Глава 5
Как ночевать в более неподобающих местах, чем таверны, трактиры и постоялые дворы
Спустились сумерки, похолодало. У Кейт не было одежды, подходящей для путешествия в открытой повозке, а башмаки ее и вовсе остались от другой жизни, когда она была модной молодой леди и гуляла по травянистым садовым аллеям, а не по заиндевевшим камням. Она закрыла глаза и заставила себя задремать, чтобы по возможности не чувствовать ледяной хватки сумерек.
— Приехали.
Кейт сразу же очнулась, подняла голову и огляделась из-под капюшона.
— Куда? Я ничего не вижу, — сказала она, пытаясь разглядеть огни, свидетельствующие о близости деревни.
Макнилл остановил лошадь и легко спрыгнул на землю. Он подошел к повозке с той стороны, где сидела Кейт, и не мешкая снял ее с сиденья — она даже не успела ничего сообразить — и, поставив на землю, снова повернулся к повозке.
Привыкнув к полумраку, Кейт увидела, что они остановились рядом с грубыми каменными хижинами, маленькие окошки которых зияли как темные провалы, а двери оставались полуоткрытыми. Все это были брошенные жилища.
— Что это за место? — поинтересовалась она. Макнилл, распрягавший коня, пожал плечами:
— Никогда не слышал, чтобы у него было название. — Он указал на ближайшую хижину:
— Вот этот ничем не хуже остальных. Идите внутрь.
— Туда? — Кейт полагала, что придется заночевать на постоялом дворе, или в конюшне, или по крайней мере на ферме, где можно за деньги получить что-то вроде кровати. Ей не приходило в голову, что она останется ночью в совершенно пустынном месте наедине с Китом Макниллом. — А разве поблизости нет какой-нибудь гостиницы, где можно переночевать?
— На много миль вокруг — ничего.
— Это не страшно. Я не буду возражать, если придется проехать еще немного. Ночь приятная…
Руки его замерли на упряжи, он повернул голову и посмотрел на нее через плечо. На всякий случай Кейт улыбнулась.
— Ночь безлунная, и когда я говорю «много миль», я имею в виду много миль, а это не час и не два. Дорога станет еще хуже, прежде чем мы поднимемся на пустошь, а я не хочу ради вас рисковать ногами Дорана. — Тон его исключал какие бы то ни было возражения. — Стало быть, миссис Блэкберн, лучше выбирайте себе квартиру.
— Понятно. Конечно, если речь зашла о благополучии вашей лошади, мы, разумеется, должны остаться здесь, — сказала она с вымученной веселостью и направилась к ближайшей лачуге.
Это была именно лачуга. Дверь, наполовину сорванная с петель, висела в дверном проеме косо, как пьяная. Узкий вход закрывала занавеска из рваной тряпки, а грязный пол шел под уклон к низкому плоскому каменному очагу под грубым дымоходом. Хижина была пуста, если не считать черепков битой посуды.
Что она должна делать? Мебели нет никакой. Кейт в нерешительности остановилась в дверях, несчастная, озябшая, напуганная.
— Отойдите. — Она вздрогнула при звуке его голоса, раздавшегося у нее за спиной, но Кит притворился, что ничего не заметил, и прошел мимо нее с охапкой дров. Он сложил их в очаг, вынул из кармана коробочку с трутом, разжег огонь. Потом выпрямился. — Я принесу ваш сундук.
— Благодарю вас.
Он исчез и вскоре вернулся с ее багажом и корзиной, которую им дала служанка в «Белой розе». Присев на краешек очага, Кит подбросил в огонь еще поленьев, после чего достал из корзины кувшин с элем.
«Господи, сделай так, чтобы он не напился! Не знаю, что я буду делать, если он опьянеет». Кейт подвинулась ближе к двери, приготовившись бежать. Только вот куда?
Кит зубами вытащил из кувшина пробку и выплюнул ее в огонь, а потом поднес горлышко кувшина к губам. Запрокинул голову и, как показалось Кейт, ужасно долго вливал в себя эль. Наконец он вытер рот рукавом и протянул кувшин ей:
— Держите. Согреет лучше, чем вода.
Кейт не хотелось пить грубый эль, но оставить все Макниллу казалось неразумным. Она нерешительно приняла от него кувшин. Его глаза блеснули в свете пламени.
— У вас нет какой-нибудь посуды для питья?
Он спокойно посмотрел на нее:
— Предлагаю воспользоваться ртом.
— Понятно.
Он отломил себе кусок хлеба, глядя, как она пытается повторить его движения, но кувшин был для нее слишком тяжелым и выскользнул, когда она наклонила его, и эль пролился ей на платье.
— Черт побери!
Услышав такое выражение, Кит поднял брови. Но Кейт было все равно. Теперь ей было не только холодно, но и сыро, платье стало липким. Дороге, казалось, предстояло длиться целую вечность, спать ей было негде, и она оставалась один на один с этим высоким, грубым горцем, который, возможно, совратил множество женщин. И что хуже всего, она оказалась здесь по собственной воле. Она была откровенно напугана, а собственный страх у Кейт Блэкберн еще с детства вызывал возмущение.
— Да черт побери! Как можно пить из этой… штуки? — раздраженно прошипела она. — Почему у вас нет стакана? Или это идет вразрез с вашим горским кодексом самоограничения? Ни к чему постоянно устраивать себе трудности, чтобы потом преодолевать их. Немного удобств не лишат вас мужественности! Или «шотландского лоска»!
Кит выпрямился и, сделав всего один шаг, замер перед ней, глядя в ее лицо сверху вниз. В глазах его бушевало пламя, улыбка скорее напоминала волчий оскал. И все-таки Кейт не опустила голову, вызывающе глядя на него.
— Ну вот что, уверить вас в своей мужественности я могу только на словах. Или вы предпочтете, чтобы я доказал ее на деле? — промолвил он обманчиво спокойно. Кейт вспыхнула. Его взгляд скользнул к ее губам. Потребовалось все ее самообладание, чтобы не закусить губы, чтобы сдержать их дрожь. — Что же до посуды для питья… Можете пить из моего рта, если хотите. Потому что другой посуды здесь не найдется. И уверяю вас, меня это ничуть не затруднит.
Кейт раскрыла рот от удивления. Она с усилием отвела взгляд от его глаз, лицо и шея у нее покрылись потом.
— Не хотите? — спросил он. Лицо его мгновенно утратило выражение сияющей чувственности. — Тогда укладывайтесь спать, миссис Блэкберн, — спокойно продолжил он. — Завтра нам предстоит настоящая езда, и я думаю, что погода скоро испортится. — Он повернулся к очагу, потом оглянулся на Кейт. — И не нужно заманивать мужчину, если вы не намерены с ним расплачиваться.
Да, это она запомнит до могилы.
Дрожащими пальцами Кейт отперла сундук, поискала, нет ли там какой-нибудь теплой одежды. Но ее постигло очередное разочарование. Платья, которые она перешила из некогда модных туалетов матери, были из шелка и муслина, тонкие и изящные, как крылья стрекозы. Кейт глубоко вздохнула. Видимо, предполагается, что спать она будет на земляном полу.
— Миссис Блэкберн.
Она оглянулась. Макнилл стоял над своим пледом, который он аккуратно расстелил у своих ног, сделав некое подобие ложа.
— Можете устроиться здесь. Я пойду позабочусь о До-ране и принесу еще дров. А вы поступите разумно, если поедите и ляжете спать. — Ждать ответа он не стал, но, прежде чем выйти в ночную тьму, сказал:
— Вам нечего меня бояться. — И добавил так тихо, что она решила, что ей это почудилось:
— Луна не боится волчьего воя. Черт побери, она даже не знает, что волк воет!
— Пора вставать, миссис Блэкберн.
Кейт перевернулась и едва удержалась, чтобы не застонать. Потом открыла один глаз. Было еще темно.
— Лучше подождем, пока рассветет, — пробормотала она. — Здоровье вашей лошади и все такое…
— Снаружи светлее, а с севера надвигается буря. Мне не хочется, чтобы она настигла нас на пустоши. Мы выезжаем немедленно.
Кейт не стала протестовать. Поздно вечером она пообещала себе больше не поддаваться низменным порывам. Она все-таки леди, хотя, возможно, на мгновение забыла об этом, но больше такого не произойдет. Она с трудом поднялась, заметив, что зола уже залита водой, а ее сундук вынесен.
Кит дал ей поспать как можно дольше.
— Держите, — сказал он, протянув ей какой-то цилиндрический предмет. — Это что-то вроде горного чая. Выпейте, а поедим по дороге.
Она с удивлением взяла цилиндр, радостно обхватив теплый металл озябшими ладонями.
— Да где же вы нашли посуду?
— Это крышка от подзорной трубы, лежащей у вас в сундуке. Я увидел ее, когда закрывал сундук.
Неужели он действительно так серьезно отнесся к случайно сорвавшемуся с ее губ требованию? Кейт смотрела на него, заинтригованная неожиданной галантностью горца.
— Я не рылся в ваших вещах, если вы думаете об этом, — насмешливо сказал он. — Я шотландец и считаю, что это не по-мужски.
— Ну разумеется. — Кейт вспыхнула, обрадованная улыбкой, осветившей его лицо, потом выпила горькую горячую жидкость, не зная, шутит он или нет.
Сунув пустой колпачок в карман, она вышла из дома вслед за Макниллом и вскарабкалась на сиденье, не дожидаясь его помощи. Она докажет ему, что не изнеженная бездельница. Если это и произвело на него впечатление, виду он не подал. Кит что-то поправил в сбруе Дорана, уселся рядом с Кейт, взял в руки вожжи и резко хлестнул мерина по крестцу.
Ни сейчас, ни позднее есть им не пришлось. Отъехав на несколько миль от заброшенной деревушки, они переправились через быстрый поток. Заднее колесо повозки наткнулось на камень, лежащий на дне, и вся повозка, стоя поперек течения, резко наклонилась, угрожая вывалить их в ледяную воду. Макнилл схватил Кейт за талию и резким броском переместил их обоих в поднявшуюся сторону, закричав на Дорана, который устремился вперед против потока и наконец вытянул повозку.
От сильного толчка корзина с едой свалилась в воду, перевернулась вверх дном, и ее подхватил поток. Только то, что седло Макнилла и ее сундук были привязаны сзади, спасло их от такой же плачевной участи. Однако это не слишком утешало Кейт, когда она сидела, съежившись, на жестком сиденье, спрятав подбородок в складки плаща и крепко обхватив себя под плащом руками, а в животе у нее громко бурчало.
Ближе к полудню они пересекли низкий холм, за которым начиналась вересковая пустошь. Ветер завывал, как зверь, ищущий добычу. Фаэтон сотрясался и кренился набок от любого порыва ветра, и каждый раз у Кейт перехватывало дыхание.
Кейт не помнила, чтобы ей когда-либо было так холодно.
Она закрывала глаза от порывов ветра. Унылый утесник цвета горчицы и мокрые зеленые папоротники двигались и кружились, волнуясь на холмах, простиравшихся до горизонта. Тонкая линия облаков цвета бычьей крови отделяла землю от серого стального неба. Буря, разразившаяся над ними две ночи назад, готовилась к новому нападению.
Настроение у Кейт испортилось. Но она ничего не сказала Киту. Что тут говорить? Делать нечего, нужно ехать, пока они не доберутся до другого края этой пустоши. Жалобы не помогут, он только станет презирать ее еще больше. Сам он как будто не чувствует холода, словно стихии давно уже утратили свою власть над ним.
Ей нужно только выдержать.
