Глава 16
На следующий день начали приходить приглашения.
О половине людей, приславших их, Джек никогда не слышал, но все они, судя по всему, знали его. Правильнее сказать, его деда, и теперь решили, что Джек достоин того, чтобы позвать его на ужин или на прием.
Всем он ответил отказом, сделав исключение только для герцогини Райтон, которая устраивала вечер в честь возвращения Тристана под крышу родного дома. В данном случае он не мог отказаться, даже если бы захотел.
После того рокового вечера Джек не виделся с Сэди. Нельзя сказать, что он не пытался, Дважды он приезжал к ней, но ее не было дома. Один раз съездил к ней в магазин, но и там ее не нашел. Сэди, избегала Джека, с завидным упорством стараясь не подпускать его к себе на пушечный выстрел. Она пыталась заставить его поступить, как сама считала нужным, ради его же собственной пользы.
Как будто она знала, в чем заключается эта польза!
Джек не собирался так легко отпускать ее, особенно теперь, когда у них появился второй шанс. И ему было наплевать, что подумают об этом в свете. Слишком много времени было потрачено на разные глупости. С этим было покончено. Он хотел, чтобы Сэди стала частью его жизни, делила с ним постель — в общем, украсила собой его унылое жилище.
Ему стало интересно, что случилось с леди Гослинг, которая прислала записку с просьбой отменить их встречу, назначенную на четверг. Наверняка, она страдала от непостоянства сердца, что бы это ни означало. Скорее всего, тут Сэди приложила свою руку.
Еще ему хотелось понять, что, привело его жену к деду, что за тайну они скрывают. У нее не было особой причины уведомлять старика о его возвращении, тогда почему она это сделала в первую очередь?
Но главное, почему тот отстегнул ей денег? Он никогда не делал секрета из того, как относится к Сэди. Считал ее совершенно неподходящей парой внуку и даже обвинял в том, что она зарится, на состояние Джека. Собственно, по этой причине он и лишился наследства. Дед попытался дать ей отступного, чтобы она уехала куда-нибудь, но Сэди наотрез отказалась. Так что же заставило ее поменять свое решение?
Вечером в пятницу любопытство наконец взяло над ним верх, и Джек отправился к деду на Беркли-сквер.
В последний раз он побывал в этом огромном особняке классического стиля, с фамильным шлемом с гребнем над дверью, в возрасте семнадцати лет. Ему был ненавистен тот сезон в Лондоне, потому что никак не получалось встречаться с Сэди. Джек был абсолютно уверен, что она найдет другого, пока его нет рядом. Он писал ей каждый день, подкупив одного лакея, который доставлял Сэди послания.
…Когда он вылез из кареты, начался ливень. Это был не теплый, летний дождик, а настоящий потоп. Туфли и полы плаща намокли сразу, как только Джек, укрывшись зонтом, двинулся к дому по дорожке. Пришлось пообещать кучеру выставить горячего пунша, когда они вернутся в отель.
В дверях его встретил Алистэр — дворецкий, который получил эту должность в наследство от своего отца. Джеку тогда было всего семь лет. Он сразу узнал его, несмотря на седые виски и глубокие морщины на лице.
— Молодой хозяин! — воскликнул Алистэр, и лицо его расплылось в широкой улыбке. — Я хотел сказать лорд Джерард. Какая радость, сэр!
Старик почтительно принял протянутую руку и очутился в объятиях Джека.
— Сколько же лет мы не виделись! Можешь называть меня как хочешь. Пусть тебя это не беспокоит.
— Благодарю вас, милорд. Благослови вас Господь, в какого же ладного джентльмена вы превратились! Позвольте принять ваш плащ и шляпу.
Освободившись от верхней одежды, Джек поинтересовался, где его дед.
— Он у себя в кабинете, милорд, — ответил дворецкий. — Доложить о вас?
— Не надо. Я помню дорогу. — Джек хлопнул Алистэра по плечу и переступил порог большого зала. Каблуки зацокали по мраморным плиткам пола. В центре на светло-сером мраморе черной плиткой была выложена звезда со множеством лучей. Он остановился на ней и запрокинул голову вверх, куда возносилась ротонда. В солнечные дни через ее стеклянный купол падали потоки света, заливая все пространство зала. Сегодня все здесь было серо, по толстому стеклу со стороны улицы текли потоки воды.
Опустив глаза, он огляделся. Зеркальные окна. Искусная лепнина. Скульптуры, которые украшали этот зал и задолго до его рождения. Ребенком, еще до смерти отца, он играл здесь, воображая эти статуи своими друзьями. Его приучили к тому, что мир, заключенный внутри этих стен, важнее всего, и в юности Джек твердо верил в это. Мысль о том, что когда-нибудь старинный особняк станет его домом, грела душу. В особенности если Сэди будет рядом.
Все-таки он очень хотел разобраться до конца, что за странный союз заключила она с его дедом, и понять, почему старику стало так важно, чтобы именно сейчас Джек занял принадлежавшее ему по закону место. В прошлом дед не беспокоился об этом, иначе Джека непременно поставили бы в известность. Он давно не общался ни с ним, ни с кем-либо из его круга. Однако Тристан поддерживал регулярную связь не только со своими братьями, но и с матерью. Вдовствующая герцогиня Райтон держала сына в курсе всего, что происходило в обществе. Если бы граф Гаррет объявился в Лондоне и принялся разыскивать своего пропавшего внука, Джек узнал бы об этом сразу.
По памяти он вышел из зала через двери с правой стороны. Такие же слева вели в северное крыло, где его матери были отведены гостиная и салон. В южном крыле находились кабинет, библиотека и столовая. А в бельэтаже было несколько комнат, которые обычно разгораживались, но соединялись в один зал, если в доме давали балы или устраивали музыкальные вечера. Когда последний раз танцевали в этом доме? И не припомнить!
На стенах в ряд висели портреты предков. Ни один из них, кстати, не носил титул графа. Они бы лучше смотрелись в библиотеке. Там пришлись бы к месту помпезность и церемонность персонажей, изображенных на них. Но Джеку они нравились, в особенности восемнадцатая… нет, девятнадцатая леди Гаррет, Ее зеленые глаза смотрели озорно и прямо, а волосы были рыжими, как новенькая медная монетка в одно пенни. Дама явно отличалась непокорным, вспыльчивым нравом, и Джеку всегда казалось, что он унаследовал ее характер.
Кабинет графа располагался в передней части дома. Сидя за своим письменным столом, старик мог наблюдать за оживленным движением на улице и за теми, кто приезжал с визитом. Так он мог заранее решить, принять гостей или сказаться отсутствующим. Нет сомнения, он видел, как Джек мчался под дождем к дому, а сейчас размышлял над тем, почему его ни на что не годный внук так долго не идет.
Вздохнув над очевидным ответом, он поднял руку и дважды стукнул в тяжелую дверь.
— Входи!
Внук нахмурился, услышав, как высокомерно прозвучал приказ деда. Бунтарский характер не позволил ему сразу подчиниться. Джек досчитал до десяти и только потом нажал на дверную ручку.
Патрик Фаррингтон стоял к нему спиной и, сцепив за спиной руки, глядел в окно. Его поза внушала почтение. Джек часто пугался ее в детстве.
Подражая деду, он тоже заложил руки за спину, подошел и встал рядом. И оказался выше его на несколько дюймов.
— Вы так и стояли здесь с того момента, как я вылез из кареты? — Поневоле в его голосе прозвучала насмешка.
Старик лишь едва повернул голову.
— Ты так долго поднимался сюда, что я устал сидеть.
Джек пожал плечами.
— Не мог же я не остановиться и не переброситься парой слов с Алистэром.
Дед хмыкнул.
— Это значит, что ты уважил меня.
Он продолжал смотреть в окно.
— Вполне естественно. Ты же родной мне человек.
— Приятно сознавать, что ты по-прежнему тревожишься обо мне.
Последовала короткая пауза. Потом старик повернулся и почти оказался лицом к лицу с Джеком.
— Ты становишься похожим на меня. Я никогда не переставал беспокоиться и заботиться о тебе, мальчик мой.
Что-то стиснуло Джеку горло. Любовь или гнев? В последнее время эти два чувства стали как-то переплетаться.
— У вас всегда был странный способ показать свою заботу обо мне, дедушка.
— Ты всерьез думаешь, что мне так уж хотелось лишить тебя наследства? Я считал, что пройдет какой-нибудь месяц, не больше, и ты образумишься. Откуда я мог знать, что ты настолько упрямый?
— Весь в вас.
Дед слегка улыбнулся.
— Это точно! Я скучал по тебе, Джек!
— Хотелось бы и мне такое сказать, но увы… — Он лгал. Бывало, что ему тоже не хватало старика.
Раздался легкий вздох.
— Жизнь ожесточила тебя. Пора бы смягчиться.
— Это от вас зависит. Вы можете заставить меня быть вашим наследником, но это мне совсем не по душе. И мешает полюбить вас.
— Я действую в соответствии с твоими интересами. И, поступал так всегда.
Терпение Джека подходило к концу.
— Что вы сделали с Сэди?
Старик отпрянул, явно задетый его словами.
— На что ты намекаешь?
— Она взяла у вас деньги. Почему?
— Наверное, потому, что они ей были нужны. Между прочим, почему бы тебе не спросить у нее самой? — Он отвернулся. — Мне кажется, теперь нам нужно вдвоем появиться на публике. Чем раньше, тем лучше. Я хочу, чтобы общество приняло тебя как виконта Джерарда, и как можно скорее.
— Зачем такая спешка? Впереди еще лет десять.
— Чем раньше в свете примут тебя в этом качестве, тем быстрее забудут, что ты Джек Фрайди. Нелепейшее имя, между прочим.
Джек только пожал плечами:
— Вы хотите еще больше подчеркнуть разницу в нашем с Сэди общественном положении, не так ли?
— Эта разница существовала всегда. Ты единственный, кто не замечал ее.
— Я собираюсь объявить Сэди своей женой, а вы признаете свое поражение. Как вам такой расклад? — Это было глупо, но он не мог остановиться. Ему хотелось уязвить старого графа, как тот накануне поступил с ней.
— Мисс О’Рурк все еще хочет стать твоей женой? — поинтересовался дед, рассеянно взяв в руки хрустальное пресс-папье и полируя его рукавом. — Последний раз, когда я разговаривал с ней, она вообще не собиралась иметь с тобой никаких дел.
— Все изменилось.
— Вот как? Она напрямую сказала тебе, что хочет этого?
Джек молчал. Сукин сын!
— Сомневаюсь, — продолжил дед. Странно, но вид у него был совсем не торжествующим. — Сэди не нашего круга, сынок. Как я уже сказал, ты единственный, кто отказывается признать это. Общественное мнение не пустой звук.
— Вы не хотите понять, что я любил ее вне зависимости от социального положения.
— А потом бросил! — Пресс-папье было снова водружено на стол, а дед бросил на Джека скучающий взгляд. — Не лучший поступок в твоей жизни.
— У вас нет права судить меня.
— Ну, разумеется. Это было бы ханжеством с моей стороны, не правда ли? — В уголках губ старика заиграла легкая улыбка. — Хотя должен сказать, на меня произвело большое впечатление то, что ты сумел накопить целое состояние, пусть даже на торговле. Отлично сработано!
— Я трудился не для того, чтобы получить ваше одобрение. — Может, только в самом начале ему хотелось этого, потом, с течением времени, многое изменилось. Сейчас Джек понял, что он сделал это ради себя и отчасти в надежде на то, что это каким-то образом восполнит потерю жены. Из этого ничего не вышло. — И я женился на Сэди вовсе не для того, чтобы досадить вам.
— Не существует ни одного клочка бумаги, в котором говорится, что она твоя жена, и пока ты не представишь доказательств, я отказываюсь признавать дочку коневода своей снохой.
— Это не имеет значения, признаете вы ее или нет.
Глаза старого графа посмотрели на него с жалостью. И с торжеством.
— Важно, примет ли ее общество. А оно никогда не сделает этого. Ты должен понимать все сам, черт возьми!
У Джека лопнуло терпение.
— Все, я ухожу. То, что вы считаете важным, для меня не имеет никакого значения! — Он не сообразил, что практически кричит на старика, пока с озабоченным лицом в комнату не вбежал секретарь деда мистер Браун.
— С вами все в порядке, милорд? — Он кинулся к своему хозяину.
— Все прекрасно, Браун, — вежливо улыбнулся граф. — Не стоит беспокоиться обо мне.
Джек строго сдвинул брови, но прежде чем он смог потребовать объяснений, секретарь так же свирепо посмотрел на него. Эту гримасу Джек помнил с детства.
— Боюсь, мне придется настоять на том, что ваша встреча закончена, лорд Джерард. У его светлости насыщенная программа на это утро — нельзя, чтобы он утомлял себя бесполезными спорами с вами.
Выговор подействовал.
— С дедом что-нибудь не так? — осторожно спросил Джек.
— Прекратите говорить обо мне словно я пустое место! — Граф отмахнулся от чересчур заботливого помощника. — Со мной все в порядке. Отправляйся по своим дедам, мальчик, мы закончили разговор. Увидимся на приеме у Райтонов, в конце недели. Это будет наше первое появление на людях вместе.
Насчет этого Джек не собирался спорить, потому что сам планировал быть там. Он уже сообщил герцогине, что непременно приедет. Все это ради Триста. Передумать было невозможно, как бы ему теперь ни хотелось.
Он поднял глаза и открыл было рот, чтобы ответить деду что-нибудь дерзкое, но увидел лишь его спину в дверях.
Заскрежетав зубами, Джек в сердцах махнул рукой. Его план — показать старику, что им нельзя вертеть, — кажется, потерпел оглушительное фиаско. Он снова почувствовал себя мальчиком, которого выгнали из дому. И самое главное — так ничего и не выяснил.
Но имелась еще одна персона, которая могла поведать ему все. Нужно было ехать к ней.
Одного взгляда в окно было достаточно, чтобы Сэди захотелось снова вернуться в постель, — на улице дождь лил как из ведра. Но вместо этого она раздвинула занавеси, приказала подать тост и горячий шоколад на завтрак, а потом уселась за письменный стол, чтобы набросать план на сегодняшний день. Надо было непременно съездить в магазин. Драпировки прибыли, как и скатерти, и ей было страшно интересно, как все это будет смотреться на месте. Хорошо, что стены уже оштукатурены.
Подумав про них, она сразу вспомнила о Мейсоне. Теперь ни о какой стенной росписи речи быть не может во всяком случае, это будет не его работа. Грустно! Она очень жалела об этом. Также как и о том, что у них все закончилось таким вот образом. Художник все понял и не пожелал оказаться в положении отвергнутого.
После завтрака она взяла зонтик и отправилась на Бонд-стрит, чтобы повесить занавеси. Тщательно отглаженные, они едва уловимо пахли ванилью и апельсинами. Занявшись делом, Сэди понадеялась отвлечься от мыслей о Джеке. Как бы не так! Даже во сне он преследовал ее. Она грезила о нем чуть ли не все ночи. В мечтах ей виделось, что они живут вместе, а не порознь.
Увы, это было невозможно! Но даже если судьба и пойдет навстречу, надо быть круглой дурой, чтобы вновь доверить ему свое сердце, разве не так? Как бы там ни было, Джек скоро будет весь в государственных заботах, и она окажется последней, о ком он вспомнит.
Но то были лишь пустые рассуждения. Сэди это хорошо понимала. Разум таким образом пытался защитить ее. Если бы не объявился старый граф, сейчас они с Джеком лежали бы в постели и строили авантюрные планы. Однако общество было в шоке от внезапного превращения нувориша в пэра Англии, и все круто изменилось. Хотя, конечно, пройдет немало времени, прежде чем Джек поменяется сам. Личность не может быть свободной от общественной среды, не испытывать ее влияния. Леди Гослинг — прекрасное тому доказательство. Ни о чем не сожалея, она прошла путь от театральной статистки до баронессы. Правда, это нелегко ей далось! Сэди считала, что Джек сделал большое одолжение, когда уехал от нее, своей жены. Она была слишком молодой и наивной, чтобы понимать, по каким законам существует аристократическое общество. И верила, что их любовь сможет преодолеть все социальные барьеры и предрассудки!
Ей до сих пор было интересно, что это такое — стать частью того мира, который находился столь близко от нее. Все прошедшие годы эта мысль не оставляла ее. Откровенно говоря, тогда Сэди была просто глупой девчонкой, полной романтических бредней о том, что со временем превратится в светскую даму. Да, она страшно разочаровалась, когда старый граф разбил ее мечты, лишив Джека наследства, но человек не может все время оплакивать то, чем он никогда не владел.
Старик как-то сказал ей, что она должна благодарить его за то, что он выгнал Джека. Иначе общество съело бы ее живьем.
…Дверь в магазин распахнулась, когда Сэди как раз закончила вешать последнюю гардину из английского ситца.
На пороге стоял Джек — пылкий красавец на фоне льющегося дождя у него за спиной. Он был так хорош, просто глаз не отвести!
Почему ее сердце колотится как сумасшедшее? Что за глупость? Может, оттого, что ей вдруг захотелось стянуть с мужа мокрый плащ, уложить в постель и согреть своим телом? Он появился на пороге с шумом и грохотом, как какой-нибудь герой из авантюрного романа, а она была готова тут же удовлетворить любое его желание.
Вот уж действительно глупость! Что за чушь лезет в голову?
— Лорд Джерард, рада видеть вас! — поприветствовала она его, спускаясь со стула, на котором развешивала занавеси. — Какая неожиданность!
Он фыркнул:
— Неужели?
— Ты зря явился сюда, — заметила Сэди, пока он закрывал дверь. — Люди начнут сплетничать.
— Это не преступление, если человек приходит навестить собственную жену.
Он напомнил ей пса, вцепившегося в кость: только попробуй отними!
— Общество не видит во мне твою супругу, Джек. Все считают меня твоей любовницей. Законы света жестоки.
От злости его глаза вспыхнули золотом.
— Плевать, что они там думают!
Сэди проглотила комок в горле. Она не испугалась его реакции, но таким видела мужа редко. Как ни странно, это даже возбуждало ее.
— У меня другое мнение. Мой заработок зависит от того, будут они приглашать меня гадать или нет.
— У жены с этим проблем не возникнет. Подумай!
— Вот тут ты не прав, и прекрасно это знаешь. Может, прекратим этот спор? Зачем ты приехал?
— Я только что был у деда.
Сэди замерла, вспомнив то, что увидела в чашке мужа.
— Он хорошо себя чувствует?
Джек насупился.
— Как трогательно ты заботишься о старом сукином сыне! Сколько же он заплатил за твою привязанность?
Она тоже нахмурилась и подошла вплотную, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Не будь идиотом! Я лишь пообещала, что дам старику знать, если ты вернешься в Лондон.
Джек смотрел на нее, прищурив глаза.
— Это все?
К черту! Он видел ее насквозь. По тому, как у нее дрогнул голос, Джек понял, что Сэди сказала ему не всю правду.
— Помимо того, что я должна была держаться от тебя как можно дальше. — Вот! Теперь она выложила ему все до конца. Что еще он желает услышать?
— Я удивлен, что дед не потребовал деньги назад, когда увидел нас вместе.
— Сумма для него небольшая. Он переживет.
Джек хохотнул, резко и отрывисто.
— Тогда ты продешевила. Уверен, старик мог бы ссудить тебе целое состояние.
— Он пытался, но я отказалась.
Джек посмотрел на нее, как будто не узнавая. Девушка понимала, что заслужила такое отношение. Много лет назад граф пытался всучить ей деньги, чтобы она ушла от Джека, но Сэди отклонила его предложение. Понятно, почему Джек сейчас в ярости.
Но вместо того чтобы обвинять ее, он просто спросил:
— Почему ты не рассказала мне, что написала деду?
Она могла бы соврать и не усугублять ситуацию, но правда сама сорвалась с языка.
— Потому что думала, что ты опять уедешь.
Джек вздрогнул. Это было едва уловимое движение, но она все равно заметила его.
— У тебя появилась странная привычка — рассказывать мне то, что я сам уже давно знаю.
— А у тебя есть не менее отвратительная — сматываться куда-то, прежде чем я успеваю тебе в чем-либо признаться. — «Осторожнее, подруга! Слишком близко ты подошла к краю». Ее мысли обратились к тому дню, когда она стояла на причале и все удивлялась, неужели у нее под сердцем его ребенок? Вины Джека не было в том, что она тогда промолчала.
— Что ж, это не противоречит истине, — сказал он совсем без злобы. — А теперь расскажи, как тебе удалось отвязаться от леди Гослинг.
Сэди отмахнулась.
— Легко! Я порылась в своих дневниках и нашла записи о том, как гадала ей какое-то время назад. Потом выдала, информацию, которая напрямую связана с нынешней ситуацией. Как только я поведала, что знала, она была вынуждена спрятать свои коготки.
— А поподробнее можно?
Она не знала, стоит ли ставить Джека в известность. Все-таки речь шла о личной жизни леди Гослинг. Однако эта интриганка пыталась шантажом вытянуть из ее мужа деньги. И немалые.
— Я объявила ей, что ее супруг скоро отправится на небеса.
Повисла пауза. Напряженная и взрывоопасная. Сэди видела, как на выразительном лице Джека одна эмоция сменяла другую. Победила недоверчивость.
— Ты сказала, что ее муж умрет?
Сэди кивнула:
— Я редко ошибаюсь. В любом случае деньги ей были нужны, чтобы сбежать от него, но теперь она решила подождать и не уезжать из Англии. Ему осталось не больше месяца.
Она физически ощущала тяжесть его взгляда. Джек был ошеломлен.
— Поверить не могу! Она не пришла на встречу только потому, что ты разглядела смерть ее мужа? В чашке со спитой заваркой?
— Именно об этом я ей и рассказала. — Его неспособность схватить мысль на лету страшно раздражала. Он все равно не верил в нее. И даже не поблагодарил. А еще лорд!
— Тысяча чертей! — хмыкнул он и посмотрел на нее глазами, в которых искрился смех. — Вот это подарок, Сэдимун! — Но она слышала явную насмешку в его словах, Джек говорил не то, что думал. Он лишь полагал, что ей удалось провернуть удачную махинацию.
— Ну ладно. — Чтобы не разреветься, она стала пристально рассматривать стену. — Теперь можешь не беспокоиться, платить ей не придется.
— И все благодаря тебе. — Джек вдруг оказался рядом. Сэди не стала сопротивляться, когда он привлек ее к себе, хотя у него с волос капала вода, а плащ был совсем мокрый. Когда Джек поцеловал ее, она отдалась на его волю, потому что не знала, когда еще у нее будет возможность насладиться вкусом его губ и когда эти губы снова прикоснутся к ней.
Его ладони легли ей на грудь, но она перехватила их и отвела в сторону.
— Мы не можем быть вместе, Джек.
— Почему это? — Его удивление было искренним, словно он верил в то, что, если они сейчас займутся любовью, больше не останется никаких проблем. И все утрясется само собой. Господи, он ангела мог вывести из себя!
— Потому что, — начала Сэди, набрав в грудь побольше воздуха, — ты виконт, а я всего лишь простая гадалка. К тому же у меня нет способа заранее узнать — вдруг ты снова бросишь меня. Ведь мы больше не дети! И одной любви недостаточно.
— Ты меня любишь?
— Я — с первой минуты, как увидела. — Она поникла, словно признавая свое поражение. — Но мне не хочется снова оказаться в тисках между тобой и твоим упрямым дедом, Джек. Я не хочу быть твоим оружием против него или пешкой в его игре против тебя.
— Ты никогда и не была…
— Была! — отрезала она, теряя терпение. — Он обвинял меня в том, что я вбиваю клин между вами, а ты вбивал клин еще глубже. У тебя возникли сложности в отношениях с ним задолго до того, как появилась я, и ты до сих пор не решил эти проблемы. Просто избавь меня ото всего этого.
— Сэди, ты не можешь забыть все, что было между нами.
— Ты прав, Джек. Но на одних чувствах невозможно выстроить брак. За эти годы мы изменились. Мы больше не те, какими были раньше. Я люблю тебя, но не знаю, кем ты, в сущности, являешься. Иногда мне кажется, что ты и сам не в курсе.
— Какая нелепость!
— Может, и так. Но я не уверена, смогу ли доверять тебе. Такая связь не продлится долго.
— Опять все упирается в эту чертову чайную заварку?
— Нет, Джек. В то, сможешь ли ты принять меня такой, какая я есть. Сумеешь ли ты убежать от самого себя. Но даже если тебе и удастся, мы все равно принадлежим к двум разным мирам. Разве не так?
— Когда-то это не имело значения.
— Неправда. — Помимо ее воли в голосе прозвучала печаль. — Я все время пыталась объяснить тебе суть дела. Это всегда было важно, иначе ты бы не бросил меня.
— Я уезжал ради нас двоих.
— Не лги! — заорала она. — Единственный, о ком ты думал всегда, — был только ты сам! — Сэди прижала руку ко рту, удивляясь силе, прозвучавшей в ее словах. Наконец-то она высказала свою обиду.
Джек смотрел на нее как побитая собака. Потом повернулся спиной.
— Мне очень жаль, что побеспокоил тебя, — хрипло пробормотал он. — Прощай, Сэди.
Ей захотелось остановить его, попросить прощения, но она молчала. Она позволила ему уйти, потому что резкие слова выражали то, что у нее накопилось на душе за все эти годы. Она не могла забрать их назад, даже если бы захотела.
Так было лучше для них обоих каждому вернуться в свой мир и найти в себе силы не оборачиваться назад.
