Глава 8

— За последние десять минут вы в третий раз смотрите на часы, милорц, — хриплым голосом заметил Артур Тимстоун. — Гости-то ваши уже скоро приедут. Когда смотришь на часы, время идет медленнее.

Эрик, стоявший у камина в своем кабинете, повернулся и посмотрел на своего верного слугу поверх краешка бокала с бренди. Артур удобно расположился в своем любимом кресле рядом с письменным столом красного дереза, держа в загрубевших от работы руках стакан, наполовину наполненный виски.

Они часто так сидели по вечерам, выпивая, пока Артур сообщал новости, которые собирал, слушая болтовню слуг, и которые могли представлять интерес для Эрика и для Похитителя Невест. Но в этот вечер оказалось, что Эрик сам стал центром сплетен.

— Ваше приглашение-то наделало шороху у Бриггемов, — заметил Артур. — Мамаша вся разволновалась. Пригласила миссис Нордфилд на чай, чтобы сообщить об этом.

Эрик подозревал, что обязательно произойдет нечто подобное, но был уверен в своем умении обходить мамаш с дочерьми на выданье.

— Здесь и говорить не о чем. Я просто предложил мисс Бриггем и ее брату показать телескоп.

— Ну, ясное дело, не о чем, — согласился Артур, кивая. — Только дурак возьмет в голову, будто вас интересует мисс Самми.

— Вот именно. И Корделия Бриггем, и Лидия Нордфилд, как и все остальные, хорошо знают мои взгляды на женитьбу. Было бы глупо с их стороны решить, что я изменился.

— Да вы хоть с крыши кричите, что не желаете жениться, всегда найдутся такие, что скажут — это одно притворство.

— Притворство? — с горечью воскликнул Эрик. — Ведь я сам был свидетелем кошмарной семейной жизни моих родителей, знал, как несчастна в замужестве Маргарет, и теперь не имею ни малейшего желания навлечь на себя подобные несчастья. А в моем положении я вообще не могу жениться, даже если бы я был безумен и стал думать о женитьбе, я не мог бы подвергать жену и детей опасности, которая мне грозит. Если меня схватят, их жизнь будет кончена.

— Мудрое решение, — согласился Артур. — Ясное дело, эти наседки-свахи понятия не имеют об этом. — Он глотнул виски и удовлетворенно вздохнул. — И все равно, очень глупо с их стороны думать, будто вам пришлась по душе мисс Самми. Не та она барышня.

— Да, не та, — согласился Эрик более резким тоном, чем ему хотелось бы. Он допил бренди и налил себе еще.

— И все-таки со всем вниманием, которое выпало ей на долю, она вполне может кого-то привлечь. Найдется кто-то поумнее, кто увидит в ней больше, чем очки.

Артур покачал головой и возмущенно фыркнул.

— Куда там! Этим молокососам только и нужно, что хорошенькая мордашка, робкие улыбочки да жеманное хихиканье. Не разглядят они, что женщина особенная, пока она не вскочит и не цапнет их за задницу. А мисс Самми — особенная, вот что. — Он ткнул толстым указательным пальцем в сторону Эрика. — Говорю вам: будь я помоложе да к тому же джентльмен, сам приударил бы за ней.

Рука Эрика замерла на полпути ко рту. Медленно опустив стакан, он спросил:

— Прошу прощения?

Артур отмахнулся:

— Да вы не волнуйтесь. Я в свою Сару втюрился по уши. Но нужно быть слепым, чтоб не заметить улыбки мисс Самми. И волосы у нее хороши! А глазищи огромные и горят. И потом, она умная. Взяла под крылышко мастера Хьюберта, выучила, и теперь он востер как коготь. Да, в мисс Самми много такого, чего почти никто и не видит.

Эрик прислонился к мраморной каминной доске в расслабленной позе, которая никак не соответствовала охватившему его раздражению.

— Я и не знал, что вы до такой степени разбираетесь в мисс Бриггем и ее достоинствах.

Едва эти слова, сказанные резким тоном, сорвались с его губ, как он понял, что совершил ошибку. Артур заморгал, подался всем телом вперед и уставился на Эрика. Тот изо всех сил старался сохранить безразличное выражение лица, но это ему плохо удавалось, потому что Артур сказал:

— Я старый, но не слепой. И не знал, что вы заметили достоинства мисс Бриггем.

Эрик вскинул брови.

— Я не старый и не слепой.

На лице у Артура сначала появилось смущение, а потом оно медленно сменилось ошеломлением.

— Провалиться мне этом месте! Да вы, верно, положили глаз на мисс Самми!

Эрик открыл было рот, чтобы все отрицать, но, прежде чем он успел произнести хотя бы слово, глаза Артура округлились.

— Черт побери, сынок, ты что, спятил? Она тебе не пара.

Неожиданно уязвленный этим замечанием, Эрик холодно спросил:

— Не пара? Что это значит?

— Ах, да выньте вы эту занозу из задницы. Вы же знаете, я люблю вас как сына. Просто это… — Он осекся, в глазах появилась тревога.

Эрик выгнул бровь.

— Я вижу, вы что-то хотите сказать мне, Артур. Говорите прямо, как всегда!

Артур глотнул виски и посмотрел Эрику в глаза:

— Ну ладно. Зачем вам понадобилось приглашать ее сюда?

Эрик не стал делать вид, будто бы не понял, о чем спрашивает Артур, но как мог он что-то объяснить, если и сам этого не понимал? Поставив бокал на каминную полку, он запустил пальцы в волосы.

— Наверное, я чувствую себя отчасти ответственным за нее и хочу сделать так, чтобы она не пострадала в мнении света после похищения.

— Она и так не пострадала. Я же вам говорил — после того случая все ищут ее компании.

— Я знаю. Но…

— Она вас сильно задела.

Глаза их встретились, и они мгновенно поняли друг друга. Понимание это выросло за долгие годы совместной жизни — сначала как мальчика и слуги, потом молодого человека и наставника, а теперь — как мужчины с мужчиной. Двух друзей. Двух людей, все поверяющих друг другу. И еще потому, что Эрик всегда относился к Артуру как к родному отцу.

— Сильно задела, — повторил Эрик.

Артур испустил долгий вздох.

— Разрази меня Бог! — Он откинулся в кожаном кресле и устремил на Эрика пронзительный взгляд. — Жаль, если вы плохо с ней обойдетесь.

Эрик не мог отрицать, что эти слова уязвили его.

— Почему это вы вдруг стали так дурно обо мне думать? У меня нет намерения плохо с ней обходиться.

— Вы знаете, я ставлю вас выше всякого другого, — сказал Артур, чей взгляд стал упорным и резким. — Вы-то не захотите с ней плохо поступить, но ведь мисс Самми не такая, как женщины, с которыми вы имеете дело. Она не из искушенных вдов или всяких там актрис.

— Вы думаете, я этого не понимаю? — Эрик снова запустил пятерню в волосы. — Черт побери, вы говорите так, словно я вознамерился соблазнить эту девушку. Меня раздражает и обижает, что такая мысль вообще могла прийти вам в голову. Вы что же, не доверяете мне?

Лицо Артура смягчилось. Он встал, хрустнув коленными суставами, подошел к Эрику и положил руку ему на плечо.

— Ясное дело, доверяю. От всего сердца. Лучше вас я никого не встречал. Но бывает, на человека находит затмение. Даже при самых лучших намерениях. Особенно если дело идет о женщине. — В глазах Артура были понимание и озабоченность. — Мисс Самми… она добрая. Даже с теми, кто сплетничает о ней у нее за спиной. И хитрости в ней нет. Именно такая девушка придаст вашему ухаживанию особое значение. — Он посмотрел на Эрика, и его взгляд проник тому в самую душу. — Разве только это и впрямь серьезно?

Эрик усмехнулся:

— Почему вас интересует, каковы мои намерения касательно мисс Бриггем? Прежде вы не выказывали такого интереса к моей личной жизни.

— Она всегда меня интересовала. Просто я не говорил об этом.

— А теперь заговорили.

— Заговорил. Потому как знаю мисс Самми. И она мне по душе.

— А вам не приходит в голову, что она и мне по душе?

— Честно говоря, только дураку она может не нравиться. Мисс Самми — соль земли. Скажем так: я просто надеюсь, что вы не разобьете ей сердце. Оно у нее доброе. — Артур сжал плечо Эрика. — У вас тоже доброе сердце. Я был бы рад, если бы вы отдали его кому-нибудь прежде, чем я настолько состарюсь, что не смогу этого понять.

Эрик сузил глаза.

— Вы делаете слишком серьезные выводы из простого приглашения.

Некоторое время Артур молчал. Только смотрел на Эрика так, что тому было не по себе.

— Ну да, может статься, вы правы. — Он снова сжал плечо Эрика и направился к двери. — Желаю вам хорошего вечера, милорд. Уверен, мисс Самми и мастеру Хьюберту понравится ваш замечательный телескоп.

Едва дверь, тихо щелкнув, закрылась за Артуром, Эрик схватил бокал с бренди и осушил его. На душе стало немного легче.

Всего-навсего приглашение, черт побери! И говорить-то не о чем. У него не было никакого намерения связываться с Самантой Бриггем. У него есть обязательства, есть тайная жизнь. За его голову назначена награда.

В его мире для нее нет места.

Стоя в просторной нише со стеклянными стенами, устроенной в обсерватории лорда Уэсли, Самми смотрела, как Хьюберт с благоговейным трепетом подошел к гершелевскому телескопу. Юноша издал восхищенный возглас, вызвавший у нее улыбку. Ей самой следовало бы испытать такое же восхищение, а не странное, почти болезненное чувство, которое вызывал в ней этот высокий темноволосый человек, терпеливо отвечающий на вопросы, которыми засыпал его Хьюберт.

Она и не знала, что бывают такие люди, пока не оказалась в его доме. Стоило ему бросить на нее взгляд, как ей стало трудно дышать. Одетый во все черное, за исключением снежно-белой рубашки и галстука, он выглядел элегантно, и в то же время казалось, что под этой отполированной внешностью скрыта с трудом сдерживаемая сила.

— Вон там созвездие Стрельца, — сказал Хьюберт с тихим изумлением, глядя в окуляр. — И созвездие Орла. Я и раньше их видел, но не так, как сейчас! Они до того близко, что кажется, можно до них дотронуться. — Он схватил Самми за руку и подтащил к телескопу. — Посмотри, Самми. Ведь ты ничего подобного не видела.

С трудом оторвав глаза от хозяина дома, девушка напомнила себе, что ей страшно хочется посмотреть в столь замечательный телескоп, и подошла к прибору. Наведя фокус, она изумленно ахнула.

— Кажется, что еще немножко, и я смогу дотронуться до неба.

Звезды сверкали, как бриллианты на фоне черного бархата, как крупные бриллианты, и хотелось протянуть руку, словно можно было собрать их и просеять сквозь пальцы.

— Звезды действительно невероятные, — сказал лорд Уэсли у нее за спиной, — но если вы взглянете вон туда… — Голос его замер, и ее окружило тепло его тела, потому что он подошел совсем близко. Положив руку ей на плечо, он протянул другую руку вперед и медленно повернул телескоп. — Теперь, — проговорил он низким голосом прямо у нее над ухом, — вы можете видеть Юпитер.

Саманта смотрела, как перемещается усеянное звездами небо, пока лорд Уэсли настраивал телескоп, и дыхание замерло у нее в горле, когда она ощутила, что его тело прикасается к ней. Она с трудом сдержала желание прильнуть к нему спиной, окружить себя им, как теплым бархатистым одеялом.

По коже у нее побежали мурашки, когда его рука легла ей на плечо. Крепко зажмурив глаза, она глубоко втянула воздух. Такое ненаучное, нелогичное поведение с ее стороны никуда не годится. Открыв глаза, она прищурилась и ахнула.

— О Боже! — прошептала она. — Увидеть то, что находится так далеко, — да это просто чудо!

— Скажите, что вы видите? — тихо спросил лорд Уэсли.

— Это… невероятно. Оно красное. Пылающее. Таинственное. Слишком отдаленное, чтобы можно было вообразить, что оно существует на самом деле. — Он слегка касался ее спины своим жарким телом, и она смотрела на далекую планету, пытаясь — довольно безуспешно — убедить себя, что быстрым биением сердца она обязана исключительно волнению на научной почве.

Мысленно выругав себя, она вздохнула и повернулась к Хьюберту, который прямо-таки подпрыгивал от возбуждения. Вздернув очки на переносицу, она улыбнулась брату, но улыбка получилась какой-то неуверенной.

— Это великолепно, да, Самми? — спросил Хьюберт.

— Ничего великолепнее ты никогда не почувствуешь… то есть не увидишь.

Она поспешно отошла в сторону и стала смотреть, как Хьюберт устраивается перед окуляром. Потом услышала его удивленный возглас и робко взглянула на лорда Уэсли. Он наблюдал за ней и, когда их взгляды встретились, улыбнулся:

— Вы довольны?

— Ах, милорд, не то слово. — Господи, неужели этот еле слышный голос принадлежит ей? Она кивнула в сторону брата, поглощенного созерцанием Юпитера. — И я не ошибусь, сказав, что, если Хьюберт будет взволнован сильнее, чем я, он просто выпрыгнет из своих башмаков.

Лорд Уэсли фыркнул:

— Я реагировал точно так же, когда в первый раз смотрел в этот телескоп.

Саманта представила себе лорда Уэсли, подпрыгивающего, словно мальчишка, и улыбнулась.

— Ей-богу, это невероятно! — произнес Хьюберт, повернувшись к ним. Он сунул руку в карман жилета и вынул маленькую книжицу в кожаном переплете. — Вы не возражаете, если я кое-что запишу, милорд?

— Не торопитесь, пожалуйста, записывайте все, что вам нужно, молодой человек, — сказал Эрик, дружески улыбнувшись Хьюберту. Потом снова обратился к Саманте: — Может быть, пока Хьюберт наслаждается телескопом, вам хотелось бы посмотреть мой дом, мисс Бриггем?

Самми стояла в нерешительности Приглашение совершенно невинное, и все же сердце у нее замерло при мысли о том, что она останется наедине с этим человеком. Но она тут же мысленно посмеялась над собственной глупостью. Конечно, они не останутся одни. В таком огромном доме полно слуг. И потом, она не рискнет остаться здесь и снова смотреть в телескоп. Вдруг он снова станет у нее за спиной? А отрывать Хьюберта от телескопа ей не хотелось.

— Конечно, возможность осмотреть мой дом — не очень-то важное дело, — насмешливо проговорил он и, согнув руку в локте, добавил: — Пойдемте. Я велел подать чай в гостиную. По дороге покажу вам портретную галерею и наскучу вам занудными рассказами о целой куче моих предков.

Самми оперлась о его руку и пробормотала:

— Можно ли устоять перед таким соблазнительным предложением?

Они остановились перед последними портретами в галерее.

— Полагаю, это ваша матушка? — спросила мисс Бриггем.

Эрик смотрел на красивое лицо своей матери, безмятежно улыбавшееся ему; в лице этом не было и следа тех горьких страданий, что ей пришлось перенести.

— Да.

— Красивая.

У него ком подступил к горлу.

— Да, красивая. Она умерла, когда мне было пятнадцать лет.

Маленькая ручка сочувственно сжала его руку.

— Простите. Терять родителей тяжело в любом возрасте, особенно мальчику, когда он становится взрослым.

— Да, — с трудом проговорил он. На лорда нахлынули воспоминания, это случалось всякий раз, когда он смотрел на портрет матери. Разговоры на повышенных тонах, отец, не скупившийся на колкости, которые глубоко ранят, и мать, узница несчастья.

— А это кто? — спросила мисс Бриггем, нарушив его размышления.

Он посмотрел на соседний портрет, и сердце его сжалось от боли. На нем была изображена Маргарет, его сестра, в день, когда ей исполнилось шестнадцать. Она выглядела мило-простодушной в своем муслиновом платье кремового цвета, и он живо вспомнил, как заходил в библиотеку во время ее бесконечного позирования и шутил, чтобы вызвать у нее улыбку. «Что за лицо, Маргарет? У тебя такой вид, будто ты съела лимон. Улыбнись, или я возьму красную краску и нарисую тебе широкую улыбку». В отместку Маргарет втягивала щеки, изображая рыбью морду. Несмотря на все их выходки, художнику удалось передать безмятежную улыбку Маргарет и легкое озорство в ее глазах.

— Это моя сестра Маргарет.

— Я не знала, что у вас есть сестра, милорд, — произнесла Самми удивленно.

Он посмотрел на нее. Ему казалось, что чуть ли не каждая вторая особа женского пола в деревне знакома с членами его титулованной семьи.

— Маргарет теперь виконтесса Дарвин. Живет в Корнуолле.

— Мне всегда хотелось увидеть побережье Корнуолла. И давно она там живет?

С тех пор, как их родитель продал ее, точно мешок муки.

— Пять лет. С тех пор, как вышла замуж.

В его голосе она услышала напряжение, и участливо спросила:

— Она несчастлива в замужестве?

— Да.

— Как жаль, что Похититель Невест не смог ее спасти.

Ее слова всколыхнули в нем чувство вины.

— Да. Очень жаль.

— Вы часто с ней видитесь?

— К сожалению, нет.

— Я бы ужасно скучала по сестрам, живи они так далеко, — заметила мисс Бриггем.

— У вас, кажется, три сестры?

— Да. И все замужем. Люсиль и Гермиона живут здесь, в Танбридж-Уэллз. Эмили, которая совсем недавно вышла замуж за барона Уайтстеда, — всего в часе езды отсюда. Мы видимся очень часто.

— Помню, несколько лет тому назад я встретился с вашими сестрами на каком-то музыкальном вечере.

Улыбка мелькнула на ее губах.

— Смею заметить, вы вряд ли забыли бы их. Мои сестры красавицы и, когда появляются все вместе, производят сильное впечатление.

Он не мог с этим не согласиться. Но именно она казалась ему незабываемой.

— И что самое удивительное и замечательное в моих сестрах, — продолжала мисс Бриггем, — так это что они так же красивы внутренне, как и внешне.

Он не заметил в ее голосе никакой зависти, только необычайную гордость, и ему захотелось сказать ей, что она тоже необычайно хороша. Но не сочтет ли она его слова данью вежливости?

Пока он раздумывал, момент был упущен, и он повел Саманту в гостиную, где уже был подан чай. Мисс Бриггем обошла по кругу гостиную, рассматривая обитые кремовым шелком стены, мягкий диван, диванчик и кресла с подголовниками, темно-синие бархатные занавеси, медные канделябры по обеим сторонам тяжелого зеркала, потрескивающий в камине огонь и фигурки из старинного фарфора, которыми его мать любила украшать приставные столики красного дерева.

— Красивая комната, милорд, — сказала она, описав круг и подойдя к нему. — Как и весь ваш дом.

— Благодарю вас. Не хотите ли чаю? Или предпочитаете что-нибудь покрепче? Может быть, херес?

Она удивила его, изъявив желание выпить хересу. Пока она усаживалась на диванчик, он налил ей хересу, а себе — бренди. Затем сел на противоположный конец диванчика. Она отпила немного и привлекла его внимание к своим губам. Он тут же представил, как, склонившись над ней, прикасается кончиком языка к ее нижней губе, чтобы слизнуть с нее капли вина. Граф зажмурился и залпом осушил бокал, чтобы отогнать эротическое видение.

Открыв глаза, он поставил пустой бокал на низенький столик перед собой, а потом взял в руку стеклянную банку, стоявшую рядом с чайным сервизом. Протянув ей банку, сказал:

— Это вам.

— Мне? — Саманта поставила рюмку на стол, взяла банку и подняла так, чтобы она оказалась на свету. — Ах, это похоже на мед! — воскликнула девушка.

— Это и есть мед. Я вспомнил, как Хьюберт сказал, что ваши запасы подходят к концу, и поэтому я… — Он осекся.

Ее лицо озарила восторженная улыбка.

— Как вы предупредительны, — произнесла она. — Благодарю вас.

— Не за что. А теперь хочу обратиться к вам с просьбой.

— С удовольствием выполню ее, если смогу.

— Вы сказали, что крем, который вы делаете, помогает вашей больной подруге.

— Кажется, да, даже без разогревающего эффекта.

— Мой конюх страдает ревматизмом. Может быть, ваш крем ему поможет. Я с удовольствием дам вам еще несколько баночек, если вы согласитесь приготовить крем для него.

— Мистер Тимстоун уже пользуется моим кремом.

— Вот как?

— Да. Не один месяц. Это, конечно, не лекарство, но некоторое облегчение приносит. Одной баночки вполне достаточно, милорд. Вы… вы очень добры.

— Надеюсь, это не очень вас удивляет, — пошутил он.

— Нет, милорд. — В глазах ее плясами озорные искорки. — Не очень. — Она посерьезнела. — Я ценю вашу доброту ко мне, но еще больше ваше великодушное отношение к Хьюберту. — Она коснулась его руки. — Спасибо вам.

— Это было совсем не трудно. Хьюберт — хороший мальчик с острым, пытливым умом.

— Да, это так. Но многие просто… не обращают на него внимания.

— Глупых людей очень много.

Медленная улыбка, полная бесспорного восхищения, появилась на ее лице, и он почувствовал себя так, как если бы ему вручили бесценный дар. Он посмотрел на ее маленькую руку, лежавшую на его рукаве, и подивился, что такое невинное прикосновение может так подействовать на него. Он посмотрел ей в глаза, светившиеся теплотой, и кровь в жилах забурлила сильнее.

А Самми смущенно отняла руку, все еще лежавшую на его рукаве. И он едва удержался от желания схватить ее за эту руку и никогда не отпускать.

Внезапно в комнате стало очень жарко. Очень тесно. Нужно было отойти от девушки, но в этот момент она поставила банку на стол и встала. Неужели она тоже это почувствовала?

Она подошла к камину и посмотрела на висевший над ним портрет.

— Ваш отец? — спросила она.

— Да. — Эрик равнодушно посмотрел на портрет. Маркус Ландсдаун отдал свое семя, чтобы сотворить себе сына, и на этом его отцовство кончилось. Эрик полагал, что многие в его случае убрали бы портрет, но он не собирался этого делать. Бездушное обращение отца с Маргарет сделало его Похитителем Невест, и ему было просто необходимо смотреть на отцовское лицо, чтобы не забывать… не забывать, как этот алчный негодяй продал прекрасную молодую женщину, словно вещь. А также о его изменах матери. И еще о презрении и безразличии к нему самому.

Нет, он никогда не забудет о своей клятве ни в чем не походить на отца.

И все же всякий раз, когда он смотрел на портрет, отец словно насмехался над ним, ибо нельзя было отрицать их поразительного внешнего сходства. Это мучило лорда.

Он посмотрел на мисс Бриггем, которая с интересом рассматривала портрет.

— Я вижу, вы заметили сходство, — начал он, собравшись с духом, потому что сравнение было неизбежно, пусть даже он в очередной раз сказал себе, что это не имеет значения. Сходство только внешнее.

— Честно говоря, — ответила Саманта, поворачиваясь к нему, — я не заметила.

Он растерялся.

— Не заметили? Все говорят, что я похож на отца.

Она похлопала себя по подбородку пальцами и, нахмурившись, внимательно посмотрела на него.

— Пожалуй, только внешне.

— А вы что имели в виду?

На щеках ее появился румянец, и она отвела глаза. Он подошел к ней. Огонь в камине освещал ее со спины, лицо оставалось в тени. Кончиком пальца он поднял ее подбородок, и глаза их встретились.

— Говорите, — попросил он. — Прошу вас.

— Я хотела сказать, что ваш отец, кажется, отличался резкостью характера. Это вот здесь, в глазах. И вокруг рта. И еще в том, как он держится. В вас такой суровости нет.

— Вы думаете? — Сердце его болезненно сжалось, хотя ее слова согрели душу.

Вероятно, удивление отразилось на его лице.

— Простите мне, милорд, мою откровенность, но я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что вы гораздо привлекательнее.

— Понятно. — Уголок его рта приподнялся, и он не смог удержаться, чтобы не поддразнить ее. — Вы находите меня привлекательным, мисс Бриггем?

Глаза ее широко раскрылись, и она облизнула губы.

— Ну да. Уверена, что многие со мной согласились бы. Разумеется, женщины.

— Ах! А ведь вы, несомненно, принадлежите к женскому полу. Но ведь вы очень близоруки, не так ли?

— Да, но…

Он не сдержал желания, охватившего его еще во время их первой встречи, и осторожно снял с нее очки. Отошел на пару шагов и спросил:

— А теперь что вы думаете, мисс Бриггем?

Она прищурилась и сжала губы, словно пытаясь скрыть усмешку.

— Уверена, что вы привлекательны, хотя вижу вас недостаточно четко.

— Тогда подойдите поближе.

Она шагнула вперед и снова прищурилась.

— Ну что? — спросил он.

— К сожалению, я вижу вас нечетко, милорд. Но логика ученого подсказывает мне, что ваша внешность осталась прежней.

— Ученый должен проверить свою теорию. — Он шагнул к ней. — А теперь вы хорошо меня видите?

Она скривила губы.

— Нет, расплывчато.

Еще шаг. Теперь их разделяло не больше двух футов. Он посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть в них волнение, беспокойство, всплеск желания. Но она смотрела на него с каким-то холодным отчуждением, слегка подняв брови, словно на интересный экспонат. Проклятие!

— Что, опять расплываюсь?

— Теперь только по краям.

— Скажете, когда я окажусь в фокусе. — Он медленно наклонился, внимательно глядя на нее, желая, чтобы она отозвалась на жар, который, он знал, сверкает в его глазах. Он заметил, когда оказался в фокусе. Не более шести дюймов разделяло теперь их лица. Она резко втянула воздух, и зрачки ее расширились.

— Теперь вы отчетливо меня видите? — тихо спросил он.

Она сглотнула и кивнула:

— Ах да. Вот вы. Прямо… здесь. Так… так близко.

Голос ее стал слегка хриплым, она задыхалась, и на графа это подействовало как ласка. А ее глаза… в них разгорался жар. Он осторожно взял Самми за запястье и почувствовал, какой учащенный у нее пульс.

Взгляд его упал на ее губы, и желание стало непреодолимым. Сладкий запах меда пьянил его. Ему хотелось узнать, так же ли она сладка на вкус, как сладок исходящий от нее запах.

И прежде чем он вспомнил, почему он не должен этого делать, он опустил голову и легко провел губами по ее губам. Мягкие. Медовые. Легкий привкус шерри. Любопытство его совершенно не было удовлетворено, он заключил ее в объятия и снова поцеловал, обхватив губами ее губы, теребя их и дразня.

Теплые. Сладкие. Еще. Он хочет еще.

Он обвел кончиком языка ее пухлую нижнюю губу, призывая ее открыться. Самми тихонько вздохнула, обдав его теплым дыханием. Он застонал, и язык его скользнул в мягкий бархат ее рта.

Жар. Мед. Небеса.

Ее сладкий вкус наполнил его, и весь мир вокруг перестал существовать. Он крепко прижал к себе ее роскошное тело, наслаждаясь его нежностью, распаляясь и задыхаясь. Она обмякла в ею объятиях. Как тогда, когда он ее похитил. Только сейчас все было по-другому. Она отвечала на его ласки, сначала робко, нерешительно, потом смелее, доводя до безумия.

— Саманта… — прошептан он, представив себе, как они лежат в его постели.

Пот выступил у него на лбу. Нужно остановиться, пока не случилось непоправимое. Он оторвал губы от ее губ и выпрямился.

Веки ее взлетели, затрепетав, и его решимость чуть было не рухнула под ее затуманенным, томным взглядом. Дрожь пробежала по ее телу, и он обнял ее покрепче, впитывая в себя эту дрожь. Откинул спутанный каштановый локон с ее зардевшегося лица, подождал, пока ее взгляд сосредоточится на нем, и увидел в ее глазах удивление.

— Боже мой, — сказала она. — Это было…

— Восхитительно. Великолепно. Волшебно. — На губах его появилась улыбка. — Столько слов на букву «в» для одной женщины. Пожалуй, два слова на «п» подойдут больше.

— Мне в голову пришло всего одно — «пустоголовая».

Кончиком пальца коснувшись очаровательной родинки в уголке ее верхней губы, он пробормотал:

— А мне — «привлекательно» и «превосходно».

Она замерла. Желание медленно исчезло из ее глаз, теперь она смотрела на него совершенно равнодушно. Правда, с некоторым разочарованием. Словно хотела сказать: «Я не привлекательная. А вы такой, как все остальные. Те, что с недавних пор стали осыпать меня неискренними комплиментами».

Ему стало вдруг тошно, хотя он и не понимал почему. В этот момент она сжала губы и высвободилась из его объятий.

— Отдайте мне, пожалуйста, очки, — попросила она ровным голосом.

— Да, конечно. — Пошарив позади себя, он взял очки с каминной полки и положил на ее протянутую ладонь.

Саманта быстро надела очки, потом обхватила себя руками, словно ей вдруг стало холодно. Она несколько раз глубоко вздохнула и посмотрела ему прямо в глаза.

Чувство вины буквально сразило его. Проклятие, о чем он думал, целуя ее с такой страстью? Джентльмен не должен позволять себе ничего подобного, надо попросить у нее прощения. Но за что? Ведь это так… естественно. И как заставить ее понять, что он действительно считает ее привлекательной?

— Полагаю, нам с Хьюбертом лучше уехать, лорд Уэсли.

Она права. Он потерял над собой контроль. Ее ледяной тон причинил ему боль. Сжав кулаки, он смотрел, как она вышла из комнаты. Да, ей лучше уехать. Но всем существом своим он жаждал, чтобы она осталась.

Но что же теперь делать?