Глава 16
Впоследствии Далтон едва мог припомнить, как покинул переулок возле особняка Уодзуэрта и направился в соседний дом. Он дал Розе несколько фунтов, а также карточку Агаты и посоветовал ей немедленно покинуть это место.
Дверь открыл дворецкий с добрыми, хотя и несколько усталыми глазами.
– Мое имя Монморенси. Мне надо срочно увидеться с миссис Симпсон, – сказал Далтон, с трудом сдержав улыбку.
Его скандальная Вдова-Простушка. Его отважная Роза. И все это упаковано в одной весьма подходящей леди, и эта упаковка дожидается, пока он развернет ее.
Дворецкий окинул взглядом мужчину в простой одежде, в ботинках и кепке и, несмотря на это, очевидно, оценил манеры Далтона и уверенность, с которой тот держался. Далтон поднял брови и высокомерно вскинул голову. Для опытного дворецкого из приличного дома этого оказалось вполне достаточно.
Дворецкий был сама невозмутимость.
– Да, конечно, милорд.
Дворецкий провел его в знакомую гостиную и тотчас торопливо покинул, почти выбежав из комнаты. Почти сразу же он появился вновь, распахнув дверь перед задыхающейся Беатрис и Освальдом Траппом. Ослепленные его высокомерием, приведенные в замешательство его нарядом, они, похоже, не увидели в нем никакого сходства с сэром Торогудом.
– Чем мы можем вам помочь, милорд?
Проклятие! Клары нет.
– Где миссис Симпсон?
Траппы обменялись встревоженными взглядами.
– Клара? Наша Клара?
«Нет, моя Клара».
Миссис Трапп прищурилась, она явно была заинтригована.
– А зачем вам нужна Клара?
Освальд, словно озадаченная лошадь, лишь фыркал в усы.
Далтон едва мог это вынести. Собрав последние остатки терпения, он попытался дать объяснение, не вдаваясь в подробности.
– У меня дело к миссис Симпсон. Мне необходимо срочно ее видеть. – «Клара, моя Клара». – Она дома?
Снова по-лошадиному всхрапнув, Освальд пожал плечами:
– Гм… Сейчас ее нет. – Он опустил глаза на сплетенные на животе пальцы. – Ведь это не ее дом.
Далтон знал, что этот человек явно не относится к числу самых сообразительных, но едва ли можно было ожидать, что он забудет о родственнице, проживающей в его собственном доме. Что-то было не так.
Трапп продолжал бормотать:
– Она уехала. Сегодня утром, на рассвете.
– Уехала?
– Собралась и уехала, даже не попрощавшись.
– Она попрощалась со мной, – раздался высокий взволнованный голосок позади них. Все взгляды обратились к двери. Там с вызывающим видом стояла одна из дочерей Траппов.
– Китти! – Миссис Трапп прищурилась, глядя на нее. – Что тебе известно?
– Я знаю, что тетя Клара никогда бы не сделала ничего плохого. Но она сказала, что совершила глупость и подвергла нас всех опасности. И если за ней придут, то мы должны вести себя так, будто плохо ее знаем и вообще она нам не очень нравится. Она сказала, что это поможет.
Далтон похолодел. Подбородок у девочки дрожал.
– Но ведь я люблю ее! И не скажу, что не люблю ее, даже если вы бросите меня в Тауэр!
Беатрис подошла и встала рядом с дочерью.
– И я не скажу!
Похоже, Кларе удалось невероятным образом пробудить чувство преданности у этих людей и заручиться их поддержкой. И все же было очевидно, что Траппы не знают ничего, что могло бы помочь Далтону.
– Могу я осмотреть ее комнату? Возможно, мне удастся найти там какую-нибудь подсказку относительно того, куда она направилась.
Беатрис хотела отказать ему в этой просьбе, но Освальд подтолкнул ее локтем и недовольно прошипел:
– У тебя птичьи мозги, ведь этот человек – лорд и пэр! Покажи ему комнату!
Комната Клары выглядела скромной, почти спартанской для женщины. Кружевными были только занавески. На туалетном столике никаких безделушек.
У Далтона сложилось впечатление, что в этой комнате живет весьма практичная и здравомыслящая женщина, совсем не та Клара Симпсон, которую он знал. Его Клара была эксцентричной, бесстрашной, загадочной.
На столе находились рисовальные принадлежности, в основном угольные карандаши и чернила, перья для ручек и бумага различных сортов. Ни на что особенно не рассчитывая, он просмотрел стопку бумаги для рисования. Она могла оставить какую-то записку, какой-то ключ…
Он словно увидел свое отражение в зеркале – в черной шелковой маске, с озорным блеском в глазах и лукавой усмешкой, в чем мать родила.
Далтон провел много часов в течение последней недели, размышляя над рисунками сэра Торогуда. Он знал каждый мазок, каждый искусно выполненный абрис, каждый легкий и остроумный штрих.
Было ощущение, что его ударили одним из длинных ножей Керта, ощущение предательства, пронзившее его сердце. Весьма любопытное ощущение, в самом деле.
Он даже подумал, что вполне может от этого истечь кровью, медленно, капля за каплей. Он резко выпрямился и сделал глубокий вдох. Какая нелепая мысль! Он просто разочарован, вот и все.
Воспоминания о миссис Симпсон пронеслись у него в голове – ее расспросы, настойчивые уговоры нарисовать что-нибудь, то, как она преследовала его, словно обезумев от любви к нему. И Роза – его Роза – вот она крадется в темноте по дому Уодзуэрта, вот ведет его, вот учится открывать сейфы, о Боже!
Далтон вновь посмотрел на рисунок в своей руке. Это был всего лишь набросок, несколько грубых штрихов, и все же ей удалось схватить так много. Значит, таким она видела Монти – чувственным и ловким негодяем? Он вытащил рисунок, аккуратно скатал его и сунул в карман.
Улика, конечно же. Он имел привычку собирать улики, это была его работа. Ничего больше.
А теперь его работа заключалась в том, чтобы схватить некоего художника-обманщика, владевшего важными государственными секретами.
Он повернулся к Траппам, которые, затаив дыхание, стоит в дверях комнаты.
– Мистер Трапп, у меня есть основания полагать, что вы у себя в доме приютили человека, чьи действия противоречат интересам Короны.
Мужчина побледнел, его удивление казалось неподдельным. Беатрис в изнеможении опустилась на стул. Они попытались что-то возразить, но Далтон не стал их слушать.
– Вы, разумеется, не имели ни малейшего понятия о ее делах, поскольку наверняка она действовала очень умно и осторожно.
– Она? – Трапп моргал, недоверчиво глядя на него. – Это она-то?
– Она, – подтвердил Далтон. – Миссис Бентли Симпсон, если быть точным.
– Клара? – Пронзительный вопль чуть не сорвал обои со стен. Похоже, Беатрис пришла в себя.
Выражение лица Траппа стало жестким.
– Так эта бесцветная маленькая…
Беатрис хлопнула мужа по плечу.
– Глупости, Освальд! Клара не революционерка. Она как мышка!
Это совсем не походило на впечатление Далтона от вдовы Симпсон.
– Мышка?
Беатрис пожала плечами:
– Она всегда пряталась в своей комнате, всегда рисовала…
Ах да. Точно. Рисовала.
Клара опустила капюшон своего плаща на лицо. Она понимала, что выглядит курьезно, надев шерстяной плащ в погожий летний день, но уж лучше выглядеть нелепо, чем быть узнанной. Она собрала свои последние рисунки. Этот перетянутый бечевкой сверток был прощальным выступлением сэра Торогуда.
Она бы ни за что не стала рисковать, отвозя их в «Сан», если бы не острая нужда в средствах. Неизвестно, когда она сможет заработать еще. На сбережения, которые она хранила в своей небольшой коробке, ей, вероятно, придется существовать до конца своей жизни.
Всегда можно рисовать пресные портреты сельских жителей в обмен на цыпленка или какую-нибудь дичь, размышляла Клара. Но если быть честной, она весьма смутно представляла себе, чем занимаются сельские жители и как они живут. Всю жизнь она прожила в Лондоне, только в детстве совершила несколько путешествий в Брайтон.
Войдя в офис Джералда Брейтуэйта, Клара столкнулась с выходившим оттуда невысоким, непрезентабельного вида мужчиной. Она извинилась, еще ниже опустив голову, и прошла мимо, отметив про себя, что мужчина обернулся и с любопытством посмотрел на нее.
Джералд мрачно принял сверток, а не выхватил его, как делал это обычно, и бросил на нее скорбный взгляд:
– Они его ищут, понимаете?
Она кивнула. Джералд со вздохом достал из ящика стола толстый конверт и протянул ей гонорар, но не выпустил конверт из рук.
– Значит, он закончил? Рисунков больше не будет?
Клара быстро качнула головой и потянула конверт на себя.
Он отпустил его и с горестным видом опустил подбородок на костяшки пальцев.
Клара заколебалась. Ей нравился Джералд, поскольку он был первым, кто оценил ее рисунки. Он был своенравным, задиристым, любящим посквернословить стариканом, но ему нравилась ее работа и он всячески поощрял Клару.
Она откинула капюшон и чмокнула Джералда в щеку.
– Открою вам секрет, мистер Брейтуэйт, – прошептала она. – Сэр Торогуд вовсе не мужчина!
Когда потрясение во взгляде Джералда смешалось с пониманием, Клара подмигнула ему, прикрыла капюшоном лицо, опустила голову и вышла из кабинета.
Направляясь к выходу, Клара услышала раскатистый смех Джералда, эхом прокатившийся по редакционным коридорам.
Поездка показалась долгой маленькому человечку, цеплявшемуся сзади за наемный экипаж. Увидев, как дама вышла из экипажа, он усмехнулся себе под нос:
– Джентльмен сказал: «Проследи за служанкой, Фиблс», – но думаю, он хотел сказать: «Проследи за дамой».
Впрочем, это не его ума дело. Его задача – раздобыть информацию, и он уверен, что эта информация будет полезна джентльмену, давшему ему поручение.
Он наблюдал, как дама вошла в придорожную гостиницу, расположенную в пригороде Лондона. За ней последовал извозчик, который нес ее сумку, а конюх с постоялого двора стал поить лошадей. Значит, дама останется здесь на ночь.
Фиблс осторожно опустил одну ногу на землю, потом другую. Обошел вокруг экипажа, чтобы разжиться у конюха жевательным табаком. Он знал, что, опасаясь пожара, работники конюшен никогда не курят. Конюх без единого слова бросил Фиблсу плитку прессованного табака. Мужчины вместе уселись ждать.
Извозчик вышел с постоялого двора и трусцой направился к экипажу. Фиблс небрежно окликнул его:
– Ты ведь в город возвращаешься, верно? Меня с собой не прихватишь?
Мужчина остановился, занеся одну руку, чтобы подтянуть себя на сиденье.
– Шиллинг найдется?
Фиблс непринужденно пожал плечами:
– В карманах ветер гуляет. Но обещаю занимательную беседу, если позволишь пристроиться рядом. Таких историй, как я тебе расскажу, ты в жизни своей не слыхал.
Извозчик посмотрел на него с подозрением, но Фиблсу к этому не привыкать. Это его вполне устраивало. Он также намеренно нарывался на отказ.
Извозчик пожал плечами и забрался на свое место.
– Ну что ж, залезай. Если надоешь мне, высажу на следующем же перекрестке.
Фиблс ухмыльнулся и длинно сплюнул в сторону. Каждый раз это срабатывало. Он уже многие годы не платил за экипажи. Фиблс вскарабкался и уселся рядом с извозчиком.
– Слышал историю про трезвенника и служанку из таверны?
В секретном кабинете на чердаке «клуба» было темно, но проникший туда человек хорошо ориентировался в темноте. Потребовалось не больше минуты, чтобы найти папку, в которой содержались последние сведения, касающиеся поисков сэра Торогуда. Негромкий скрип – и вспыхнуло пламя на одной из специальных спичек трения, о которых, как предполагалось, было известно только членам «клуба».
К тому времени, когда догорела спичечная палочка, злоумышленник знал о сэре Торогуде все, что известно и самому шефу. От негромкого хохотка мужчины огонек затрепетал и погас.
– Тебе потребовалось немало времени, Этеридж.
Потом послышалось царапанье и раздался щелчок. Затем кабинет опустел.
Клара стояла у окна маленькой комнаты в придорожной гостинице, не задумываясь о том, куда направиться. Прошло всего четыре дня с того момента, как она впервые увидела сэра Торогуда на балу в доме у Рочестеров! Как за такое короткое время она умудрилась разрушить свою жизнь?
Клара стала мерить шагами комнату, хотя никогда раньше этого не делала. Она не знала, что придумать, куда бежать, когда она покинет этот постоялый двор в окрестностях Лондона.
Она попыталась составить план действий, но ничего стоящего не могла придумать. Уже давно наступила ночь, но определить точное время она не могла. В городе часы не нужны, днем колокола отбивают часы, вечером их выкликает сторож. Здесь ничего этого нет. А главное – никого нет. Сегодня в полдень, войдя в душную комнату, она открыла окно и не услышала ничего, кроме фырканья лошадей, стука колес редких экипажей и ленивой перебранки слуг.
Сейчас казалось, что все, кроме нее, в этом мире спят. Увы! Сон бежал от нее. Она была слишком возбуждена.
Перегнувшись через глубоко расположенное окно, она увидела белевшую в лунном свете дорогу. В одной стороне располагался Лондон, и там все было знакомым. В другой – полная неизвестность.
Следует ли ей осуществить то, что она задумала: жить на сэкономленные средства и использовать все возможности, чтобы найти работу в каком-нибудь месте, не имея ни рекомендаций, ни опыта?
Или лучше вернуться туда, где все знакомо? Однако в Лондоне ей постоянно будет грозить опасность.
Клара отошла от окна, достала из саквояжа папку с бумагой для эскизов и небольшую коробку угольных карандашей.
Затем собрала свечи, горевшие в комнате, поставила на небольшой стол и вскоре забыла все свои горести.
Она нарисовала Китти: девочка сидела, наклонив голову над клавишами пианино, крепко закусив губу. Затем Беатрис: одна бровь у нее была поднята, на лице читалось смешанное выражение неодобрения и веселого изумления.
Начала рисовать Монти, изобразив его напыщенным сэром Торогудом. Но в основном из-под ее пера выходил потрясающий мужчина в маске, который целовал ее с эдакой чертовски фальшивой страстью.
Если она и стыдилась чего-либо, так это того, что не сумела распознать обмана.
Закрывала на все глаза.
Изображение расплылось. Клара прижала запястья к глазам. Нет, она не станет плакать.
Когда она открыла глаза, лист, лежащий перед ней, был чист, наброски исчезли словно по волшебству. Может быть, верхний листок сдуло легким ветерком из окна? Она огляделась, на полу тоже ничего не было.
– Гм… Не могу отрицать, что я польщен.
Клара оцепенела при звуке сочного, хорошо поставленного голоса, раздавшегося у нее за спиной. Сердце екнуло. Она встала, отодвинув стул, резко обернулась.
Позади нее стоял мужчина, но это был не Монти. Исчезла грубая одежда. Мужчина даже отдаленно не напоминал ни веселого грабителя, ни напыщенного позера. Это был совсем другой человек.
