Глава 3

Анна согнула ноги в коленях и подалась вперед, погрузившись в воду по шею. Одному Богу было известно, когда ей снова выпадет возможность как следует вымыться. Предстоявшая неделя сулила бессонные ночи и дни, полные трудов и тревог.

Она смыла с волос мыльную пену, поднялась на ноги и ступила из деревянной лохани на пол. Завернувшись в простыню, устроилась на табурете, который стоял у очага, и со вздохом принялась расчесывать свои пышные кудри, спутавшиеся под воздействием воды и ветра.

В прежние годы этим всегда занималась служанка, которая неизменно громко жаловалась на судьбу, раздирая деревянными зубьями гребня шевелюру своей маленькой госпожи. После она горестно цокала языком при виде синяков и ссадин, которые обильно украшали ноги и руки юной Анны, и украдкой сочувственно оглядывала всю ее нескладную фигуру. Анне было к этому не привыкать, на нее почти все смотрели именно так: с жалостью и недоумением, а иные и с усмешкой – слишком она была высока для своих лет, почти на голову выше всех своих сверстников, не исключая и мальчиков.

Один лишь отец не считал внешность своей дочери гротескной. Напротив, он даже гордился ее ростом, ведь сам Роальд де Леон, потомок грозного викинга, первого из Роальдов, построившего родовую крепость на диких прибрежных скалах, был настоящим великаном и отважным воином. И то, что дочь уродилась в него, доставляло Роальду несказанную радость. Его восхищали не только пропорции тела юной Анны, но также и то, что она с малых лет великолепно держалась в седле и метко стреляла из лука. Иногда Анне думалось, что, если бы не эти ее столь не подобающие юной леди увлечения, отец попросту ее не замечал бы.

Отложив гребень, она встала, подошла к сундуку и достала смену чистого белья, а когда с одеванием было покончено, вернулась к очагу и стала сушить расчесанные блестящие волосы, приподнимая пряди ладонями. И как всегда, не погляделась в зеркало.

В аббатстве, разумеется, зеркал не существовало, но Анна привыкла обходиться без них задолго до того, как впервые переступила порог обители. Ей было известно, как она выглядит: то, что Бог не наградил ее красотой, отчетливо читалось в грустном взгляде матери, обращенном к ней. Этот исполненный сострадания взгляд вполне заменял ей собственное отражение.

Со времени отрочества она привыкла к тому, что из-за высокого роста и неженственных манер многие поглядывают на нее с сочувственным недоумением, привыкла настолько, что попросту перестала придавать значение мнению о себе окружающих. Ведь там, где она надеялась провести всю жизнь до последнего вздоха, на ее внешность никто не обращал бы внимания. Ей осталось лишь уладить неотложные дела в Ла-Рош-де-Роальд, после чего за ней должны были навек затвориться врата обители. Анна всем сердцем ждала этой минуты.

Близился вечер. Солнце садилось. Его красноватые лучи скользили по плитам пола. Анна вышла на галерею и залюбовалась закатным небом. Легкие облака, клубившиеся над горизонтом, окрасились в пурпурные, багровые и оранжевые тона, огненный шар солнца повис над самой кромкой моря, прежде чем неторопливо опуститься в него. От берега в необозримую даль тянулась блестящая, переливающаяся световая дорожка, на поверхности которой вспыхивали и тотчас же гасли мириады разноцветных искр. Любуясь красотой и величием мира, Анна внезапно почувствовала, как ее восхищенная душа словно бы вырвалась наружу, за пределы телесной оболочки, и где-то в вышине, в необозримой дали, встретилась с другой душой, давно знакомой и желанной. Миг этой встречи был столь сладостным, что ей почудилось: именно этого она ждала всю жизнь. От невыразимого счастья на глаза ее навернулись слезы.

Между тем солнечный диск уже почти до половины скрылся за горизонтом. Анна посмотрела вниз. Там, на одном из скалистых уступов, она заметила одинокую фигуру с поникшими плечами и печально опущенной головой. Она узнала сэра Морвана, и сердце ее наполнилось состраданием к несчастному. Он выглядел таким одиноким, в самой его позе угадывалась обреченность и полная покорность жестокой судьбе.

Анне вдруг подумалось: а не с его ли душой в столь упоительном единении только что слилось ее внутреннее «я», вынесенное в пространство, не их ли безмолвный союз благословили сейчас небеса, полыхающие закатными огнями, и морская гладь, и легкий ветерок, и, быть может, сам Создатель и Творец всего сущего?

Мысль эта не на шутку ее встревожила. Она снова пристально посмотрела на сэра Морвана. На сей раз – со всевозраставшим беспокойством. Сообщили ли ему уже, что, по мнению замковой челяди, она наделена даром исцелять недужных, потому что ангел коснулся ее своим крылом? Если да, то она решила не оспаривать это мнение в беседах с ним. Ведь благодаря этой выдумке в душе его, быть может, забрезжит надежда на выздоровление от чумы. Надежда, увы, почти несбыточная. И все же…

Двумя часами позже Анна, сидя за высоким столом, торопливо поедала свой ужин. Жизнь в крепости в последние месяцы изменилась до неузнаваемости, все стало иным, чем было прежде. Это коснулось и рациона жителей Ла-Рош-де-Роальд: теперь в тарелках у каждого было куда больше мяса, чем хлеба. Подобная странность объяснялась просто: поля, которые почти некому было возделывать, дали скудный урожай, тогда как дичь в окрестных лесах по-прежнему водилась в изобилии.

Под шум разговоров своих сотрапезников Анна стала мысленно прикидывать, как ей следует организовать время, чтобы обеспечить надлежащий уход сэру Морвану не в ущерб прочим своим многочисленным обязанностям. Главной из ее забот была конеферма. Лошадей следовало объездить и после выгодно продать, чтобы на вырученные деньги купить зерна для крестьян и слуг.

Лошади – вот что должно было стать спасением для всех них. Их ферма поставляла торговцам-барышникам лучших племенных жеребцов и кобыл во всей Бретани. Расположенная в потаенном месте, куда вели тропинки, известные лишь конюхам и грумам, она ни разу еще не подвергалась набегам разбойников. Но стоило ворам прознать, где скрываются бесценные лошади, и с животными можно было бы распроститься, ведь Анна могла позволить себе отрядить для ухода за ними всего-то двоих слуг!

Она так задумалась, что не расслышала голоса сестры, которая настойчиво обращалась к ней с каким-то вопросом. В конце концов, Катрин легонько коснулась ее плеча.

– Ну, скажи же ему, что я права. – Капризно надув губы, она кивнула в сторону Джосса. – Сэр Морван – красавец каких поискать. У него глаза как черные агаты, а какие брови, нос, рот! А этот гадкий Джосс со мной спорит!

Анна скользнула взглядом по хорошенькому личику белокурой сестры, рядом с которой, мрачно насупившись, сидел юный Джосс.

– Довольно его дразнить! Я знаю, тебе кажется, это очень весело – заставлять юношу ревновать, но будь же ты взрослой, наконец!

Катрин передернула плечами:

– Вечно ты все испортишь. Ну, за что мне ниспослано такое испытание – жить со скучной сестрой, которая никогда не даст повеселиться?

– Все дело в том, что у твоей сестры полно забот, – со слабой улыбкой произнесла Анна. – Скажи-ка мне лучше, успеют ли наши женщины приготовить всем подарки к Рождеству?

– А как же! Иголки так и мелькают у них в руках. К празднику каждый получит новое платье. – Катрин повернулась к Джоссу и сказала ему что-то вполголоса. Он наклонил к ней голову с волосами цвета морского песка и прошептал несколько слов на ухо, ненароком сжав зубами розовую мочку.

Им обоим было по шестнадцать, вполне довольно для принятия брачных уз. Покойный сэр Роальд всегда хотел видеть младшую дочь супругой Джосса, в настоящее же время заключения этого союза требовали также и интересы Ла-Рош-де-Роальд. Став мужем Катрин, Джосс сделался бы владельцем крепости и всех прилегающих к ней угодий. Возможно, пронеслось в голове у Анны, ей следовало бы поторопиться с заключением этого брака, не дожидаясь согласия герцога. Ведь ему всего-то десять лет и он живет в далекой Англии. Ни сам он, ни его опекун, король Эдуард, не отвечают на ее письма. Не исключено, что они их даже и не получили. Такое случается сплошь и рядом.

Тревога о будущем, уготованном их семейным владениям, не покидала Анну ни на минуту. Ей следовало решить этот вопрос раз и навсегда. Хозяином Ла-Рош-де-Роальд должен был стать бретонский лорд, чтобы крепость не досталась французам или англичанам, в одинаковой степени жадным до титулов и земель. Чума на какое-то время защитила их от врагов в человеческом обличье, но как только она отступит, их владения окажутся под угрозой. Хаос, которым охвачено все окрест, может поглотить и Ла-Рош-де-Роальд. Если они с сестрой вовремя не примут все меры для своей защиты.

В обеденный зал своей стремительной походкой вошел Асканио и приблизился к Анне.

– Кто-то из нас двоих должен отнести ужин сэру Морвану. Слуги боятся подходить к госпитальному шатру.

Анна приказала служанке приготовить корзинку с едой и вином.

– Вы еще не ели, Асканио. Я пойду к нему. Мне в любом случае следует навестить его.

Сказав это, она слегка покривила душой. Разумеется, ей следовало подолгу гостеприимства пройти в шатер и пожелать сэру Морвану спокойной ночи. Но когда Асканио заговорил с ней, она как раз пыталась изобрести предлог, чтобы уклониться от этого визита. Ей делалось не по себе всякий раз, когда она оставалась наедине с этим мужчиной. Впервые она ощутила в душе тревогу и беспокойство в первую же их встречу, когда они ехали в крепость берегом моря. Она понимала, насколько это глупо, но ничего не могла с собой поделать. Сэр Морван был настоящим рыцарем и вел себя безупречно. Он не представлял для нее решительно никакой угрозы. И, тем не менее, при одном взгляде на него ей становилось трудно дышать, а сердце начинало тревожно биться.

Дождавшись возвращения служанки, которую она отправила за своим плащом, леди Анна подхватила со стола корзинку и направилась к выходу из зала.