Глава 24
-Мне дала его Жуакина, — заявила Карлота, осторожно ставя в угол громоздкое ружье. — Она сказала, что у нее не хватит смелости выстрелить из него, а я сказала, что у меня хватит, поэтому она отдала его мне.
Не смейся надо мной, Дуарте. Что угодно, только не смейся надо мной.
Дуарте расхохотался.
— Тебе дали, наверное, одно из первых ружей, изобретенных в древности. Если ты из него выстрелишь, тебя может разнести на куски. Значит, ты все-таки решила остаться и бороться, вместо того чтобы уйти в безопасное место? Должен признаться, я бы очень удивился, если бы, вернувшись, не нашел тебя здесь.
— И сегодня ты явился, — сказала она, искоса глядя на него, — для того лишь, чтобы прогнать меня на запад с Мигелем, не так ли? Забудь, Дуарте. Если ты собираешься возражать, то заставишь меня пожалеть о том, что ты вернулся домой. Я здесь неделями помирала от скуки и безделья, а теперь, когда судьба подарила такой подарок и французы пошли на запад нашей дорогой, ты ждешь, что я упущу свой шанс, который выпадает раз в жизни?
— Карлота, — попытался он урезонить ее.
— Вижу, что так оно и есть, — сказала она, подбоченившись. — Ну так ты не дождешься. Я уйду в горы вместе с тобой, а там увидим, смогу ли я участвовать в боевых действиях против французской армии, когда она двинется по этой дороге. И Мигеля я возьму с собой. Он родился здесь, как и мы с тобой, и тоже имеет право участвовать в освобождении. А если тебе не нравится, я пойду одна. Найду какой-нибудь другой отряд, к нему и присоединюсь. Если ты не обеспечишь меня приличным оружием, я возьму с собой это ружье и разлечусь на миллион кусков с первого выстрела. Перестань надо мной смеяться.
— Я люблю тебя, — сказал он, отлично зная, чем заставить ее замолчать. — Я устал бороться с тобой, — сказал он. — В горы мы пойдем вместе. Говорят, Жуана здесь не появлялась? Капитан Блейк тоже? Я думал, что они зайдут, чтобы предупредить тебя.
— Предупредить нас приходило не менее двух десятков человек, — сказала она. — И все они уверяли, что французы буквально наступают им на пятки. Однако я пока еще ни разу не видела ни одного синего мундира.
— Глупая девчонка Жуана не сказала ему правду, — проговорил он. — Она дразнит его, заставляя думать, что шпионит в пользу французов.
— Да уж, Жуана любит подразнить, — отозвалась Карлота. — И правильно делает. Если мужчина не поверил ей с первого раза, зачем ей просить и умолять его?
— Она его пленница, — усмехнувшись, сказал Дуарте. — Могу поклясться, что ни один стражник не подвергался таким мучениям.
— И какой стражник! — воскликнула Карлота. — А я могу поклясться, что Жуана наслаждается каждой минутой своего плена.
— Думаю, ты права, — согласился Дуарте. — Но если они сюда заглянут, Карлота, мы должны им подыграть.
— А красавцу капитану Блейку, несомненно, стало жаль меня, — усмехнулась Карлота. — Уж эти мне мужчины! Почему они всегда уверены, что женщины обязательно должны быть бедными беспомощными и слезливыми созданиями?
— Возможно, потому, что не все они знакомы с тобой или Жуаной, — пошутил Дуарте.
Французы все еще находились в Висо, и между Висо и Мортагоа было достаточно много людей, которые могли бы вовремя оповестить, если бы они неожиданно двинулись оттуда раньше, чем предполагалось. У них оставался в запасе целый день, чтобы упаковать то, что они должны были взять с собой, а остальное — сжечь. Особой суеты не ощущалось, хотя их семейное гнездышко предстояло порушить за двадцать четыре часа. Но ведь Карлота и Дуарте всего несколько лет назад уже видели, как рушатся дома, и с тех пор нигде не обосновывались в расчете на постоянное проживание. И в данном случае они не слишком сильно оплакивали свое жилье.
— Как приятно снова быть с тобой и нашим сыном, — признался Дуарте, привлекая к себе Карлоту. — Ты не можешь себе представить, как мне одиноко без тебя.
— Не могу? Вот как? — В голосе ее послышалось возмущение.
Но он схватил ее в охапку и закрыл поцелуем рот.
— У нас есть мы и Мигель, — сказал он, когда она ответила на его поцелуй, — в жизни только это действительно имеет значение.
— Да, — согласилась она, — и еще наша страна, в которой мы можем свободно жить вместе.
Капитан Блейк и Жуана появились под вечер. Капитан постучал о притолоку и заглянул внутрь. Дуарте подбежал к двери.
— Значит, пока что с вами все в порядке, — сказал он. — Хорошо. Вы сейчас всего в нескольких милях от Буссако, где собирается армия.
— Завтра я к ним присоединюсь, — сообщил Блейк. — Я догадывался, что встречу тебя здесь, но мы все-таки зашли на тот случай, если Карлоту не успеют предупредить.
— Не успеют предупредить? — воскликнула Карлота, поднимая глаза к потолку. — За последнюю неделю я только и слышу, что глупым французам пришло в голову идти здесь. Я места себе не нахожу от возбуждения. Я рада, что вы благополучно выбрались из Испании, капитан.
— С помощью Дуарте, — сказал он и, отступив в сторону, уступил место улыбающейся Жуане. — Вы знакомы с маркизой дас Минас?
Карлота видела, что он напряженно следит за ее реакцией.
— Кто не знает маркизу? — сказала она. — Добро пожаловать.
— Карлота? — воскликнула Жуана. — А где Мигель?
— Мигель? — спросила Карлота. — Безмятежно спит. Его ни капельки не тревожит, что вокруг него рушится его первый в жизни родной дом. Иди посмотри сама.
Жуана шагнула за ней следом в смежную комнату, по пути поприветствовав Дуарте:
— Как приятно снова видеть тебя, Дуарте! — Она протянула ему обе руки.
Он улыбнулся и пожал ее руки.
— Привет, Жуана.
— Она твоя сестра? — сразу же спросил капитан Блейк, кивнув на Жуану, как только женщины скрылись в соседней комнате.
— Она говорит, что приходится мне сестрой? — ухмыльнулся Дуарте.
— Да, — мрачно подтвердил капитан Блейк. — Единоутробной сестрой. Она говорит, что у вас была одна мать.
— Если Жуана так говорит, то, должно быть, правда. Зачем ей лгать? Если она так говорит, значит, она моя сестра. Точнее, единоутробная сестра.
— Ладно, — сказал выведенный из себя капитан Блейк. — Извини, что спросил. Какие новости на сегодняшний день?
— Французы все еще в Висо, — ответил Дуарте. — Но думаю, что они завтра двинутся дальше, если только не струсят и не удерут назад, поджав хвосты. Однако, полагаю, они уже зашли очень далеко по такой труднопроходимой местности. И лорд Веллингтон подтянул все силы с юга от Мондегу, где предполагалось устроить сражение. У них такая хорошая позиция в Буссако, что остается только посочувствовать французам. Почти, — он усмехнулся, — но не вполне.
— Давненько я не участвовал в генеральном сражении, — признался капитан. — В прошлом году всего на один день опоздал к битве при Талавере. Мы форсированным маршем преодолевали тогда путь от Лиссабона за такое короткое время, что люди до сих пор лишь руками разводят от удивления, но все-таки опоздали на целый день.
— Возможно, тем самым ты опоздал на один день погибнуть в бою, — заметил Дуарте.
Женщины тем временем вернулись из смежной комнаты.
— Вы сегодня переночуете у нас? — обратился к Жуане Дуарте. — Ты могла бы переночевать в смежной комнате, Жуана. А капитан Блейк мог бы спать здесь, вместе с нами. Жуана улыбнулась.
— Не забудь, что я пленница Роберта. Он отпускает меня от себя не больше чем на пять минут, особенно ночью. Не так ли, Роберт? Лучше уж мы с ним будем спать в смежной комнате. Ты сердишься, Дуарте? — Она повернулась к Роберту. — Братья иногда злятся в подобных ситуациях.
— В таком случае смежная комната в вашем распоряжении, — сказал Дуарте. — Мы с Карлотой будем спать здесь вместе с малышом. Завтра все мы уходим рано утром. Если повезет, завтра начнутся наконец настоящие боевые действия.
Они сидели за столом, ели и спокойно разговаривали между собой. К ним подсаживались другие члены отряда и их женщины, которые все еще не покинули деревню. Когда стемнело, все разошлись и улеглись на жесткие постели на полу.
— Дуарте, — шепнула Карлота, устраиваясь поудобнее рядом с ним после того, как успокоила завозившегося малыша, — ты видел ее? Ты видел Жуану?
— По-твоему, я ходил весь день с закрытыми глазами? — спросил он. — Должен сказать, что те, кто обожал маркизу дас Минас, просто не узнали бы ее теперь. Платье совсем выгорело и превратилось в лохмотья. Волосы спутанные и непричесанные. Кожа загорела, как у крестьянки. А совсем не подобающая леди походка?
— Да, да, да, — в нетерпении сказала Карлота. — Но я не то имела в виду, Дуарте. Изменилась она сама. Ее глаза. С ней это наконец случилось. Я всегда знала, что когда-нибудь это произойдет.
— Могу с уверенностью сказать, что они стали любовниками, — заявил он.
— А как же иначе? Они не каменные, а вынуждены проводить ночи вместе. Но они не просто любовники, глупый. Она любит его, Дуарте. Она его обожает. На ее лице все написано. Несмотря на целые орды поклонников, Жуана никогда никого не любила.
— Да, Карлота, я тоже заметил. И у него, несмотря на всю его суровость и умение владеть собой, такое же выражение лица. Но у них ничего не получится. Она аристократка как по рождению, так и по мужу. А он, судя по всему, простолюдин, сделавший карьеру в армии. Они принадлежат к разным мирам и могли встретиться только ненадолго и благодаря вот такому странному стечению обстоятельств.
— Какой же ты дурак, — упрекнула мужа Карлота. — Ну почему мужчины так глупы? Разве такие пустяки что-нибудь значат, когда речь идет о делах сердечных? Ты дворянин, а я дочь врача. Разве для нас послужило это препятствием? Или ты не намерен жениться на мне?
— Признайся, — сказал он, — что разница между нами не так уж велика, как между ними. И я намерен обвенчаться с тобой у первого же священника, который нам встретится.
— Ладно, — улыбнулась Карлота, — я подумаю. Скажи, ты намерен проболтать всю нашу первую ночь вместе не помню уж с какого времени?
— Только не я. — Он повернулся к ней. — Болтай, если хочешь, Карлота, а у меня есть занятие поинтереснее.
— У меня тоже. Я по тебе скучала.
— Покажи, насколько сильно ты скучала.
Высокий горный хребет Буссако тянулся на десяток миль к северу от большого утеса, перпендикулярно поднимающегося из реки Мондегу. Его вершина почти была лишена растительности, если не считать вереска, колючих алоэ и изредка встречающихся сосен. Было там еще несколько каменных ветряных мельниц да монастырь Буссако в двух милях к северу.
Виконт Веллингтон вместе со своим штабом разместился в монастыре.
Но видимая слабость линий обороны была обманчива. Войска располагались на самой вершине гребня, или, вернее, за вершиной, и не были видны никому из тех, кто приближался с востока. Наступающая французская армия не имела никакой возможности ни узнать, что они там находятся, ни хотя бы примерно оценить их численность. Теперь у французов не было другого пути на запад и в конечном итоге — к югу, на Лиссабон. Их путь пролегал через горный хребет Буссако.
Наконец-то Массена со своей армией двинулся в путь. 25 сентября они прошли через Мортагоа, всего в восьми милях от Буссако. Каким-то образом весть об их перемещениях уже распространилась в округе, думала Жуана, шагая позади капитана Блейка по сильно пересеченной лесистой местности под Буссако. На участке между Мортагоа и Буссако они встретили всего несколько человек, но все уже знали, что французы покинули Висо и что в самое ближайшее время, возможно, уже завтра, состоится генеральное сражение.
По непонятной причине Жуана пребывала в удрученном состоянии. Они приближались к позициям англичан. Совсем скоро, еще до конца дня, она вернется к тому, с чего начала: к роли маркизы дас Минас — и будет докладывать виконту Веллингтону об успешном выполнении задания. Ее будет ждать Матильда, которая приложит все усилия, чтобы обеспечить ей комфорт. И на следующий день, когда начнется сражение, она, возможно, уже будет в пути, направляясь в более безопасное место.
Казалось бы, для печали не было причины. Нет, была, конечно. Неужели она надеялась обмануть себя? Разумеется, у нее была причина для депрессии.
Капитан Блейк оглянулся через плечо.
— С тобой все в порядке, Жуана?
Она весело улыбнулась ему.
— Неужели ты до сих пор ждешь, что я буду жаловаться на волдыри и усталость?
Он остановился.
— Жуана, — сказал он, — как известно, можно уважать своего противника и даже восхищаться им. Я уважаю тебя и восхищаюсь тобой. Ты человек, сильный духом.
— Но, Роберт, ведь я же не враг.
— Вчера твоя предполагаемая невестка не узнала тебя, — тихо сказал он.
— Она мне подыграла. У Дуарте хорошо развито чувство юмора.
Слегка кивнув, он отвернулся и снова продолжал путь. Она поплелась за ним, едва передвигая ноги. Если бы он сейчас обернулся снова, она едва ли нашла бы силы улыбнуться ему.
Она полюбила его. Полюбила глубоко и навсегда. Не просто влюбилась, а полюбила. Он был тем самым мужчиной, которого она бессознательно искала всю жизнь: он был ее нежным, поэтичным Робертом, которого время и обстоятельства превратили в мужественного, уверенного в себе человека твердых принципов и страстной души. Воскресший из мертвых, горько оплакиваемый Роберт был рядом с ней. Невероятное сходство, которое она давно заметила, нашло свое объяснение. И ее влечение к нему перестало казаться каким-то сверхъестественным. Как и ее любовь к нему. Она всегда знала, что никогда не перестанет любить своего Роберта — Роберта Блейка. Так и произошло.
А его закаленное, покрытое шрамами тело, его суровое красивое лицо с поврежденным носом — разве они могли принадлежать ее Роберту? Ей хотелось плакать, вспоминая того мальчика и жестокую боль, которую они с отцом ему тогда причинили. Хотелось оплакать его вдребезги разбитые мечты. Однако мужчина, в которого он превратился, отнюдь не вызывал желания его оплакивать. И он был жив. Ее отец солгал ей. Роберт жив!
Она любит его. Однако сегодня ей снова придется попрощаться с ним. Вспомнив о разлуке, она безумно испугалась. Он, конечно, обнаружит свою ошибку и поймет, что они не враги. И он придет в ужас от ее 304 поведения. Ведь она умышленно обманывала его ради собственного удовольствия! Он рассердится. И постарается как можно скорее расстаться с ней — навсегда. Но даже если он будет готов простить ее и обменяется с ней рукопожатиями, они все-таки расстанутся. Потому что ей снова придется входить в образ маркизы, а ему предстоит участие в сражении, где он может погибнуть. Она споткнулась о камень на склоне и больно ударилась коленом. Он сразу же подбежал к ней и надежной рукой подхватил под локоть.
— Полно тебе, Роберт, — резко остановила она его вопросы и вырвала у него руку. — Не суетись.
Он молча наблюдал, как она потирает колено.
— Со мной ничего не случится, а вот ты выживешь ли? — предательски задрожавшим голосом спросила она.
— Я всегда выживаю, — ответил Блейк.
— Твое «всегда» включает и завтрашний день?
Он ничего не ответил, лишь задумчиво посмотрел на нее. И в следующее мгновение она оказалась в его объятиях, спрятав лицо у него на груди.
— Я терпеть не могу подобные ситуации. Почти все в своей жизни я могла контролировать. Кроме нескольких случаев: когда впервые покидала тебя и когда выходила замуж за своего мужа. Я могла контролировать то, что произошло в Лиссабоне в Саламанке. Но то, что происходит сейчас, я не могу контролировать. Мне тоже хочется участвовать в сражении. Я почувствовала бы себя лучше, если бы сражалась рядом с тобой, Роберт, я бы ничего не боялась. Клянусь, я бы хохотала от возбуждения. Терпеть не могу быть женщиной!
— Но я люблю тебя за то, что ты женщина, — сказал он, крепко прижимая ее к себе.
— А я ненавижу. Ненавижу женскую истерику, слезливость. Я ненавижу себя. Отпусти меня немедленно, — потребовала она, отталкиваясь от его груди и отбрасывая назад упавшие на лицо пряди волос. — Если бы ты не суетился вокруг меня словно ангел-хранитель всякий раз, когда я споткнусь или кашляну, Роберт, то я прекрасно со всем справилась бы сама. Будь добр, продолжай путь и позволь мне идти следом, только не обращай на меня внимания. Обещаю тебе добраться до места своими силами или погибнуть в неравной борьбе с трудностями. Иди!
Он пристально посмотрел ей в глаза, потом повернулся и пошел. Ах, если бы его глаза не были такими голубыми! Черт бы побрал его глаза! Она в сердцах пнула валявшийся на пути камень и, скорчив гримасу, принялась карабкаться по склону.
Даже если он простит ее и если не погибнет в бою, у них нет будущего. Они оставались теми, кем были, и ничто не изменилось с тех пор, как ему было семнадцать, а ей пятнадцать лет. Хотя он и сын маркиза Кейни, он как был, так и остался незаконнорожденным. И она осталась дочерью своего отца. Да вдобавок, овдовев, носила смехотворный титул маркизы, обладая огромным богатством со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Так что если даже он простит ее и не погибнет в бою, им придется столкнуться с безжалостной действительностью. Расставшись сегодня, они больше не встретятся, а если встретятся, то только как совершенно чужие люди.
— Ну что ж, — рассердилась она, — тебе совсем не обязательно идти так быстро для того лишь, чтобы доказать, что я слабее тебя и не могу за тобой угнаться. — Они взбирались по особенно крутому участку склона.
Он сразу же остановился и подождал, когда она догонит его.
— Жуана, — сказал он с веселыми искорками в глазах, — я еще никогда не слышал, чтобы ты так много жаловалась.
— Я и не жалуюсь, — заявила она, — просто у меня перехватило дыхание.
К ее удивлению, он взял в ладони ее лицо и нежно поцеловал в губы.
— Я знаю, что тебе трудно. Уверен, что тебе труднее, чем мне. Поверь, я искренне сожалею.
— Разве ты забыл, — спросила она, — что именно я устроила твое избиение в Саламанке и позаботилась о том, чтобы их было четверо против тебя одного? Разве ты забыл, что по моей милости тебя бросили в темницу и ежедневно подвергали избиениям?
— Нет. Но все было так давно. Ну как, у тебя восстановилось дыхание?
— Роберт, — сказала она, глядя ему прямо в глаза, — я намеренно обманывала тебя. Но без злого умысла. Понимаешь, когда мне бросают вызов, я не могу на него не ответить. Ничего не могу поделать с собой. И не могу удержаться, чтобы не поддразнить, особенно тех, кто мне нравится. Ты простишь меня, когда вспомнишь наш разговор?
— Идет война, Жуана, — напомнил он. — Есть ли смысл таить против кого-нибудь злобу? Мы оба сделали то, что должны были сделать.
Она вздохнула.
— Не задерживайся, Роберт, нечего двигаться со скоростью похоронной процессии потому лишь, что я пожаловалась, что ты идешь слишком быстро. Ты прав, я в плохом настроении, а поскольку оно у меня бывает не часто, я не умею с ним справляться. Мы почти добрались до вершины. Неужели за холмом укрылась целая армия? Здесь не видно ни души вокруг.
— Веллингтон хочет, чтобы именно так все и выглядело, — сказал он. — Французы, наверное, еще долго после окончания этих войн будут с подозрением поглядывать на каждый мирный, лишенный растительности склон горы. — На склоне можно было заметить нескольких дозорных, но ничего не выдавало присутствия целой армии.
Он продолжал продвигаться вперед, она от него не отставала.
Кроме растущей любви к Роберту и сознания того, что их расставание неизбежно, ей не давала покоя еще одна мысль, которая в течение трех лет была самой главной целью ее жизни и лишь за последнее время слегка отодвинулась на второй план.
Она потерпела неудачу. Без малейшей надежды на успех она настойчиво искала и наконец нашла человека, который изнасиловал и убил Марию. Нашла, но ей не удалось убить его. У нее был шанс, и она его упустила. Потерпела неудачу. И теперь ей казалось, что удача навсегда отвернулась от нее. Совсем скоро она окажется за спинами английской и португальской армий и, по-видимому, навсегда лишится шанса снова увидеть полковника Леру.
Только разве если она вернется к французам. Наверное, она все еще могла бы так сделать. Они все еще считали ее лояльной француженкой, которую против воли взяли в заложницы. Правда, они, возможно, перестанут так думать, наткнувшись на мощное оборонительное сооружение Торриш-Ведраша. Тогда они поймут, что она их обманула и что она работала не на них, а на англичан.
Она потерпела неудачу. Жуана терпеть не могла, когда что-нибудь не получалось. Но в данном случае приходится признаться себе, что так оно и есть.
Они поднялись на гребень холма, и она широко раскрыла глаза от изумления. По ту сторону гребня находилась насколько хватало глаз целая армия — множество народу, все в движении, все заняты своим делом, тогда как с той стороны, откуда они пришли, трудно было бы даже заподозрить такую картину.
— Боже милосердный! — промолвил капитан Блейк.
В миле к северу от них находился монастырь Буссако.
Они шли мимо громадного количества людей. Жуану никто не узнал, и она тоже никого не узнала. Да она ни на кого и не смотрела, не обращая внимания на шутливые замечания и свист, сопровождавшие ее, когда она шествовала мимо рядом с капитаном Блейком. Все прочие женщины — жены и маркитантки — находились далеко от гребня холма, в тылу, вместе с обозом.
Вот оно, думала она. Конец. А она даже не успела как следует с ним попрощаться. Теперь это будет происходить на глазах у всех.
Монастырь выглядел одновременно и знакомым, и совершенно чужим: обычно тихое мирное место теперь превратилось в сплошное обиталище военных мундиров, орудий, ружей, где кипела бурная деятельность. Жуана улыбнулась какому-то майору, который, торопливо проходя мимо, окинул ее явно одобрительным взглядом, а потом с удивленным видом задержался, чтобы взглянуть на нее еще раз.
— Да, это я, Джордж, — весело сказала она. — Великолепный маскарадный костюм, вы не находите?
Но майор ничего не сказал, по крайней мере она ничего не слышала. Она ускорила шаг, чтобы не отставать от капитана Блейка. Он выглядел мрачно и отчужденно, и ей вспомнилось, как недавно она подумала, что не завидует врагу, который встретится с ним лицом к лицу на поле боя.
В штабе было настоящее столпотворение. Сначала Жуане показалось, что до них никому нет дела. Она улыбнулась, подумав, что у каждого, наверное, нашлось бы время обратить на нее внимание, если бы она была одета как маркиза.
Наконец, их пригласили к лорду Фицрою Сомерсету, личному секретарю лорда Веллингтона. Он кивнул капитану Блейку и выразил удовлетворение по поводу его благополучного возвращения. Он улыбнулся Жуане, несмотря на ее внешний вид, вежливо поклонился и предложил сесть в кресло.
— Его светлость будет очень рад видеть вас обоих, — сказал он, — но, боюсь, не сегодня. Вы, конечно, понимаете, капитан, что каждая минута его времени строго расписана. Мэм, ваша компаньонка настоятельно просила выделить здесь комнату для вас. Дорожный сундук с вашими вещами уже находится там. Я прикажу, чтобы вас туда проводили.
— Боюсь, что это невозможно, — возразил Блейк. — Маркиза дас Минас является моей пленницей, сэр. В Саламанке ее взяли в заложницы, и с тех пор она находилась под моим надзором. Она является или была французским агентом. — Лорд Сомерсет удивленно взглянул на Жуану. Она одарила его лучезарной улыбкой.
— Думаю, милорд, что Артур при всей его занятости захочет уделить нам немного времени.
