Глава 11

– Нет! – Протестующий возглас Клары раздался слишком поздно. Этот болван отбросил ее за себя с такой силой, что теперь она ничего не видела. Или он сделал это намеренно? Если она не видит его, значит, незнакомцы не могут заметить ее.

Клара отчетливо слышала хриплое рычание и шум потасовки. Перила дрогнули, затем показалось, что вот-вот мостик рухнет. Проклятия и тупые звуки ударов по плоти доносились из полумрака, но голоса сэра Торогуда слышно не было. Раздался сильный всплеск, затем торопливые шаги – кто-то бежал по мосту. Кто-то очень крупный пробежал мимо Клары, едва не задев ее в клубящемся тумане. Темная фигура сразу же растворилась в серой мгле, и воцарилась тишина.

– Сэр Торогуд? – В сумраке даже ей самой ее голос показался тоненьким. – Сэр, пожалуйста, ответьте мне.

Все ли с ним в порядке? Может, он пожертвовал собой, чтобы защитить ее?

Если этот обманщик вдруг стал порядочным человеком, то она со спокойной совестью может прекратить это запутанное дело.

Мгновение Клара стояла неподвижно, пытаясь взять себя руки. Потом решительно опустилась на колени и потрогала доски под ногами. Они должны располагаться перпендикулярно длине моста. Значит, по ним она сможет дойти туда!

Вот и стойки перил, они буквально в нескольких дюймах от нее. Клара попыталась определить, в какую сторону ей двигаться, но полная тишина и проклятый туман совершенно дезориентировали ее.

Неожиданно за ее спиной раздался тихий стон. Резко повернувшись, Клара остановилась.

– Сэр? Это вы?

Держась одной рукой за перила, она выставила вторую перед собой и сделала шаг. Потом еще один и еще, но так ничего не нащупала. Может, ей послышалось? Может, на мосту никого нет?

– Миссис Симпсон, я не сомневаюсь, что это прелестные туфли, – раздался голос, доносившийся прямо из-под ее ног. – Но не могли бы вы сойти с моей руки?

Клара быстро отступила назад.

– О Боже! Простите!

Она опустилась на колени и протянула руку туда, откуда раздавался голос. Нащупав ткань, она резко потянула ее на себя. Послышался стон.

– Отпустите меня, ради Бога!

Она отдернула руки.

– Простите! Вас ранили?

– Меня не ранили, – прошептал он.

– Куда я… – Она умолкла. – Возможно, я не хочу знать.

– Не хотите, – с присвистом произнес он.

Освободившись, Далтон прижал руки к паху, стараясь сдержать готовый вырваться стон. Черт возьми, эта маленькая идиотка чуть не кастрировала его! Нет, она определенно не годится на роль постоянной любовницы. У нее прямо-таки железная хватка!

– Вам лучше? – помолчав, спросила Клара.

Только женщина способна задать подобный вопрос в такой момент. Но тут раздражение уступило место чувству вины. Она не виновата, что они оказались в таком положении. Ему нельзя было соглашаться на эту прогулку, коль скоро он знал, что за ним могут следить.

– Извините, что повысил голос. Мне гораздо лучше.

Он нащупал перила и поднялся, опираясь на них. Тотчас в глазах у него потемнело, и он пошатнулся, почувствовав острую боль в затылке. Критически оценив положение, он понял, что с ним не все в порядке.

В какой-то момент стычки его сильно ударили по голове. И теперь боль, объединившись с клубящимся туманом, полностью лишила его ориентации. Головокружение вынудило его снова опуститься на доски моста.

– Я… моя голова…

– Ш-ш…

Успокаивающе прохладные и ласковые ладони обхватили его лицо, потом мягко пробежали по волосам, нащупывая болезненное место. На затылке наверняка уже появилась шишка, поскольку пальцы, замерев на секунду, снова двинулись, чтобы, бережно, но эффективно двигаясь по его телу, определить другие повреждения.

Он не думал, что где-нибудь еще имелись серьезные травмы, но его голос, похоже, не хотел повиноваться ему, а ее прикосновения были такими приятными.

Далтон попытался вспомнить, как все произошло. Их окутал туман, который, видимо, больше помешал, а не помог нападавшим. Все произошло так быстро и сумбурно. Поначалу он был убежден, что мужчины дерутся друг с другом. Потом один из них упал в озеро, а второй бросился бежать. Далтон был убежден, что сам он получил лишь легкую контузию.

Он снова прижал руки к паху.

Клара пыталась сохранять невозмутимость, ощупывая пострадавшего в поисках других повреждений. Нельзя было не признать, что мужчина очень хорошо сложен. И вовсе не портновское искусство, а твердые мускулы делали его грудную клетку такой мощной, а плечи широкими. Не китовый ус и не шнуровка делали талию узкой, а живот плоским, – все эти формы имели естественное происхождение.

На его теле не оказалось никаких следов ранения, одежда была цела, без следов крови. Но Клара знала, что сильный удар может не оставить никаких следов, поэтому беспокойство не покидало ее. Скорее бы рассеялся туман.

А что, если он получил какую-то серьезную травму? Пусть он лжец и мошенник, но он без колебаний встал между нею и разбойниками. Вполне вероятно, что она обязана ему жизнью.

Черт побери!

Закончив осмотр, Клара села рядом с ним, прислонившись спиной к перилам.

– Думаю, вас можно устроить получше, – сказала она.

Приподняв его голову, Клара осторожно положила ее к себе на колени. Далтон не стал возражать и расслабленно уронил голову на ее бедро. Это ее обеспокоило. По опыту своей добровольческой работы в госпитале она знала, что раненным в голову нельзя позволять засыпать, пока не пройдет опасность впасть в забытье.

– Сэр? – Ответа не последовало, и она слегка похлопала его по щекам. – Сэр Торогуд? Сэр, пожалуйста, ответьте мне.

Клара была близка к панике.

– Пожалуйста, проснитесь. Вам нельзя сейчас спать.

Она вновь похлопала его по щекам, на этот раз более настойчиво.

Он пошевелился и, повернув голову, прижался щекой к ее талии.

– От вас приятно пахнет, – пробормотал он.

Она облегченно рассмеялась. Клара настолько обрадовалась, что ее спутник, а возможно, и спаситель в сознании, что вновь провела рукой по его волосам.

– Не засыпайте, пожалуйста. Мне будет довольно сложно объяснить, каким образом я оказалась сидящей рядом с распростертым на этом мосту мужчиной, который потерял сознание.

Она почувствовала, что он смеется.

– Скажете, что я скончался от избытка чувств.

Она фыркнула:

– Романтический бред. Скажу, что вы попытались воспользоваться удобным случаем и я вынуждена была защищаться зонтиком.

Он плотнее прижался к ее животу.

– Но где же ваше грозное оружие? Ведь вы не захватили с собой зонтик.

– Гм… Верно. Придется сказать, что он упал в воду. Вообще-то эту проблему можно решить гораздо проще: столкнуть вас в реку, и все.

– Преступление на почве страсти. Как это театрально…

Он не договорил. Клара похлопала его по щеке.

– Прошу вас, проснитесь, сэр!

Он не ответил.

– Сэр Торогуд!

Она довольно сильно ударила его по щеке.

– Вот это да! – Он поднял руку, защищаясь. – Осторожно… я начинаю думать, что я вам опять нравлюсь.

– Не глупите. Конечно, вы мне нравитесь. Я ведь спасаю вам жизнь, не так ли?

– Ах вот оно что? Я думал, вы собираетесь сбросить меня в реку.

– Я просто вас дразнила, – мягко произнесла она. – Вы приняли удар, защищая меня. Я была бы неблагодарной, если бы позволила вам умереть на этом мосту.

– Моя голова… все так плохо?

– Там шишка. Думаю, завтра вы будете в полном порядке. А сейчас главное не потерять сознания.

Далтон поежился.

– Пожалуй, вы правы. Один мой знакомый, получив сильный удар по голове несколько месяцев назад, до сих пор не может от него оправиться.

В его голосе звучала неподдельная тревога. Видимо, он думал, что и его может постичь такая же участь.

Клара вспомнила, что не так давно слышала в госпитале такую же историю. Среди раненых солдат оказался джентльмен, настолько израненный, что все думали, он не протянет и ночи.

Джентльмен выжил, но так и не пришел в себя. Потом кто-то забрал его из госпиталя.

А кто заберет этого человека? Если ей придется везти самозванца к врачу, она даже не сможет назвать его настоящего имени. Она вообще ничего о нем не знает.

Ей следовало завоевать его доверие, очаровать, и тогда, быть может, он рассказал бы ей, какую цель преследует. Иногда она замечала, с каким восхищением он смотрит на ее фигуру. Если бы она пустила в ход женские уловки, возможно, ей удалось бы наконец определить, действительно ли он представляет собой опасность.

Его голова, лежавшая на ее бедрах, поникла, и Клара поняла, что раненый снова теряет сознание.

Она тщательно осмотрела содержимое своего ридикюля в поисках нюхательной соли, которую начала носить с собой после неудачного опыта с чрезмерно затянутым корсетом, но нашла лишь огрызки карандашей, обрывки листков писчей бумаги, ленточку с капора Китти, которую она обещала пришить, и прочую ерунду. Соли не было.

Даже пребывая в полубессознательном состоянии, Далтон понял, что ему нравится лежать на коленях у женщины. У него не часто появлялась такая возможность. Накатывающееся забытье не помешало ему решить, что в будущем нужно обязательно исправить эту ошибку.

Он слышал, как над его головой миссис Симпсон рылась в своем ридикюле, при этом что-то мягкое выпало из ее сумочки, попав прямо в глазницу. С трудом подняв руку, он нащупал маленький тряпичный мешочек. Слово «саше» промелькнуло в его затуманенной голове, но это казалось не совсем верным. Саше обычно приятно пахли. От этого мешочка исходил резкий и далеко не приятный травяной запах.

– Что здесь? – пробормотал он. – Это чай?

– Боже, вы снова очнулись! Нет, не чай, это кошачья мята.

Он мгновение обдумывал услышанное.

– Зачем вы носите с собой кошачью мяту?

Она продолжала рыться в сумочке.

– Для кошек, конечно же.

Это было логично. Роза тоже любит кошек.

– У вас много кошек?

– Ни одной, – ответила она. – Беатрис не разрешает держать их в доме.

Далтон попытался осмыслить сказанное, но не смог. Он потянулся к карману сюртука и опустил туда тряпицу. Не хотелось потерять кошачью мяту.

– Вот! Нашла!

Ридикюль приземлился ему на брови. Если бы не бусинки, буквально впившиеся в глаза, его холодная тяжесть могла унять пульсирующую в голове боль. Потом кто-то жестокий воткнул в его нос доставший до самого мозга острый шип, и он напрочь забыл о сумочке.

– Черт побери! – Он резко сел, сбросив с себя ридикюль и оттолкнув раздражающую руку, которая замерла перед его носом. – А это зачем?

– Мне надо было привести вас в чувство.

– Я и так не спал. По крайней мере мне так кажется. Лучше бы я потерял сознание!

Его нос горел, а голова пульсировала так сильно, что казалось, будто глазные яблоки вот-вот выскочат из глазниц.

Как он ненавидел эту женщину! Он с полной уверенностью мог поклясться, что ненавидел ее сильнее, чем кого-либо в своей жизни, возможно, за исключением одного угреватого мальчишки, с которым вместе учился в школе. Мальчишка наградил его прозвищем Пупсик Далтон и использовал любую возможность, чтобы унизить его.

Так продолжалось до тех пор, пока подросший на два дюйма Далтон, спокойно готовя уроки, не просидел на обидчике полдня. Только после этого поверженный противник согласился называть его Монти. С того момента у него быстро наладились отношения и с другими мальчишками в школе.

Конечно, Монти остался в далеком прошлом. В его жизни не было места для мальчишеских раздоров и забав. Жизнь оказалась слишком серьезным делом, чтобы тратить ее на такую ерунду. С тех пор, когда еще совсем юного Далтона вызвал Ливерпул, чтобы отчитать за какую-то мальчишескую проделку, голос старика эхом отзывался в его голове.

– Предстоит слишком много сделать, и нельзя тратить время на легкомысленные поступки. Когда будешь готов к тому, чтобы занять свое место в палате лордов, ты должен помнить об этом. Для мужчины главное – ум. Воспитай свой ум, и ты воспитаешь мужчину!

Поэтому Далтон закрыл свое сердце и свою душу точно так же, как отложил в сторону крикетную биту и коньки. Монти же был отправлен в сундук на хранение, идо недавнего времени от него не было никаких вестей.

До позапрошлой ночи.

– Сэр? Сэр, вы меня слышите? Может, еще нюхательной соли?

Боже милостивый, только не это! Далтон с трудом вынырнул из прошлого и обнаружил, что его голова снова комфортно покоится на ее мягких коленях, прикрытых многочисленными юбками. Она просто сама мягкость, решил он мечтательно. Была бы слишком худой, он бы почувствовал ее косточки. Была бы слишком пухленькой, он вряд ли смог бы так легко повернуться лицом к ее талии, чтобы прижать свой ноющий лоб к ее мягкому животу.

– Сэр Торогуд?

– Угу.

– Вы что, обнюхиваете меня?

– «Обнюхиваете». Какое замечательное словечко! Полагаю, именно это я и делаю.

– Понятно. Вы уверены, что это прилично?

«Прилично».

Это словечко не было замечательным. Это было давящее и холодное слово. На самом деле из всего литературного английского языка слово «прилично» было, вероятно, его самым нелюбимым.

– Сэр? Не засыпайте снова, сэр.

– Тогда поговорите со мной. Расскажите… о своем муже.

Холодные пальцы на его гудящей голове.

– Ну хорошо, если это поможет вам не спать.

– Как вы с ним познакомились?

– Я была знакома с его сестрой, поскольку работала волонтером в госпитале. Она несколько раз приглашала меня на обед, там я и познакомилась с ее младшим братом Бентли.

– И он вам понравился?

Он почувствовал, что она пожала плечами. Это движение отозвалось восхитительным эффектом на ее талии.

– Не сразу, хотя многие считали его довольно красивым. Мужчины обращали на меня так мало внимания, что я и на внимание с его стороны не рассчитывала. Он казался дружелюбно настроенным, не более.

– Как же в таком случае получилось, что вы вышли за него замуж?

– Как раз перед тем, как мой отец… скончался, подразделение Бентли было призвано на действительную службу. Он отправлялся на войну и был полон пыла и романтики. До того как отправиться на Пиренейский полуостров, прямо на похоронах, Бентли сделал мне предложение. Думаю, я приняла его от удивления, ну и, пожалуй, от облегчения.

– Облегчения?

Ее пальцы продолжали скользить по его волосам. Он подумал, что она вряд ли сознает, какое движение совершает ее рука. В этом тумане она казалась другой, более… приятной. Искренней и доброй, такой, какой ее описывала Агата.

– Облегчения при мысли, что у меня будет собственный дом, будущее, семья.

– А потом его убили?

– Да. А я осталась в полной зависимости от Беатрис.

Она замолчала. Далтону не хватало ее нежного голоса, потому что, слушая ее, он чувствовал, как затихают удары в голове, а мозг проясняется.

– Расскажите мне о ваших занятиях рисованием.

Казалось, она внезапно напряглась.

– Право, не стоит об этом и говорить.

– Но вы проявляете такой интерес к рисованию, а ваша племянница сказала мне, что вы очень хорошо рисуете. Как вы научились рисовать?

Он почувствовал, что она расслабилась, и спустя минуту ее пальцы возобновили свое восхитительное движение.

– Моя мать любила рисовать и писать маслом. В моих самых ранних воспоминаниях я вижу, как она направляет мою руку с карандашом, помогая мне нарисовать цветок. После ее смерти я начала рисовать сама, это помогало мне не забывать ее. В конечном итоге я рисовала, потому что у меня не было выбора. Рисование было способом хоть ненадолго отвлекаться от тягот жизни. Мечтать.

– А о чем вы мечтали? – шепотом спросил он.

Она не ответила.

– Полагаю, туман скоро рассеется. Стало заметно светлее.

Далтон открыл один глаз и тотчас закрыл. Действительно, стало светлее, и еще тусклый свет казался нестерпимо ярким его поврежденному мозгу. Он начал терять ход мыслей.

Он почувствовал, как прохладная рука легла на его щеку. Прохладные руки и теплые колени. Как он любит эту женщину! Как же ее зовут? Роза?

– Сэр, думаете, эти разбойники все еще там?

– Разбойники? – Нет, он должен ей сказать…

Он пошевелился, вновь протянув свою руку к ее пальцам.

– Когда туман рассеется, позовите Джона, уезжайте из парка и пришлите кого-нибудь за мной…

– Ш-ш-ш… Я этого не сделаю.

– Вы не понимаете. Я думаю, кое-кто пытается… вы не… в безопасности со мной.

– Эти люди охотились именно за вами? Я думала, они простые грабители.

– Даже разбойники остаются дома… в такую погоду. – Он сжал ее руку. – Я думаю… дело в карикатурах. Кто-то хочет, чтобы их больше не было. Я не могу… моя голова… если они поджидают, я не смогу… дать им отпор.

Чувство вины охватило Клару. Это она во всем виновата. Потом до нее дошел истинный смысл. О Боже! Они охотились не за ним. Они охотятся за ней. Кто-то желает ее смерти.