Глава 22
Натягивая помятую одежду, Далтон старался не прислушиваться к доносившимся до него звукам. Клара мылась в тазу, и ее затрудненное из-за холодной воды дыхание казалось очень эротическим.
Когда наконец она позволила ему повернуться, он увидел, что она скромно завернулась в похищенный плащ.
– А что на тебе под плащом? – Ночную рубашку она использовала в качестве мочалки.
– А вот это тебя не касается, – ответила она чопорно поджав губы.
– Смотри не простудись, плащ влажный. И не позволяй Джеймсу даже краешком глаза заглянуть под него. Он вот-вот появится и принесет твои вещи.
– Далтон…
Ее тон был серьезным. Он внимательно посмотрел на нее:
– Да?
– Я не хочу уезжать.
Проклятие! Не зря ему казалось, что все идет слишком гладко.
– Тебе необходимо скрыться, пока я не найду виновника, это единственный способ обеспечить твою безопасность.
– Я не хочу бежать. Это будет означать, что они выиграли, разве ты не понимаешь? Люди, подобные твоему маркизу и графу, который подставил моего отца. И если те, кому известна их истинная сущность, трусливо прячутся, кто же тогда раскроет правду? Кто защитит невиновных и доверчивых?
Она была так отважна и так наивна.
– А кто спасет тебя от Керта? Как я смогу одновременно защищать тебя и распутывать это дело?
– Я могу тебе помочь. У меня есть опыт в подобного рода делах. Я ни разу не попалась, хотя занималась этим не один месяц.
– Раз на раз не приходится, – сказал он мрачно. Как отговорить ее от этого? – Клара, ты уедешь с Джеймсом сегодня вечером, даже если для этого мне придется засунуть тебя в мешок и привязать к крыше экипажа.
– Хочешь заставить меня поступить против собственной воли?
Это был нечестный прием, и она понимала это. Он увидел искорки стыда в ее глазах. Черт побери ее упрямство!
– Если ты не скроешься в безопасном месте, тогда… – Он не смог удержаться, слова просто сорвались у него с языка. – Есть другой способ обезопасить твое будущее.
– И какой же?
– Выйти за меня замуж.
– Это невозможно.
Далтон был задет за живое.
– Почему нет? Как леди Этеридж ты будешь практически неприкосновенна. – Он воодушевлялся этой идеей все больше. – Ты могла бы жить далеко от города. У меня есть несколько поместий – выбор за тобой. Таким образом, ты не отвлекала бы меня от моей работы. Я бы о тебе заботился. У тебя было бы все, в том числе такое состояние, что отпала бы необходимость снова заниматься рисованием.
Она вздрогнула.
– Нет, не все. Не было бы тебя. Не было бы самоуважения.
– Будучи моей женой, ты будешь пользоваться всеобщим уважением! Я предлагаю тебе свое имя и состояние.
– Как ты можешь думать, что я приму твое предложение? Ты предлагаешь мне пустыню и песок и называешь это раем.
– Ты считаешь, что мое предложение ничего не стоит?
– Твое предложение оскорбительно. Я не хочу такой «приятной ссылки», Далтон. – Она вздохнула, очевидно, пытаясь сдержаться. – Твое чувство ответственности похвально, но я не продам свое будущее ради твоего спокойствия. Я заслуживаю большего.
– Ты непредсказуема.
Ее взгляд стал похож на штормовое зеленое море.
– Ты абсолютно предсказуем, и в этом мое несчастье.
Он стиснул зубы.
– Ты не питаешь ко мне никаких чувств?
– Я питаю к тебе много чувств.
Он подумал о Натаниеле, для которого она надевала зеленое платье.
– Есть кто-то другой, кто нравится тебе больше? – Он сжал кулаки, пытаясь сохранить самообладание и побороть возникшее в душе опустошение. – Назови мне его имя. Я должен знать, из-за кого я тебя теряю, кого ты готова предпочесть мне!
Она помолчала.
– Себя.
На это ему нечего было возразить. Они стояли, глядя друг другу в глаза, они были рядом и так далеки друг от друга.
В тишине комнаты раздался щелчок, и открылась панель в стене. Клара моргнула. Она впервые обратила внимание на то, что в комнате не видно двери. Она была в заключении всю ночь и даже не знала об этом.
Джеймс просунул голову в проем, его глаза были плотно закрыты.
– Мы себя прилично ведем?
– Мы – да, – напряженно произнес Далтон. – Остается посмотреть на тебя.
– Ясно. – Джеймс протиснул в дверь саквояж Клары, стараясь не ударить им об пол. Потом вошел сам, неся толстую папку и еще одну корзину с крышкой. – Вот ваши вещи, миссис Симпсон. Агата велела передать вам, что зашила ваши наброски в потайное дно. При настоящем обыске, конечно, обнаружат, а при поверхностном осмотре вряд ли.
Он подал ей билет на двоих на корабль, отплывающий вечером в Шотландию.
– Это для нас. Будем путешествовать под видом брата и сестры.
Она положила билет на стол.
– Спасибо.
Джеймс поместил тяжелую папку рядом с билетом и вытащил листок бумаги.
– Далтон, думаю, тебе стоит на это взглянуть.
Далтон протянул руку, но Джеймс бросил взгляд на Клару.
– Не здесь.
Клара махнула рукой:
– Идите. Мне как раз нужно переодеться.
Далтон некоторое время смотрел на нее, потом последовал за Джеймсом через другую панель в стене.
После их ухода Клара сбросила влажный шерстяной плащ и надела чистую одежду, которую достала из саквояжа. Она пыталась завязать пояс на панталонах, когда уронила на пол папку Джеймса.
Карикатуры сэра Торогуда полетели и, перемешавшись, упали рядом на коврик. Вздохнув, Клара присела на колени, чтобы собрать их. Меньше всего в этот момент ей нужны были напоминания о том, чего она лишилась.
Собирая листки, она рассеянно называла тех, кого рисовала. Мозли… Уодзуэрт… Натаниель…
Она остановилась. Натаниель? Она никогда не рисовала на него карикатуры. Пролистав стопку рисунков, вытащила листок. Взглянув, рассмеялась.
Листок был перевернут наоборот. Под этим углом изображение лишь только отдаленно напоминало Натаниеля. Покачав головой, она перевернула листок с изображением Флер, чтобы положить его в папку.
Изображение лица не изменилось. Она поднесла листок ближе. Челюсть… брови…
Клара лишь однажды видела эту таинственную личность во время одной из встреч у Уодзуэрта. Трое мужчин страшно наскучили ей своими спорами по поводу какой-то женщины. И Клара отомстила за свою скуку, набросав рисунок, который наделал так много шума после его публикации через пару недель.
Именно тогда Далтон получил указания найти ее.
Она сидела на корточках, напряженно размышляя. Кто-то хотел, чтобы ее нашли. Кто-то хотел ее смерти. Не мог ли это быть Натаниель?
Она вспомнила, каким напряженным стал его взгляд, когда он увидел, что она рисует.
Он все понял. Уже тогда, в парке, он знал. Она сама предоставила ему доказательства.
А потом он преследовал ее. Эти визиты, подарки, настойчивые приглашения. Как будто такой человек, как он, мог ею серьезно заинтересоваться.
«Далтон может, – вновь зазвучал этот надоедливый тонкий голосок. – Он хочет на тебе жениться».
– Нет, – пробормотала Клара. – Он, как мальчик, коллекционирующий бабочек, хочет запихнуть меня в вату и хранить.
А вот Натаниель определенно хотел заманить ее туда, где он навсегда смог бы остановить ее перо.
Она положила рисунок поверх других и быстро закончила свой туалет. Когда Клара рылась в чемодане в поисках теплого платья, ей попался наряд служанки. Она долго держала в руках простое муслиновое платье.
Сегодня Натаниель ужинает у своей кузины. Его не будет дома несколько часов. Она может провести расследование, узнать наверняка, прежде чем обвинять этого человека перед лицом гильдии полубезумных шпионов.
Она импульсивно натянула на себя платье. Ей необходимо было уйти, и в данный момент без Далтона, это также облегчит его задачу. Не говоря уж о том, что ей совсем не нравилось, что ее пытаются сплавить, словно надоевшую родственницу.
Одевшись, она накинула свой, к счастью, сухой плащ и подошла к первой панели, к той, через которую входил Джеймс. Она слегка надавила на резьбу, заметила, как это проделал Джеймс с другой панелью, выходя из комнаты, и узкая дверь распахнулась. Клара начала спускаться вниз из кабинета, расположенного на чердаке. Но как же ей теперь выбраться из «клуба»?
Мисс Китти Трапп плюхнулась животом на матрац и сердито посмотрела на аккуратно застеленную кровать сестры, стоявшую у противоположной стены. Битти уже начала упрашивать своих родителей разрешить ей переехать в комнату тети Клары – большую, с огромным окном, – и это при том, что бедная тетушка Клара уехала всего два дня назад.
И вполне вероятно, ее сестре достанется эта комната, потому что на Китти мама и папа все еще сердились за то, что она сразу не рассказала им об отъезде Клары.
Они впустили этого высокого человека в дом и называли его «милорд», а душке лорду Рирдону не позволено было даже переступить порог, когда он приехал с визитом вчера днем. Китти не думала, что папа на самом деле поверил всем этим разговорам об измене, но тем не менее он отменил все выезды и все приемы посетителей до тех пор, пока ситуация не прояснится.
И вот она сидит здесь, сосланная в свою комнату, тогда как могла бы находиться в гостиной с самым красивым мужчиной на свете.
Китти выпрямилась и подвинулась к туалетному столику, который они делили с Битти. Поворачивая подбородок то в одну, то в другую сторону, она размышляла над тем, нравятся ли лорду Рирдону блондинки. Она считала, что у нее волосы чуть более блестящие, чем у Битти, потому что она каждый вечер перед сном расчесывает их сотню раз, тогда как Битти частенько ленится.
А кроме своих чудесных волос, в чем она может соперничать с тетей Кларой? Ее тетушка очень умна и талантлива, у нее чудесная фигура, тогда как у Китти и Битти явная склонность к полноте, как у их маменьки.
Китти вздохнула. Нет никакого смысла обманываться. Лорд Рирдон даже не взглянул в ее сторону, когда в комнате была тетя Клара.
Со скучающим видом она подошла к маленькому столику и села, чтобы закончить копирование карикатур, на которые Битти первая предъявила права. Битти всегда первой предъявляла права на все лишь потому, что появилась на свет несколькими минутами раньше Китти.
Когда Китти начала обводить один довольно скандальный рисунок, который, в этом она была уверена, маменька отберет, как только увидит, она пожалела, что ей не пришло в голову попросить тетушку Клару нарисовать для нее портрет лорда Рирдона. Он был божествен с его благородным челом, совершенной линией подбородка и потрясающими губами.
Китти нахмурилась, глядя на листок бумаги перед собой. Обведенное ею лицо на рисунке выглядело очень похожим на лицо лорда Рирдона. Гм… Если чуть-чуть подправить здесь, а тут слегка удлинить… Точно! У нее получился портрет его светлости, и она нарисовала его сама. Ну конечно, не без помощи карикатуры. Хотя как глупо: лорд Рирдон не может иметь ничего общего с дешевой девицей, подобной Флер.
Любовницы – это для тех богатых мужчин, у которых нет жен и есть высокий титул, делающий их такими значительными, что они могут пренебречь мнением окружающих, и…
Именно для таких людей, как его светлость. Губа у Китти задрожала, когда она посмотрела на рисунок ее лорда Рирдона – похотливого, безнравственного, ужасного бабника!
Ее глаза наполнились слезами. Этот негодяй ее обманул. Ему это даром не пройдет! Ему не поможет то, что он прячет свое лицо за жирным задом этой девицы, когда с ним будет разбираться Беатрис Трапп. Маменька знает всех, кто имеет хоть какой-нибудь вес. Она все поставит на свои места!
– Ма-а-ма-а!
Далтон в оцепенении стоял в своем тайном кабинете, проклиная себя. Она исчезла. Ушла в ночь и в дождь. Он потерял сводившую его с ума, великолепную Клару. Не следовало покидать ее, пока он не убедится, что она в полной безопасности.
Далтон пристально смотрел на свой стол, где лежала одна промокшая тапочка, которую он нашел на полу этим утром. Он положил на нее руку. Его ладонь с вытянутыми пальцами была на добрый дюйм длиннее, чем эта изящная вещица из шелка.
Он потерял ее. Его пальцы медленно сжались в кулак, смяв тапочку в комок. Джеймс стоял, молча наблюдая за ним. Похищенный плащ, который вчера находился под их переплетенными телами, лежал измятый на подлокотнике кресла.
Клара.
Далтон знал, что должен сохранить самообладание, подавить бушующую в нем ярость. Он еще сильнее сцепил руки в тщетной надежде сомкнуть их на горле того, кто угрожал Кларе.
Джеймс кашлянул.
– Просто скажи мне, с чего начать, Далтон. Я готов помочь.
– Знай я, с чего начать, я уже начал бы, – прошептал Далтон.
Джеймс положил руку на плечо Далтону.
– Тогда давай подумаем. Она, должно быть, ушла сама. Кто мог знать, что она находится в «клубе»?
– Агата и Саймон. Мы с тобой. – Он был чертовски осторожен. – И еще тот, кто заглядывал в мои папки.
Он был чертовски глуп, не увидев прореху в их плане. Этот мерзавец игрок знал слишком много, и все это стало ему известно тогда же, когда и Далтону. Он подозревал, что утечка информации шла через Фиблса, а может быть, и Стаббса.
Ему ни разу не пришло в голову, что его тайный кабинет «засвечен» и пользоваться им рискованно. Джеймс нашел приказ на убийство в документах «клуба» в одной из комнат на нижнем этаже здания. Суть приказа была завуалирована обычным эвфемистическим образом: «Миссис Клара Симпсон должна быть удостоена величайшей почести», – другими словами – чести встретиться с ножом Керта в темной комнате. Более того, под приказом стояло имя Далтона и его собственноручная подпись.
Кто-то знал о нем все, и о «клубе», и, весьма вероятно, о Кларе. А теперь она ушла, сбежав от тех, кто мог обеспечить ее безопасность.
Ему не стоило так настаивать на ее отъезде. И уж тем более делать ей предложение! Черт побери, он не нужен ей со всеми его сложностями.
Далтон потер лицо.
– Если бы кто-нибудь на улице заметил что-либо подозрительное, я бы знал, похищена она или сбежала, или…
– Или изменница? – В голосе Джеймса звучал упрек – Далтон, этого я от тебя не ожидал!
Далтон верил Кларе. Да и как можно бы то не верить после этих бурных двадцати четырех часов?
– Главное – вернуть ее.
Но как? Он все еще не знал, от кого поступил приказ на ее убийство. Черт возьми, как он устал сражаться вслепую! Он чувствовал себя марионеткой, которая не видит собственных нитей. Не видит земли под ногами. Не видит неба над головой.
Кто же дергает за эти нити и почему?
Он разжал кулаки и потер затылок.
– Пока не узнаем, кто увел Клару, ничего нельзя предпринять.
И начинать не с чего.
Все шло хорошо, пока Клара не попыталась проникнуть в дом лорда Рирдона.
Ей удалось незаметно выбраться из «клуба», осторожно заглядывая за каждый угол, а затем следуя за молодым человеком, который, небрежно насвистывая, выносил мусор. В конце концов она оказалась в переулке, возможно, том же самом, которым она пробиралась накануне.
Она проделала немалый путь, чтобы добраться до фешенебельного района, где проживал лорд Рирдон, и все же было довольно рано. Она полагала, что Рирдон еще не вернулся с ужина у Коры Тигарден. Слуга, спешивший по своим делам, указал ей дом его светлости, и Клара вошла в задние служебные ворота, не вызвав никаких подозрений.
В особняке стояла тишина, свет горел только в нескольких комнатах. Дом был большой, примерно вдвое больше дома Траппов, и роскошный. Критически оценив ситуацию из своего укрытия позади загородки из ящиков, Клара оказалась в затруднении.
Она не могла выдать себя за одну из служанок Рирдона без содействия прислуги, на которое, как она понимала, ей не приходилось рассчитывать. И тем более не могла забраться на стену и попасть на чердак, как это делал Далтон. Окна гостиной, выходившие в сад, располагались довольно высоко, однако выбора у нее не было. Внимательно разглядывая их в сумраке, Клара увидела на одном окне более широкую темную полосу между двумя оконными рамами и решила начать с этого места.
Пробравшись к дому и припав к земле, она остановилась в нерешительности. Кое-что изменилось, и вовсе не потому, что она собиралась незаконно проникнуть в дом.
Решимость не исчезла, но прежней уверенности не было. Уверенности в том, что ее не заподозрят в совершении преступления, как бывало обычно.
– Что ж, Далтон, – прошептала она, – ты был бы рад узнать, что я больше не верю в собственную неуязвимость.
Глубоко дыша, чтобы хоть немного успокоиться, Клара начала карабкаться по стене, цепляясь кончиками пальцев и носками туфель за ровные пазы между большими прямоугольными камнями. Окно было у нее над головой, поэтому ей не пришлось забираться слишком высоко.
Издав совершенно неподобающий для дамы звук, похожий на хрюканье, она сумела зацепиться за каменный подоконник сначала одной рукой, потом и второй. Напрягшись изо всех сил, она втянула себя в окно и попыталась удержать равновесие на локтях, ненадежно цепляясь кончиками пальцев ног.
Она не лазила по деревьям с детства, но и тогда не часто и только на деревья с удобно расположенными ветками. Клара на мгновение остановилась и стала осматривать окно, пытаясь понять, как его можно открыть.
Оно было закрыто на защелку, но довольно неплотно. Клара легла всем телом на острый выступ подоконника и просунула кончики пальцев в щель. Окно оставалось закрытым. Она потянула сильнее, почти застонав от разочарования.
Окно распахнулось. Клара откинула голову назад, чтобы избежать удара в лицо, и потеряла равновесие. Она почувствовала, что сползает, ее сердце остановилось, она оказалась в том же ужасном положении, как и на крыше, только теперь рядом не было никого, кто мог бы ее поддержать.
Клара приземлилась на мягкий газон под окном и, ошарашенная, не в силах была двинуться с места. Потом хихикнула. Некому ее поддержать? Звучит слишком драматично.
– Ладно, не надо спешить, – пробормотала Клара, поднимаясь с травы. Ягодицы горели, словно в огне, она прикусила язык во время падения. Клара с торжествующим видом посмотрела на распахнутое окно и вновь начала карабкаться вверх.
Вскоре она закинула на подоконник одну ногу, потом другую, затем осторожно соскользнула на восхитительно твердый пол. Далтон может карабкаться вверх и спускаться вниз, сколько ему угодно, решила Клара. Она же выйдет через дверь, если ей это удастся.
Клара прикрыла окно, но на всякий случай не стала закрывать его на задвижку. Итак, она благополучно проникла внутрь.
Внезапно Клара ощутила, что никогда еще не чувствовала себя в такой опасности. Она находилась в самом роскошном доме, который ей когда-либо доводилось видеть. Даже в темноте заметно было мерцание настоящего золота на оштукатуренных стенах, слышалось мелодичное позвякивание хрусталя на люстрах от ветерка, который залетел в окно. О положение Натаниеля в обществе можно было судить по красоте и роскоши его дома.
Если ее обнаружат, наказание последует незамедлительно.
Но ведь и мистер Уодзуэрт не обрадовался бы, обнаружив ее у себя в доме. Она отмела прочь свои страхи и тихо прошла через комнату, напоминавшую небольшой музыкальный салон.
Несколько гостиных располагались одна за другой, и каждая была роскошнее предыдущей. Она улыбнулась, представив, как дворецкий сортирует гостей в соответствии с их статусом и направляет в соответствующие комнаты. Интересно, куда проводили бы ее, доведись ей явиться с визитом?
В доме никого не было, казалось, ее шаги отдаются эхом. Прислуга скорее всего собралась на кухне, радуясь свободному вечеру.
Следующая комната оказалась именно той, которую она искала. Кабинет. Рядом с дверью стоял подсвечник со свечой. Пришлось разворошить угли в камине, чтобы зажечь свечу.
Клара обошла комнату. Обои зеленых тонов, великолепные картины.
Почему у всех мужчин кабинеты выглядят одинаково? Большой письменный стол – размер, конечно же, зависит от значимости мужчины, – то же пресс-папье, то же огромное кресло перед камином, те же полки с теми же книгами, те же картины позади стола, закрывающие…
Сейф. У Освальда сейф прикрывали картины, висевшие позади стола, как и в доме Уодзуэрта. Клара быстро обошла стол и отодвинула в сторону большое полотно. Позади оказался самый большой сейф, который ей доводилось видеть. Она нагнулась и пошарила под оборкой своей юбки.
Там, плотно засунутые в подвязку, находились самодельные отмычки. Она поспешила к сейфу и приподняла тяжелую картину плечом, как рычагом, чтобы не мешала. Замок не поддавался, и она бормотала себе под нос самые непристойные ругательства. Для этого сейфа требовалось нечто большее, чем шляпная булавка и лезвие от ножниц.
Потом она вспомнила трюк, который сработал в кабинете Освальда. Может быть, если она будет думать о Далтоне в некотором неприличном духе, то сможет справиться с замком.
– Лорд Этеридж, – произнесла она шепотом, – клянусь, что я бы ни за что не стала думать о вас подобным образом, если бы от этого не зависела моя жизнь.
Она потерлась лбом о поднятое запястье, словно пытаясь вызвать эти мысли.
Потом позволила себе помечтать. Нет, не помечтать, окунуться в воспоминания. Клара вспомнила его большие руки на своем теле, вспомнила, как его жар перекинулся на нее.
Она вспомнила, как ее сердце распахнулось ему навстречу и каким податливым стало ее тело. Вспомнила, как впускала в вой легкие его дыхание, когда они спаривались, как звери, на полу. Как цеплялась за его плечи, когда он входил в нее, и как ходили ходуном его мускулы под ее пальцами.
Клара вспомнила, как сильно тронули ее одиночество и мрак, царившие в душе Далтона. Как тосковала по его рокочущему голосу. Казалось, он видел ее насквозь – не леди, не служанку, а реальную женщину, проникая в глубину ее сердца.
Клара подумала о том, что ничего этого больше не будет…
Когда замок наконец повернулся, лицо Клары было мокрым от слез.
Она вытерла их, вытащила из сейфа несколько папок и начала читать.
