Глава 6
Когда Анна почувствовала, как клыки Цезаря легонько царапнули ее губы, сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди.
Это безумие! Нет, безумием было проснуться и обнаружить в своей постели красавца вампира, в присутствии которого твое сердце трепещет от восторга.
Безумием было дрожать от страстного желания, почувствовать вкус его поцелуев.
К несчастью, ее тело не чувствовало разницы между разумными и безумными действиями, поэтому с готовностью отвечало на искусные ласки Цезаря. Бренная оболочка Анны знала лишь одно: ей пришлось ждать почти две сотни лет, чтобы ощутить непередаваемое наслаждение, которое вызывали прикосновения его пальцев, и это безумное желание стократно усилилось, когда его голова склонилась к ее груди, а губы нащупали под кружевом рубашки бугорок напряженного соска.
От острого ощущения блаженства дрожь сотрясла тело Анны, дыхание прервалось, а из горла вырвался стон. Губы Цезаря дразнили ее чувствительную плоть, и она наконец, не выдержав, снова застонала, теперь уже гораздо громче.
Черт возьми! Она ведь дала себе обещание, что этого не произойдет. Она не собиралась позволять этому мужчине считать ее доступной, сексуально озабоченной девицей, которая будет раздвигать ноги каждый раз, когда он станет появляться в ее жизни.
Но легко было давать такое обещание, пока Цезарь оставался лишь мучительным воспоминанием, а сейчас… В какой-то момент Анна смогла убедить себя, что так легко поддалась обаянию этого вампира только потому, что в то время была еще наивной девчонкой. Ведь в течение двух следующих веков ей удавалось сдерживать всех мужчин (хотя некоторые из них были вполне достойными), пытавшихся заманить ее в свою постель. Она стала старше, мудрее и научилась контролировать свои желания и эмоции.
Но едва лишь рука графа, скользнув по ее бедру, начала стягивать с нее рубашку, как Анна воспламенилась, а нежные слова, которые он нашептывал, пока его губы отыскивали второй сосок, одурманивали разум, заставляя ее напрочь забывать слово «нет».
«Должно быть, он околдовал меня», — подумала Анна. Наверное, поэтому ее ногти впились в его плечи, а увлажнившееся лоно буквально горело от желания, и казалось, достаточно лишь одного, даже самого легкого, прикосновения…
Но если не колдовство, то это означает…
Неожиданный стук в дверь прервал пугающую мысль.
— Эй, Цезарь!
Услышав низкий мужской голос, граф поднял голову и разразился потоком проклятий. Потом спросил:
— В чем дело?
— Прости, что нарушаю ваше уединение, но у нас возникла проблема. — В голосе Стикса послышались начальственные нотки.
Последовал очередной взрыв ругательств, но Цезарь все же выпустил Анну из объятий и поднялся с постели.
— Я сейчас вернусь, — пробормотал он, повернувшись к двери.
Воспользовавшись неожиданной передышкой, Анна потянулась за халатом, который любезно одолжила ей Дарси. Сунув руки в рукава, она попыталась убедить себя, что дрожь, сотрясающая ее тело, не что иное, как радость освобождения.
Но радости она почему-то не испытывала.
Более того, она испытывала ужасное разочарование, которое — Анна это точно знала — не скоро ее покинет.
— Подожди, Цезарь. — Она протянула руку и с некоторой опаской положила ладонь ему на бедро. — Если это касается меня, то я не хочу оставаться в стороне.
Граф обернулся и пронзил Анну взглядом. А выражение его лица стало напряженным.
Анна не сомневалась: если бы она сейчас опустила глаза, то обнаружила бы, что Цезарь все еще возбужден. Без сомнения он по-прежнему желал ее. И она с трудом удержалась от соблазна проверить свое предположение.
— Querida… — начал он и в изумлении заморгал, когда она погрозила ему пальцем.
— Я на этом настаиваю, — процедила Анна сквозь зубы. — Те дни, когда я была вынуждена ползать на коленях, выпрашивая кусок хлеба и умоляя о крыше над головой, давно миновали. Теперь я могу о себе позаботиться. И так будет и впредь.
Что-то вспыхнуло в его темных глазах. Разочарование? Боль? Оскорбленная гордость?
— Ты отвергаешь мою помощь? — тихо спросил граф.
Она постаралась не обращать внимания на легкий укол сожаления — ведь она никак не могла причинить ему боль. Он самоуверенный и эгоистичный, бесчувственный ко всему, что хотя бы отдаленно напоминает человеческие чувства. За исключением желания… Проклятие, ведь он соблазнил ее, а потом покинул почти на два века!
И все же, несмотря на все благие намерения, ее голос зазвучал мягче.
— Конечно, нет. Я не так глупа, как тебе кажется. Я ведь даже не представляю, чему мне придется противостоять. — Она пожала плечами и потуже затянула поясок халата. — Но одно дело — принять твою помощь, и совсем другое — повиноваться, оставаясь в полном неведении. Или мы партнеры — или я ухожу.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Высокомерное желание Цезаря играть роль первой скрипки боролось с осознанием серьезности ее намерений. Граф понимал: эта женщина действительно уйдет, если он не согласится принять ее в качестве равноправного партнера.
Анна ожидала вспышки гнева; когда же губы Цезаря растянулись в дерзкой улыбке, она слегка опешила.
— Партнеры, говоришь? — Он поднял руки и провел ладонью по спутанным прядям ее волос.
Она смотрела на него с настороженностью. Казалось, что все слишком уж просто.
— Я не шучу, Цезарь. Я скорее умру, чем снова стану просить о чем-то.
Усмехнувшись, он заглянул в низкий вырез ее халата.
— А вот я готов попросить кое о чем, если бы ты…
Вскинув руку, Анна прикрыла пальцами его губы. Низкий голос графа действовал на нее почти как осязаемая ласка, которая растекалась по всему телу, заставляла думать только о том, как бы бросить этого вампира на постель и оседлать его.
Они оба были почти обнажены. Значит, всего лишь одно движение, и…
«Остановись, Анна. Возьми себя в руки».
— Так мы договорились? — спросила она.
Цезарь чувствовал желание, которое все еще пульсировало в ее теле, но, как ни странно, он даже не попытался воспользоваться этим. Пожав плечами, вампир сухо произнес:
— Да, наверное. Но послушай меня, Анна. Я живу уже очень долго, поэтому…
— Как долго? — перебила она, не сдержав любопытства. Целых два века она вспоминала об этом мужчине и размышляла о нем, так что ее вопрос отнюдь не был праздным.
— Более пятисот лет.
Она внимательно на него посмотрела.
— Ты был конкистадором?
Он поднял брови, услышав ее вопрос.
— Когда я проснулся после трансформации, я уже был в одежде и в доспехах конкистадора.
— Ты не помнишь, что было до этого?
— У нас не остается воспоминаний о жизни, которую мы вели до того, как стали вампирами. — Он криво усмехнулся. — На самом деле это и к лучшему.
Его признание поразило Анну. Как это странно, когда твою жизнь стирают как простую карандашную запись. Наверняка этим новообращенным очень любопытно, кем же они были раньше.
— Почему это к лучшему?
Он кивком указал на дверь.
— Потому что мой король — ацтек.
Анна не удержалась от улыбки.
— Но это не объяснение…
— Ну… я хочу сказать, что склонен сначала действовать, а потом думать, — поморщившись, ответил Цезарь. — Поверь, зачастую мне приходилось сожалеть об этом, но измениться я не могу. И я обещаю тебе, что не буду…
— Доставать меня? — спросила с милой улыбкой Анна.
Он слегка ущипнул ее за подбородок.
— Да, что-то вроде этого.
Вновь послышался стук в дверь.
— Цезарь!
Не обращая внимания на то, что в голосе короля звучало явное раздражение, Цезарь вплотную приблизился к Анне, обезоруживая ее привлекательностью своего почти обнаженного тела.
— Одну минуту! — крикнул он, не сводя с нее сверкающих глаз.
Неожиданно он наклонился и впился в ее губы страстным поцелуем. Анна глухо застонала, но не успела она ответить на его поцелуй, как граф уже оторвался от ее губ и посмотрел на нее таким напряженным взглядом, что у нее перехватило дыхание.
— Тебе никогда больше не придется ни о чем просить, Анна Рэндал, — прошептал он. — Ты рождена, чтобы править миром.
От этих странных слов по спине ее пробежал холодок. Но возможно, это просто была запоздалая реакция на обжигающий поцелуй графа. И если так, то теперь ее губы будут гореть целый месяц.
— Что ты сказал?
Он загадочно улыбнулся, но не потрудился ответить на ее вопрос.
Да уж… Она может угрожать и требовать, но все их партнерство сведется к тому, что последнее слово все равно останется за ним.
Шагнув к двери, Цезарь распахнул ее. В дверном проеме стоял высоченный вампир, весь вид которого свидетельствовал о крайнем нетерпении.
— Есть новости? — спросил Цезарь.
Анна с трудом удержалась от желания спрятаться от пронзительного взгляда гиганта, затянутого в кожаные одежды. Черт, судя по его виду, он готов был совершить жертвоприношение прямо здесь.
— Какие-то проблемы с этой особью женского пола? — осведомился Стикс.
Анна возмущенно фыркнула. Особь?! Женского пола?!
Этому гиганту повезло, что она еще не вполне овладела своими способностями. Было бы забавно, если бы он сейчас распластался на потолке, а потом, грохнувшись на пол, подпрыгнул бы, как футбольный мяч.
Вероятно, почувствовав раздражение Анны, Цезарь взял ее за руку и сказал:
— Милорд, эта девушка настаивает на том, чтобы ее ввели в курс дела.
Черные брови ацтека поползли на лоб. Но вместо возражений, которые Анна ожидала услышать, она увидела его снисходительную улыбку.
— Что ж, очень хорошо. — Гигант вновь обернулся к Цезарю. — Фея мертва.
— Сибил?! — воскликнула Анна.
Стикс коротко кивнул, и длинная коса с вплетенными в нее бирюзовыми бусами качнулась на его спине.
— Да.
— Боже милостивый!.. — прошептала Анна.
Цезарь же с невозмутимым видом произнес:
— Как это произошло? Ты же сказал, что подвал хорошо защищен?
Ярость мелькнула во взгляде Стикса; похоже, он относился к тем, кому не нравилось, если события развивались не так, как запланировано.
— Так и есть. И я понятия не имею, что послужило причиной ее смерти. На теле не видно ран, и Гюнтер клянется, что в подвал никто не входил и не выходил оттуда. Тем не менее Сибил мертва. — Стикс коснулся медальона, висящего на шее. — Я вызвал Леве, чтобы с наступлением темноты он пришел и осмотрел тело.
— Леве? — нахмурившись, переспросил Цезарь. — Dios, зачем?
— Он способен почувствовать магию, которую не можем ощутить мы, — ответил Стикс.
Анна старалась не потерять нить разговора, хотя все в ней дрожало, как желе. Значит, Сибил мертва… Пусть она не раз готова была собственными руками задушить эту несносную ведьму, пусть испытала нечто похожее на облегчение от того, что теперь ей не придется оглядываться, чтобы отыскать затаившуюся в полумраке женщину, — но мертва?.. Выходит, мертва, несмотря на то что ее тщательно охраняли. А она, Анна, в это время спала в том же доме сном младенца…
Одной этой мысли было достаточно, чтобы ее охватила дрожь, и Анна, пытаясь придать себе храбрости, гордо выпрямилась и скрестила руки на груди. Черт возьми, ведь она сама потребовала партнерства в этом отвратительном деле!
— Кто такой Леве? — спросила она наконец.
Должно быть, голос ее дрогнул, так как Цезарь взглянул на нее с беспокойством. Не обращая внимания на Стикса, граф привлек Анну к себе и обнял за плечи.
— Леве — горгулья, — пояснил он.
— А… — Она не удержалась и нервно хохотнула. — Ну конечно!..
Цезарь провел большим пальцем по ее шее, и это его прикосновение волшебным образом успокоило Анну.
— Не волнуйся, — сказал он. — Леве маленький и ласковый, единственное, что в нем пугает, — это несколько своеобразное чувство юмора.
Стикс, прищурившись, наблюдал за действиями Цезаря. И казалось, он был поражен его отношением к Анне. С какой-то странной улыбкой гигант-вампир пробормотал:
— Пожалуй, я покину вас, чтобы вы могли собраться…
— Хорошая мысль, — буркнул Цезарь. И прямо перед носом своего короля захлопнул дверь. Повернувшись к Анне и ни слова не говоря, он прижал ее к стене и прошептал: — Может, сначала примем душ?
Душ?.. Их обнаженные тела?.. Анна настолько ярко представила все это, что вынуждена была закрыть глаза и сделать глубокий вдох.
— Ни в коем случае, — пробормотала она, уже чувствуя себя разгоряченной и разомлевшей.
А Цезарь тем временем все крепче прижимался к ней всем своим телом.
— Но почему? — Он куснул ее за мочку уха. — Ты потрешь мне спину, а я — тебе. Мы ведь партнеры, не забыла?
Он обхватил ладонями груди Анны, и она, тихонько вздохнув, запрокинула голову и закрыла глаза.
Да, все верно. Вот теперь, когда ему хочется сексуальной близости, они, конечно же, партнеры… Что ж, тогда она… Она пресечет это в…
Он принялся пальцами теребить ее соски, и Анна, не удержавшись, громко застонала.
Черт возьми, что с ней происходит?! Похоже, она готова растаять прямо у его ног. Очередное движение его пальцев — и Анна поняла, что вот-вот сдастся, уступит.
Проклятие!
— Единственный душ, на который ты можешь рассчитывать, — холодный. Причем — в своей собственной комнате, — с трудом выговорила она.
Он рассмеялся, и его клыки царапнули ее шею.
— Как сурово…
— Цезарь, прекрати сейчас же.
— Почему? Я же чувствую запах твоего желания.
— Ты почувствуешь мой кулак, если не остановишься.
Он снова рассмеялся.
— Как жестоко, querida. Сначала наручники, а теперь — угрозы. Раньше ты предпочитала заниматься любовью более мягко.
Заниматься любовью? Нет. То был просто секс. Откровенный животный секс, от которого она навсегда отказалась две сотни лет назад.
Анна с отчаянием и мукой отталкивала графа, пытаясь взять себя в руки.
— Уходи, Цезарь, — прошептала она.
Его глаза сверкнули, и он, коснувшись пальцами ее щеки, проговорил:
— Придет день, querida… — Граф наклонился и нежно поцеловал ее. — Придет наш день — очень, очень скоро…
Анна почувствовала себя лучше после ледяного душа, который помог снять сексуальное напряжение. И ей стало еще лучше, когда, вернувшись в огромную спальню, она обнаружила на постели свой чемодан.
Анна не знала, каким чудом на ее кровати появился чемодан, но ей было все равно. Она с облегчением натянула свои полинявшие джинсы и светло-желтую вязаную рубашку с коротким рукавом. Сунув ноги во вьетнамки, Анна ненадолго задержалась, чтобы стянуть свои мокрые волосы эластичной резинкой, и, мельком глянув на себя в зеркало, направилась к двери.
Шагая по коридору, отделанному деревянными панелями, и спускаясь по мраморной лестнице, она мимоходом подумала, что ее обыденная одежда совершенно не соответствует роскоши этого особняка. Хотя Анна жила очень скромно эти два века, в юности она провела довольно много времени в среде лондонской аристократии, поэтому сразу определила, что мраморные статуи, стоявшие у лестницы, — из греческих храмов, а картины, украшавшие дубовые панели, — сплошь подлинники старых мастеров.
Спустившись вниз, Анна сразу отправилась на поиски хозяйки. Ей очень понравилась Дарси; похоже, та точно так же, как и она, не любила условностей. В ней была свобода, идущая от души, а не от одежды. «Что ж, — сказала себе Анна, — возможно, оборотни более человечны, чем вампиры».
Услышав какой-то шум в задней части дома, Анна, поплутав по лабиринту коридоров, вошла наконец в кухню, заполненную различными кухонными принадлежностями из нержавеющей стали и стоявшими на подоконниках горшками с самыми разнообразными травами.
В кухне она увидела необычное существо, ростом едва достигающее трех футов, с серой кожей и со странными выпуклостями по всему шишковатому телу. Еще более странным было то, что существо это имело длинный хвост и пару поразительно красивых крыльев.
— Ох!.. — Остановившись в дверном проеме, Анна замерла в изумлении. Вероятно, бродить по дому, полному демонов, не такая уж хорошая идея. Она увидела Дарси, сидевшую за столом вишневого дерева. — Извините, я не помешала?
— Конечно же, нет, — отозвалась женщина, поднимаясь навстречу гостье.
Этим утром Дарси была в довольно потрепанной толстовке и в джинсах. Бесформенная толстовка почти скрывала изящную фигурку, а светлые волосы беспорядочно торчали во все стороны. На ее лице не было никакой косметики, тем не менее эта молодая женщина просто светилась красотой.
Неудивительно, что огромный внушающий страх Стикс прямо-таки таял, стоило ему увидеть свою жену.
Анна уже собиралась расслабиться, но тут вдруг… следом за Дарси к ней двинулось странное существо, причем в одной лапе оно держало картонную карточку с нарисованной на ней большой литерой «Е».
— Ты куда это?! — возмутилось существо, размахивая карточкой; голос у него был низкий, а в произношении слышался явный французский акцент. — Мы не закончили игру. Ты должна сказать мне, сколько гласных ты еще хочешь прикупить.
Дарси протянула руку и погладила существо по голове — прямо между крошечными рожками.
— Мы закончим позже.
— Позже? — Существо разразилось потоком французских ругательств. — Мое прослушивание может состояться в любой день. «Позже» не существует.
— Нет, конечно, существует, — возразила Дарси с ласковой улыбкой. — Я же сказала тебе, Леве, что Боб Баркер вышел в отставку, его уже заменили, и это — не Ванна Уайт.
Анна в удивлении заморгала. Так это и есть Леве? Та самая горгулья, который якобы чувствует магию?
Цезарь говорил, что он маленький, но… Господи, пора заканчивать смотреть ужастики! Вампиры, оборотни, феи, горгульи… Пока что ни к чему хорошему это не привело.
— Эта Ванна Уайт — из смертных, и она может окочуриться в любой момент, — проворчал Леве. Сделав шаг в сторону, он стал прямо перед Анной. Затем поднял лапу и, указывая на ее лицо, изрек: — Ты тоже смертная. Разве ты не боишься, что можешь внезапно умереть?
— Ну, я… — Анна в нерешительности откашлялась. Она понятия не имела, что ответить — особенно после того как горгулья неожиданно наклонился и начал бесцеремонно обнюхивать ее ногу.
— Нет, не из смертных, — пробормотал он. И, подняв свои серые глаза, посмотрел на Анну с любопытством.
— Ох, наказание ты мое!.. — пробормотала Дарси, грустно улыбнувшись. — Анна, это Леве. Леве, это Анна Рэндал.
Анна стояла онемев. А существо кружило вокруг нее, то и дело обнюхивая и время от времени тыча в нее щетинистой лапой.
— Что ты такое? — спросило наконец существо. Виляя длинным хвостом и упершись лапками в бока, оно остановилось прямо перед Анной.
— Спасай, Дарси, — прошептала Анна, с трудом удерживаясь от смеха.
— Леве, пожалуйста, перестань обнюхивать мою гостью, — сказала Дарси. — Это неприлично.
Горгулья громко фыркнул, брызнув слюной.
— Ты сказала, что чесать причиндалы на людях неприлично. А теперь, оказывается, я даже не могу обнюхивать гостей? Ты такая запруда…
— Зануда, Леве. Правильно говорить — «зануда», — произнесла Дарси тоном воспитательницы детского сада.
— Не важно. — Леве вновь повернулся к Анне. — Ты пахнешь, как фея, но…
— Фея? — Анна в изумлении отшатнулась. Она бы знала, если бы была феей. Разве не так? — Нет, я не фея.
— Кто были твои родители? — спросил Леве.
— Не знаю… Я выросла в приюте, а потом меня взяла к себе моя тетя.
— Значит, кто-то из твоих родителей — волшебник?
— Н… наверное.
Леве топнул ногой, явно неудовлетворенный таким ответом.
— Хм… Здесь есть что-то еще… Что-то такое, чего я не могу понять в точку.
— Понять точно, Леве, — поправила Дарси.
Не обратив на женщину внимания, Леве, решительно шагнул к Анне.
— Еще один шаг, и твоя голова украсит эту стену, — грозно произнес холодный мужской голос. — А то могу и оседлать тебя!
Анне не было необходимости оборачиваться — ее кожу начало покалывать, а сердце гулко забилось. Этот голос мог принадлежать только Цезарю.
Но угроза совершенно не испугала Леве. Обернувшись к грозному вампиру, он высунул язык и пренебрежительно зафыркал.
— Я слышал, что ты нынче можешь только грозиться оседлать, не больше.
Едва эти странные слова слетели с губ Леве, как Цезарь метнулся к нему и прижал к его горлу лезвие кинжала.
— Ой, ой, спасите!
— Ты собираешься проводить еще какие-нибудь изыскания, горгулья?! — прорычал граф.
— Нет-нет! — Крылья создания лихорадочно затрепетали. — Больше ни одного!
— Правильный ответ.
Цезарь выпрямился и так быстро убрал кинжал, что Анна даже не успела проследить за его движением. Впрочем, она и не обращала внимания на кинжал. Затаив дыхание, она смотрела на красавца графа — на его грудь, видневшуюся под расстегнутой белой рубашкой, и на мускулистые ноги, обтянутые черными джинсами. Темные волосы Цезаря казались влажными, верхние пряди были стянуты на затылке кожаным ремешком, а остальные ниспадали на широкие плечи.
Элегантный утонченный джентльмен превратился в смуглого худощавого хищника, в замершего перед нападением охотника.
Внезапно в кухне появился Стикс. Осмотревшись, спросил:
— Я пропустил самое интересное? — Он подошел к Дарси и взглянул на нее вопросительно.
Миниатюрная блондинка улыбнулась мужу.
— Цезарь как раз собирался освежевать Леве.
Губы огромного вампира изогнулись в усмешке.
— Может, тебе стоит подождать, пока Леве не осмотрит подвал? — обратился он к Цезарю. — Мне бы не хотелось, чтобы ты его сейчас поджарил. Было бы неплохо, если бы этот красавчик принес хоть какую-то пользу.
— Ха-ха-ха… Очень остроумно, — пробормотал Леве и заковылял к двери. — Где этот подвал? У меня есть более интересное занятие, чем изображать здесь… Кристофора Колумба.
Анна посмотрела на Дарси.
— Кристофора Колумба?
Дарси рассмеялась.
— Думаю, он имеет в виду лейтенанта Коломбо.
Стикс и Дарси пошли за удаляющимся горгульей. Анна последовала за ними и совершенно не удивилась, когда рядом с ней оказался Цезарь, который сразу же взял ее за руку.
— Он тебя донимал? — тихо спросил граф.
— Кто именно?
— Горгулья.
— Нет, нисколько. — Анна сдержала улыбку. Не нужно было обладать необычайными способностями, чтобы понять: Леве страшно разозлил Цезаря. — Я думаю, он…
— Достанет кого угодно. В общем, из его кожи давно пора сделать пару туфель и сумочку.
— Я все слышу, — проворчал Леве, шедший впереди.
— Понятное дело, — пробормотал Цезарь.
— Я думаю, что он очень забавный и интересный, — сказала Анна.
— Интересный? — Цезарь посмотрел на нее так, словно она ударилась головой, возможно — не один раз.
— Я француз, Цезарь, — изрек Леве с ухмылкой. — Поэтому женщины всегда находят меня интересным. Это и благословение, и проклятие.
— Я бы предпочел, чтобы это было проклятие, — пробурчал Цезарь себе под нос.
Анна же тихонько хихикнула.
Вскоре они свернули в следующий коридор, и тут Стикс возглавил шествие. Пройдя с десяток метров, он остановился перед обычной деревянной панелью и провел по ней ладонью. Перед ним бесшумно распахнулась потайная дверь, и он повел своих спутников вниз по темной узкой лестнице.
На Анну тотчас же повеяло мрачным холодом подземелья, и она, вздрогнув, крепко сжала руку Цезаря. Они спускались все ниже, время от времени останавливаясь, чтобы отпереть очередную дверь. Когда же Анне почудилось, что они находятся в глубочайших недрах земли, ступени наконец закончились, и они вошли в некую пещеру, которая на первый взгляд казалась пересечением нескольких галерей.
Факелы, закрепленные на неровных стенах, бросали неверный тусклый свет, дававший лишь приблизительное представление о величине пещеры.
— Поразительно! — воскликнула Анна, когда Стикс сдернул со стены факел и повел их по темному тоннелю, поворачивавшему влево. — Никак не ожидала, что под землей такие просторы.
Цезарь погладил девушку по руке, несомненно, почувствовав, что у нее появилось ощущение нереальности происходящего.
— Каждый вампир обязательно должен иметь в своем логове несколько запасных выходов, — прошептал он ей на ухо.
Анна сделала глубокий вдох и, как ни странно, успокоилась. Порой этот вампир ужасно раздражал ее, но она знала, что без него ей сейчас было бы гораздо хуже.
— Несколько? — переспросила она. — Да здесь можно разместить весь Чикаго!
Цезарь хотел что-то ответить, но не успел, — Стикс в этот момент остановился перед стальной дверью, которую охранял высокий светловолосый… скажем, гот — это первое, что пришло в голову Анне. Нет, не современный германец, а древний гот, один из тех, что сражались против Римской империи.
Высокий и мускулистый, с темно-русыми волосами, ниспадающими на обнаженные плечи, этот вампир казался высеченным из цельного куска гранита. «И он действительно вампир», — подумала Анна. Даже на расстоянии нескольких футов она ощущала исходившее от него поле.
Он был настолько великолепен, что перед ним не устояла бы ни одна женщина.
Стикс заговорил с вампиром на незнакомом Анне языке. Затем, коротко кивнув, он открыл дверь темницы.
— Вот тут. — Он подал знак демону. — Леве, сюда.
Горгулья возмущенно вскинул вверх маленькие лапки, но не решился ослушаться приказа и шаркающей походкой прошел мимо грозных вампиров, размахивая при этом хвостом.
— Вы ведь знаете, что я вам не собака? — пробормотал он, покосившись на Стикса. — Ко мне, Леве. Сидеть, Леве. Лежать, Леве, — добавил он, точно имитируя голос короля вампиров.
Тут Цезарь схватил двумя пальцами горгулью за рог и, приподняв, пронзил таким взглядом, что даже Анна поежилась.
— Сейчас не время демонстрировать свое необычное чувство юмора, горгулья. Закрой пасть и займись делом. Или тебе придется иметь дело со мной. Ясно?
Леве тихонько пискнул.
— Да… очень ясно. Кристально ясно. Ясно, как…
Когда Цезарь опустил его на землю, он умолк и, совершенно по-собачьи поджав хвост, вошел в камеру.
Стикс и Дарси вошли вслед за демоном. Когда же Анна решила последовать их примеру, на плечо ей легла рука Цезаря.
— Анна, тебе не нужно входить туда.
Анна удержалась от язвительной реплики. Как бы ей ни хотелось возложить на Цезаря вину за то безумие, в которое превратилась ее жизнь, она вынуждена была признать, что это было бы не совсем справедливо.
Что бы ни случилось между ними в прошлом, нельзя было не согласиться с тем, что в течение последних двадцати четырех часов он делал все, что было в его силах, чтобы защитить ее.
Вот только непонятно было, чем он руководствовался — делал ли он это из желания снова забраться к ней в постель или же искренне о ней заботился.
— Мне приходилось видеть смерть, Цезарь, — тихо ответила она. — И мне нужно… Я должна посмотреть, не смогу ли чем-то помочь Леве. Я должна сделать хоть что-то. Я не собираюсь ждать, когда эта женщина вырвет мое сердце.
Он сдвинул брови.
— Это был всего лишь сон…
Она прижала палец к его губам.
— Цезарь, партнеры не лгут друг другу. Мы оба знаем, что это был не просто сон.
