Глава 25
Едва избавившись от Эйдана и Колина, Джек поспешил в заведение Лементье. Там он обнаружил, что хозяин угощает чаем тучную вдовицу и осыпает ее комплиментами, несомненно рассчитывая получить золото за такую вежливость.
Но даму это явно не тревожило.
Джек спокойно оставался в стороне, пока Пуговка легко и ловко перепоручал тучную даму заботам своего бесконечно красивого помощника.
Кэбот склонился к даме, налил ей еще чашку чаю и пробормотал что-то на ухо, отчего дама, которой наверняка было не меньше семидесяти, захлопала ресницами и облизнула губы.
Пуговка быстро увел Джека в свою контору, которая оказалась на редкость обычной и захламленной. По стенам были развешаны сотни эскизов платьев, в некоторых местах даже в несколько слоев. Кипы конторских книг громоздились на вычурном французском письменном столе вперемежку с чернильницами и банками с кисточками.
Теперь Джек убедился, что, несмотря на свою алчность, Лементье тяжко трудился, зарабатывая себе на жизнь.
— Милорд, что могу я сделать для своего любимого клиента?
Джек беспомощно взглянул на Пуговку и долго молчал. Как он сможет это выговорить?
— Э-э… моя подруга нуждается еще в одном платье. Немедленно.
Пуговка расплылся в доброжелательной улыбке:
— Конечно. Могу я спросить…
Пожалуйста, не надо ничего спрашивать. Свидание с Лорел на полу оставило ему воспоминания, от которых его бросало то в жар, то в холод… иногда одновременно.
— …подошло ли ей то платье?
Джек откашлялся и потер затылок. Неловкость становилась привычным чувством.
— Я… хм-хм… платье было… погублено.
В глазах Пуговки заиграли проказливые искорки, сопровождаемые лишь некоторым подергиванием губ.
— Неужели? Как чудесно. — Он поклонился. — Я приму это как комплимент создателю.
Джек уставился в потолок, не в силах вынести понимающий взгляд.
— Полагаю, у вас может найтись в запасе еще одно?
Пуговка откинулся на спинку стула и соединил кончики пальцев.
— Думаю, что у меня есть под рукой подходящий наряд, но это означает, что мне придется попросить подождать другого уважаемого клиента. — Его голос выжидательно затих.
Джек встретился с ним взглядом:
— Грабитель!..
Проказливое личико Пуговки расцвело ухмылкой.
— Как я рад, что мы так хорошо понимаем друг друга, милорд. — Он поднялся на ноги. — Позвольте мне минуту поговорить с Кэботом. И позвольте предложить вам кофе, пока вы ждете.
Джек выпил четыре чашки и провел в заведении Пуговки в три раза больше времени, чем любой разумный мужчина. Затем в последний момент, когда его экипаж был снова нагружен большим числом пакетов, чем он заказывал, оказалось, что вечерний наряд, о котором он просил в прошлый раз, тоже готов. Такая быстрота исполнения казалась чудом, если б не догадка Джека, что он оплатил работу целого полка портних, работавших день и ночь.
— Не хотите ли посмотреть на него, милорд?
Джек поморгал сонно округлившимися глазами. Более часа он утопал в тканях разных цветов. В глазах все еще мелькали перчатки, чулки и какие-то непонятные предметы дамского туалета.
— А это необходимо? — Неужели этот слабый писк вырвался из его горла? Он мужественно откашлялся. — Не сомневаюсь, что все вполне подходящее.
Пуговка ухмыльнулся:
— Милорд, это вполне подходит даже для королевской свадьбы! Надеюсь, что вы сопровождаете даму в какое-то очень значительное место. Возможно, на бал. Больше всего на свете дамы любят балы.
— Пуговка, — воскликнул Джек, — мне нужна твоя помощь!
Кэбот мгновенно выскользнул из комнаты, а Пуговка налил Джеку еще чашечку кофе.
— Милорд, я, разумеется, готов вам помогать, чем только смогу.
— Я хочу… я хочу дать ей что-нибудь… — Он помотал головой. Будь проклят Бейливик и его увлечение Фионой!— Я даже не знаю, что хочу сказать!
Пуговка склонил голову набок.
— Если мне позволено дать вам совет, милорд… Я полагаю, что вы пытаетесь завоевать сердце леди. Наблюдая за многими счастливыми парами, я пришел к выводу, что лучший способ завоевать сердце дамы — это постараться эту даму понять.
Джек растерянно заморгал:
— Этот совет не очень-то помогает.
— Разве? — улыбнулся Пуговка. — Вы ее любите, значит…
Эти слова пронзили Джека насквозь, как стрела. «Вы ее любите».
Ослепительная очевидность этого вывода ярким пламенем вспыхнула у него перед глазами.
«Я ее люблю. Я не просто ее вожделею. Я не просто хочу наладить с ней отношения. Я не просто хочу сохранить при себе Мелоди… Я люблю Лорел. — И затем, как вспышка света, как солнце, взошедшее над опустошенным полем битвы после долгой ночи войны, пришло понимание: — Я всегда ее любил!»
Почему иначе он много месяцев ухаживал за пустоголовой девицей, с которой не мог поддерживать разговор больше четверти часа? Почему еще он высиживал в окружении ее поклонников, не испытывая ни капли ревности? Почему снова и снова покидал гостиную в поисках этих серьезных синих глаз, чтобы полюбоваться, как они задумчиво отрываются от какой-нибудь книжки и робко загораются при виде его? Почему еще он стремился удержать девицу, которую едва мог выносить, если не для того, чтобы иметь возможность посещать этот дом и ждать, пока Лорел вырастет?
Сердце его расширилось, словно раздутое кузнечными мехами, и тут же опало.
Господи Боже! Как же он все изгадил!
Мелоди закружилась от радости по комнате.
— Как это романтично! Он всегда ее любил!
Пуговка следовал за ней по пятам, держа за спиной нитку жемчуга. Подобравшись поближе, он продолжил свой рассказ, не прерывая процесс ее одевания. Осталось только надеть само платье…
Продолжая говорить, он поднял руки к ее затылку.
— И когда я отдал ему это платье — должен заметить, одно из лучших моих творений, — он посмотрел на меня и…
Мелоди повернулась к нему, прижав руки к щекам.
— О небо! Пуговка! Я эльф! — Она громко засмеялась. — Я настоящий эльф!
Пуговка вздохнул и улыбнулся, снова спрятав жемчуг за спину.
— Да, малышка, ты настоящий эльф. А магической летающей корзинкой был старый подъемник «немой слуга», а тролль, которого эльф обманул и заставил поднять «немого слугу» вверх, был…
— Эван! — зафыркала Мелоди. — Ох, подожди, я ему это еще расскажу! — Но тут она вспомнила, и ее смех высох, как родник после камнепада. Вдруг побледнев от ужаса, она повернулась к Пуговке. — Я не смогу ему это рассказать!
Пуговка умиротворяюще улыбнулся:
— А почему бы нет? Он ждет внизу вместе со всеми остальными.
Мелоди с шумом шлепнулась на диван. Ее фантастически дорогие шелковые юбки вздулись и опали. Она сидела, неописуемо прекрасная, одетая в тончайшее белье, с облаком темных волос, перевитых жемчугом и атласными ленточками, и личиком-сердечком с тонкими чертами, давно оставившим в прошлом детские пухлые щечки, и смотрела на Пуговку самыми печальными синими глазами, которые он когда-либо видел.
— Я никогда не скажу ему этого, потому что никогда не покину этой комнаты. Никогда! — Она глубоко и сокрушенно вздохнула. — О, Пуговка! Я не могу пройти через это!
Пуговка присел на корточки и заглянул ей в лицо. Впрочем, ему не стоило этого делать, потому что Мелоди взяла свой рост от отца.
— Мелли, любовь моя, моя Мышка-малышка, почему ты не можешь через это пройти?
Она только потрясла головой и торопливо отвела глаза в сторону.
— Просто… закончи свою историю, Пуговка. Пожалуйста.
Пуговка вздохнул и уселся рядом с ней на диван. Он пригнул ее прелестное печальное личико к своему плечу, отметив про себя, что перед церемонией ему придется сменить сюртук, так как этот был пропитан слезами. Затем Пуговка продолжил свой рассказ:
— Его светлость вернулся в клуб с покупками и…
А у дверей заведения Лементье Эйдан и Колин пытались смешаться с толпой прохожих. Эйдан изучал последнюю газету, а Колин притворялся, что крайне заинтересован выставленной в витрине дамской косметикой.
— Как ты думаешь, Прю пользуется всей этой дребеденью?
Эйдан бросил взгляд на витрину:
— Наверняка нет.
— Почему нет? — нахмурился Колин и поглядел на друга.
Эйдан устало вздохнул и перевернул страницу газеты, чтобы прочесть ее еще раз.
— Потому что Прю выглядит потрясающе свежей, когда выходит из ванны.
Колин рассеянно кивнул:
— Точно. — И тут же ахнул: — Эй, ты говоришь о моей жене! Откуда ты можешь это знать?
Эйдан хмыкнул:
— Потому что ты твердишь об этом всякий раз, когда она принимает эту чертову ванну. Идиот ты этакий! — Он покачал головой. — Телячьи нежности!
Успокоенный Колин притих.
— Ну и пусть телячьи нежности! А ты слюнявый щенок. Каждый раз, как Медди пройдет по комнате, ты провожаешь ее таким взглядом, словно она пирожное… И тебе требуется подобрать слюни. Просто тошно смотреть!
Эйдан раздраженно буркнул что-то в ответ… и Колин вернулся к изучению витрины, в стекле которой мог наблюдать за лавками на другой стороне улицы. Как ни забавно было поддразнивать Эйдана, Колина слишком тревожило долгое пребывание Джека в заведении модного портного.
— Он там уже целый час. Обычно он поручает Прю и Медди выбирать одежду для Мелоди.
Эйдан не поднял головы.
— Может, ему захотелось ее побаловать сию минуту.
Колин неловко дернул плечом.
— Не могу сказать, что виню его. Может быть, по пути домой мы остановимся у кондитера?
— Не вижу необходимости, — проворчал Эйдан.
Колин сердито повернулся к нему.
— Думаю, что я тоже имею право баловать ее, как любой из нас! И могу покупать ей сласти, если захочу!
Эйдан постарался не встретиться с ним взглядом.
— Я еще утром заказал пирожные, — признался он.
Раздражение Колина тут же испарилось. Он знал, что Эйдан переживает происходящее так же глубоко, как он.
Я не думаю…
— Выше голову, — прошипел Эйдан и высоко приподнял газету, чтобы скрыть лицо. — Вот он выходит.
Колин продолжал смотреть на отражение улицы в витрине. Он увидел, как Джек залез в карету. Они стояли достаточно близко, чтобы услышать скрип рессор под его мощным телом и услышать приказ везти его в «Браунс». Карета покатилась по Стренду, и Колин облегченно перевел дыхание.
— Что ж, он уехал. И знаешь, что это означает?
Эйдан опустил газету.
— Что?
— Что нам придется нанять простецкий экипаж, — сухо объяснил Колин. — Ты помнишь, что сюда нас привез Джек?
