Глава 13
Он еще никогда не видел ее в одежде другого цвета, кроме белого. Но сейчас, в платье яркого изумрудно-зеленого цвета, она была красивее, чем позволительно выглядеть женщине. Кудряшки, обрамлявшие лицо, делали взгляд еще более соблазнительным.
Блейк не мог остановить бурный поток первых глупых мыслей о ней, которые проносились в его мозгу, когда, войдя в кабинет генерала Валери, увидел ее у окна.
Потом возникла мысль, что она тоже попала в плен и что ее собираются допрашивать, чтобы заставить сказать правду, и что, наверное, ему будут угрожать причинить ей вред, если он откажется говорить. Его рука инстинктивно потянулась к сабле.
И тут возникла еще одна мысль, от которой рука остановилась, не дотянувшись до сабли. Она француженка. Ну конечно. Она француженка.
А потом она посмотрела на него, заговорила своим обычным чуть насмешливым тоном, и он понял, что игра окончена, что он проиграл, что проиграли Англия и Португалия. Как ни странно, он даже успокоился, оттого что все кончилось, и, сам того не желая, почувствовал восхищение самым невероятным — а потому, разумеется, самым вероятным — шпионом Франции.
Он не испытывал к ней ненависти — пока, ведь они занимались одним и тем же делом. Только по разные стороны линии, разделяющей противников.
— Наверное, следовало бы давно догадаться, что я могу встретить вас здесь, среди своих людей, — сказал он. — А я по глупости на какое-то мгновение удивился.
Жуана рассмеялась.
— Своих людей? О чем вы?
— До того как получили титул, вы были Жанной Моризеттой, дочерью графа Левисса, бывшего роялиста.
Она снова рассмеялась.
— Так-так, Роберт. Я тоже пыталась получить о вас кое-какие сведения, но безуспешно. Но я не знала, что вы интересуетесь моим прошлым. Немногие в Португалии знают обо мне то, что знаете вы. — Она с улыбкой обернулась к генералу Валери. — Теперь вы понимаете, что я имела в виду, когда говорила, что Роберт Блейк является одним из самых способных шпионов лорда Веллингтона?
Блейк не сводил с нее глаз. «Что за странные вещи она говорит?» — подумал он, стараясь ничем не выдать своего недоумения.
— Может быть, присядем? — предложил генерал. — Нам есть о чем поговорить, не так ли?
— Я предпочел бы стоять, — сказал Блейк, не сводя глаз с Жуаны. Она тоже смотрела на него, ничуть не смущенная тем, что ее только что разоблачили перед ним как двурушницу.
— Я тоже, — сказала она, после чего все присутствующие джентльмены были вынуждены остаться на ногах.
— Капитан Блейк, — заговорил генерал Валери, — согласно документу, который был спрятан в вашем сапоге, основные оборонительные сооружения англичан расположены в виде трех линий к северу от Лиссабона и простираются до Торриш-Ведраша.
Генерал сделал паузу, но никаких вопросов не последовало.
— Да, — продолжал генерал, — именно так изображено на документе. Тем не менее два дня назад вы нас уверяли, что документ — фикция и что он был предназначен для того, чтобы ввести нас в заблуждение.
— Да, я действительно так говорил.
— А что вы скажете теперь, когда у нас есть свой источник информации?
— Я говорю, что документ подлинный, — сказал Блейк, — как был подлинным и предыдущий, менее подробный документ, который попал в ваши руки. Я утверждаю, что он подлинный, но предназначался для того, чтобы вы сочли его фальшивым. А может быть, наоборот? В присутствии такой потрясающей красавицы я забыл то, что должен сказать. По-моему, я должен был сказать, что он подделка, чтобы вы поверили, будто он подлинный. Черт побери, я действительно не знаю. Лучше допросите меня еще раз, генерал, когда леди не будет присутствовать.
Она улыбнулась ему.
— Что вам известно об этом, Жанна? — спросил полковник Леру. — Вы знаете правду? Сейчас дело обстоит так, что документ, о котором мы говорим, не просто бесполезен, но даже вреден для нас.
— Роберт, — сказала она, — надеюсь, вы не забыли, как сопровождали меня из Лиссабона в Висо менее двух недель назад?
Он ничего не ответил, но понял, что все кончено. Разумеется, она, как и он, отчетливо помнит дорогу через перевал Монтачике.
— Разве вы не помните, как скучно тянулись дни в дороге? Разве не помните, как мы смеялись, глядя на жалкие попытки крестьян защитить себя от вторжения? Не помните вечер в Торриш-Ведраше, когда вы, убедившись в отсутствии моей компаньонки, попытались заняться со мной любовью? Не краснейте, капитан Блейк, не надо. Многие пытаются соблазнить меня, только редко кому удается.
Она искоса взглянула на полковника.
Капитан Блейк стоял и молчал. Ее версия того, что произошло, существенно искажала события. К тому же она, очевидно, напрочь забыла о том, что происходило нечто подобное не в Торриш-Ведраше, а в Обидосе. Однако такие подробности не имели значения. Значение имела остальная часть того, что она сказала или о чем умолчала. Возможно, до нее только сейчас дошло то, на что она не обратила внимания в свое время. Он увидел крошечный проблеск надежды.
— Я помню, как вы высказали восхищение мирным пейзажем на закате, — продолжала Жуана, — а ведь в тот момент мы находились в центре самой северной из мощных линий обороны. И уже миновали две первые, линии?
Блейк пожал плечами.
— Ну полно, полно. — Она рассмеялась и подошла к нему ближе. — Не расстраивайтесь, что вам не удалось никого провести. Ведь там ничего нет, не так ли? Как только маршал возьмет пограничные крепости Сьюдад-Родриго и Алмейда, между ним и Лиссабоном останутся только английские войска виконта Веллингтона и жалкие вооруженные силы Португалии. По какой другой причине стали бы английские войска стягиваться в северную часть Португалии? Зачем бы еще Артуру лично находиться там? Не лучше ли было бы им укрыться за неприступными линиями обороны или оттянуться на юг, чтобы оборонять слабо защищенные подступы к Лиссабону?
В его душе снова робко шевельнулась надежда. Он должен сыграть свою роль. Самое главное не переиграть.
— Что вы скажете, капитан? — спросил полковник.
— Ничего не скажу, — отрезал он. — Леди, несомненно, права. Дамы всегда бывают правы.
Жуана наконец уселась в ближайшее кресло. Она положила ногу на ногу и покачивала ножкой, обутой в зеленую — в тон платью — туфельку без задника. Разговор явно стал надоедать ей.
— Но, судя по вашему тону, вы считаете, что она не права, — предположил полковник.
— К сожалению, я именно тогда решила прокатиться в Лиссабон и обратно. К сожалению для англичан, разумеется. Мне почти жаль вас, Роберт. У вас когда-нибудь раньше бывали провалы? Нынешний провал сильно повредит вашей репутации. Артуру придется хорошенько подумать, прежде чем снова послать вас с таким заданием. Бедняжка Роберт. Придется вам снова возвращаться в свой полк. Но возможно, все еще обойдется. Ведь ни вы, ни Артур не могли знать, что я приеду сюда следом за вами.
— Неблагодарная! — со злостью процедил сквозь зубы капитан Блейк. — Лорд Веллингтон относился к вам так уважительно, что даже предоставил сопровождение из Лиссабона.
Генерал кашлянул.
— Прошу вас не забывать, что вы разговариваете с леди, капитан.
— Леди? — презрительно воскликнул капитан. — Женщину, предавшую страну, которая ее приютила, вы называете леди? Я знаю более подходящее для нее название.
— Вы проиграли, капитан, — сказал полковник Леру. — Но война есть война. Все мы иногда проигрываем. Настоящие мужчины умеют проигрывать с достоинством.
— Попадись ты мне, я бы своими руками разделался с тобой, — в бешенстве произнес капитан Блейк, презрительно глядя на Жуану. — Не будь тебя, мне бы все удалось. Ты понимаешь, сколько вреда причинила? Целая страна снова попадет под иго французов, а моя армия будет разбита. Ты понимаешь? Ведь твой муж был португальцем.
— Мой муж? Он был занудой и трусом.
— Возможно, ты все-таки не победишь, — сказал он. — Возможно, все они, что с тобою, усомнятся в твоих свидетельских показаниях. Да и что может разглядеть женщина во время путешествия? Возможно, они решат, что сейчас я просто играю заранее написанную роль.
— В Лиссабоне есть оборонительные сооружения, Жанна? — спросил полковник.
— Конечно, — пожав плечами, ответила она. — Мой друг полковник лорд Уаймен из драгунского полка возил меня посмотреть оборонительные сооружения к югу от города. До последнего времени англичанам казалось, что это единственное направление, где можно ожидать вашего наступления. Только недавно им пришло в голову, что для вас было бы безумием идти через горы на север. Они отчаянно стараются снова отвлечь вас. По крайней мере так говорил Дункан.
— А ты мне недавно сказала, что во время вашего пребывания в Лиссабоне ничего существенного не произошло, — покачал головой генерал, с нежностью глядя на Жуану.
— Пожалуй, — покаянно призналась она, — то, что рассказывал и показывал мне Дункан, действительно имело какое-то значение. И моя утомительная дорога из Лиссабона в Висо тоже. Можно мне теперь уйти, генерал? Я обещала тетушке пройтись с ней по магазинам, но целое утро у меня были визитеры — здесь множество любезных джентльменов, — а теперь еще и неприятная беседа, которая затянулась дольше, чем я ожидала.
— Ты можешь идти, Жанна. Ты мне очень помогла, дорогая моя. Не будет преувеличением сказать, что ты спасла империю своей наблюдательностью и тем, что не побоялась встретиться лицом к лицу с капитаном Блейком.
Жуана, зардевшись от похвалы, поднялась с кресла. Полковник Леру бросился к ней, чтобы предложить руку.
— Я провожу вас до экипажа, Жанна, — сказал он. — Я вернусь через несколько минут, генерал.
Генерал Валери кивнул.
Капитану Блейку пришлось посторониться, чтобы пропустить Жуану.
— Я очень сожалею, Роберт, — на мгновение задержавшись, сказала она. — Но война есть война, и я должна всем, чем могу, служить императору.
Он ничего не сказал. Но почувствовал непреодолимую неприязнь к ней, лишенной совести, которая готова была флиртовать с кем попало для достижения своих целей. Она выставила его полным придурком. Она всегда насмехалась над ним, однако он позволил своему интересу к ней превратиться в настоящую одержимость. Он позволил себе прикоснуться к ней, позволил возбудиться от прикосновения к ней. Он даже позволил поверить в тот последний вечер в Висо, что ее, возможно, тоже влечет к нему. А она хотела лишь втереться в доверие, чтобы получить полезную информацию.
Он ненавидел ее, хотя она, видимо, сама того не подозревая, очень помогла ему нынче утром. По правде говоря, то, что сделала она, могла сделать только его соучастница. Он чувствовал, что теперь те, кто его допрашивал, поверят, что оборонительные линии в Торриш-Ведраше существуют только в воображении и что на самом деле между Алмейдой и Лиссабоном не существует никаких оборонительных сооружений и что единственной преградой между ними являются армии под командованием лорда Веллингтона.
Она помогла ему. Сама того не зная, она сделала то, что хотел сделать он, только не знал, каким образом. Как, наверное, она расстроится, когда узнает правду. И как возрастет ее популярность среди французов!
Но пока она еще не знала, что помогла ему. Она хотела предать и Португалию, которая ее приняла, и родную страну своей матери. А намерения имеют большее значение, чем их практическое осуществление.
Он ее ненавидел.
Она покинула комнату под руку с полковником, после чего его почти сразу же отпустили.
— Я приглашу вас снова, если нам потребуется ваша помощь, капитан, — сказал генерал Валери. — Надеюсь, что вас устроили удобно и предоставили все, что необходимо?
Капитан Блейк кивнул.
— Надеюсь видеть вас сегодня вечером среди своих гостей, — сказал генерал. — Вы должны позволить мне проявить гостеприимство. Сцены, подобные той, которая только что имела, место, считайте неизбежными издержками войны, капитан.
— Я буду у вас, сэр, — заверил Блейк и, круто повернувшись, направился к двери, стараясь не показать свою радость по поводу явно удачного завершения своей миссии, несмотря на подмену документов и неожиданное появление маркизы. Его радость заставила даже отступить на второй план грустные мысли по поводу неопределенности сроков его пребывания в плену и только что сделанного открытия относительно Жуаны.
Маркиза дас Минас, Жанна Моризетта… Ему не хотелось думать о ней как о Жуане.
Жуана время от времени добывала разведывательные данные для французов. Она не очень-то верила, что сделала для них что-то действительно важное, хотя полковник Леру, явно довольный тем, что произошло в кабинете генерала Валери, доверительно сказал ей:
— Вы были великолепны, Жанна. Вы буквально положили его на лопатки. Он снова попытался запутать нас. И постарается дискредитировать то, что вы сказали. Но правда выплыла наружу, когда вы вывели его из себя. Есть поговорка: нет гнева страшнее, чем гнев отвергнутой женщины. Мне кажется, то же самое относится и к мужчинам. Ведь он был влюблен в вас, не так ли?
Она пожала плечами.
— Мужчины ведут себя глупо и вечно утверждают, что влюблены в меня. Я на это не обращаю внимания.
— Мне не раз хотелось отхлестать его по щекам, — сказал он. — Но, видите ли, его следует считать нашим гостем, потому что он дал слово чести не участвовать в военных действиях. С ним нельзя плохо обращаться. Однако, — он погладил ее пальчиками, — если он и дальше будет нелюбезен с вами, Жанна, вы должны сказать мне, а я уж постараюсь, чтобы его должным образом поставили на место.
— Надеюсь, что мне больше никогда не придется видеться с ним. Тем не менее благодарю вас, полковник. Вы очень любезны.
— Не успеешь оглянуться, как военная кампания закончится, тем более что теперь мы знаем, с чего начать. Еще до конца лета мы будем в Лиссабоне. Прошлый раз мне там очень понравилось. Думаю, что сейчас мне может понравиться еще больше, — сказал Леру, окидывая Жуану одобрительным взглядом.
— До конца лета? — удивилась она. — Так скоро?
— Маршал ждет, когда прояснится ситуация, прежде чем начать осаду Сьюдад-Родриго. Теперь все зависит от Нея. Он ждет приказа выступать, который, мне кажется, последует со дня на день. Как только падет Сьюдад, Алмейда долго не продержится. И если Веллингтон подтянет силы для защиты своих крепостей, мы его разобьем наголову, что будет началом конца английской оккупации европейской территории.
— Как приятно сознавать, что и я внесла в это свою лепту! — воскликнула она.
— Да, и вы тоже. — Они остановились у дверцы ее экипажа, и он поднес к губам ее руку. — И немалую лепту, Жанна. Вы сегодня будете на ужине у генерала?
— Разумеется.
— Кажется, я начинаю с радостью предвкушать предстоящий вечер. До скорой встречи, Жанна.
— Значит, вы тоже будете там, Марсель? — улыбнулась она. — Я очень рада.
Он блеснул белозубой улыбкой. У женщин от такой улыбки наверняка начинали дрожать колени.
Она откинулась на спинку сиденья и не выглянула из окошка, хотя знала, что он будет стоять там, пока экипаж не тронется с места. Она давно усвоила первое правило флирта: заставить джентльмена чувствовать, что он влюблен в нее чуточку больше, чем она.
Она закрыла глаза, радуясь тому, что до дома не слишком далеко ехать. Будь дорога длиннее, у нее могла бы начаться рвота. Он прикоснулся к ней и поцеловал руку. Она чувствовала, как его усы щекотали ее кожу. И его теплое дыхание. Она вздрогнула от отвращения.
Она его убьет. Она давно решила, что убьет. Она даже не попросит помощи у Дуарте, хотя он расстроится, если не совершит возмездия лично. Она сделает все сама.
Нужно как следует все спланировать. Не спеша выбрать время и место, а также способ. Все надо обдумать.
А пока ей придется флиртовать с ним. Каким еще способом могла она удерживать его поблизости, чтобы убить, как только представится удобный случай? При мысли, что ей придется флиртовать с человеком, изнасиловавшим Марию и отдавшим приказ прикончить ее, Жуана прикрыла рот холодной дрожащей рукой. Ей пришлось резко наклонить вперед голову, чтобы не потерять сознание.
Потом она вспомнила о Роберте. Он теперь, наверное, ненавидит ее всем сердцем, несмотря на то, что она помогла ему. Но капитан Блейк, судя по всему, был достаточно хорошим актером и мог бы справиться со своей задачей и без ее помощи. Он максимально воспользовался ее явно неправильным пониманием ситуации.
Интересно, кто ударил его в лицо и подбил глаз?
Он ненавидит ее, а если ей нужно помочь ему вовремя освободиться, чтобы принять участие в летней кампании, то придется как-то заставить его возненавидеть ее еще сильнее. Но потом она все объяснит ему. И может быть, тогда он поймет. Может быть.
Она вдруг, сама того не желая, вспомнила другого Роберта — ее Роберта, — которого тоже заставила возненавидеть себя, хотя и совсем по другой причине. Она тоже хотела со временем все объяснить ему, но не смогла, ей так и не представился подходящий случай.
Однако сейчас было не время предаваться мыслям о Роберте. Надо было подумать о предстоящем ужине у генерала и об отношениях с полковником Марселем Леру. Она должна сосредоточиться на них.
Чтобы придать себе храбрости, она выбрала золотистое платье. Обычно Жуана не испытывала недостатка в храбрости, когда приходилось входить в комнату, полную людей, в большинстве совсем незнакомых. Но теперь ситуация была неординарной. Она заставила горничную соорудить себе высокий шиньон из локонов, каскадом спускающихся по спине.
Однако первым, кого она увидела, войдя в гостиную генерала перед ужином, был не полковник Леру, а капитан Роберт Блейк. С ним ей тоже не хотелось бы встречаться снова. Он выглядел здесь как-то неуместно в своем потрепанном мундире, но был тем не менее гораздо привлекательнее, чем любой из присутствующих мужчин. Она не ожидала встретить его здесь.
Избежать встречи было невозможно, потому что он стоял в гостиной возле самой двери. От него только что отошли какой-то французский офицер и его супруга, с которыми он беседовал.
— А-а, Роберт, — сказала она, подойдя, прежде чем он ее заметил, и даже не попытавшись избежать встречи, — вы тоже здесь? Французские военные мундиры сверкают так же ослепительно, как и английские, не правда ли?
— Для вас, наверное, между ними нет большой разницы, — сказал он, — как и между мужчинами, на которых они надеты. А для меня есть.
— Я, кажется, получила нагоняй, — улыбнулась она. — Вы очень на меня сердиты?
— Скорее на себя, чем на вас, потому что, зная вашу тайну, я не придал ей должного значения. Ваша мать была англичанкой?
— Вы знаете и о моей матери? — рассмеялась она. — Зачем вы собираете сведения обо мне, Роберт? Не потому ли, что вам захотелось узнать, в кого вы влюбились?
— Вам хотелось бы так думать? — спросил он. — Вам хотелось бы, чтобы перед вашими чарами не устоял ни один мужчина. Но ваша ошибка в том, Жуана, что вы принимаете похоть за любовь. Я испытывал к вам сильное чувственное влечение. Мне хотелось переспать с вами, получить удовольствие от обладания вашим телом. Разве можно назвать обладание любовью? Вы путаете разные вещи.
Его голубые глаза — один все еще был воспаленным — холодно взглянули на нее.
— Но я могла, если бы захотела, заставить вас полюбить себя, Роберт, — сказала она, на мгновение прикоснувшись к его рукаву. — Даже теперь. И вы говорите не всю правду. Если бы хотели просто… переспать со мной, как вы изволили выразиться, то не прервали бы так резко тот поцелуй на балу моей тетушки в Висо. Так что я вам не верю. Но ведь шпионы никогда не говорят правду, не так ли?
— Вам лучше знать.
— Сдаюсь! — рассмеялась она, напомнив себе, что должна флиртовать не только с полковником Леру, но и с ним тоже. Если она хочет, чтобы сработал ее план его освобождения, ей придется не только флиртовать с ним, но и добиться того, чтобы он не остался равнодушным к ней.
Впервые за весь вечер она улыбнулась, предвкушая удовольствие. Для того чтобы заставить Роберта влюбиться, требовалась отдача всех сил, что стимулировало. Флирт обычно не требовал усилий. Но не сейчас. Возможно, хоть на этот раз она получит удовольствие от своей работы.
— Я намерена заставить вас влюбиться в меня, — заявила она. — По-моему, вы уже на полпути к цели.
— Жуана, — произнес он с самым серьезным выражением лица, — наверное, тот факт, что вы наполовину француженка, спасает вас от позорного клейма предательницы. Но я, несмотря ни на что, считаю вас предательницей. Мы с вами находимся по разные стороны забора. Мы враги, и, с моей точки зрения, враги заклятые. Вы предали и меня, и мою страну, кстати, родину своей матери. Я рекомендовал бы вам не тратить попусту время, пытаясь добиться невозможного. Флиртуйте с французскими офицерами. Не сомневаюсь, что несколько тысяч из них готовы с радостью подпасть под ваше обаяние.
— Ах нет, Роберт, — сказала она, — я хочу, чтобы именно вы не устояли перед моими чарами.
— Не потому ли, что я единственный мужчина, которому пока удалось устоять? — спросил он.
— Возможно, — улыбнулась она. — Но, я думаю, ненадолго.
Интересно, почему она ставит перед собой столь трудную задачу да еще нарушает свое же правило, показав, что увлечена им гораздо сильнее, чем он? Она совершенно открыто заявила ему, что неравнодушна к нему в большей степени, чем он, и дала понять, что добиваться его внимания будет она сама, а не он.
Борьба будет нелегкой, и ей едва ли удастся выйти из нее победительницей. Но зато борьба будоражит нервы! Почему-то именно такого возбуждения ей не хватало, несмотря на риск, несмотря на опасности, которым она подвергается сейчас и которые еще ждут ее впереди.
— Уверен, Жуана, что скоро у вас будет новый воздыхатель, куда более блестящий, чем я. А от меня, пока мы оба находимся в Саламанке, вам лучше держаться подальше. Знаете, если заметят, что мы общаемся, могут возникнуть сомнения в вашей лояльности.
Она улыбнулась ему и, почувствовав чью-то руку на своей спине, оглянулась.
— Марсель…
— Надеюсь, сегодня вечером капитан Блейк будет вести себя как джентльмен и не возобновит своих угроз, которые высказывал раньше, — сказал полковник и склонился к ее ручке.
— Роберт уже вполне остыл и ведет себя корректно. Но он не джентльмен, Марсель. Он больше подошел бы для французской армии, чем для английской. Он поднялся из рядовых и стал офицером исключительно благодаря своим личным качествам. Видите ли, капитан Блейк известен как герой, но он не джентльмен. Он не хочет говорить мне, кем он был. Может быть, он был сыном лавочника, или подмастерьем, или даже каторжником?
Она снова рассмеялась, хотя видела, как напряглось лицо Роберта. Она перевела взгляд на полковника Леру и увидела написанное на его физиономии презрение. Ага, подумала она. Так и должно быть. Роберт и полковник должны возненавидеть друг друга.
Ее охватило возбуждение и великолепное чувство опасности, и она обворожительно улыбнулась обоим мужчинам.
— Вот видите, он не отвечает, — сказала она полковнику. — Он никогда не отвечает. Поэтому остается предположить, что моя последняя догадка ближе всего к истине. — Она взяла полковника под руку. — Пройдемся между гостями, Марсель. Вы меня представите.
— Сдаюсь! — рассмеялась она, напомнив себе, что должна флиртовать не только с полковником Леру, но и с ним тоже. Если она хочет, чтобы сработал ее план его освобождения, ей придется не только флиртовать с ним, но и добиться того, чтобы он не остался равнодушным к ней.
Впервые за весь вечер она улыбнулась, предвкушая удовольствие. Для того чтобы заставить Роберта влюбиться, требовалась отдача всех сил, что стимулировало. Флирт обычно не требовал усилий. Но не сейчас. Возможно, хоть на этот раз она получит удовольствие от своей работы.
— Я намерена заставить вас влюбиться в меня, — заявила она. — По-моему, вы уже на полпути к цели.
— Жуана, — произнес он с самым серьезным выражением лица, — наверное, тот факт, что вы наполовину француженка, спасает вас от позорного клейма предательницы. Но я, несмотря ни на что, считаю вас предательницей. Мы с вами находимся по разные стороны забора. Мы враги, и, с моей точки зрения, враги заклятые. Вы предали и меня, и мою страну, кстати, родину своей матери. Я рекомендовал бы вам не тратить попусту время, пытаясь
добиться невозможного. Флиртуйте с французскими офицерами. Не сомневаюсь, что несколько тысяч из них готовы с радостью подпасть под ваше обаяние.
— Ах нет, Роберт, — сказала она, — я хочу, чтобы именно вы не устояли перед моими чарами.
— Не потому ли, что я единственный мужчина, которому пока удалось устоять? — спросил он.
— Возможно, — улыбнулась она. — Но, я думаю, ненадолго.
Интересно, почему она ставит перед собой столь трудную задачу да еще нарушает свое же правило, показав, что увлечена им гораздо сильнее, чем он? Она совершенно открыто заявила ему, что неравнодушна к нему в большей степени, чем он, и дала понять, что добиваться его внимания будет она сама, а не он.
Борьба будет нелегкой, и ей едва ли удастся выйти из нее победительницей. Но зато борьба будоражит нервы! Почему-то именно такого возбуждения ей не хватало, несмотря на риск, несмотря на опасности, которым она подвергается сейчас и которые еще ждут ее впереди.
— Уверен, Жуана, что скоро у вас будет новый воздыхатель, куда более блестящий, чем я. А от меня, пока мы оба находимся в Саламанке, вам лучше держаться подальше. Знаете, если заметят, что мы общаемся, могут возникнуть сомнения в вашей лояльности.
Она улыбнулась ему и, почувствовав чью-то руку на своей спине, оглянулась.
— Марсель…
— Надеюсь, сегодня вечером капитан Блейк будет вести себя как джентльмен и не возобновит своих угроз, которые высказывал раньше, — сказал полковник и склонился к ее ручке.
— Роберт уже вполне остыл и ведет себя корректно. Но он не джентльмен, Марсель. Он больше подошел бы для французской армии, чем для английской. Он поднялся из рядовых и стал офицером исключительно благодаря своим личным качествам. Видите ли, капитан Блейк известен как герой, но он не джентльмен. Он не хочет говорить мне, кем он был. Может быть, он был сыном лавочника, или подмастерьем, или даже каторжником?
Она снова рассмеялась, хотя видела, как напряглось лицо Роберта. Она перевела взгляд на полковника Леру и увидела написанное на его физиономии презрение. Ага, подумала она. Так и должно быть. Роберт и полковник должны возненавидеть друг друга.
Ее охватило возбуждение и великолепное чувство опасности, и она обворожительно улыбнулась обоим мужчинам.
— Вот видите, он не отвечает, — сказала она полковнику. — Он никогда не отвечает. Поэтому остается предположить, что моя последняя догадка ближе всего к истине. — Она взяла полковника под руку. — Пройдемся между гостями, Марсель. Вы меня представите тем, кого я не знаю. Последний раз я была здесь довольно давно.
Она с улыбкой взглянула через плечо на Роберта. К нему направлялись два офицера, которых она уже видела. Он ответил ей холодным напряженным взглядом.
