Глава 4

Все переменилось с тех пор, как Тесс вышла замуж. На протяжении многих лет они четверо обычно сворачивались калачиком в постели, зимой съежившись под ветхими одеялами, одетые в сорочки за неимением ночных рубашек… и разговаривали. Джоузи была совсем малышкой, но благодаря острому уму казалась едва ли не самой старшей из них. Имоджин была второй младшей сестрой; ее страсть к Дрейвену Мейтленду годами цвела пышным цветом, прежде чем тот заметил ее существование. Аннабел была двумя годами старше Имоджин и проводила отрочество, управляя денежной стороной домашнего хозяйства; она была измучена этой ношей и чувствовала себя до крайности уставшей от нищеты отцовского дома. Она беспрерывно говорила о Лондоне, о шелках и атласе, и о человеке, который никогда не заставит ее считать каждое пенни. А Тесс была самой старшей… Тесс, которая переживала за всех них и держала свои страхи при себе.

Но Джоузи находилась в деревне под присмотром своей гувернантки, мисс Флекноу, а Тесс – в мужниной постели. Что в остатке давало всего лишь двух сестер, чтобы пререкаться друг с другом, угрюмо подумала Аннабел.

Этим вечером Имоджин пребывала в мрачном расположении духа. Она сидела с поджатыми губами и хмуро смотрела на столбик кровати в изножье.

– Он не имел права так поступать! – сказала она. – Не имел права!

Аннабел подскочила. Голос сестры был столь же пронзительным, как северный ветер.

– Рейф – наш опекун, – напомнила ей она.

– Я могу делать все, что мне заблагорассудится и с кем мне заблагорассудится! – заявила Имоджин. – Может, он и твой опекун, но не мой, поскольку я женщина, обладающая независимым состоянием. Мне он никогда не нравился, этот пьяница, и никогда не понравится. И я никогда не прощу Тесс за то, что в этот сезон она не вывозит нас в свет сама.

Муж Тесс много путешествовал, разъезжая с проверками по своим угодьям, разбросанным по всей Англии. Тесс приохотилась путешествовать вместе с ним, и она отсутствовала в Лондоне столь же часто, как и присутствовала, поэтому Рейф с помощью леди Гризелды вывозил Аннабел в свет в этот сезон.

– Ты была представлена обществу, когда вышла замуж за Дрейвена, – напомнила ей Аннабел. – Тебе нет надобности в помощи Тесс.

– Дрейвен… – молвила Имоджин, и выражение лица и голос ее полностью переменились, смягчились, так что она стала похожа на прежнюю Имоджин, до того как сделалась такой грубой, жесткой и резкой.

Аннабел затаила дыхание, но Имоджин не залилась слезами. Вместо этого она, помедлив мгновение, сказала:

– Он был красив, не правда ли?

– Очень, – подтвердила Аннабел. «Только не спрашивай меня, был ли он благоразумным человеком или рассудительным мужчиной», – мысленно прибавила она.

– Я любила ямочки на его щеках, – сказала Имоджин. – Когда мы поженились, я…

Увидев, как в глазах сестры заблестели слезы, Аннабел незаметно извлекла носовой платок из ночного столика, где она хранила их про запас. Но Имоджин покачала головой.

– Известно ли тебе, в чем беда замужества, длившегося всего-навсего пару недель? – спросила она.

Аннабел полагала, что это риторический вопрос.

– Беда в том, что у меня мало воспоминаний, – ответила Имоджин напряженным голосом. – Сколько раз я могу вспоминать свой первый поцелуй с Дрейвеном? Сколько раз я могу вспоминать, как он предложил мне выйти за него замуж? Если бы только у нас было больше времени, хотя бы месяц или два, у меня была бы куча воспоминаний, которых мне хватило бы на долгие годы.

Аннабел протянула ей платок. Имоджин утерла слезу, медленно катившуюся по ее щеке.

– Когда-нибудь у тебя появятся другие воспоминания, которые ты сможешь бережно хранить, – осмелилась предположить Аннабел.

Вспыхнув яростью, Имоджин набросилась на нее:

– Даже не пытайся сказать, что кто-нибудь сможет вытеснить Дрейвена из моего сердца! Я любила его с тех пор, как достигла девичества, и никогда, никогда не полюблю другого мужчину так, как любила его. Никогда!

Аннабел прикусила губу. Похоже, она всегда говорит не то, что нужно. Быть может, ей следует сообщить лорду Россетеру, что она хочет выйти за него замуж немедленно – по крайней мере, тогда она выберется из этого дома.

– Я не хотела, чтобы мои слова прозвучали как намек, что ты позабудешь Дрейвена, – сказала она, следя за своим голосом, чтобы в него не вкралась даже тень раздражения. – Но ты слишком молода, чтобы говорить «никогда», Имоджин.

– Я никогда не была молода в этом отношении, – категорично заявила Имоджин.

Аннабел решила попытаться переменить тему.

– Я приняла решение выйти замуж за лорда Россетера, – весело сказала она.

Казалось, Имоджин ее не услышала.

– Сегодня вечером Рейф сказал мне нечто похожее. В сущности, он имел в виду… – Она обернулась к Аннабел и заколебалась. – Возможно, мне не следует тебе это говорить, коль скоро ты не замужем.

Аннабел фыркнула.

– Он обвинил меня в том, что мне недостает удовольствий супружеского ложа!

– О! А это так? – вопросила Аннабел. Казалось, то был разумный, хотя и нескромный вопрос, учитывая поведение Имоджин на танцевальной площадке.

– Конечно, нет! Мне недостает Дрейвена. Но не… или скорее… если бы Дрейвен был…

Аннабел пришла ей на выручку:

– Что ж, я понимаю Рейфа. Я склонна думать, что любой человек мог резонно предположить, что тебе недостает этих самых удовольствий, принимая во внимание то, как ты смотрела на Ардмора на танцевальной площадке.

– Вздор! – огрызнулась Имоджин. – Я просто была соблазнительной. В точности как ты всегда себя ведешь.

– Я никогда так себя не веду, – заявила Аннабел.

– Ну конечно же, ты не располагаешь теми знаниями, какими располагаю я, – раздраженно молвила Имоджин. – В конце концов, ты всего лишь девушка. Я могла вести себя гораздо более открыто, поскольку я понимаю, что происходит между мужчиной и женщиной в спальне.

Аннабел не осмелилась ответить, опасаясь сказать лишнего.

– В любом случае, – продолжила Имоджин, – я твердо решила заполучить Ардмора.

– Заполучить? – спросила Аннабел, устремив на сестру прямой взгляд.

– Сделать его частью своего окружения, – сказала Имоджин, махнув рукой в воздухе. – Это все, что я могу сказать по сему предмету девушке, даже если она моя сестра.

Аннабел пропустила ее провокацию мимо ушей.

– Будь осторожна, Имоджин. Я была бы очень-очень осторожна. По мне, этот граф не похож на ручного котика.

– Чушь! – сердито молвила Имоджин. – Все мужчины одинаковы.

– Хорошо, – сказала Аннабел. – Делай его своим чичисбеем, коли тебе так угодно. Но к чему устраивать такое представление во время танца? К чему ставить себя в такое неловкое положение?

– Я выражала наше взаимное…

– Что бы ты там ни выражала, это не было желанием уложить Ардмора в постель.

– Нет, было! – вскинулась Имоджин, но тут слова застряли у нее в горле. Она пребывала в уверенности, что была соблазнительной и чувственной. Возможно, в этом она тоже потерпела неудачу. Она взглянула на Аннабел. Каким искушением было довериться ей…

Нет. Рассказать о своих супружеских неудачах Аннабел – Аннабел, которая могла заставить любого мужчину в радиусе десяти ярдов задыхаться от страсти, – было выше ее сил.

– Ты могла бы поговорить об этом с Тесс, – молвила Аннабел, обнаружив ту необъяснимую способность, иногда встречающуюся у сестер, угадывать, что думает другая.

– Здесь не о чем говорить, – сказала Имоджин, кашлянув, чтобы скрыть хрипоту в голосе. – Я получила несказанное наслаждение, танцуя с Ардмором, и с нетерпением жду новых счастливых часов, проведенных с ним.

– Ты говоришь, как приходский священник, вступающий в новую должность, – заметила ее сестра.

Что Аннабел знала о жизни? Имоджин не могла поговорить с ней, равно как и не могла поговорить с Тесс, потому что, несмотря на то что Тесс была замужем, она была счастлива.

Она сделала глубокий вдох.

– Я вся во власти удовольствия, которое мне предстоит разделить с Ардмором, – молвила она.

– Пожалуй, не должность священника, а… сан епископа, – задумчиво пробормотала ее сестра, на которую ее заявление явно не произвело впечатления.

Имоджин отвернулась.