Только посмотри на кобылу и увидишь сам.

Джейсон сжал зубы и повернулся, чтобы привести лошадь. Но Хью уже опередил его.

— Похоже, что она потеряла свое седло, — весело сказал он.

— Вот оно — на земле. — Леди Честер хлыстом указала на потерю.

— Будь я проклят, — выругался Джейсон исследуя седло. — Должно быть, плохо была застегнута подпруга. За это я спущу с конюха шкуру. Такая небрежность! т-Сегодня утром у них было много работы, — заметила Каролин, испуганная его горячностью. В конце концов, это был незначительный инцидент, она свалилась с лошади, но такое происходило с ней и раньше.

— Это не оправдание, — сказал он и перевернул седло. — В целом похоже, что седло в порядке.

Хью спешился и присоединился к ним.

— Ты прав. Может быть, язычок пряжки не был как следует заправлен или что-нибудь в этом роде.

— Наверное, все было в порядке, если бы лошадь не понесла, — предположила Каролин.

— Понесла? — Хью бросил на нее удивленный взгляд. — Серая Леди понесла? С ней ничего подобного никогда раньше не случалось, правда, Джейсон?

— Нет, и сейчас я сильно сомневаюсь в этом.

— Что? — не выдержала Каролин. — Я только что сказала вам…

Джейсон, не обращая на нее внимания, продолжал разговаривать с Хью:

— Я знаю, какая ужасная наездница Синтия. Наверное, лошадь пустилась в легкий галоп.

Хью рассмеялся:

— Ну, успокойся, Джейсон. Даже Синтия способна отличить легкий галоп от безудержной скачки. Правда?

— Совершенно определенно, — ответила Каролин. — Серая Леди понесла. Ее или что-то напугало, или причинило боль.

— Послушайте, — проговорил Гарри Беннингфилд, — мы займемся охотой или будем стоять здесь и чесать языками?

— Спокойно, мне нужно подумать. Мы еще наверстаем упущенное. — Джейсон повернулся к Каролин:

— Ты хочешь вернуться домой? Я уверен, что миссис Озборн составит тебе компанию.

— Да, конечно, — подала голос Сара. — Марк проводит нас, не так ли, дорогой?

— Нет, все в порядке, — поспешно вставила Каролин. — Это было всего-навсего падение. Я ничего не сломала, и Серая Леди тоже, похоже, в порядке. Я хотела бы остаться со всеми.

— Конечно.

Джейсон забросил седло на спину лошади и продел руки под ее животом, чтобы застегнуть подпругу. Перед глазами Каролин встала утренняя сцена, когда Джейсон нагнулся и проверил копыта. Несомненно, это была превосходная возможность, чтобы незаметно ослабить подпругу, слегка освободив из пряжки ремешок. Тогда при малейшем усилии со стороны кобылы седло утратит свою жесткость и повернется, сбросив седока…

Это выглядело весьма нелепо, потому что падение с лошади редко заканчивалось гибелью всадника. Если муж намеревался убить свою жену, то это был очень шаткий шанс осуществить задуманное, конечно, при условии, что жена не была ужасной наездницей, если она каталась верхом на самых спокойных кобылах. Когда Каролин почувствовала, что седло поехало, она знала, что нужно прыгать, причем умела это делать правильно. Но Синтия, насколько ей было известно, ударилась бы в панику и сильно расшиблась бы… или погибла бы.

Джейсон закончил возиться с седлом и повернулся к ней:

— Ну вот, все в порядке. Готова?

Когда он подставил ей сложенные руки, она заколебалась. На самом ли деле он был зол на конюхов за то, что они не закрепили седло должным образом? Или он просто играл роль обеспокоенного мужа, дабы никто не смог заподозрить его в попытке преднамеренного убийства жены? Голова Каролин пошла кругом, но она отбросила эти мысли и взобралась на лошадь, от волнения забыв, что ей полагалось быть неловкой.

Все наблюдавшие эту сцену уже ускакали, готовые присоединиться к охоте. Возле нее остались только Сара и Джейсон. Каролин, теряясь в догадках, ухватилась за поводья. В необъяснимом, на ее взгляд, гневе Джейсона и внезапной, неудержимой скачке Серой Леди было что-то пугающее. С чего бы вдруг смирная лошаденка понеслась как пуля? Может быть, ее ударил осколок камня или ужалила пчела? Каролин захотелось спешиться и, осмотрев лошадь, выяснить, нет ли у нее укусов или порезов. Но это будет совсем не похоже на Синтию. Джейсон станет задавать вопросы и может заподозрить ее, чего она никак не могла допустить.

Джейсон наблюдал за ней. Она натянуто улыбнулась.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — поинтересовался он.

— О да, прекрасно. Боюсь, что моя юбка пострадала больше, чем я.

— Должен сказать, что ты довольно отважная.

Каролин похолодела, она снова допустила оплошность.

Синтия никогда не перенесла бы происшедшее с такой легкостью. Несомненно, она расплакалась бы и, воспользовавшись случаем, вернулась домой.

— Не отважная, а глупая. Мне стыдно, что я так нелепо свалилась с лошади, да еще на глазах у таких отличных седоков! Я чувствую себя последней идиоткой.

Каролин научилась по собственному желанию вызывать слезы, так как на сцене ей часто приходилось плакать. Правда, ей не всегда удавалось скопить их достаточно много, чтобы они катились по щекам, но по крайней мере она могла создать впечатление, что ее глаза наполнились слезами.

— Я испортила остальным все удовольствие, они разозлились на меня.

Она уже было хотела заставить свои губы задрожать, но потом решила, что это было бы слишком.

— Понимаю. Пострадала твоя гордость.

— Да, — правдиво ответила Каролин.

— Я почувствовал облегчение. Я думал, что ты опять начнешь придираться ко мне.

— Как это на тебя похоже, шутить так. Почему бы тебе не присоединиться к остальным?

— И бросить мою бедную потрясенную жену одну?

— Миссис Озборн здесь. — Каролин кивнула в сторону Сары, которая ехала немного позади.

— Не слишком много от нее пользы, если твоя дикая лошадь опять понесет, и вряд ли она тебя успокоит, если ты поддашься истерике.

Каролин бросила на него свирепый взгляд:

— Ах, уезжай! Никто не будет винить тебя, и я бы, честно говоря, предпочла не быть в твоей компании.

Он издевательски кивнул головой:

— Что ж, раз ты выразилась столь изящно… Думаю, мне лучше присоединиться к остальным. Всего доброго, Синтия. Всего доброго, миссис Озборн.

Каролин наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду. Потом она остановила лошадь.

— Устала, дорогая? — сочувственно спросила Сара. — Почему бы нам не вернуться назад?

— Нет, я в полном порядке. Я просто хочу на минутку спуститься на землю.

Она проворно спрыгнула с лошади и повела руками по ее гладкой шкуре, ища ушибы и порезы. Миссис Озборн с удивлением смотрела на нее.

— Синтия, что вы делаете?

— Мне показалось, что Серая Леди слегка хромает на одну ногу, — ответила та. Ничего! Казалось, все было в порядке. «Что ж, может быть, я чрезмерно подозрительна», — сказала она себе. Эта история с мышьяковым отравлением заставила ее повсюду видеть тени. Но тот план, что она себе нарисовала, казался слишком сложным, рискованным и обреченным на неудачу. Джейсон же был не тем человеком, который надеется, на неопределенный результат. Нет, это была случайность, и ничего больше.

Каролин сама села в седло, не обращая внимания на тревожные слова миссис Озборн.

— Сара, нам нужно найти в этой ограде калитку. Боюсь, что Серая Леди не слишком хороша для прыжков.

Каролин и Сара встретились с остальными участниками охоты, возвращавшимися после стрельбы. С ними вместе они вернулись в дом на традиционный охотничий завтрак. Не обращая внимания на свою запачканную амазонку, Каролин присоединилась к гостям в столовой, где на огромных буфетах в боевом порядке выстроились серебряные блюда. Тарелки с беконом, ветчиной и колбасками громоздились напротив огромного, прожаренного, с кровью, ростбифа и ароматного жареного гуся, фаршированного рисом. Чего тут только не было! Грибы, не менее десяти сортов сыра, яйца пашотт, огромные вазы с фруктами, всевозможный хлеб и разнообразные кондитерские изделия. Только настоящий гурман мог должным образом оценить трапезу. Каролин отведала каждого яства, стараясь по мере возможности избегать вопросов об охоте, которую она пропустила. Когда гости начали понемногу перебираться в гостиную, чтобы выпить бренди и поболтать, она потихоньку улизнула и поднялась к себе в комнату, чтобы надеть более презентабельное платье.

— Синтия, должна тебе сказать, что ты выглядишь свежо и нарядно, — заметила Флора, когда она спустилась вниз.

Каролин улыбнулась оживленной графине.

— Благодарю, мне пришлось пойти и переодеться. Боюсь, что моя юбка безнадежно испорчена. Признаюсь, что я воспользовалась возможностью и полежала немного с мокрым полотенцем на лбу.

— Тебе это было необходимо. Ты пережила ужасное падение. Надо сказать, что я очень гордилась тобой, когда ты вернулась и продолжила охоту. Я уж было подумала, что ты отправишься назад домой.

— Благодарю, — ответила Каролин, ее настроение заметно упало. Теперь она была уверена, что все заметили, как это было нехарактерно для Синтии отказаться вернуться в дом. Эта роль становилась ей не под силу…

Через комнату ей улыбнулся и кивнул Джейсон. Каролин заставила себя улыбнуться ему в ответ. Потом они вместе с Флорой разместились на диванчике, стоявшем между двумя окнами. Только из вежливости начали они вести светский разговор, но вскоре уже болтали, как лучшие подруги. Флора нравилась Каролин гораздо больше всех остальных гостей. Она была умна и смешлива, зачастую остра на язык, но ее колкости были доброжелательными и безвредными. Внезапно звук торопливых шагов заставил все головы повернуться в сторону. В двойные раскрытые двери вбежала Лорел.

— Мама! Мама! — закричала она. При виде такого количества незнакомых лиц ребенок ошеломленно остановился и обвел всех слегка испуганным взглядом.

— Я здесь, Лорел. — Каролин поднялась и направилась к девочке, чтобы обнять ее.

Лорел бросилась ей навстречу и обхватила ее руками за талию.

— Лорел, вернись! Лорел! — послышался в холле голос Бонни, потом и она сама просунулась в дверь. — О нет, миледи, прошу прощения.

Няня влетела в комнату.

— Она просто сбежала от меня. Я не представляла… Поди сюда, Лорел!

— Нет. — Каролин погладила девочку по спине. — Все в порядке, Бонни. Пусть она немного побудет с нами. Не так уж много у нее развлечений.

В присутствии такого количества гостей Бонни не посмела опротестовать решение Каролин.

— Да, мэм. — Она едва заметно присела и поспешно удалилась.

— Почему бы тебе не подойти и не посидеть у меня на коленях? — спросила Каролин у девочки. — Здесь та красивая леди, на которую тебе, я знаю, хотелось бы посмотреть.

Каролин подвела ее к Флоре и снова села, устроив девочку у себя на коленях.

— Флора, это Лорел, это леди Флора. Посмотри, какая она красивая.

Лорел кивнула и протянула руку, чтобы потрогать кремовую кожу Флоры, которая, улыбнувшись, стала показывать ребенку простейшие фокусы на пальцах. Лорел наблюдала за ней с округлившимися глазами. Когда Флора закончила, девочка стала подпрыгивать вверх и вниз на коленях Каролин.

— Это значит, что она хочет продолжения, — объяснила Каролин. — Но будь осторожна, Флора. Раз ты начала, то не сможешь остановиться.

Гул голосов снова окружил их. Каролин почувствовала на себе взгляд Джейсона и повернулась к нему. Джейсон смотрел на нее из кружка мужчин, с которыми он разговаривал, когда она на него взглянула. Он нахмурился, несомненно, не одобряя присутствия дочери среди гостей. Какой это удар для его непомерной гордости, чтобы друзья видели его недоразвитого ребенка.

«Пусть думает, что хочет», — решила про себя Каролин. Она не желала скрывать Лорел, словно та была досадной ошибкой.

Вскоре она извинилась и вместе с Лорел поднялась в детскую. Бонни снова бросилась ей навстречу с извинениями и оправданиями. Каролин подняла руку, чтобы остановить ее поток слов:

— Все в порядке, Бонни. Я думаю, что просто Лорел расстроена из-за того, что последние два дня мало меня видела. Никто не возражал против этого небольшого вторжения.

Каролин склонилась к ребенку.

— Мне нужно идти, милая. Оставайся с няней, а я обещаю, что до танцев снова приду навестить тебя.

Выпрямившись, Каролин обернулась к Бонни:

— Почему бы тебе сегодня не разрешить ей лечь в постель немного позже и немного посмотреть на танцы? Она могла бы взглянуть в зал через дверь для прислуги в холле. Ей было бы интересно увидеть нарядных людей и услышать музыку. Уверена, ей это очень понравится.

— Да, мэм.

— Я приду, как обычно, на чашечку какао и пирожные, а потом спущусь к гостям.

Краткие ответы Бонни могли означать только то, что та опять отталкивала Каролин. Ей трудно было понять недовольство женщины, так как если Синтия и вправду не обращала на девочку никакого внимания, то ее собственная озабоченность и внимание должны были, на ее взгляд, только приветствоваться. Тем не менее каждый раз, когда Каролин находилась рядом с Лорел, враждебность Бонни становилась явной и неприкрытой, а ее губы вытягивались в узкую полоску. В конце концов, Каролин вовсе не собиралась подрывать авторитет Бонни, она просто хотела дать свою любовь и привязанность бедному ребенку, который столько лет оставался без внимания.

— Еще одна тайна, — проговорила она тихо и вернулась к гостям.

После чая Каролин вымылась и переоделась для бала, которого, несмотря на многочисленные бедствия последних дней, ждала с таким нетерпением. Он должен был стать главным событием конца недели, особенно если учесть то, что танцевать она очень любила, но этот шанс ей давно не представлялся. Каролин разделась и погрузилась в горячую ванну, приготовленную для нес Присциллой. Блаженно лежала она в ней, смывая печаль своего падения. Когда вода остыла настолько, что оставаться в ней больше было нельзя, она быстро вымыла голову и вылезла из ванны. Она вытерлась огромным полотняным полотенцем и натянула панталоны, сорочку и чулки. Каролин, стоя на коленях перед камином, сушила волосы, расчесывая их. Вскоре от жара лицо се порозовело. Она потянулась и снова уселась на корточки. В дверь резко постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел Джейсон.

Его взгляд застыл на ней. Каролин вздрогнула, широко открыв глаза и не в состоянии двигаться, она могла думать только о том, что почти раздета. Ее волосы золотисто-рыжим каскадом ниспадали на плечи и спину.

Джейсон проследил взглядом за разметавшимися по белой груди прядями и остановился на плавном изгибе, выступавшем над вырезом сорочки. Он сделал шаг вперед.

Она вскочила на ноги и схватила атласный халат, который лежал на кровати.

— Ты всегда вваливаешься в комнату, даже не спросив разрешения? — спросила она, подвязывая халат поясом.

— Я постучал, — напомнил он ей. Он стоял, заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках.

— Но ты открыл дверь и вошел в комнату, не дожидаясь ответа.

— Прошу прощения. Я не знал, что в отношениях между мужем и женой следует соблюдать формальности.

Каролин слегка вздернула подбородок.

— Мы не совсем обычные муж и жена.

— Нет, не совсем. — Он помедлил и оглядел комнату.

— Хорошо, зачем ты пришел? Полагаю, у тебя была какая-то причина.

— Меня удивило сегодня твое поведение с Лорел. Каролин ничего не сказала, а только вскинула одну бровь.

— Мне показалось, что ты и в самом деле в восторге от нее, — добавил он.

— Она моя дочь.

— Брось, Синтия, давай не будем прикидываться, что все эти годы ты была любящей матерью. Раньше ты бы пришла в ужас, если бы Лорел так неожиданно вбежала в комнату, полную гостей, как сегодня.

Каролин нечего было сказать, опровергнуть его слова она не могла.

— Я удивился, услышав, что Лорел так чисто говорит, — продолжил Джейсон. — Раньше она не могла выговорить «мама», издавая только похожие звуки. Что случилось?

— Я работала с ней. — Глаза Каролин засветились от гордости. — Я думаю, что она способна гораздо на большее, чем большинство из нас думает. Я много с ней разговаривала, показывала, как надо двигать губами и языком, чтобы получились слова. Мы с ней учились одеваться, расчесывать волосы, держать ложку. И в самом деле она добилась больших успехов.

— Я видел это, когда зашел к ней перед ужином. Но я решил, что все это мое воображение. Трудно увидеть изменения, когда постоянно видишься с человеком, — заметил Джейсон.

— Ты часто навещаешь ее?

— Почти каждый день после обеда. Ты должна это знать.

— Я не знала точно, как часто ты видишься с ней. Я думала, что эти посещения напоминают тебе о том ударе, который получила твоя гордость.

— Каком ударе? — насторожился он.

— Что в семействе Сомервиллов такой ребенок.

— Она моя дочь, и я люблю ее, — сердито ответил он. — Как ты можешь думать, что я…

— Тебе не было стыдно, когда она ворвалась в комнату к твоим гостям?

— Нет! Я только был изумлен и ошарашен твоим отношением к ней.

Он стоял всего в нескольких дюймах от нее. Сердце Каролин бешено заколотилось, и она дрожащими пальцами сжала ворот халата. Она чувствовала тепло его тела, и ее захлестнули воспоминания о его поцелуях. Джейсон поднял руку к ее лицу и провел указательным пальцем по щеке. Казалось, что глаза застыли от боли и тоски.

— Не могу поверить, что ты изменилась на самом деле.

— Нет? Но ведь ты не мог поверить и в прогресс Лорел, правда?

Она вызывающе улыбнулась. Это был единственный способ объяснить свои ошибки — заставить его поверить в то, что пережитый Синтией опыт изменил ее.

Лицо его нахмурилось, а руки упали.

— Извини меня, но мне нужно одеться для танцев. Я вернусь к твоей комнате, так что спуститься мы сможем вместе, — проговорил он.

— Я буду готова.

Джейсон повернулся и вышел. Каролин села в небольшое кресло перед туалетным столиком. Как было ей ненавистно это притворство, эта сковывающая ее свободу и выматывающая ее нервы игра. Но теперь появилась Лорел, интересы которой ей приходилось учитывать Каролин знала, что вряд ли сумеет ее оставить, кроме того, она считала себя в силах помочь ей, обучить се. И Джейсон… но о нем лучше не думать. Теперь она не знала ни что ей делать, ни что ей думать, ни как ей быть.

Времени для размышлений у нее не оставалось. Ей пора было прекратить мучить себя и начать готовиться к балу Позвонив Присцилле, она подошла к шкафу. Бальный наряд из бледно-розового бархата, который она выбрала для вечера, тщательно отутюженный, уже был готов. Это было красивое платье, но слишком бледное, слишком утонченное и с большим количеством оборок и рюшей. Вздохнув, Каролин еще раз пересмотрела дюжину висящих перед ней платьев. Как только она увидела его, то поняла, что оно было непревзойденным: бальное платье из голубого шелка яркого насыщенного оттенка. Оно было гораздо проще всех остальных, только шлейф украшали ряды черного кружева. Каролин поняла, что именно в этом платье она будет выглядеть неотразимо. Она решительно извлекла его из тьмы шкафа и положила на кровать. Когда Каролин сообщила Присцилле о том, что изменила решение, то та, ни слова не говоря забрала новый наряд, чтобы привести в порядок и расправить все складки. В шкатулке с драгоценностями Синтии Каролин отыскала серебряную цепочку с подвеской из грушевидного сапфира, усыпанного вокруг мелкими бриллиантами. Здесь же она нашла подходящие сапфировые клипсы и тонкой работы браслет, тоже украшенный сапфирами и бриллиантами. Хотя в этом сезоне в моде были более простые украшения, Каролин знала, что этот гарнитур будет прекрасно сочетаться с платьем. Она надела клипсы, а колье с браслетом положила на туалетный столик.

Когда Присцилла вернулась с отглаженным платьем, она помогла Каролин одеться, причесала ее, оставив волосы тяжелой волной сбегать по спине. Хотя этот стиль был более сдержанным, чем обычный для нее его простота лишь подчеркнула утонченность ее лица и придала ее красоте некоторую незащищенность. Присцилла в восторге захлопала в ладоши:

— Ах, миледи, вы так прекрасны, я еще никогда не видела, чтобы вы выглядели так элегантно. Вы как королева, правда.

Каролин сияла.

— Ну что ты, спасибо, Присцилла. — Она и в самом деле чувствовала себя ослепительной. Голубой цвет прекрасно гармонировал с цветом ее кожи и волос, на шее и в ушах сверкали сапфиры.

Каролин взяла черный кружевной веер и черные кружевные перчатки с открытыми пальцами. Радостное возбуждение охватило се, когда она представила, какой восхищенный взгляд будет у Джейсона, когда он увидит ее. «Нет!» — почти выкрикнула она вслух, эти мысли были слишком опасны.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — крикнула она.

Вошел Джейсон и утомленным голосом начал говорить:

— Видишь, на этот раз я подождал, пока ты…

Он умолк и долгим взглядом уставился на Каролин. Теперь голос его звучал приглушенно:

— Как ты прекрасна. Я уже забыл, какой величественной ты можешь быть, какой удивительно соблазнительной.

Он подошел поближе и протянул руку, чтобы прикоснуться к поблескивающему на шее сапфиру.

— Ты надела бабушкин гарнитур из сапфиров. Я рад. — Его лицо смягчилось, а улыбка стала теплой и искренней.

Присцилла потихоньку выскользнула из комнаты, но они едва ли заметили ее уход, так же как раньше едва ли сознавали ее присутствие. Джейсон поставил перед Каролин маленькую коробочку, и она, удивленная, открыла ее. Внутри лежала орхидея бледно-сиреневого цвета, ее кремовая головка была испещрена полосами различных оттенков — от синего до пурпурного. Каролин прошептала:

— Как она красива!

— Я просил Джека привести ее вчера из Лондона. Здесь их невозможно достать. Я даже представлял себе, как великолепно она тебе подойдет.

Он прикрепил цветок к ее запястью, и кожа в месте его прикосновения ощутила мягкость и прохладу.

— Как она красива, — снова повторила Каролин и в восхищении притронулась к цветку. — Спасибо, Джейсон.

Когда она подняла на него свои нежные голубые глаза, у него даже перехватило дыхание.

— Синтия…

Мгновение ей казалось, что сейчас он поцелует ее, она даже слегка подалась вперед, но Джейсон внезапно выпрямился, и вид его снова стал отсутствующим.

— Мы… должны поторопиться, иначе не попадем в бальную залу раньше наших гостей, — сказал он.

Каролин попыталась подавить возникшие эмоции. Захватив веер, она сказала:

— Да, конечно. Я готова.

В одном конце бального зала была небольшая сцена для музыкантов, прямо перед которой находилось огромное пространство для танцев. Паркетный пол сверкал, стены были выкрашены в нежно-кремовый цвет и богато декорированы изящной лепкой. С потолка свешивалась большая хрустальная люстра. Газовые светильники на стенах отбрасывали мягкий свет. С одной стороны этой огромной комнаты находились три ниши с высокими и узкими окнами-фонарями, под которыми помещались скамеечки, занавески и подушечки были сделаны из красного плюша и смотрелись прекрасным ярким пятном в бледной отделке зала.

Каролин уже видела эту комнату во время своей тайной инспекции дома, тогда ее поразило великолепие помещения, но сейчас, освещенный люстрами и украшенный букетами цветов, бальный зал выглядел просто сногсшибательно. Восемь пар, которые они пригласили на уик-энд, просто потерялись бы в нем, поэтому они разослали приглашения на бал всей окрестной знати. Здесь должны были быть Хью, Томас и Миллисент Нельсоны, вдова адмирала Паркера с целым выводком дочерей на выданье.

Вся нервозность, которую испытывала Каролин при встрече с новыми гостями, улетучилась, как только начались танцы. Каролин обожала их. Она была замечательной партнершей, и вскоре ее карточка была полностью заполнена. Джейсон записался на три вальса. Марк Симмонс подошел к ней в присутствии многих других гостей, и ей ничего не оставалось как вежливо обещать ему один из танцев, но она сделала так, чтобы это был какой-нибудь быстрый танец, а не более интимный вальс. Ее выбор раздосадовал его, но он не мог ей это высказать при всех. Позже, когда Марк вывел ее на танцевальную площадку, он с горечью прошептал:

— Как могла ты подсунуть мне этот танец? Я заслуживаю хотя бы один вальс.

— Мистер Симмонс…

— Черт побери, Синтия! Я не намерен это терпеть. Ты меня слышишь? Ты несколько месяцев водишь меня за нос. Я был готов для тебя на все. А теперь ты ведешь себя так, словно мы едва знакомы!

— Вы хотите сказать, что месяцами позволяли себя дурачить, — парировала Каролин. — Но при чем здесь я?

— Что случилось с тобой? — взмолился он. — Ты же любила меня!

— Боюсь, что ваше самомнение слишком высоко.

— Самомнение! Ты называешь это самомнением, после того как сама залезла в мою постель?

Сердце Каролин подскочило. Теперь она автоматически выполняла все сложные движения танца, мысли ее были далеко. Его слова эхом отзывались в ее голове: «…сама залезла в мою постель…» Синтия с этим глуповатым мальчишкой была в любовной связи…

Даже если предположить, что все сказанное Марком ранее можно было бы приписать его юношеской привычке все преувеличивать, то от его последнего заявления деваться было просто некуда. С какой стати ему лгать об этом, когда он уверен, что говорит с Синтией, которая точно знала бы, что это не соответствует действительности? Значит, все, о чем он говорит, не плод его разгоряченного воображения и не преувеличение реакции Синтии на украденный им поцелуй, это было излияниями разгоряченного, охваченного страстью любовника.

Каролин оправдывала измену Синтии с Деннисом Бингемом, считая это единственной возможностью быть с человеком, которого сестра любила, единственным способом избавиться от жестокого мужа, обижавшего ее. Но теперь она сомневалась в порядочности сестры вообще и гадала, были ли у нее и другие связи на стороне. Она вспомнила злобное замечание Джейсона о любовниках Синтии, но тогда она предпочла не обратить на него внимания. Но сейчас? Сейчас она была в растерянности и не знала, чему верить.

Из комментариев Джейсона и рассказов Бонни у нее создалось впечатление, что Синтия не любила секс как таковой. Насколько она понимала, виной ее неприязни была грубость и извращенность Джейсона. От этой неприязни ее сумел излечить Деннис Бингем. Но по всей вероятности, еще раньше терапию провел Марк Симмонс. Это казалось невозможным, но других объяснений она не находила.

Бонни говорила, что Деннис Бингем дал Синтии ту единственную любовь, в которой она так нуждалась, и избавил ее от извращенных приставаний мужа. Каролин приняла этот рассказ за истину, иначе она не могла вообразить себе, что могло заставить ее добродетельную сестрицу сбежать с другим мужчиной. Но теперь она стала сомневаться, насколько правдива была история, поведанная ей Бонни. Если у Синтии были любовные связи с другими мужчинами, то значит, не сексуальные оскорбления мужа заставили се добродетельную сестру совершить супружескую измену.

Каролин видела Джейсона в гневе, но он ни разу не ударил ее, даже в разгар их самых яростных стычек. Похоже, что он достиг совершенства в контроле над собой. А той ночью, когда она пришла в его кабинет, его ласки и поцелуи были страстными, возбуждающими, но ни в коей мере не жестокими. «Господи! — подумала Каролин. — Лишь бы такое проявление любви не было патологическим». Может быть, Синтия ошибочно приняла страсть Джейсона за грубость. Конечно, его поцелуи были требовательными и жадными, но Каролин никогда не испытывала ничего более волнующего и неотразимого, чем его прикосновения.

Если Джейсон вовсе не то грубое животное, каким рисовала его Бонни… если Синтия изменяла ему… если Синтия сбежала от его страсти… нет, только не это, ей нельзя думать так, иначе она сойдет с ума. Теперь она была уверена только в одном: у ее сестры были романы, по крайней мере еще с двумя мужчинами. Это значит, что Каролин не так хорошо, как она думала, знала свою сестру. «А что, если ее характер, — размышляла Каролин, — имеет и другие черты, о которых я ничего не знаю?» В жизни Синтии могло оказаться много секретов. Оказывается, было столько всего, о чем она не знала; кроме Джейсона, могли быть еще враги, желавшие Синтии смерти. Возможно, что ее подозрения относительно Джейсона в конце концов окажутся необоснованными…

Как только танец закончился, Марк снова очутился рядом с ней, чтобы проводить на место. Каролин понимала, что, несмотря на то что было между ее сестрой и Марком раньше, дальнейшим домогательствам Марка нужно положить конец. После быстрого танца он тяжело дышал, и, опередив его, она первой начала разговор:

— Мистер Симмонс, что бы ни связывало нас раньше, мы должны покончить с этим, давайте сделаем это прямо здесь и сейчас.

— Что? Дорогая, но как ты можешь? Почему ты так поступаешь со мной?

— Потому что я и так поставила себя в глупое положение, убежав от своего мужа.

— Люди шептались, но я отказывался в это поверить. Я думал, что ты любишь меня.

— Я не люблю тебя, — бесстрастно сказала Каролин и, чтобы остановить его протесты, подняла руку. — Нет. Что бы я ни говорила в прошлом, теперь все кончено. Все, что было раньше, не важно и не имеет значения. Пока я отсутствовала, я кое-чему научилась. Теперь для меня нет ничего более важного, чем мой муж и мой ребенок. Поверь мне. Мне жаль, что приходится быть такой жестокой. В конце концов ты и сам поймешь, что так лучше для нас обоих.

На взгляд Каролин это все прозвучало слишком благочестиво.

Ярость исказила черты Марка.

— Ты тщеславная, лживая сука! — выпалил он.

Ей был так противен этот мелодраматический резонер, она просто не могла понять, что привлекательного нашла в нем Синтия, Каролин вздохнула. Вкус сестры был весьма сомнительным.

— Пожалуйста, не устраивай мне сцен!

— Не устраивать сцен! Это все, что тебя волнует, не так ли? Сэм Фенниг предупреждал меня. Он говорил, что за этой ангельской внешностью скрывается сама бессердечность и беспринципность, — прорычал он, и в его глазах вспыхнул дикий огонь. — Ну погоди, моя прекрасная леди, погоди. Клянусь, ты об этом еще пожалеешь!

Горделивой походкой он покинул зал.

Внезапно кто-то взял ее за руку. Даже не глядя, она поняла, что это был Джейсон.

— Полагаю, дорогая, что следующий танец мой.

Его насмешливые зеленые глаза почти тепло смотрели на нее.

— О да, конечно, — ответила она.

Джейсон вывел ее на середину зала и заключил в объятия. Хотя его нельзя было назвать отличным танцором, он хорошо вел ее, твердо удерживая в своих руках. Каролин было легко танцевать с ним.

— Я не ослышался, что этот картонный Байрон угрожал тебе?

Приглушенным голосом прямо ему в ухо она прошептала:

— Я не знала, что ты был поблизости. Да, он действительно пригрозил мне. Но я не думаю, что это серьезно. Скорее, как ребенок, который говорит: «Ты еще пожалеешь». Ты же знаешь, как это бывает.

— Да, я знаю. Но на этот раз я сомневаюсь, что это прозвучало столь безобидно. Похоже, что мне придется с ним поговорить.

Каролин с беспокойством вскинула на него глаза. Он сумрачно улыбнулся:

— Не беспокойся. Я сомневаюсь в том, что он откроет мне нечто такое, о чем я не подозреваю. Насколько я понимаю, ты дала ему отставку.

— Да, что-то вроде этого.

— Он тебе больше не симпатичен? Только не говори мне, что устала от мальчишек и слабаков.

— Я не могла себе представить, что… — Каролин едва не произнесла имя своей сестры и прикусила губу. Она чувствовала, что может заплакать. Как ненавидела она эту насмешку в голосе Джейсона, как ей хотелось крикнуть, что она не Синтия, что она всегда была верна своему мужу, даже после его смерти, что до вчерашнего дня Марк Симмонс был ей вовсе не знаком и никогда ничего для нее не значил. В се глазах заблестели слезы. Только этот мужчина, чьи руки сейчас обнимали ее и который был мужем Синтии, одно прикосновение которого приводило ее в трепет, существовал для нее сейчас. Она подняла на него взгляд, и что-то в ее лице заставило его сердце учащенно биться.

Джейсон увлек ее в одну из затемненных ниш.

— Помнишь, как ты посмотрела на меня тогда, — пробормотал он. — Ночами я лежал без сна и молил Бога, чтобы ты снова подарила мне этот взгляд.

— Я? Какой взгляд?

— Полуприкрытые веками, твои глаза были темно-синего цвета, губы слегка приоткрыты, — сказал Джейсон и провел пальцем по ее нижней губе. — У тебя был такой вид, словно больше всего на свете тебе хотелось, чтобы я тебя поцеловал.

Он привлек ее к себе и поцеловал долгим и жадным поцелуем. Каролин охватил трепет и неясное желание, подобного которому она раньше не испытывала. Губы его были ненасытными, как у голодного человека, пришедшего на пир и боящегося, что в самый последний момент пищу вырвут у него прямо из рук. Даже сквозь одежду чувствовала она силу его желания. Руки его продолжали обнимать ее все крепче и крепче. В ответ внутри ее распустился цветок горько-сладкой муки. Каролин впилась пальцами в его плечо и, изогнувшись, поддалась его воле.

Этот жест заставил Джейсона слабо застонать, и она почувствовала его жаркие поцелуи на своей открытой шее.

— Ты хочешь меня? Скажи, что хочешь, — бормотал он.

— Да, хочу! — прошептала она, губы его, торжествующие и необузданные, снова встретились с ее губами.

— О, простите меня, — раздался за его спиной удивленный мужской голос, потом послышался смешок. Джейсон отпустил Каролин и обернулся. У входа в нишу стоял, улыбаясь, лорд Честер. Лицо его от возбуждения и выпитого спиртного было розовым.

— Послушай, Браутон, после стольких лет вы все еще ведете себя как новобрачные, — весело сказал он и удалился.

Глаза Джейсона были дикими и безумными, лицо искажено страстью. Он облизнул губы и медленно разжал стиснутые ладони.

— Боже, Синтия, как ты еще можешь властвовать надо мной. Должно быть, я безумец! — прошептал он и вышел из ниши в зал.

Каролин смотрела ему вслед. От охватившего ее порыва чувств она вся дрожала. Она была вынуждена признаться себе в том, что хотела его, жаждала почувствовать прикосновение его обнаженного тела. Она желала его с такой страстью, которой не испытывала никогда ни к одному мужчине. Но она уже решила, что не может обладать им, даже несмотря на то что Синтия не ценила его… Она обратила свой опустошенный взгляд в ночную тьму.