Глава 8

– Мой Бог, Этеридж! Вы выглядите записным модником!

Далтон натянул на лицо свою самую обаятельную улыбку и низко поклонился принцу-регенту. Неожиданный вызов к правителю Англии каждый раз требовал нервного напряжения. А то, что Далтону пришлось явиться на аудиенцию в пышном наряде сэра Торогуда, больше походило на ночной кошмар.

Положение усугублялось тем, что принцу Георгу IV явно понравился этот ужасный костюм. Далтон молил всех известных ему святых, чтобы принцу не пришло в голову принять на вооружение подобное расцвеченное всеми цветами радуги убранство и таким образом заставить джентльменов Англии стараться перещеголять друг друга в рабском подражании.

Далтон выпрямился и увидел, что Георг пристально смотрит на него. Ох, черт возьми! Мужское чувство достоинства было обречено. Потом Далтон представил лорда Ливерпула, вырядившегося в ядовитые цвета, на высоких каблуках. Возможно, во всем этом есть и обратная сторона.

Почувствовав себя лучше, Далтон поприветствовал принта улыбкой:

– Добрый день, ваше высочество.

– Послушайте, вы выглядите просто великолепно, Этеридж.

Принц-регент со всех сторон осмотрел Далтона, постукивая пальцем по подбородку.

– Черт побери этого Бо Браммела, он заставляет нас носить похоронные наряды. – Георг фыркнул. – Я носил такой жилет очень давно, когда мужчинам дозволялось слегка расцветить свой костюм. Кстати, кто ваш портной?

– Он мертв, – решительно заявил Далтон. – Скончался на прошлой неделе.

Георг нахмурился:

– Жаль. Я мог бы сделать его очень богатым человеком. – Принц вздохнул. – Ну ладно. Полагаю, такой яркий наряд в военное время выглядел бы не совсем уместно.

– Весьма разумное замечание, ваше высочество.

– Гм… – Вид у Георга был такой, словно он не ждал возражений. – И все же ваши туфли! Вы должны дать мне имя вашего обувщика.

Далтон решил, что еще одна внезапная смерть может показаться подозрительной. Он кивнул:

– Я дам его адрес вашему камердинеру.

Бедный Баттон. Далтон не хотел бы оказаться поблизости, когда его лакей узнает, что из-за своей несвоевременной смерти он упустил возможность наряжать самого короля.

Окинув взглядом результаты последнего акта возмездия Баттона, Далтон подумал, что ему стоило бы ненадолго покинуть этот город.

– Садитесь и выпейте со мной чаю. – Георг жестом указал Далтону на стол, стонущий под тяжестью яств, которых кому-нибудь другому хватило бы как минимум на недельное пиршество. – Расскажите мне об этом Торогуде. Его нашли?

Было недальновидно давать отчет через голову Ливерпула, но кто он такой, чтобы ослушаться короля? И Далтон поведал Георгу всю историю, стараясь не упустить ни единой подробности, вполне сознавая, что ему особенно нечем отчитаться за несколько дней работы.

Георг кивал, что-то бормоча время от времени и быстро уничтожая блюдо за блюдом. Могло показаться, что принц почти не слушает, если бы иногда он не задавал проницательных вопросов и не бросал разумных реплик.

Несмотря на блестящие способности, острый ум и кипучую энергию, Англии от него было мало пользы, к великому сожалению.

– Понятно. – Георг, приложив к губам салфетку с королевской монограммой, небрежно бросил ее в лужу сливовой подливы. – Одобряю ваше расследование. Что ж, продолжайте. Кстати, я хотел бы встретиться с Торогудом, когда вы его найдете. Желательно до того, как он попадет в руки к Ливерпулу. Наш дорогой премьер-министр не желает, чтобы еще кто-то хоть немного повеселился. – Принц покачал головой. – Не представляю, как вам удалось выжить, будучи воспитанником этого человека. Он все еще полагает, что может отчитывать меня, как ребенка. Как раз сегодня утром разбушевался, вспомнив мальчишескую выходку, которую я совершил, когда мне было шестнадцать. – Георг хихикнул. – Возможно, мне удастся уговорить Торогуда нарисовать карикатуру на Ливерпула. Чертовски забавный человек. Чертовски забавный.

Который из них? Ливерпул или Торогуд? Далтон совершенно не был уверен, что хочет это знать, и промолчал.

Принц-регент, посмеиваясь, вышел из комнаты, оставив Далтона среди «руин» их «чаепития» с ощущением, будто только что избежал столкновения с еще одним тяжелым пивным фургоном.

Любой, кто взглянул бы на троих мужчин, собравшихся у стойла перспективного жеребца-двухлетки, решил бы, что они обсуждают достоинства лошади.

Но это было бы заблуждением.

– Видели, как его допустили к принцу, говорю я вам! И возможно, в этот самый момент он выбалтывает все, что ему известно! – Тучный мужчина с багрово-красным лицом злоб-ю оскалился. – Его надо вывести из игры!

– Прежде всего, мы не знаем, есть ли ему что сказать. Рисунок, правда, был разрушительным, но могло быть и хуже. – Самый высокий из мужчин, светловолосый джентльмен, не отзывая взгляда от лошади, небрежно прислонился к ограде стойла. – Кстати, кто является вашим осведомителем во дворце?

Третий мужчина, невысокий и худощавый, с опаской огляделся по сторонам.

– Ох, ну кого это волнует, черт побери? Важно то, что нам сейчас надо уехать! Если принца это заинтересует, если он помнит Флер…

– Маловероятно, что он свяжет Флер с чем-либо, – успокаивающе произнес светловолосый мужчина. – Лучшее, что мы можем сделать, – это попытаться дискредитировать Торогуда.

Тогда все, что бы он ни сказал, будет казаться подозрительным.

– Теперь, когда он устроил это представление, есть еще больше оснований для его устранения, – буркнул толстяк. – Он нажил себе столько врагов, что вряд ли сможет выйти на наш след.

Светловолосый мужчина обеспокоенно смотрел на жеребца.

– Не стоит действовать опрометчиво. Сейчас не время. Может быть, встретимся завтра вечером и обсудим этот вопрос? Не все части этой головоломки еще собраны – это ваши слова.

– Части – это мои игроки. Не забывайте, кто пригласил его участвовать в этой игре.

Светловолосый мужчина повернулся и впервые посмотрел m своих собеседников. Его взгляд был спокойным, но твердым.

– Возможно, я новичок в этой игре, но я играю с самого рождения.

Он оттолкнулся от ограды и расправил плечи.

– А сейчас прошу меня великодушно извинить, джентльмены, я полагаю, мне стоит приобрести эту лошадь.

В лавке модной портнихи было душно и жарко. Клара поймала себя на том, что с трудом подавляет зевоту. Выбрав полдюжины фасонов из толстого альбома образцов мадам Гортензии, она позволила снять с себя мерку. Беатрис, конечно же, настояла на том, что это должно быть сделано, когда корсет Клары будет туго зашнурован, правда, не так туго, как той ночью.

Мадам, весьма стильная дама, чей явный французский акцент растаял, как только была объявлена война Наполеону, кивала и одобрительно кудахтала во время снятия мерок. Однако она запротестовала, когда Клара собралась выбрать платье из небольшого запаса готовых нарядов, имевшихся в лавке.

Украшенное множеством оборок платье из девически розового атласа наверняка было выполнено по какому-то особому заказу, поскольку оборки вышли из моды много лет назад. Даже Кларе это было понятно.

Мадам Гортензия побледнела.

– Э-это? Но, мадам, вы будете выглядеть как перевернутая метелка из перьев для смахивания пыли! В этом сезоне в моде узкий силуэт. Юбку нужно формировать крупными складками, мадам, а не отделывать оборками!

Женщина была так расстроена, что Кларе стало ее жаль.

– Мне нужно платье сегодня вечером, и это вполне подходит.

Кошмарный наряд со всеми этими оборочками и крошечными жемчужинками стоил целое состояние. Ей было мучительно жаль столь неразумно тратить так старательно накопленные деньги. Но вся ее работа пойдет насмарку, если не использовать соответствующую личину.

– Это платье идеально. Я покупаю его или отправляюсь в другой магазин.

Мадам Гортензия скрепя сердце кивнула:

– Очень хорошо. Но надеюсь, мадам не откажет мне в маленькой просьбе. Если вдруг кто-нибудь спросит вас, где вы приобрели это платье…

Клара улыбнулась:

– Обещаю – ни словечка.

– Спасибо, мадам.

С ошеломленным видом модистка рассеянно отмечала остальные заказы Клары.

Беатрис одобрительно кивала:

– Пожалуй, с этим греческим стилем получилось довольно забавно. Я сама люблю парочку-другую оборок. – Она задумалась. – Возможно, я попрошу мадам Гортензию добавить несколько и на мое платье.

За пределами занавешенной шторами примерочной зазвонил дверной серебряный колокольчик. Знакомый голос позвал мадам Гортензию. Беатрис порхнула к занавеске и, приоткрыв ее, бросила быстрый взгляд.

– Ох эта противная Кора Тигарден! – прошипела она через плечо. – А с ней мужчина. Красивый, молодой, но для тебя, Клара, не слишком молодой.

Она выпрямила спину, быстрым движением поправила декольте и стремительно вышла из-за занавески.

– Кора, дорогая! Как я рада тебя видеть! А кто этот красивый мужчина?

От такой фамильярности Клара закатила глаза, ожесточенно пытаясь натянуть свое простенькое черное платье. Она решила надеть его прямо на туго затянутый корсет, чтобы поскорее выйти из примерочной, этой камеры пыток.

Она только просунула голову в вырез платья, когда его выдернули прямо у нее из рук.

– Ты не выйдешь туда в этой тряпке! – яростно прошипела Беатрис. – Там племянник кузена Коры Тигарден, и он лорд! У него дом на Гросвенор-сквер!

– Значит, я должна поприветствовать его в корсете, Би? Отдай платье.

– Нет. Я послала за мадам. Она нам поможет.

Клара потянулась за платьем, но Беатрис, швырнув его на пол, встала на тонкую ткань.

– Би! Ты испортила его своими туфлями.

– Вот и хорошо. В любом случае это тряпка. – Она схватила Клару за руку. – Послушай меня. Сэр Торогуд – прекрасная цель, но с твоей внешностью и с твоей фигурой ты можешь рассчитывать на большее. Там, за занавеской, стоит совершенно замечательный лорд, который, вполне возможно, еще ни с кем не связан обязательствами, поскольку всего лишь несколько месяцев назад вернулся из Вены. – Она наклонилась ближе. – Если сможешь его заполучить, для Китти и Битти это откроет многие двери.

– Так пусть его заполучат Китти и Битти.

Беатрис поджала губы.

– Я люблю своих девочек, Клара, но мы с тобой знаем, что они не совсем подходят для роли супруги лорда. Будь они чуть поумнее… – Она покачала головой. – Это не важно. В данный момент самый важный вопрос – в чем тебе сейчас перед ним появиться?

Она появилась в очень элегантном прогулочном костюме из зеленого атласа, в тон ее глазам, которые засветились как изумруды. Клара смотрела на себя в зеркало, поворачиваясь во все стороны. К платью полагалась симпатичная шляпка, отделанная таким же зеленым атласом.

– Ох, тетушка Клара! – выдохнула Китти. – Ты как настоящая герцогиня!

– В самом деле, мадам. И никаких оборок!

Мадам Гортензия буквально ворковала от удовольствия, испытывая не только эстетическое удовлетворение, но и предвкушая довольно солидное вознаграждение, которое пообещала ей Беатрис за это сшитое для другой клиентки платье.

Клара повернулась к золовке:

– Би, я не могу тебе этого позволить.

– Считай это вложением капитала. Когда подцепишь богатого мужа, расплатишься со мной. С небольшими процентами, конечно.

Беатрис в своем амплуа. Клара импульсивно обняла ее:

– Конечно.

Затем Беатрис раздвинула шторки и вновь поприветствовала свою «заклятую приятельницу».

– Кора, помнишь дорогую вдовушку Бентли, Клару, не так ли?

Клара наклонила голову, чтобы пронести шляпку под низким пологом, а когда выпрямилась, оказалась лицом к лицу со светловолосым джентльменом, которого видела на балу у Рочестеров.

Он улыбнулся:

– В конце концов мне все-таки удалось удостоиться соответствующего представления!

Джентльмен отвесил низкий поклон, когда их представляли друг другу.

Клара оцепенела.

Бал у Рочестеров… проявляющий заботу джентльмен… расшнурованный корсет…

Это был, наверное, самый унизительный момент в ее жизни.

Натаниель Стоунвелл, лорд Рирдон, странствующий рыцарь, явно испытывал неловкость из-за хвастовства своей кузины и жадного любопытства Беатрис.

– Я чувствую себя словно премированный на выставке мопс, – пробормотал он, слегка наклонившись к Кларе. – Как вы думаете, что произойдет, если я вас укушу?

В его глазах не было ничего, кроме веселого интереса. Ни искорки похотливости, ни малейшего намека на общую тайну. Это не мог быть он. Почувствовав облегчение, Клара улыбнулась в ответ на его шутливое замечание:

– Беатрис, без сомнения, сочтет это равносильным помолвке.

Он улыбнулся и предложил ей руку, когда дела в лавке были закончены.

– Прекрасный день. Не хотите ли прогуляться по парку?

Клара взяла его под руку. Почему бы и нет? У него нет серьезных намерений, кроме того, он слишком красив и знатен, так что брак ей не угрожает. А прогулка, безусловно, приятнее, чем выбор нарядов.

Искоса глядя на его совершенный профиль, Клара решила, что это гораздо приятнее. К тому же она устала от размышлений о предстоящем крахе сэра Негодяя во время сегодняшнего ужина.

Клара чувствовала, что в этом элегантном прогулочном костюме она привлекает внимание, хотя подозревала, что сейчас одета лучше, чем когда-либо. Ее наряд был таким же ярким и богатым, как и у остальных дам, прогуливавшихся со своими кавалерами по Хайстрит.

– Вы полагаете, я делаю свои первые шаги?

Взгляд, которым он ее одарил, был в равной степени удивленным и подозрительным. Она снова смеялась над ним, и он понимал это.

– Прошу прощения?

– Милорд, я вполне в состоянии передвигаться самостоятельно. Я в этом практиковалась не один год.

Он отдернул руку.

– Мои глубочайшие извинения, миссис Симпсон. Не хотел вас обидеть.

Клара вздохнула:

– Какая жалость!

– О чем вы?

– Жаль, когда такой мужчина, как вы, одаренный, обеспеченный, наделенный всеми достоинствами, обделен чувством юмора.

У него отвисла челюсть.

– Одаренный, обеспеченный, наделенный всеми достоинствами?

– Ну конечно! Вы красивы, титулованы, имеете средства, наверняка получили хорошее воспитание и образование.

– А… – разочарованно произнес он. – Так вы имели в виду все это.

Ничего этого Клара не имела в виду. Она бросила на него смущенный взгляд, он тоже посмотрел на нее.

Клара не сдержала смешка. Это словно прорвало плотину. Клара отвернулась, прикрывая рот рукой в перчатке, а лорд Рирдон, прислонившись к фонарному столбу, истерически хохотал.

Клара шлепнула его по руке ридикюлем.

– Остановитесь, – задыхаясь, проговорила она. – Или я… не смогу остановиться.

Успокаиваясь, лорд Рирдон подал ей свой платок, чтобы она утерла выступившие слезы. Клара протянула ему свой кружевной платочек. Он принял его своей крупной рукой и замер, беззвучно двигая челюстями.

– Он выглядит слишком женственным на ваш вкус, милорд? – улыбнулась Клара. – Вы не разделяете склонность сэра Торогуда к кружевам?

– Дело вовсе не в этом, миссис Симпсон, – ответил он, утерев глаза и положив платочек в карман. – Я прикажу выстирать его, и, таким образом, у меня будет повод снова увидеться с вами.

Она почувствовала себя польщенной. Ей не следует быть такой падкой на красивые слова, но, в конце концов, за свою жизнь она получила не так много мужского внимания. Мужчины редко проявляют интерес к девушкам, которые любят книги, неброско одеты и к тому же имеют отца, пользующегося весьма дурной репутацией.

Может быть, все дело в платье? Неужели она и в самом деле ошибалась все это время, не придавая значения модной одежде?

Неужели даже лорд Рирдон клюнул на эту приманку?

– Должна вам сказать, милорд, что обычно я выгляжу несколько иначе.

– Иначе?

Вертя в руках ручку ажурного зонтика, Клара отвела глаза.

– Я хочу сказать, что… что зачастую у меня совсем иной вид. Обычно я не придаю значения моде, а также своей внешности.

Он остановился и повернулся к ней улыбаясь. Она почувствовала, что у нее непроизвольно начинает отвисать челюсть, и постаралась поплотнее сжать губы. Просто он был слишком красив, чтобы выразить это словами.

Когда Клара встретила его два дня назад, первое, что ей пришло в голову, – от этого господина нужно потребовать поделиться своей красотой с какой-нибудь заслуживающей этого женщиной. Теперь она задумалась, а не создан ли он для того, чтобы просто украсить дни какой-либо женщины. Видит Бог, она могла бы часами смотреть на него.

Клара беспокойно зашевелила пальцами. Нет ли у нее в ридикюле карандаша?

– Что-то не так?

Она подняла руку, жестом призывая его к молчанию. В солнечном свете в его светло-каштановых волосах заиграли многочисленные золотые вспышки.

Ах, если бы она была художником! К сожалению, она никогда серьезно не занималась живописью. Но она могла и хотела запечатлеть великолепную линию его скул и подбородка.

– Не шевелитесь.

Покопавшись в шелковом мешочке, она наконец достала карандаш и за неимением лучшей бумаги развернула один из свертков.

Через мгновение, расправив дешевую коричневую бумагу на скамье, она приготовилась рисовать. Но, подняв глаза, увидела, что джентльмен как-то странно смотрит на нее.

Ах да! Она забыла спросить у него разрешения. Она так часто делала свои наброски втайне, что напрочь забыла про этикет.

– Могу я нарисовать вас?

Он молча наклонил голову. Она вскочила и, торопливо стянув перчатки, взяла его подбородок и придала ему необходимое положение. Затем сняла перчатки, но, почувствовав тепло его кожи ладонями, в изумлении замерла.

Она отдернула руки точно так же, как он сделал это раньше. Должно быть, он не забыл этого, потому что усмехнулся:

– Я вполне в состоянии повернуть голову сам. Я практиковался в этом не один год.

Смущенная, она покачала головой:

– Похоже, вы также практиковались в том, чтобы быть терпеливым. Извините. Просто у вас такие приятные… черты. Я лишь хотела запечатлеть вас именно в этот момент.

– Ничего не имею против.

Она улыбнулась и вновь склонилась над бумагой.

– Понимаете, меня очень интересует вопрос, почему одних людей считают красивыми, а других нет. Возможно, всего лишь незначительная разница в форме носа. Или слишком выдающийся подбородок, или недостаточно…

Быстрыми уверенными штрихами она запечатлела на бумаге его черты, размышляя над тем, где могла видеть эти почти классические греческие скулы.

Впрочем, однажды они уже разговаривали, быть может, именно тогда она и заметила их.

И все же у нее было ощущение, что совсем недавно она уже рисовала этот профиль, хотя единственным субъектом, наброски которого она делала в последнее время, был сэр Торогуд, если не считать многочисленных небрежных набросков Монти.

Из мгновений, проведенных в полумраке, она вынесла воспоминание о том, что челюсть Монти была более неровной, квадратный подбородок высечен более грубо. И та особая впадинка под нижней губой, которая делала его мужественный рот чувственным. Там, в темноте, она гадала, была ли остальная часть его лица столь же близка к совершенству. К ее сожалению, шелковая маска скрывала верхнюю часть его лица и даже уши. А как раз ей очень хотелось увидеть уши Монти. Если и был один недостаток, который она не прощала в мужской внешности, так это оттопыренные уши.

Она понимала, что это превращает ее в довольно поверхностную особу, но Клара искренне надеялась однажды полостью избавиться от этого недостатка, а пока художник внутри нее от всей души надеялся, что уши у Монти плотно прилегают к черепу.

– Вы уже закончили?

Звук его голоса вернул Клару к действительности. Подняв глаза, она увидела перед собой лорда Рирдона, а не Монти. Но когда посмотрела на свой рисунок, то на коричневой бумаге поверх набросков портрета лорда Рирдона обнаружила несколько вариантов портрета грабителя в маске, на некоторых он был изображен с оттопыренными ушами, на других – нет.

Клара быстро свернула бумагу и засунула ее под свои свертки.

– Не совсем. Я просто сделала несколько черновых набросков. – Это была не совсем ложь.

Она развернула еще один слой щедрой магазинной упаковки верхнего свертка и начала снова.

На этот раз она твердо сосредоточилась на своем объекте, и через несколько минут у нее был готов вполне приемлемый карандашный портрет джентльмена, элегантно облокотившегося на вяз.

– Готово.

Она выпрямилась и посмотрела на мужчину, изображенного на рисунке. Когда дома она будет работать над рисунком, то сделает его плечи чуточку шире, да и ботинки получились не совсем правильно. В отличие от многих денди лорд Рирдон носил туфли на низком каблуке, и это придавало его позе основательность и мужественность. И это нравилось Кларе гораздо больше, чем вычурная осанка сэра Торогуда.

– Что вы об этом думаете, милорд?

Лорд Рирдон с интересом взглянул через ее плечо, но почему-то медлил с ответом. Клара решила, что ему не понравился рисунок, взглянула на его лицо и оцепенела.

В глубине его глаз полыхнул огонь, от которого бросало в дрожь.

Потом это выражение исчезло, и перед ней вновь оказался добродушно улыбающийся мужчина. Лорд Рирдон поднял рисунок со скамьи.

– Клянусь, у вас настоящий талант! Это, безусловно, я!

Клара постаралась избавиться от неожиданно возникшего странного трепета. Она отвыкла от мужского общества, если так испугалась того, что, возможно, являлось обычным проявлением влечения.

В любом случае скорее всего все дело в платье.

Лорд Рирдон продолжал восклицать, выражая свое восхищение рисунком, и Клара начала успокаиваться и даже испытывать удовольствие, слушая его восторженные слова. Конечно, все это пустословие, но как все-таки приятно слышать |лестные отзывы о своей работе!

– Могу я оставить это себе?

Она кивнула, хотя намеревалась использовать набросок в качестве основы для портрета. Но внимание джентльмена было так лестно и он был таким терпеливым. Клара аккуратно свернула листок и подала ему.

Он принял его, не скрывая своего восхищения.

– Вы должны показать мне и другие свои рисунки, миссис Симпсон. У вас их много?

– Боюсь, что нет, милорд. Я теперь не часто рисую своих друзей.

– Вы должны нарисовать для меня еще кого-нибудь. Например, нашего общего знакомого, чтобы со стены моего кабинета на меня смотрело знакомое лицо.

Он собирается повесить ее рисунки у себя дома? Ее охватил порыв чисто артистической радости, чувства гораздо более сильного, чем то скромное удовольствие, которое она испытывала от его ухаживаний. Она порывисто обернулась к нему:

– Вы имеете в виду человека, которого мы оба знаем? Может быть, нарисовать Кору, вашу кузину?

Эта девушка хотя и была довольно хорошенькой, но для художника не представляла никакого интереса. Очевидно, лорд Рирдон чувствовал то же самое.

– Думаю, не стоит.

Он сел на скамью рядом с ней.

Клара вновь почувствовала, как ее охватил этот странный трепет. Она прекрасно понимала, что с ее стороны это просто глупо, она вдова, а не молоденькая наивная барышня. Никто не осудит ее, увидев сидящей в парке, в компании весьма интересного джентльмена. Она могла себе это позволить, нисколько не нарушая правил приличия.

Конечно, это зависит от того, кто именно сидит рядом с ней, не так ли? Может быть, она так нервничает из-за чрезвычайно привлекательной внешности лорда Рирдона? И как относиться к этой тревоге: как к чему-то хорошему или как к чему-то плохому? Его близость вызывает в ней опасение или возбуждает? Она не могла ответить на этот вопрос. Как бы то ни было, этот мужчина необычайно привлекателен.

– …сэра Торогуда?

Привычка Клары размышлять про себя оказалась в этот момент очень кстати. Она была совершенно уверена, что взгляд, который она бросила на лорда Рирдона, выражал лишь недоумение, а не страх пойманного кролика.

Она заставила себя вздохнуть совершенно естественно. Потом медленно прищурила глаза и улыбнулась:

– Прошу меня извинить. Я витала в облаках. Вы сказали, что хотите, чтобы я нарисовала сэра Торогуда?

Лорд Рирдон не отрывал от нее пристального взгляда. Он просто наблюдает за ней или размышляет о том, как плохо она соображает?

– Да. Я заметил, что на балу вы долго разговаривали с ним, и подумал, что, возможно, вы знакомы, поскольку оба художники.

– Совершенно верно, – ответила она, – оба.

– Вы давно с ним знакомы? – В голосе и манере лорда Рирдона появилось мальчишеское любопытство. – Я уже некоторое время собираю его рисунки. Мне бы очень хотелось, чтобы одну из своих работ он подписал для меня.

Подумать только! Лорд Рирдон является поклонником творчества Торогуда! Он использует ее, чтобы познакомиться со скандальным карикатуристом.

Она почувствовала неприятное облегчение. Для его светлости это определенно удачный день! Он так близко подобрался к сэру Торогуду, и даже обошелся без цветов и предложения руки и сердца.

– Я… познакомлю вас с ним сегодня вечером во время ужина, милорд. Хотя не слишком хорошо с ним знакома, он производит впечатление человека общительного.

Больше похож на чудовище, гоняющееся за славой, но кто она такая, чтобы судить его?

Лорд Рирдон был чрезвычайно благодарен и продолжал говорить что-то о ее таланте, но для Клары день потерял всякую привлекательность. Она могла думать лишь о предстоящей встрече с сэром Торогудом и о своей задаче раскрыть его истинную сущность.

В который раз повторив попытку привлечь ее внимание, лорд Рирдон сдался и подвел ее к тому месту, где Кора Тигарден ждала вместе с Беатрис и двойняшками. Кларе удалось попрощаться в самой непринужденной манере, несмотря на то что была поглощена своими мыслями. Она не помнила, как они доехали до дома.

Как же все-таки она сможет разоблачить самозванца сегодня вечером?