Глава 23
Анна смутно осознавала, что Цезарь продолжал крепко обнимать ее и одновременно отчитывал кого-то, находившегося поблизости. Его прикосновения позволяли отвлечься от мучительной боли, все еще терзавшей ее. Кроме того, стирали неприятные воспоминания о воплях Морганы, которые — хотя и значительно тише — продолжали звучать у нее в ушах.
Окунувшись в успокаивающую силу Цезаря, Анна наконец позволила себе расслабиться — она была в полной уверенности, что рядом со своим супругом находится в полной безопасности.
Дело сделано. Все закончилось. И разве она не заслужила несколько минут отдыха?
Анна поежилась, почувствовав неприятное покалывание портала. Трудно было не обращать внимания на электрические сполохи, прыгающие по ее коже. Но Цезарь крепко держал ее в объятиях, и она не стала сопротивляться подступающему мраку, в котором ее что-то ждало…
Анна почувствовала чье-то присутствие в тот момент, когда взрыв, поглотивший Моргану, швырнул ее через весь зал. Она слышала чей-то шепот в дальнем уголке сознания, но не могла на него ответить.
А теперь, когда Цезарь нес ее в безопасность, голос стал более настойчивым, и он затягивал ее все глубже в темную бездну.
Но Анна полностью доверяла способности своего супруга отразить любую опасность, поэтому позволила нести себя сквозь странное кружево черного тумана. И она совсем не удивилась, снова оказавшись в разрушенном замке на скале. Похоже, в ее новой жизни человека приглашали в гости именно таким образом — просто выдергивали его из места пребывания и, как посылку, доставляли по адресу.
Как и раньше, она слышала, что где-то внизу бьются волны, и ощущала слабый запах шалфея в неподвижном воздухе. Анна протянула руку и коснулась ближайшей стены, ощутив под пальцами шершавую и влажную поверхность древнего камня.
Причем все было поразительно реально.
Покачав головой, Анна медленно повернулась, и ее сердце подпрыгнуло от восторга, когда она увидела большого волка, возникшего в арке дверного проема. Возможно, она стала излишне сентиментальной и поэтому так обрадовалась появлению своего покойного предка. Но ведь целых две сотни лет она была совершенно одинока… Так что теперь она с удовольствием пообщается с королем-легендой. Но насладится она этим общением только после того, как получит ответы на свои вопросы.
В этот момент странная дымка закружилась вокруг волка, постепенно принимая очертания крупного мужчины в тяжелых латах.
И снова Анна не смогла различить его черты. Но ее воображение нарисовало волевое лицо с трагическими складками вокруг рта и грустными зелеными глазами.
— Приветствую тебя, Анна, — сказал призрак и церемонно склонил голову в знак уважения.
Анна протянула к нему руку со светящимся изумрудом.
— Скажи мне, что я сделала это, — заявила она без всякого вступления.
— Что сделала? — спросил дух Артура с недоумением.
— Ну… Моргана ведь мертва?
Туман зашевелился, воздух вдруг стал холодным, и Анна поежилась.
— Нет, она жива.
Анна закусила губу. В глубине души именно этого она и боялась. И она едва удержалась от того, чтобы не забросить изумруд куда-нибудь подальше.
— Значит, сейчас Моргана в этом камне как в ловушке? — спросила Анна.
— Да. Ее дух заключен в этот изумруд, — ответил Артур с явным удовлетворением в голосе. Очевидно, короля в отличие от Анны совсем не мучила совесть из-за того, что живое существо оказалось заточенным в камне. Да, конечно… Он ведь ждал этого дня много веков, а столь долгое ожидание может уничтожить любое чувство сострадания.
— Она испытывает боль? — спросила Анна.
Ей показалось, что в ответ Артур равнодушно пожал плечами.
— Только боль разочарования. Бестелесная сущность не испытывает физического дискомфорта.
— Она может сбежать?
— Только в том случае, если ты решишь выпустить ее.
О Господи! Ей и так несладко. А теперь еще придется жить с сознанием того, что каждый проходящий день она несет ответственность за то, что держит в плену эту женщину.
— Великолепно… — пробормотала Анна.
— А ты бы предпочла, чтобы Моргана умерла?
— Даже не знаю… — со вздохом ответила девушка. — Но ведь у нее ужасная судьба!
— Гораздо менее ужасная, чем та, которую уготовила Моргана ле Фей своим жертвам, — заявил Артур. — Ей повезло, что именно ты оказалась ее последним судьей.
Анна содрогнулась, вспомнив, какие вопли издавала Моргана, когда ее затягивало в изумруд. По всей видимости, королева фей вовсе не считала, что ей повезло.
Однако сейчас не имело смысла спорить на эту тему, и Анна решила вернуться к вопросу, который не давал ей покоя с самого начала.
— Почему именно я? — спросила она.
— Я, конечно, видел многое и в этом, и в ином мире, но даже я не могу объяснить всех хитросплетений судьбы.
Анна недоверчиво фыркнула.
— Нет, я спрашиваю не об этом. Скажи, почему ты ждал столько лет, вместо того чтобы использовать изумруд? Ты мог бы спасти… — Она внезапно замолчала, осознав, насколько бессмысленной оказалась смерть ее близких. Ведь все могло сложиться совершенно по-другому, если бы Моргану заперли в кристалл раньше.
Туман потемнел, и Анну захлестнула волна горя.
— Я оплакиваю потерю близких не меньше тебя — может, даже больше, — тихо сказал Артур, и в голосе его прозвучала боль. — Я ощущал каждую смерть так, словно это мое сердце пронзали кинжалом. Да, это мое бремя, и нести его мне.
Анна сморгнула горячие слезы, подступившие к ее глазам.
— Но тогда почему… Почему ты раньше не уничтожил ее?!
Туман двинулся вперед, принося с собой ощущение холодных пальцев, стиснувших руку девушки, в которой она держала изумруд.
— Я не был таким сильным, как ты, Анна.
Она в недоумении пожала плечами, услышав эти слова. Даже сквозь туман Анна ощущала поразительную энергию, исходившую от Артура.
— Я этому не верю! — крикнула она.
— Я говорю не о своих возможностях. Они-то были весьма значительными. Возможно, даже слишком значительными, поскольку в своей самонадеянности я начал считать, что Моргана, несмотря на ее вероломство, не сможет причинить мне вред. К тому же мое сердце было полно гнева. Пытаясь использовать изумруд, я был охвачен жаждой мести, а не справедливости. Слишком поздно я осознал, что именно твой отказ позволить гневу или горечи воцариться в твоем сердце дал тебе возможность управлять этим камнем.
Слова призрака заставили Анну задуматься. Отчасти она испытывала чувство облегчения от того, что не по вине короля Артура погибли ее близкие. Но в то же время она злилась на предка из-за того, что тот вынудил ее противостоять самой королеве фей.
Несколько минут прошли в тягостном молчании. Затем Анна, печально вздохнув, спросила:
— Что мне теперь делать с этим изумрудом?
— Я оставлю его у себя. Так будет безопаснее.
Анна нахмурилась. Ей вовсе не хотелось знать, в какие дьявольские игры намеревается играть Артур со своей сестрой, но все же она задала очередной вопрос:
— А это… благоразумно?
Король тут же кивнул:
— Да, вполне. Теперь я обрел покой, и больше мне нет нужды искать отмщения. И по правде говоря, я считаю, что будет лучше, если в мире фей узнают, что изумруд находится вне пределов досягаемости. Феи капризны и непостоянны. И они могут стать опасными, если решат, что вампиры держат их королеву в плену.
Анне пришлось признать, что король прав. Ведь если изумруд останется у нее, то феи, знающие, что ее муж — вампир, вполне могут решить, что их королева отдана на милость вампиров. А ей меньше всего хотелось, чтобы между демонами началась война.
К тому же ей просто осточертело, что на нее постоянно набрасывается всякая нежить.
Анна разжала пальцы, и камень начал растворяться в мерцающем тумане. Спустя несколько секунд изумруд исчез, унося Моргану ле Фей в небытие.
У Анны вырвался вздох облегчения. Что ж, она не расстроится, если никогда больше не увидит этот проклятый камень. Да, возможно, она трусит — ну и пусть.
— Подданные Морганы, может, и не стали бы защищать ее, если бы знали правду, — сказала она, вспомнив сонм демонов, заполнивших заброшенную ферму. — Думаю, никто из них не знает, что смерть великого короля Артура — на совести Морганы.
— Верно, никто. — Туман сгустился, и в заброшенном замке воцарилась атмосфера печали. — Но наступит день, когда об этом станет известно миру.
Анна задумчиво кивнула. Она рассчитывала, что многое узнает о прошлом своего предка, но она также понимала: есть вещи, о которых не стоит говорить вслух, ибо можно разбередить старые раны, нуждающиеся в забвении и покое.
— Я… — Анна внезапно замолчала, когда перед ней возник образ Цезаря, и ее сердце сжалось от почти болезненного желания прикоснуться к нему.
— Анна, в чем дело?
— Это Цезарь. Я должна идти.
— Тебе так хочется вернуться к своему вампиру? — спросил призрак.
Анна пожала плечами.
— Он очень встревожен.
Король тихо рассмеялся.
— Когда-то я, вероятно, разгневался бы, узнав, что кто-то из моих потомков соединил свою жизнь с вампиром. Но теперь я испытываю лишь облегчение. Ведь это существо всегда защитит тебя и всегда будет рядом.
Анна с некоторым недовольством взглянула на предка.
— Я и сама могу неплохо постоять за себя.
— Моя любимая, моя драгоценная Анна… — Туманные пальцы ласково провели по ее щеке. — Ты настолько хороша, что я о подобном даже не мог и мечтать.
Неожиданно она испытала приступ страха. В голосе Артура прозвучало что-то… похожее на прощание.
— Мы еще встретимся когда-нибудь?
Призрак немного помолчал — будто прислушиваясь к голосу, который слышал лишь он.
— Как только решится твоя судьба, — наконец произнес он. — До тех пор мне не позволено вмешиваться.
— О нет! — Анна решительно покачала головой. — С судьбой я уже разобралась. Теперь я хочу лишь одного — спокойной и тихой жизни с вампиром, которого люблю.
— Боюсь, что судьба еще не разобралась с тобой, — с печалью сказал дух короля. — А теперь отправляйся к своему вампиру. Я не из этого мира, но даже я чувствую его страдания.
Стены древнего замка начали таять, а закованный в латы рыцарь вновь превратился в волка.
Анна снова покачала головой. Ей было безразлично, чего потребует от нее судьба. Она выполнила свой долг и намерена была получить свое вознаграждение.
В объятиях своего вампира.
Стоя на коленях рядом с огромной кроватью в особняке Стикса, Цезарь поглаживал роскошные волосы Анны. Рядом с ним стоял Леве; он внимательно смотрел на женщину, лежавшую без сознания, и его изящные крылышки тревожно вздрагивали — горгулья пытался отстраниться от исходивших от Цезаря холодных волн отчаяния.
Граф никак не мог разбудить Анну, и он уже впал в такую степень нервного напряжения, что готов был убить кого угодно — лишь бы освободиться от этого невыносимого груза. Но горгулья был ему нужен, была нужна его способность чувствовать магию. Поэтому Цезарь, изредка поглядывая на маленького демона, лишь скрипел зубами от бессильной ярости.
— Ну что?! — рявкнул он.
Леве в испуге взвизгнул. Прочистив горло, горгулья произнес:
— Она кажется… вполне здоровой.
Цезарь мысленно обругал Леве. Он и сам видел, что Анна здорова. В противном случае ее раны не заживали бы так быстро.
Ему необходимо было понять, почему она не просыпалась, хотя разваливающийся Авалон был уже очень далеко.
— Так почему же она все еще без сознания? Неужели все дело в магии? Может, Моргана заколдовала ее?
Леве сморщил нос, осторожно принюхиваясь.
— Есть что-то похожее на волшебство, но запах…
Цезарь с трудом удержался от грязных ругательств.
— Черт тебя побери, горгулья! Что это за запах?!
— Шалфея.
— И что же это значит?
— Я… не знаю.
— А кто знает?! — в бешенстве заорал вампир.
В испуге отступив на несколько шагов, Леве старательно принюхивался, пытаясь найти ответ на этот вопрос. И тут граф вдруг заметил, что Анна пошевелилась.
— Цезарь?.. — прошептала она.
Он опустил голову и коснулся губами пульсирующей жилки на виске девушки. Вдыхая ее чудесный запах, граф прохрипел:
— Анна, что с тобой?
Она с трудом приподняла ресницы, и в ее ореховых глазах мелькнули озорные искорки.
— Оставь беднягу Леве в покое, Цезарь.
Раздался негромкий треск кожистых крыльев, и горгулья неожиданно опустился на середину кровати. Его уродливая мордочка, казалось, светилось от радости.
— Oui. — Он протянул шишковатую лапку и положил ее на лоб Анны, пренебрежительно бросив в сторону Цезаря: — Оставь бедного Леве в покое.
— Не искушай судьбу, горгулья! — прорычал граф, не отводя взгляда от бледного лица Анны. Dios, он с радостью простоял бы на коленях целую вечность — лишь бы находиться рядом с этой женщиной.
— Ха! Это ты искушаешь судьбу, вампир, — дерзко ответил Леве; теперь, когда он оказался подле Анны, храбрость чудесным образом вернулась к нему. — Анна, ты бы только видела его! Сижу я на кухне, наслаждаюсь восхитительной свининой, которую, хочу заметить, был вынужден сам выследить и убить, не говоря уж о том, чтобы зажарить. И тут этот полоумный вампир врывается и требует, чтобы я все бросил и… — Его монолог внезапно прервался, когда лампы в комнате вдруг потускнели, потом замигали и тут же взорвались с оглушительным треском. С удивительной скоростью горгулья перелетел к двери. — Все, ухожу, ухожу.
Граф дождался, когда за сбежавшим демоном закроется дверь, затем взглянул на свою суженую.
— Можешь улыбаться сколько угодно, Анна Рэндал, но однажды я окажу миру большую услугу — сделаю чучело из этого паразита и повешу его на стену.
Она провела пальцами по волосам Цезаря, и этой незатейливой ласки хватило, чтобы по его телу пробежал воспламеняющий жар. Впрочем, и одного воспоминания о восхитительном теле Анны было бы достаточно, чтобы его охватило испепеляющее желание.
— Я рискну не поверить тебе, граф Цезарь, — сказала она с лукавой улыбкой. — Ты ведь только притворяешься, что сердишься.
Его клыки тут же выдвинулись, а вздыбившаяся плоть едва не порвала шелковые трусы.
— О Dios… — простонал он. — Не говори так.
Чуть приподнявшись и опираясь на подушки, Анна снова улыбнулась.
— Но почему?
Граф непроизвольно опустил взгляд, наслаждаясь красотой ее груди, едва прикрытой полоской кружева. Когда он час назад снимал с нее кофту и джинсы, то делал это лишь для того, чтобы ей было удобнее. Теперь же он мысленно поздравил себя с этим решением, но совершенно по другой причине.
— Потому что у меня возникает желание заняться тем, что тебе, учитывая твое состояние, пока противопоказано.
Анна запустила пальцы в его волосы и решительно привлекла к себе.
— Думаю, я сама могу решить, что мне разрешено, а что запрещено.
— Анна…
— Обними меня, Цезарь, — перебила она. — Обними меня крепко.
Он нежно обнял жену и уткнулся носом в ее волосы.
— Ах, querida, за последние несколько часов я испытал больше страха, чем за прошедшие пять веков. Ты превращаешь меня в ужасно трусливого вампира.
Она прижалась к нему покрепче и провела ладонью по его груди.
— Все закончилось, Цезарь. Морганы больше нет.
— Да, знаю, — проворчал он. — Только жаль, что именно тебе пришлось разбираться с этой мерзкой тварью. Но мне нисколько не жаль, что она мертва.
— Она не мертва. По крайней мере не совсем.
Цезарь вздрогнул, похолодев от одной только мысли, что Моргана, возможно, вынашивала очередной план нападения на его суженую.
— Не совсем? — переспросил он.
С явной неохотой Анна рассказала о том, что произошло после того, как Моргана затянула ее в портал. Цезарю не нужно было обладать проницательностью вампира, чтобы понимать: она намеренно опускала наиболее ужасающие подробности и преуменьшала свою роль в захвате одной из самых могущественных женщин мира демонов.
«Но сейчас не самое подходящее время для того, чтобы выпытывать у нее подробности», — сказал себе Цезарь. Погладив Анну по спине, он коснулся губами ее виска и пробормотал:
— Итак, ее дух заключен в изумруд, который теперь находится у Артура? — «Если Моргана навечно останется в камне, то такой исход даже лучше мгновенной смерти», — мысленно добавил граф.
— Да, именно так.
— Что ж, вполне подходящий конец.
Анна содрогнулась.
— Пожалуй, да.
Цезарь взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
— Не стоит сочувствовать этой ведьме. Она бы с радостью поубивала нас всех.
— Я знаю. — Анна поморщилась. — И все же мне хотелось бы…
— Что?
— Чтобы все сложилось как-то иначе. Чтобы Моргана была другой. Я так много лет мечтала обрести семью, а теперь, когда наконец нашла, оказалось, что одна — безумная, другой — призрак.
Губы Цезаря растянулись в улыбке. Несмотря на печаль в голосе Анны, он почувствовал: она почти смирилась со своим прошлым.
— Ты ошибаешься, querida.
Она подняла брови.
— В самом деле?
Ловко перевернувшись на спину, Цезарь привлек жену к себе и пробормотал:
— Твоя семья — это твой супруг, который будет вечно любить тебя. И еще — вампиры, которые будут защищать тебя любой ценой. А также — оборотень и богиня, которые тебя обожают. И конечно же, этот несносный горгулья, который, похоже, предан тебе как собака.
Анна тихо рассмеялась, отбрасывая последние сожаления, и в очередной раз посмотрела на мужа с лукавой улыбкой. Наклонившись, она коснулась губами его губ.
— О, Цезарь, это замечательно!
Стараясь хоть немного пригасить испепеляющее желание, граф громко застонал и до боли стиснул челюсти.
— Querida, как бы я ни наслаждался, ощущая тебя в своих объятиях, я умоляю тебя лежать спокойно, — прохрипел он. — Пусть я вампир, но одного твоего присутствия достаточно, чтобы лишить меня остатков самообладания. Я слишком долго хотел тебя.
— А кто сказал, что ты должен сдерживаться? — В ее голосе тоже прорезалась хрипотца.
Пальцы Цезаря вцепились в ее бедра, и рык, больше походивший на стон раненого, вырвался из его горла.
— Анна, тебе необходимо отдохнуть.
Но благоразумные слова графа пропали впустую, потому что Анна, негромко вскрикнув, впилась в его губы страстным поцелуем, от которого по телу вампира побежала дрожь.
— Мне необходим ты, граф Цезарь, — пробормотала она, приподнимая бедра. — Только ты…
Цезарь упорно цеплялся за последние ниточки благоразумия.
— Ты же была ранена…
Граф громко застонал, когда она провела языком по его шее. Когда же Анна начала покрывать жаркими поцелуями его грудь, он сдался. Возможно, вампиры могли контролировать себя так, как никто другой, но даже вампир был не в силах устоять перед столь решительно настроенной женщиной.
Снова застонав, Цезарь сорвал с нее бюстгальтер, а Анна, тихонько хихикнув, наклонилась и через тонкий шелк его трусов легонько куснула возбужденную мужскую плоть. Из горла вампира вырвался хрип; Анна же, наслаждаясь своей властью над ним, стянула с него трусы, потом уселась на него верхом и с улыбкой сказала:
— Как ты возбудился, милый… А ведь я еще ничего не сделала.
Цезарь поднял руки; он собирался рвануть ее на себя и войти в нее, положив конец своим мучениям. Но тут Анна снова наклонилась и — о, святые угодники! — обхватила губами его напряженную плоть.
Вампир покорно закрыл глаза и вновь издал громкий протяжный стон. Кто знал, что пытка может быть так чертовски хороша?
