Глава 16

Утром, прежде чем присоединиться к родителям и Хьюберту в столовой, Самми внимательно осмотрела себя в зеркале-псише, но никаких перемен в свой внешности не обнаружила. И очень удивилась. Потому что чувствовала себя совсем не так, как до прошлой ночи.

Обхватив себя руками, она закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Даже в самых смелых своих мечтах она не могла представить себе такой близости с мужчиной. Сначала у озера, а потом в его охотничьем домике. Она лежала обнаженная, а Эрик изучал ее тело руками и губами, пробуждая в ней страсть, на которую она считала себя не способной.

А потом она изучала его тело, сильное, мускулистое, когда он раскинулся перед камином, освещенный огнем. Он не уставал доводить ее до экстаза. И учил, как доставлять ему наслаждение. Это действительно главное приключение всей ее жизни, больше чем приключение.

Она всматривалась в невзрачную женщину, отраженную в зеркале. Что он нашел в ней? Он обращался с ней в прошлую ночь, как с королевой, хотя мог овладеть любой женщиной, какую бы ни пожелал.

Но как долго это продлится?

«Не думай об этом», — говорило ее сердце, но рассудок не желал слушать. Глупо думать, что он увлекся ею надолго. Острая боль пронзила ее при мысли о том, что им суждено расстаться. Что они никогда больше не увидят друг друга. Или, что еще хуже, она увидит его и ей придется притвориться, что между ними ничего не было. И при этом знать, что у него уже другая.

Ревность охватила ее. Когда она представила, что он ласкает другую… что эта другая к нему прикасается. Возбуждает его. Доставляет ему наслаждение. Она прижала руки к груди и, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы, отважно старалась отринуть эту мысль прежде, чем у нее разорвется сердце. Дурочка. Ведь она задумала это приключение. А кончилось тем, что влюбилась.

Ей следовало это предвидеть. Он не только обладает всеми качествами, которые она ценит в людях, он пробудил в ней романтические мечты. Пусть это глупо, смешно, но сердцу не прикажешь. К такому повороту событий Саманта не была готова.

Стон вырвался у нее из ее груди, она подошла к своему письменному столику и опустилась в кресло. Да, она полюбила лорда Уэсли, но ее любовь не имеет будущего. Сердце ее будет разбито.

Он уйдет к другой женщине, а ей останутся только воспоминания о том времени, которое они провели вместе. О том, чтобы завести нового любовника, не может быть и речи. Ее душа и сердце отданы Эрику.

Саманта встала и заходила по комнате. Чем дольше продлится их связь, тем тяжелее будет разлука. Она не сумеет скрыть от него свои чувства, потому что актриса из нее никудышная.

Она остановилась и закрыла лицо руками. Господи, как будет унизительно, если он узнает… если ее безнадежное чувство вызовет у него жалость. Но что еще ему останется, кроме как пожалеть ее? Нет ни одного шанса, что он ответит на ее чувство. Пусть он добр к ней, пусть даже привязан, но он никогда ее не полюбит. Никогда не захочет жениться на ней и жить с ней. Тем более что совсем недавно он ей сказал: «Я вообще не собираюсь вступать в брак».

Она тоже не собиралась замуж. До прошлой ночи. Прожить жизнь с человеком, который не уважает ее научных изысканий? Она надеялась, что в один прекрасный день внесет важный вклад в медицину своим медовым кремом, и Эрик отнесся к этому с уважением. Она поняла, что не обязательно отказываться от своей мечты, чтобы привлечь к себе мужчину.

Но Эрик отрицательно относится к супружеству. Интересно почему? Впрочем, это не важно. А если когда-нибудь он все же захочет жениться, то выберет жену молодую, красивую, принадлежащую к высшей знати.

Здравый смысл подсказывал, что им надо расстаться. Немедленно. Но сердце призывало ее не делать этого. Наслаждаться своим счастьем, пока можно. У нее в распоряжении целая жизнь, чтобы починить свое разбитое сердце.

Только вряд ли ей это удастся. Она ни за что не вынесет жалости Эрика. И не сможет скрыть от него свои чувства. Надо покончить с их связью, пока она еще в состоянии это сделать.

Но сколько она ни размышляла, мысль о том, что она никогда больше не увидит его, казалась невыносимой. Она должна обнять его, прикоснуться к нему, хотя бы еще раз. А потом жить воспоминаниями. Впереди у нее много одиноких ночей. Они договорились встретиться сегодня, у садовых ворот в одиннадцать часов и пойти в его охотничий домик. Она будет ласкать его, а потом уповать на то, что у нее хватит сил его отпустить.

Эрик стоял у окна своего кабинета и пил утренний кофе. Его взгляд упал на каминные часы, и губы изогнулись в кривой усмешке. Прошло ровно три минуты с тех пор, как он последний раз проверял время.

До встречи с ней остается целых четырнадцать часов, а если точнее, четырнадцать часов и тридцать семь минут. Как, черт побери, скоротать время? Он посмотрел на письменный стол, заваленный письмами и счетами по имению в Норфолке.

Эрик печально вздохнул, погруженный в воспоминания о минувшей ночи. Никогда еще он не испытывал ничего подобного.

Нежности, от которой щемило сердце. Острого желания познать не только ее тело, но и ее душу. Стремления доставить ей наслаждение всеми способами. Прижать к себе и не отпускать.

Допив кофе, он поставил фарфоровую чашку на стол и потер виски в тшетной попытке успокоиться. Он чувствовал себя задетым за живое. И ему это вовсе не нравится. Как удалось ей, не искушенной в любовных ласках девственнице, возбудить и очаровать его так, как не удавалось ни одной опытной женщине? Минувшая ночь оказалась непохожей на все остальные, которые он провел в объятиях любовниц. Такие ночи, конечно, восхитительны, но сразу забываются.

Но эта ночь не забылась. И неизвестно, забудется ли. Он невесело рассмеялся, вспомнив, как менее двух недель назад решил увидеть Саманту Бриггем последний раз. Он не в силах забыть эту девушку. А проведенная с ней ночь вытеснила из головы все остальные мысли.

Теперь, похоже, она заняла место и в его сердце. Такой поворот событий не может не тревожить.

Он потерял над собой контроль. Потребовались титанические усилия, чтобы не излить в нее свое семя.

Он не мог себе простить, что зашел так далеко в отношениях с ней. Поступил как последний негодяй. Оставалось одно — разорвать эту связь.

Ради Саманты. Его страшат чувства, которые она в нем вызывает. С женщинами он лишь удовлетворял свою похоть. Но ни к одной не питал нежности. Он не может предложить ей будущее, какого она заслуживает. И сколько бы ни длилась их связь, добром она не кончится. Ни для него, ни для Саманты. Необходимо расстаться.

Но нет, Господи. Только не сейчас.

Он должен еще раз увидеть ее. Всего раз. Чтобы вспомнить каждый взгляд, каждое прикосновение, каждую частичку ее тела. На сердце стало тяжело. Никогда больше не встретить ему такой, как Саманта Бриггем.

Стук в дверь прервал его размышления.

— Войдите.

Это был Эверсли. Лицо дворецкого выражало необычное оживление.

— К вам гости, милорд.

Сердце у Эрика забилось сильнее. Неужели Саманта? Стараясь не выдать своего волнения, он спросил:

— Кто?

Глаза Эверсли блеснули.

— Леди Дарвин, милорд.

В это мгновение за спиной дворецкого появилась его сестра Маргарет. Лицо ее обрамляли роскошные темные волосы; несмотря на признаки напряжения и усталости, она по-прежнему была прекрасна. В глазах ее блестели слезы. Эрик всмотрелся в нее. Во взгляде Маргарет он не увидел страдания, только неизбежную грусть и неуверенность в себе.

Нижняя губа у нее задрожала.

— Здравствуй, Эрик. Спасибо, что ты.,

Он подбежал к ней, обнял и привлек к себе с такой силой, что она умолкла и спрятала лицо у него на груди. Дрожь сотрясала ее тело, и он сжал ее еще крепче, готовый простоять так целый день, если это поможет ей успокоиться.

Господи, какой же маленькой и хрупкой она казалась в его объятиях, хотя он знал, что сестра обладает внутренней силой, не соответствующей ее внешности. Он кивнул Эверсли, и тот тихонько вышел. Едва дверь за дворецким закрылась, как Эрик прижался щекой к мягким волосам Маргарет.

Улыбка тронула его губы. От сестры пахло розами. Так было всегда, с самого детства. Когда, убежав от гувернантки, она играла на земле и возвращалась в дом перепачканная грязью, от нее все равно пахло розами.

Через несколько мгновений плечи ее обмякли. Она подняла голову и посмотрела на брата из-под мокрых стрельчатых ресниц. Унылая пустота омрачала ее взгляд, и Эрика словно ударили в сердце. Он поклялся сделать все, чтобы глаза ее снова засияли, а на губах появилась улыбка.

— Как ты себя чувствуешь? — спокойно спросил он.

— Хорошо, — ответила она. — Прошу прощения, что раскисла. Но это я от радости.

Он быстро чмокнул сестру в лоб.

— Ты не представляешь себе, как я счастлив, что ты здесь. Это твой дом, Маргарет. Живи здесь, сколько захочешь. — Он улыбнулся. — Без тебя было так пусто.

Она не ответила на его улыбку, и сердце у него болезненно сжалось. Перед ним была уже не та ясноглазая, смеющаяся девочка времен его юности. Он мысленно послал проклятие в адрес отца и того человека, за которого ее насильно выдали замуж, за то, что украли у нее смех и радость.

— На самом деле это твой дом, Эрик, — сказала она. — И я благодарю тебя за гостеприимство.

— Разве может быть в тягость моя любимая сестра?

Она не улыбнулась, но ему показадось, будто взгляд ее немного оживился.

— Единственная сестра.

— Да будь у меня их хоть целая дюжина, все равно ты была бы самой любимой.

Вместо того чтобы рассмеяться, как он надеялся, она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на цветущий сад.

— Я и забыла, как здесь красиво. — Голос ее дрогнул.

Он невольно сжал кулаки.

— Почему бы нам не прогуляться? Я расскажу тебе все здешние новости. А вечером поедем в гости.

Она повернулась к нему:

— В гости? К кому?

— К Бриггемам. Ты их помнишь?

Поразмыслив, она кивнула:

— Да. Там, кажется, несколько дочерей и маленький сын.

— Четыре дочери, все замужем, кроме старшей. На самом деле я хочу повидаться с сыном, Хьюбертом. Невероятно умный малый. В старом сарае устроил великолепную лабораторию, которую называет палатой. Я обещал взглянуть на какое-то изобретение, над которым он работает. — Эрик тоже подошел к окну. — Поедем со мной. Ты получишь удовольствие от встречи с Хьюбертом, его сестрой и родителями, если они окажутся дома. Тебе наверняка понравится мисс Бриггем. Вы с ней одних лет и…

— Спасибо, Эрик, но я еще не готова отвечать на вопросы о… — Она умолкла и опустила глаза.

Он приподнял ее голову за подбородок и посмотрел ей в глаза.

— Я вовсе не собираюсь причинять тебе неприятные ощущения, Маргарет. Саманта… то есть мисс Бриггем, не склонна сплетничать. Она добра и деликатна. Вы можете стать друзьями.

Господи! Он, наверное, спятил. Представить сестру своей любовнице! Черт побери! Он никогда бы не посмел нарушить приличий. Просто не думал о Саманте как о любовнице.

Только сейчас он осознал, что натворил. Ведь в глазах общества Саманта теперь нечто вроде шлюхи. Ярость охватила его при мысли, что всякий может ткнуть в нее пальцем. Она любящая, умная, добрая, великодушная и заслуживает уважения.

Вот и еще одна причина положить конец их отношениям. Нынешней же ночью. И чтобы сохранить хотя бы остатки чести и еще больше не повредить Саманте, даже не прикасаться к ней. От такой перспективы ему стало тошно. Но ужаснее всего то, что при создавшейся ситуации они не смогут остаться даже друзьями.

Голос Маргарет оторвал его от этих мыслей.

— Хорошо, я съезжу с тобой к Бриггемам. — Она некоторое время внимательно всматривалась в него темными и серьезными глазами. — Эрик, я знаю, что ты не ждешь моей благодарности, но я должна поблагодарить тебя. Не только за то, что ты позволил мне жить здесь, но и за… за то, что не выпытываешь у меня подробностей.

— Я не стану задавать тебе вопросов, — сказал он. — Но охотно выслушаю тебя, если захочешь излить душу.

Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, и у него сжалось сердце.

— Спасибо. Как давно… — Она судорожно сглотнула. — Я не хочу говорить о… Его нет. Но я не могу его оплакивать. Его смерть меня освободила.

Ярость охватила Эрика.

— Надо было убить этого негодяя, — бросил он. — Если бы я только…

Она прижала пальцы к его губам.

— Нет. Тебя повесили бы, а он не стоит того, чтобы я потеряла тебя. Я дала брачные обеты перед Господом и выполнила свой долг.

— Зато он не выполнял. Мне следовало…

— Но ты этого не сделал. Выполнил мою просьбу. И я благодарна тебе за это. Последние пять лет я провела во мраке. А теперь хочу наслаждаться солнечным светом.

Он сжал ее руки.

— Тогда пойдем резвиться на солнышке.

Губы ее тронула слабая улыбка.

— Я думаю, — сказала она, — что я давно не получала такого великолепного предложения.

Когда Эрик с Маргарет пришли к Хьюберту, он показал им свое последнее изобретение, которое он назвал «Нож гильотины», и показал его в действии.

— Наша кухарка Сара поранилась, когда резала картофель, — объяснял Хьюберт. — Выронила нож, и лезвием ей едва не отрезало ступню. А теперь смотрите, как работает мое устройство. — Он вставил круглый металлический диск, утыканный множеством коротких зубцов, в картофелину. Провел рукой по кожаному ремню, прикрепленному к диску, положил картофелину на устройство, действительно напоминавшее гильотину, которое стояло на деревянных ножках высотой в шесть дюймов.

— Лезвие установлено, — продолжал Хьюберт. — Я держу металлический диск так, чтобы не порезать себе пальцы, а потом провожу картофелиной по лезвию.

Крепко держа резак, Хьюберт показал, как он работает. Через несколько мгновений на блюде появилась груда одинаково нарезанных картофелин.

Указав на кнопку в механизме, Хьюберт сказал:

— С ее помощью можно будет регулировать толщину ломтиков. После этого хочу сконструировать устройство побольше для резки мяса.

— Весьма впечатляюще, — сказал Эрик, рассматривая ломтики картофеля.

На щеках Хьюберта вспыхнул алый румянец. Положив руку на плечо юноши, Эрик сказал:

— Я бы с удовольствием купил такое устройство — для собственной кухни.

— Ах, лорд Уэсли, я просто подарю его вам.

— Благодарю, но я хотел бы его купить. Полагаю, нашлось бы много желающих приобрести ваше изобретение. — Он повернулся к Маргарет: — Как ты думаешь?

Маргарет пришла в замешательство:

— Я… я думаю, что с удовольствием приобрела бы его для своей кухни.

Эрик улыбнулся и снова обратился к Хьюберту:

— Я совершенно уверен, Хьюберт, что у этой машины большие возможности. Если вы захотите их продавать…

— Вы имеете в виду что-то вроде собственного дела? — Вот именно. У меня есть кое-какие связи в Лондоне, и я мог бы замолвить за вас словечко. И сам охотно вложил бы некоторую сумму, разумеется, с разрешения вашего отца.

Предложение Эрика ошеломило Хьюберта.

— Вы очень любезны, милорд, но я не считаю конструкцию завершенной. И потом, я ученый, а не делец.

— Тогда, быть может, вам захочется продать кому-нибудь вашу идею. Как бы то ни было, мое предложение остается в силе. Подумайте о нем, обсудите с отцом и сообщите мне ваше решение. Если хотите, я сам поговорю с вашим отцом.

— Хорошо. Благодарю вас. — Хьюберт поправил очки на переносице и переступил с ноги на ногу. — Признаюсь, милорд, есть еще одна вещь, о которой мне хотелось бы поговорить с вами. — Он бросил смущенный взгляд на Маргарет.

Почувствовав, что юноша явно хочет остаться с братом наедине, она наклонила голову.

— Благодарю вас за то, что вы показали мне эту машину, Хьюберт. А теперь, если не возражаете, я прогуляюсь по вашему саду.

— Разумеется, леди Дарвин. — Хьюберт покраснел. — Надеюсь, я не надоел вам. Мамочка мне всегда говорит, что не надо утомлять гостей.

— Напротив, я очень довольна, что посетила вашу палату.

Робкая улыбка появилась на ее губах. Мгновение спустя она широко улыбнулась Хьюберту, и Эрик, затаивший дыхание, вздохнул. Он был благодарен Хьюберту за то, что он вызвал у Маргарет улыбку.

Она выскользнула из палаты, Эрик повернулся к Хьюберту и увидел, что тот чем-то взволнован.

— Что-нибудь случилось?

— Мне нужно кое о чем спросить вас, милорд.

Некоторое время Эрик внимательно смотрел на него. Вид у Хьюберта был удрученный. Эрику стало не по себе. Не связана ли его озабоченность каким-то образом с Самантой? Господи, неужели он видел их вчера ночью у озера?

— Я отвечу на любой ваш вопрос, — заверил его Эрик, уповая на лучшее.

Хьюберт вынул из ящика стола мешочек из черной кожи, развязал и высыпал на ладонь горсть какого-то порошка.

— Этот порошок я изготовил сам, он обладает особыми фосфоресцирующими свойствами, — сказал Хьюберт. — Насколько мне известно, такого порошка ни у кого больше нет.

Эрик почувствовал облегчение и поинтересовался:

— И что это за свойства?

— Он светится отраженным светом, и поэтому его невозможно стереть. — Отложив мешочек в сторону, Хьюберт вытер руку в порошке о свои черные панталоны. Попробовал стряхнуть его, но ничего не получилось. — Сам порошок можно удалить с одежды, но блеск остается.

Эрик посмотрел на панталоны Хьюберта, и вдруг его осенило. Он вспомнил, что недавно видел такую же странную пыль на своих сапогах.

Хьюберт выпрямился и посмотрел в глаза Эрику:

— Позапрошлой ночью я высыпал такой порошок на седло, поводья и стремена коня, принадлежащего некоему джентльмену.

Хьюберт пристально смотрел на Эрика, и у того мурашки побежали по спине.

— Какому джентльмену?

— Похитителю Невест.

Воцарилась тишина. Стараясь выглядеть равнодушным, Эрик спросил:

— А с чего вы взяли, что этот конь принадлежал Похитителю Невест?

— Я видел его. В лесу. В черном плаще и черной маске. Он спас мисс Бэррлоу.

На доли мгновения Эрик замер. Затем вскинул брови и спокойно произнес:

— Вы ошиблись…

— Никакой ошибки, — прервал его Хьюберт, покачав головой. — Я видел его с моей сестрой и мисс Барроу. И прежде чем он сел на коня, чтобы уехать вместе с мисс Барроу, я высыпал порошок на седло, поводья и стремена. На другой день… вчера… вы зашли к Самми. На ваших сапогах остались следы моего порошка. На седле, поводьях и стременах тоже.

— Мои сапоги и снаряжение для верховой езды просто собрали дорожную пыль по дороге к вам.

— Это была не пыль, лорд Уэсли. Это был мой порошок. Я его сразу узнал. Но чтобы убедиться в своей правоте, стер немного порошка с вашего седла. Точь-в-точь такой же.

Иисусе! Эрик с трудом сдержал смех. Каждое должностное лицо в Англии, общество охотников за Похитителем Невест и еще сотни людей жаждут получить награду за поимку Похитителя Невест, и вот четырнадцатилетний подросток сумел сделать то, чего не сумел никто. Не будь он ошеломлен и встревожен, он от всей души поздравил бы Хьюберта. К несчастью, талант Хьюберта мог стоить ему, Эрику, жизни.

Он быстро продумал несколько ложных ходов, намереваясь подсунуть их юноше, но понял, что сбить с толку Хьюберта не удастся. Юноша обладает не только острым умом, но еще и настойчив. Лучше будет довериться ему, нежели пытаться обмануть. Но сначала нужно кое-что выяснить:

— Вы спрашиваете, не являюсь ли я Похитителем Невест?

Хьюберт кивнул.

— Хотите получить награду за его поимку?

— Ну что вы, милорд! Я с величайшим уважением отношусь к вашему… его… вашему делу. Вы для меня олицетворение храбрости и героизма. То есть он олицетворение. Э-э-э… вы то есть. — Лицо его вспыхнуло. — Ну, в общем, вы оба.

Эрик сузил глаза.

— Вы понимаете, что, если Похититель Невест будет схвачен, его повесят.

Хьюберт побледнел.

— Клянусь душой, что ни слова никому не скажу. Никогда. Не причиню вам никакого вреда. Вы мне настоящий друг. Вы также друг Самми.

Кулаки Эрика сжались.

— Вы ей об этом сказали?

Хьюберт затряс головой так яростно, что с носа у него чуть не слетели очки:

— Нет, милорд. И не скажу. Слово чести. — Он откашлялся. — Надеюсь, вы тоже не скажете.

— Если судья узнает, что Саманта помогала Похитителю Невест в спасении мисс Барроу, ей тоже могут предъявить обвинение.

Хьюберт побелел как мел.

— От меня судья ничего не услышит. Но когда я сказал, что вам не стоит рассказывать об этом Саманте, я имел в виду совсем другое. Она мне сказала… — Он осекся.

Сердце у Эрика учащенно забилось.

— Договаривайте.

— Она сказала, что честность — самое главное и что ложь убивает доверие. — Он перешел на шепот: — А без доверия вообще ничего нет.

Эти слова причинили Эрику такую боль, что он стиснул зубы. Конечно, нет никакой надежды на то, что они с Самантой когда-нибудь будут жить вместе — именно потому, что он Похититель Невест. И он никогда не рискнет ее безопасностью, рассказав ей правду. А если бы рассказал, что полностью исключено, все равно потерял бы ее, потому что обманывал. А без доверия вообще ничего нет, так сказала Саманта.

Хьюберт расправил плечи и посмотрел ему прямо в глаза:

— Я не хочу, чтобы моя сестра страдала, лорд Уэсли.

— Я тоже не хочу, Хьюберт. И не причиню ей вреда, клянусь.

— Она привязана к вам. Не играйте ее чувствами.

Юноша привел Эрика в полное восхищение, и он ощутил стыд. «Она привязана к вам». Видит Бог, он и сам к ней привязан. Слишком сильно привязан.

— Я не заставлю ее страдать, — заверил он Хьюберта. — Мне понятно ваше желание защитить сестру. Я испытываю к своей сестре точно такие же чувства. Это из-за нее я стал помогать девушкам, попавшим в беду.

Хьюберт широко открыл глаза.

— Признаюсь, я задавался этим вопросом — почему.

— Отец выдал ее замуж насильно. Я не мог ей помочь. Поэтому стал помогать другим.

Они долго смотрели друг на друга, потом Эрик медленно протянул Хьюберту руку:

— Мне кажется, мы с вами поняли друг друга. Хьюберт крепко пожал протянутую руку.

— Да, это так. И осмелюсь сказать, для меня большая честь общаться с вами.

Напряжение, охватившее Эрика, немного спало.

— Забавно. Я только что собирался сказать то же самое вам. — Он кивнул в сторону двери. — Мне бы хотелось познакомить наших сестер. Мисс Бриггем дома?

— Когда я ушел в палату, она читала в гостиной.

— Вот и отлично.

Эрик нашел Маргарет в саду, она сидела на скамье. Он поднял руку в знак приветствия. Она помахала ему в ответ и встала. Она прошла уже половину расстояния, но вдруг остановилась, округлив глаза. Взгляд ее был устремлен ему за спину. Обернувшись, Эрик похолодел. К нему подошел Хьюберт и стал рядом. Юноша быстро втянул в себя воздух.

С мрачным выражением на лице к ним приближалась Саманта в сопровождении судьи.