Глава 17
Хотя Цезарь был готов к любой реакции Анны, его сердце болезненно сжалось, когда она, соскочив с кровати, начала расхаживать по комнате, заламывая руки.
— Я… я не могу этому поверить, — пробормотала она.
Dios! Она когда-нибудь простит его?
Граф стремительно пересек комнату и, схватив девушку за плечи, заглянул ей в лицо.
— Анна, послушай меня. Поверь, это ничего не меняет.
— Ничего?! Возможно, для тебя супружество не имеет никакого значения, но я…
— Никакого значения? — перебил Цезарь. — Поверь, querida, я ждал, кажется, целую вечность, чтобы заявить всему миру, что ты принадлежишь мне. Осознание того, что я связан с тобой навсегда, наполняет меня радостью, какой я не испытывал никогда. Теперь моя жизнь приобрела смысл.
Анна явно смягчилась, когда до нее дошел смысл его пылких слов.
— Но все же… — Она вскрикнула, наконец-то заметив надпись у своего запястья. — О Боже! Моя рука!..
— Это доказательство нашего соединения, — пояснил Цезарь. — Но это не причинит тебе вреда.
— Значит, это останется… навсегда?
— Полностью и навсегда. — Он провел ладонью по ее щеке.
— Но ты же сказал, что это ничего не меняет, — в растерянности пробормотала Анна.
— Я имел в виду, что ты не вполне еще связана со мной. Потому что ритуал не был завершен. Пока ты не примешь меня как своего супруга и не позволишь мне выпить твоей крови, ты все еще…
— Свободна?
Цезарь мрачно улыбнулся, скрывая за этой улыбкой опалившую его вспышку острой боли. Постоянная боль под внешней радостью — это то, к чему ему придется привыкнуть.
— Si.
Анна опустила длинные ресницы, пытаясь скрыть то, что происходило в ее душе.
— Мы оба знаем, что это неправда, — сказала она так тихо, что граф не расслышал бы ее слов, если бы не был вампиром.
— Ты о чем? — спросил он.
— Уже два века я не чувствую себя свободной. И не пытайся изображать удивление, — продолжала Анна. — Ты же знаешь, что мне так и не удавалось забыть тебя.
Изумление от столь откровенного признания быстро сменилось другим, гораздо более страстным чувством. Когда граф принес Анну в эту уединенную комнату, он не чувствовал ничего, кроме беспокойства — даже когда снимал с нее одежду, чтобы уложить под одеяло. Однако теперь его тело яростно восставало против дальнейших запретов и отказов. Он чувствовал, что его все сильнее влечет к этой женщине. К тому же здесь, в спальне, они оставались наедине. А Анна была уже почти раздета. Чего же еще желать?
О, ему ужасно хотелось вонзить зубы в ее плоть и снова попробовать ее крови. Dios, он жаждал этого!
Пытаясь удержаться от соблазна, Цезарь стал покрывать поцелуями ее лицо.
Анна же вдруг впилась ногтями в его рубашку и проговорила:
— Знаешь, отправляясь сюда, я хотела получить ответы на свои вопросы, а затем вернуться в Лос-Анджелес и наконец оставить тебя в прошлом.
— Никакого прошлого. — Граф подхватил девушку на руки и уложил на постель. — Теперь мы соединены навсегда.
Она коснулась ладонью его щеки.
— Навсегда? Обещаешь?
У него защемило сердце, когда он увидел страх в ее глазах. Анна, как и он, слишком долго находилась в одиночестве. И чувствовалось, что она боялась поверить в то, что судьба наконец-то смилостивилась и дала ей шанс стать счастливой.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы удержать тебя, querida, — прошептал он, устроившись рядом с Анной.
Цезарь хотел бы поклясться, что никогда не отпустит ее, а соединение их крови станет гарантией того, что они никогда не расстанутся. Но пока оракулы считали девушку одной из них, он не мог давать таких обещаний.
— Ты моя вторая половина и останешься ею навсегда.
Казалось, его слова утешили Анну, и в ее ореховых глазах промелькнуло чувство спокойной радости. Она обняла его за шею и спросила:
— Означает ли это, что ты должен делать все, что я скажу?
Он осторожно куснул ее за мочку уха.
— Я ведь сказал «вторая половина», а не госпожа.
Она игриво царапнула ногтями его спину.
— А жаль… Я думала, тебе доставит удовольствие иногда повиноваться мне.
Цезарь поднял голову и встретил ее откровенно призывный взгляд. Все его тело напряглось в ответ, а холодная сдержанность, ставшая его чертой с того момента, как он превратился в вампира, растаяла от одного ее взгляда.
— Говоришь, иногда? — В его голосе уже слышалось желание. — И как же скоро представится такой случай?
Ее губы растянулись в чарующей улыбке.
— Например, сейчас.
О Dios! Хотя, будучи вампиром, Цезарь прожил уже пять столетий, но такой женщины еще не встречал. Казалось, Анна имела над ним такую власть, что на любое ее прикосновение его плоть отзывалась взрывом чувств. Но наверное, так и должно быть. Ведь Анна стала его супругой, женщиной, столь крепко связанной с ним, что даже самый тихий удар ее сердца эхом отзывался в его душе. И конечно же, он чувствовал ее желание, которое мощной волной сейчас накатывало на него.
Граф застонал и уткнулся лицом в волосы Анны, заполняя легкие ее восхитительным запахом.
— Я полностью повинуюсь тебе, querida, — пробормотал он.
Мгновение она колебалась, и он улыбнулся, осознав, что она старается набраться смелости. До сих пор именно он вел их любовную игру. А теперь она должна была взять на себя эту роль.
При одной только мысли об этом Цезарь едва подавил тихий мечтательный стон.
— Что ж, очень хорошо, — сказала наконец Анна. — Тогда ложись на спину.
Цезарь с готовностью повиновался и перекатился на спину. Анна помедлила еще немного, затем приподнялась и, прежде чем он успел догадаться о ее намерениях, оседлала его. Улыбнувшись, она посмотрела на него сверху вниз.
Цезарь со стоном ухватился за покрывало, чтобы инстинктивно не дернуть ее на себя и взрывом страсти не покончить с любовной игрой.
Если Анна в настроении поиграть — то они будут играть, играть и играть. Даже если это убьет его.
Почувствовав дрожь, сотрясавшую его тело, Анна погрозила ему пальцем:
— Лежи спокойно!
Цезарь застонал и стиснул зубы. А Анна не спеша стянула с себя футболку, обнажив свою прекрасную грудь.
— О Dios… — Цезарь невольно, приподнял бедра, чтобы своей восставшей плотью коснуться влажного средоточия ее женственности, едва прикрытого полоской атласа. — Как же ты красива!..
— А не так давно ты считал меня ведьмой, верно? — спросила Анна, протягивая руку к его рубашке и быстро расстегивая пуговицы.
И тотчас же ее пальцы заскользили по его обнаженной груди, описывая круги вокруг сосков и спускаясь все ниже. О, это была самая сладостная пытка, которой он когда-либо подвергался.
— Я хотел тебя с того момента, как ты вошла тогда в ту комнату, Анна Рэндал, — прохрипел граф, проводя руками по ее бедрам. — Пусть ты и ведьма, но ты — моя ведьма.
Она тихонько хихикнула, затем медленно наклонилась и прижалась губами к его губам.
— Я наблюдала за тобой. Ты был так красив и соблазнителен… — Она легонько куснула его за нижнюю губу. — И обитал… ужасно высоко. А теперь ты наконец-то подо мной.
Он чуть приподнял бедра и пробормотал:
— Можешь держать меня в этом положении столько, сколько тебе будет угодно.
— А сколько мне будет угодно? — Губы Анны скользнули по его горлу, а ее волосы упали ему на грудь. — Ведь это весьма опасное предложение.
— Не опасней, чем дразнить вампира, — прорычал граф, пытаясь сорвать с нее узкую полоску трусиков.
— Веди себя прилично. — Она ущипнула его за живот. — Ты должен лежать спокойно.
Цезарь опустил руку и тут же застонал, когда Анна дернула за молнию его штанов.
— Возможно, я вернулся в этот мир из царства мертвых, но ведь я не каменный, querida.
Тут Анна стащила с него сапоги, а затем и штаны. После чего уселась ему на ноги и начала медленно продвигаться вверх, не отрывая взгляда от его возбужденной плоти.
— Возможно, ты и не каменный. Но некоторые части твоего тела тверды как скала.
— О Dios, Анна, я больше не вынесу, — простонал граф.
Она лукаво улыбнулась, явно радуясь своей власти над ним.
— Терпение, Цезарь.
Терпение? Да он мог бы написать о терпении целую книгу! Но после двух веков ожидания он уже не мог терпеть.
— Терпение незаслуженно возведено в ранг добродетелей, Анна Рэндал, — снова простонал граф.
А она вновь лукаво улыбнулась.
— Возможно, мне удастся переубедить тебя, Цезарь.
Тут Анна вдруг подалась вперед и обхватила губами его возбужденную плоть. Вампир сдавленно вскрикнул и едва не упал с постели. «О, какая сладостная пытка!» — промелькнуло у него в голове. Цезарь приподнял бедра и снова застонал, на сей раз — гораздо громче. Через несколько секунд Цезарь понял, что не сможет больше терпеть; еще одно прикосновение горячего язычка Анны — и игра будет закончена.
Схватив ее за плечи, он, задыхаясь, пробормотал:
— Мы сможем потренировать мое терпение позже, а сейчас я слишком сильно хочу тебя.
Цезарь коснулся пальцами ее увлажнившегося лона, и она со стоном пробормотала:
— А я… тебя. — И поцеловала его с такой нежностью, что по телу Цезаря пробежал блаженный трепет.
Неужели эта прекрасная женщина принадлежала ему?! Что ж, если так, то он отдаст жизнь, чтобы обеспечить ей безопасность.
Продолжая ласкать Анну, Цезарь обхватил ее бедра и мощным толчком вошел в нее. Затем, резко приподнявшись, вошел еще глубже и замер на мгновение, чтобы насладиться удивительным ощущением.
— О Цезарь!.. — простонала она, запустив руки в его волосы.
— Я делаю тебе больно? — прошептал он.
— Боже, нет! Просто…
— В чем же дело?
— Я чувствую тебя, Цезарь, чувствую то, что ощущаешь ты. Как будто ты — это часть меня.
— Так и есть. — Его бедра начали двигаться в ровном неспешном ритме. — Ты держишь в своих руках не только мое сердце, но и мою душу, querida.
— О, Цезарь… — Она опустила голову, и их губы слились в поцелуе.
Фантастика!
Анна решила, что именно этим словом можно коротко выразить то, что произошло между ними.
Все еще тяжело дыша, Анна уютно устроилась на кровати рядом с Цезарем. И сейчас она испытывала потрясающее умиротворение, хотя всего лишь несколько часов назад ее пытались втащить в магический портал, потом едва не убили. Очнулась же она, уже будучи женой вампира.
Впрочем, все случившееся было вполне в духе тех событий, которые происходили с ней в последнее время.
«Нет, не совсем так», — подумала Анна с улыбкой. Кое-что все-таки изменилось. Ведь теперь она воспринимала все испытываемые Цезарем чувства.
Это было прекрасно, это было непостижимо… и совершенно сбивало с толку. Но главное — это было замечательно! Потому что теперь она никогда уже не будет одинока. Что бы ни случилось, Цезарь навсегда останется ее, Анны, частью.
Тут он вдруг провел пальцем по ее губам и тихо сказал:
— Ты считаешь, я могу доверять этой улыбке, querida? — Его голос приятно загудел у нее в ушах, так как голова Анны лежала у него на груди. — О чем ты думаешь?
Она помолчала. Потом, повернув голову, прошептала:
— Расскажи мне о другой части брачной церемонии.
Граф насторожился.
— Ты о чем, Анна?
— Ну ты же сказал, что церемония не завершена. Скажи, что еще входит в эту церемонию?
Он погладил ее по волосам.
— Во-первых — и это самое важное, — необходимо твое желание стать моей супругой. Ты должна пойти на это безоговорочно и без страха.
Анна криво усмехнулась. Всего лишь несколько дней назад она считала, что невозможно вступать в подобные отношения. Считала, что нет ничего более пугающего, чем открыть свое сердце другому.
Однако теперь она знала, что с этим человеком готова без парашюта прыгнуть с самолета.
Нет, не с человеком.
С вампиром.
— А потом?
Его темные глаза вспыхнули.
— А потом я выпью твоей крови.
— И все?
Цезарь заставил себя улыбнуться.
— Ну, ты можешь станцевать нагишом вокруг кровати или спеть непристойную песенку. — Он еще крепче обнял Анну и запечатлел поцелуй на ее щеке. — Но вообще-то, чтобы сделать это, не нужно вступать в брак.
— Скажи, а почему ты не предлагаешь мне завершить церемонию?
С тихим стоном Цезарь коснулся лбом ее лба.
— Анна, сейчас не время принимать решение, которое навсегда изменит твою жизнь. У тебя сейчас и без того достаточно забот.
— Ты имеешь в виду мою смертоносную кузину и ее шайку «фруктовых» фей?
Граф поднял голову и скривил губы в неком подобии улыбки.
— Они — первые в списке.
Анна помолчала, потом решительно качнула головой.
— Нет!
— Что значит «нет»?
— Это не то, что тебя беспокоит, — пояснила она. — Есть кое-что еще.
Цезарь резко отстранился и с тревогой посмотрел на нее:
— Прекрати, Анна!
Прикрыв одеялом свое обнаженное тело, она села, опершись на подушки. В отличие от Цезаря Анна не очень уютно чувствовала себя обнаженной; невозможно пережить викторианскую эпоху и не впитать хотя бы частичку ее пуританства.
— Цезарь, когда ты скажешь мне всю правду? — спросила она.
— Когда мне это позволят. Мне очень жаль, querida, но так должно быть.
— Всегда?
— Нет, не всегда. — Он поднялся с кровати и прошелся по комнате.
Анна тяжело вздохнула, поражаясь тому, что ее простая и в общем-то довольно скучная жизнь вдруг стала такой сложной.
— Эта таинственная предопределенность судьбы уже начинает действовать мне на нервы, — пробормотала она.
Цезарь с улыбкой проговорил:
— Не обижайся, Анна Рэндал. В свое время ты все узнаешь.
Недолго думая она схватила с кровати подушку и запустила в него.
— Ты пытаешься вывести меня из себя? — Увернувшись от «снаряда», он вдруг посмотрел на нее странно напряженным взглядом.
— Почему ты на меня так смотришь?
Присев на краешек кровати, граф отвел прядь волос с ее лица.
— Ты очень изменилась с той поры, как мы встречались в Лондоне.
— И как же я изменилась?
— Ты стала гораздо… — Он запнулся, подыскивая подходящее слово. — Более уверенной в себе.
Анна улыбнулась, весьма довольная таким ответом. Да, она действительно изменилась. Или, возможно, просто стала такой, какой должна была стать.
Вот только слишком уж много времени ушло на эту перемену.
— Просто я узнала, что могу быть независимой. Это очень важно для любой женщины.
Цезарь вздохнул.
— Я бы предпочел, чтобы тебе этого не довелось узнать. Если бы тогда мне разрешили остаться с тобой…
Анна поднесла палец к его губам.
— Не надо об этом. Лучше расскажи, почему в том году ты оказался в Лондоне.
Граф привлек ее в свои объятия и проговорил:
— Вайпер тогда попросил, чтобы я встретился с ним в Англии. В то время Данте был в плену у шайки ведьм, и он надеялся, что я помогу ему освободить беднягу.
— О, это ужасно… — Анна задумалась. Почему же колдуньям понадобилось держать в плену вампира? Ведь это все равно что дергать тигра за хвост. — И ты помог?
Цезарь чуть отстранился и нахмурился.
— Нет. К тому же я тоже оказался в плену.
— У оракулов?
Он провел губами по ее щеке.
— И у тебя, Анна.
Она невольно улыбнулась и подумала: «Интересно, все вампиры знают, что нужно сказать женщине, чтобы та почувствовала возбуждение?»
— А что ты делал до того, как приехал в Лондон?
Граф пожал плечами.
— Находился при дворе испанского короля время от времени. А также занимался политикой и плел жуткие интриги.
Он произнес эти слова шутливым тоном, но у Анны вдруг мурашки пробежали по спине. Черт возьми, ей никогда не приходило в голову, что вампиры могут влиять на ход истории. Интересно, как часто они…
Нет, об этом не стоило думать. Во всяком случае, сейчас.
— Так ты действительно граф? — спросила она.
— Мне присвоили этот титул несколько веков назад, после того как я оказал королю небольшую услугу.
Анна сморщила носик. Она догадывалась, что об этой «небольшой услуге» пока не следовало спрашивать.
— И у тебя не возникало сложностей из-за того, что ты не старел в течение всех этих лет?
— Я редко оставался на одном месте подолгу. А если приходилось возвращаться, то нетрудно было убедить людей в том, что я — сын уехавшего графа.
Это прозвучало не слишком убедительно, и Анна, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:
— Ты использовал эти свои… трюки с сознанием, не так ли?
— Да. При необходимости.
— А что ты делал, когда не находился при дворе?
— Я проводил время с разными вампирами, и время от времени меня призывали для участия в войне между кланами. Но обычно я удалялся в мою берлогу в Альпах, где наслаждался книгами и картинами, которые мне удалось собрать за многие годы.
Звучало замечательно! Уединенное убежище. Огромная библиотека. Прекрасные произведения искусства. И Цезарь! Причем в ее полном распоряжении.
— Тебе нравилось одиночество?
— Да, временами. Но я всегда понимал, что мне чего-то не хватало. — Он коснулся пальцами ее щеки. — Не хватало… частички меня самого.
— Скажи, а ты приводил женщин в свою берлогу?
Казалось, этот вопрос удивил Цезаря.
— Вампир никогда не разделит свою личную нору с другим или с другой. До тех пор, пока не встретит свою половину. — Он провел пальцами по ее губам. — Надеюсь, что однажды я приведу тебя туда.
Чуть отстранившись, Анна посмотрела на него с надеждой в глазах.
— А почему мы не можем отправиться туда прямо сейчас? Ведь если мы будем скрываться там достаточно долго, Моргана, возможно, забудет о предсказаниях своей ведьмы-прорицательницы.
Граф взглянул на нее, прищурившись, и его глаза потемнели.
— Откуда тебе известно о предсказании?
Анна тоже прищурилась и задала встречный вопрос:
— А ты откуда знаешь?
— Это было написано в одной из книг Ягра. — Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. — Но ты не ответила на мой вопрос.
— Фея Клара проболталась, — сказала Анна.
— Клара?.. Объясни.
Анна тяжко вздохнула. Чем скорее она выбросит из головы воспоминания о Кларе и ее ужасной смерти, тем лучше.
— Фея сказала, что какая-то прорицательница утверждала, якобы потомок Артура явится из тьмы и отправит Моргану в ад.
Цезарь в задумчивости кивнул.
— Значит, Моргана считает, что этот потомок — ты?
Анна презрительно фыркнула.
— Для Морганы не имеет значения, я это или кто-то другой. Она задалась целью уничтожить всех потомков Артура. Только тогда она сможет чувствовать себя в безопасности.
Граф в ярости закричал:
— Она не прекратит это безумие, пока мы не одолеем ее!
Сообразив наконец, что ее мечте уединиться с Цезарем в отдаленной берлоге пока не суждено сбыться, Анна вздохнула. Он, конечно, был прав. Уж один-то урок она точно извлекла за последние несколько дней: ее безумная кузина ни за что не остановится.
— А тебе, случайно, не удалось найти в книгах Ягра какие-нибудь подсказки? Каким образом мы смогли бы ее одолеть? Может, с помощью какого-то секрета можно будет лишить Моргану силы или превратить ее в лягушку?
Граф даже не улыбнулся.
— Нет, я ничего не нашел. Но ты сумеешь ее победить.
Анна в изумлении пробормотала:
— Я?.. Что ты имеешь в виду?
— Да, Анна, ты. Более того, ты единственная, кто может убить ее.
Она криво усмехнулась.
— Семейное дело, да? Что ж, если так, то я обязательно сражусь с Морганой. Я обязана это сделать.
Цезарь нахмурился.
— Почему обязана?
— А если тебя будет преследовать какой-то безумный член вашего клана, — то разве ты станешь прятаться от него?
— Конечно, нет.
— Так почему же я должна поступать иначе? На скулах графа заходили желваки.
— Ты не воин, Анна. А я этому учился много лет.
— Зато я училась отстаивать свободу людей в зале суда. А там, могу тебя заверить, бывает столь же опасно, как и на поле битвы.
Это сравнение не развеселило вампира.
— Но судья не требует, чтобы ты использовала свои способности для убийства, верно?
Анна тоже нахмурилась. Проклятие, этот вампир совершенно ничего не понимает!
— Цезарь, но я ведь уже доказала, что готова убить, если это необходимо.
Он смотрел на нее долго и внимательно. Наконец кивнул и тихо сказал.
— Я начинаю понимать, почему судьба выбрала именно тебя, Анна Рэндал.
