Книга: Все твои тайны
Назад: Глава 29
Дальше: Глава 31

Глава 30

Возле кровати сидела леди Рирдон и утирала влажной тряпкой пот с бледного лица Оливии.
– Тсс! – приказала она, не поворачивая головы. – Хвала небесам, она наконец-то потеряла сознание. Безрукий коновал, чтоб ему пусто было! – В ее голосе чувствовалось напряжение. – Я боялась, он провозится вечность.
– Что насчет лихорадки? – Леди Рирдон помотала головой:
– Оливия очень сильная, гораздо сильнее, чем я ожидала. У нее небольшой жар, но теперь, когда пулю вынули, все как рукой снимет.
Дейн опустился в кресло, придвинутое к кровати с противоположной стороны.
– Слава Богу!
Леди Рирдон метнула в него сердито-недоверчивый взгляд:
– Хм!.. Натаниель сказал мне, что вы по-прежнему держите ее родителей под замком. Вы даже не разрешили им повидаться с ней.
Дейн и бровью не повел.
– Лорд и леди Челтнем были в сговоре с опаснейшим агентом французской разведки…
– Который прижал их к стенке. – Уилла отложила в сторону тряпку и хорошенько подоткнула Оливии одеяло. – Вы когда-нибудь были в чьей-либо власти, милорд?
«Я люблю тебя, дуралей ты эдакий! Я только и мечтала о том, чтобы стать твоей женой».
– Один раз, – ответил Дейн. Голос его прозвенел, точно натянутая струна. – Всего один раз.
Леди Рирдон встала.
– Думаю, надо дать ей выспаться. Я пришлю одну из этих одинаковых с лица сестриц.
– Я останусь с ней, – тихо промолвил Дейн.
– Только если поклянетесь, что не станете ее связывать и сажать под стражу. Или делать еще какую-нибудь дурость.
Дейн медленно перевел на нее взгляд:
– Во всяком случае, не сегодня. – Леди Рирдон скрестила руки на груди:
– Вы мне не нравитесь, лорд Гринли. Натаниель, разумеется, думает, что я веду себя глупо. По правде сказать, мы впервые поссорились по-настоящему. Я считаю, что у вас нет сердца. Он считает, что вы прекрасно знаете свой долг. – Она уже было вышла из комнаты, но остановилась в дверях. – Я хочу задать вам всего один вопрос.
Дейн не повернул головы.
– И что же это за вопрос?
– Зачем вы вообще женились, если знали, что никогда не поверите женщине?
Дейн покачал головой:
– Доброй ночи, леди Рирдон.
Она вышла, и в комнате наступила тишина. Дейн придвинул кресло поближе к кровати и протянул руку к локону волос, прилипшему к влажной щеке Оливии. Она была бледная как полотно.
– Твои волосы всегда похожи на воронье гнездо, – прошептал он и разжал руку. Шелковистая прядь тотчас просочилась сквозь его пальцы и упала на подушку. – Мне снятся твои волосы.
Лекарь перебинтовал ей руки. Дейн бережно взял ее ладошку и поднес к губам.
– Как же мне с вами быть теперь, миледи? – ласково спросил он. – Рядом с вами я невольно понимаю, как мой отец мог совершить то, что совершил. – Гринли испустил вздох и закрыл глаза. – Я никогда не рассказывал тебе об отце, так ведь? Конечно, так. Я вообще ни о чем тебе не рассказывал.
Он устало откинулся на спинку кресла, по-прежнему сжимая ее перевязанную ручку в своей.
– Пойми, он строго с меня спрашивал, но я гордился этим. Мне казалось, столь высокие требования говорят об исключительно твердых принципах и глубочайшей нравственности. И когда мне удавалось угодить ему, я понимал, что не просто «неплохо справился», не просто «поработал на славу». Я понимал, что мне хоть на йоту, но удалось превзойти его ожидания. Я думал, что поднялся на ступень, откуда рукой подать до совершенства. – Дейн вздохнул, погрузившись в воспоминания. – И все же он был обыкновенным человеком. Слишком обыкновенным. – Сцена в кабинете вновь со всей отчетливостью встала у него перед глазами. – Я был невероятно горд оттого, что я – тот, кто я есть, – так непоколебимо уверен, что знаю все на свете… Я презрел его, вынес ему приговор, отрекся от него, глядя ему в лицо. В моей душе не было ни капли жалости или сочувствия. Я назначил себя судьей, присяжным и палачом.

 

Оливия, разумеется, никак не отозвалась на его слова, но Дейн и без того догадывался, что она могла сказать. То же самое, что и Маркус.
«Никто не заставлял твоего отца кончать жизнь самоубийством».
Гринли помотал головой, словно опровергая это утверждение.
– Я не оставил ему иного выбора, кроме самоубийства. Я был до того зол и оскорблен в своих лучших чувствах… Я сказал ему, что послал письмо премьер-министру и донес на него. Но я солгал.
Он потер лицо рукой, словно пытаясь побороть усталость.
– Я написал письмо. Оно по-прежнему лежало на моем туалетном столике, потому что у меня не хватило духу его отправить. Но я хотел уязвить его, ударить побольнее, выбить у него почву из-под ног, как он выбил у меня.
Застарелый гнев вновь напомнил о себе.
– Он обязан был пройти этот путь до конца. Он мог бы посмотреть в лицо последствиям своего злодеяния и понести наказание. – Дейн угрюмо хмыкнул, противореча самому себе. – Правда, наказанием наверняка оказалось бы повешение. Он выдал ей важнейшие планы о битвах, которые мы потом проиграли, о людях, которых мы тоже потеряли. С другой стороны, может, он застрелился не из-за меня? Может, он просто не мог жить с самим собой?
Виконт открыл глаза и посмотрел на спящую жену.
– Или жить без нее? Как раз тогда она исчезла. Как пить дать сбежала во Францию. Понимаешь, он любил ее. Любил больше всего на свете. Больше своей страны, больше своего долга и даже больше…
«Даже больше меня».
Дейн порывисто поднялся на ноги.
– М-да, это просто смешно, – пробормотал он себе под нос. – Сижу в темноте и разговариваю с пустотой.
Он направился к двери. Надо распорядиться, чтобы кто-нибудь из этой троицы из ларца сменил его у постели больной.
Под его ногой хрустнул клочок бумаги. Гринли машинально нагнулся, поднял его и продолжил путь. В конце концов, его ждут важные дела.
И он ушел, затворив дверь в спальню, где на кровати лежала женщина и смотрела ему вслед широко открытыми глазами.

 

Очутившись в библиотеке, виконт вдруг вспомнил о клочке бумаге, расправил его и равнодушно осмотрел со всех сторон. Оказалось, что это обрывок страницы – оторванный уголок, исписанный корявым, убористым почерком.
Нахмурившись, он подошел поближе к свечам.
Осталось всего три строчки:
«…слепоеобожание…
Чтобыононеиссякло, когдаонузнаетправду…
Удастсялимнеобманомзавладетьегосердцем?»
«Ага! – злорадно воскликнул его недоверчивый внутренний голос. – Я так и знал!»
Дейн вглядывался в оторванный клочок бумаги, заставляя себя посмотреть правде в глаза. Оливия не жертва родительских интриг, она с самого начала все знала.
«Наплевать. Она все равно мне нужна».
Неудержимый страх сдавил ему грудь, грозя задушить его.
«Она все равно мне нужна».
Чувства калейдоскопом сменяли друг друга, оставляя в душе кровавые раны. Оливия поправится. Она замешана в заговоре. Она открыла для него мир страсти. Она сказала, что любит его. Она хотела обманом завладеть его сердцем. Она попыталась задержать Самнера. Он бросил ее, раненую и беспомощную, на произвол судьбы.
Лгунья. Оливия. Вина. Страсть. Стыд. Недоверие. Долг. Оливия.
Гринли развернулся и вышел из библиотеки. Только один человек мог протянуть ему руку помощи, только одна душа могла его понять.
Дверь кабинета была заперта. Ключ исчез. Не долго думая Дейн вышиб ее ногой. Комната насквозь выстудилась. Повсюду висела паутина, мебель покрывали пыльные чехлы. Дейн сорвал их, зашвырнув в угол, а потом упал на колени на пол, некогда устланный цветастым ковром. Его сожгли, потому что он был весь заляпан кровью и мозгами.
– Отец, помоги мне! – огласил мертвую комнату его хриплый шепот. – Что мне делать?
Уже и тело его заледенело, и пыль осела на пол, и взошла луна, и комната погрузилась в темноту. А он все стоял и стоял на коленях.
Отца здесь не было. В кабинете не витал дух Генри Колуэлла, любившего и потерявшего себя. Это была обыкновенная комната, холодная и заброшенная.
Дейн уронил голову на грудь. Он тоже обыкновенный человек, не лучше и не хуже своего отца. Слабый, противоречивый. Ему не чуждо было и непостоянство человеческой натуры.
Но он Лев! Поэтому знал, как должен поступить.

 

Рано утром, спустя два дня после того, как в нее стреляли, Оливия снова собиралась в дорогу.
Дейн объяснил, что ей не обязательно уезжать прямо сейчас.
– Но мне все равно придется уехать, – напомнила она ему. – Поэтому зачем тянуть с отъездом?
Он лишь кивнул:
– Я доеду с тобой до Гринли…
– До Челтнема, – сказала она, высоко вскинув голову. – Я поеду в Челтнем.
«Я не бессильна. Я вольна решать, где мне жить. И я буду жить в Челтнеме».
Вряд ли Дейн захочет, чтобы свет видел, как она ходит в обносках. Он непременно назначит ей содержание. Эти деньги пойдут на Челтнем. Ее родители довольно молоды и проживут в имении еще много счастливых лет, но потом оно перейдет в ее единоличное владение. Да, ей не суждено быть женой Дейна, но она станет хозяйкой Челтнема.
Ей не составило труда получить согласие Дейна. Да и чему тут удивляться, если он спал и видел, как бы поскорее от нее избавиться?
Оливия позволила лакею снести ее вниз по лестнице, но затем настояла на том, чтобы идти самой. Так она никогда не выздоровеет, если не будет пользоваться ногой.
– Вы необычайно сильная женщина, – с печальной улыбкой промолвила леди Рирдон. – Рядом с вами я чувствую себя заморышем.
– И вовсе я не сильная.
Они миновали комнату, где полным ходом шла уборка. Судя по ее виду, здесь давно следовало пройтись тряпкой.
– В этой комнате погиб прежний лорд Гринли, когда чистил свой пистолет, – мягко сказала леди Рирдон.
– А-а… – Оливия усилием воли подавила все чувства по поводу мужниной утраты. Дейн не нуждался в ее сострадании. – Как думаете, погода не испортится?
Леди Рирдон бросила на нее быстрый взгляд.
– Пожалуй, вас ожидает приятное путешествие, – непринужденно ответила она. – Вот бы и наша поездка через неделю прошла так же гладко!
Лорд и леди Рирдон собирались прогостить в Керколл-Холле до конца недели, так же как и принц-регент, и герцог и герцогиня Холсуик. Прочие гости поспешили убраться восвояси после того, как Оливию принесли обратно домой, подстреленную и истекающую кровью. Очевидно, в их числе была и мисс Хакерман, умчавшаяся к прочим великосветским кумушкам с ворохом сплетен о новоиспеченной леди Гринли.
«Могу себе представить».
Неожиданно для себя Оливия поняла, что ее это нимало не заботит. Ей даже не верилось, что она и есть та девушка, которая так отчаянно жаждала угодить свету своими увеселениями на Охотничьем балу.
На подъездной дорожке снова царила упорядоченная суматоха. Дейн уже собирался ехать верхом, предоставив карету в распоряжение Оливии, но откуда ни возьмись появилась Петти.
– Я вам точно не понадоблюсь, миледи?
Оливия покачала головой, выдавив из себя слабую улыбку:
– Я просто хочу немного отдохнуть, Петти. От границы рукой подать до Челтнема. К вечеру мы уже будем там. Я сама прекрасно со всем справлюсь.
По правде сказать, она умирала от желания побыть одной. Спору нет, неустанная забота помогала вернуть здоровье, но в то же время доводила до умопомрачения. Ей жутко хотелось только одного – завыть волком.
Опустив глаза, она увидела в руках камеристки свою шкатулку и вспомнила о…
– Петти, ты уложила мой дневник? – Петти сглотнула.
– Миледи, я… вы бросили его в камин. Я решила, он вам больше не нужен.
Оливия вздохнула:
– Ничего страшного. Главное, он больше никому не попадется на глаза.
Не дай Бог кто-нибудь еще прочитал бы ее наивно-восторженные каракули о Дейне.
Ее внимание привлек грохот копыт. По подъездной аллее мчалась лошадь. Оливия предусмотрительно отступила назад. Меньше всего ей сейчас было нужно очередное падение, а лошади почему-то так и норовили на нее наехать.
С лошади спрыгнул лорд Уиндем, весь покрытый дорожной пылью.
Из дома навстречу ему вышел Дейн.
– Ну ты даешь, старина! Ты никак скакал галопом от самого Лондона?
– Я ехал на перекладных.
Он бросил пронзительный взгляд туда, где стояли Маркус и лорд Рирдон. Нейт с Маркусом тсстчас повернули к дому. Чего-чего, а интуиции «Королевской четверке» было не занимать.
Вчетвером они вошли в дом. Дейн провел их в заново открытый кабинет. В конце концов, это обыкновенная комната с отремонтированной дверью, из которой вынесли почти все книги и предметы обстановки, чтобы освободить место для нового убранства. Не тронули только огромный письменный стол. Присев на край стола, Дейн кивнул Уиндему:
– Выкладывай.
– Вчера ночью Барроби преставился, так и не назвав наследника, – вкратце доложил Стентон.
– Проклятие! – в один голос воскликнули Маркус с Нейтом. Их взволновало отнюдь не отсутствие законного наследника. «Четверке» было глубоко наплевать на судьбу стариковского имения, но умереть, не назвав имя нового Лиса?
– Ливерпул требует нас всех в имение Барроби. И немедленно!
На самом деле премьер-министр не был уполномочен созывать экстренное собрание, но факт оставался фактом: без Лиса конструкция под названием «Королевская четверка» потеряла былую прочность.
Маркус передернул плечами.
– Я могу остаться на страже его высочества. Людей у нас более чем достаточно, к тому же теперь мы начеку.
Дейн кивнул:
– Не думаю, что принцу сейчас грозит большая опасность. Заговорщики сделали ставку на неожиданность, но проиграли.
Натаниель медленно кивнул и посмотрел на Маркуса:
– Я могу оставить жену на твое попечение?
– Разумеется.
Все посмотрели на Дейна. Он колебался. На то, чтобы добраться до Челтнема, плетясь за вереницей карет, уйдет целый день, к тому же имение Барроби совсем не по пути.
«Ты же Лев, а позволяешь ей определять каждый твой шаг».
– Я готов ехать.
Рирдон кивнул и пошел собирать вещи. Уиндем плюхнулся на ближайший диван, чтобы соснуть, ведь он выехал сразу после полуночи. Дейн с Маркусом принялись обсуждать, надо ли принимать дополнительные меры безопасности, поскольку Маркус остается за главного.
– Поезжай, Дейн. Я справлюсь. – Дейн широко улыбнулся другу:
– Знаю. Ты ведь понимаешь? Если у Лиса действительно нет преемника, то по логике выбор падает на тебя.
Маркус пожал плечами:
– Я живу, чтобы служить родине.
Но Дейна было не так-то легко провести. Он знал, что для Маркуса значило место Лиса. Похлопав друга по спине, Дейн направился к выходу. Надо было уладить еще одно дело.
Назад: Глава 29
Дальше: Глава 31