Глава 20

Сойер держал путь на юг, где собирался наконец осесть. В поисках знакомых примет он вглядывался в одинокие холмы с плоскими вершинами, в череду отдельных скал, покрытых мескитовыми зарослями и колючим чапарелем.

Вдруг прогремел выстрел, эхо от которого далеко разнеслось над прерией.

Сойер резко осадил коня, а Люк Стейли потянулся за своим “кольтом”. С севера к ним легким галопом направлялись пять всадников с ружьями наперевес.

– Впечатляет, – хмыкнул Люк. – Не будем связываться.

– Нет. Я приехал сюда, чтобы остаться. Узнаем, что им нужно, – ответил Сойер, думая о сумках, набитых золотом.

– Не нравятся они мне, – заявил Люк и положил руку на бедро, поближе к рукоятке “кольта”.

Всадники остановились, хотя никто не опустил ружья. Коренастый мужчина с черными бакенбардами выехал на несколько ярдов вперед.

– Вы нарушаете границы частного владения. Проезжайте дальше, и все будет в порядке. Нам тут не нужны пьяницы, угонщики скота или охотники до чужого добра. – Он смачно выплюнул длинную табачную струю.

– Чьи это земли? – поинтересовался Сойер, горя желанием узнать о судьбе ранчо.

– Это ранчо Торреса, и вам, ребята, тут не место.

– Какого Торреса? Максимо или Рамона?

– Ты знаешь братьев Торрес? – подозрительно сощурился коренастый.

Сойер кивнул, и тот снова выпустил табачную струю.

– Это земли Максимо Торреса. Рамон умер несколько лет назад. Ты кто?

– Скажи хозяину, что Сойер Дэй вернулся, чтобы заявить права на свой участок.

Он развернул коня и двинулся на восток. Известие о смерти Рамона его потрясло. Теперь он понял, отчего Каролина тут не осталась – ее некому было защищать.

– Убирайся с нашей земли! В следующий раз мы не будем тратить время на разговоры! – крикнул ему вслед вожак с бакенбардами.

Люк догнал приятеля и возмущенно произнес:

– Как ты мог повернуться к ним спиной?

– Я же знал, что ты держал их на прицеле, – усмехнулся Сойер.

– Фу, за несколько минут я постарел, считай, на год.

Больше так не шути. Думаешь, она продала землю Торресу?

– Черта с два! Пока ты развлекал городских девиц, я посмотрел книги местной администрации, навел справки и мне сказали, что Каролина уехала в сторону Луизианы.

– Тогда чьи это земли? – спросил Люк.

– Они по-прежнему остались за Каролиной, но там есть и мои участки. – Сойер вернулся на юг, окидывая взглядом расстилавшиеся перед ним бескрайние просторы. – Видимо, она теперь живет в Натчезе.

Он искренне расстроился, что ее нет на ранчо Брендона, хотя, разумеется, не ожидал, что Каролина сделает хозяйство процветающим. Впрочем, твердости ей не занимать, и Сойер бы не удивился, найдя ее тут. В глубине души он всегда надеялся, что она никуда не уедет.

– Если ты собираешься здесь обосноваться, то как быть с теми? – Люк махнул в сторону, куда ускакали бдительные сторожа.

– Разберусь. Закон есть закон, эти земли не принадлежат Торресу, и Максимо об этом знает. Слава Богу, Каролина их не продала. Жаль, что я столько времени отлавливал Ната Сандерсона.

Они долго ехали молча, потом Люк возобновил разговор.

– Тут удивительно легко дышится. Кому-то нравится город, кому-то горы или реки, а мне по душе именно такие места. Земли, откормленный скот – чего еще нужно? Если, конечно, всю скотину не переклеймил Торрес.

– Переклеймить весь скот ему не под силу. Много бегает на воле. Держу пари, на большинстве стоит клеймо Брендона.

– Хотелось бы надеяться, но в любом случае дело может дойти до рукопашной.

– Я остаюсь, – решительно заявил Сойер. – Чувствую, как ноги сами просятся ступить на эту землю.

Он чувствовал еще кое-что, только не собирался говорить. Он был дома. Не важно, где и с кем он провел несколько лет, – Техас он никогда не забывал, как никогда не забывал и Каролину. Воспоминания о ней на удивление крепко засели в его памяти, Сойер начал узнавать отдельные деревья, излучину реки, а когда они переехали узкий Пайн-крик, радость узнавания возросла. Да, это его дом, в чем он так же уверен, как и в том, что вечером солнце зайдет на западе.

Спустя час они выехали к развалинам, где среди пепелища одиноко торчали несколько уцелевших кольев. Сойер придержал коня, не в силах отвести глаз от обугленных руин дома.

– Кто-то уничтожил все до основания, – тихо произнес Люк.

– Команчи, – бросил Сойер. Он соскочил с лошади, чтобы взглянуть на обугленную доску, почти скрытую густой травой. – Каролина бежала отсюда из-за них. В городе я узнал, что они сожгли дом и убили двоих людей. Она, возможно, уехала в Луизиану.

– Я ее не осуждаю, женщине тут не место. Хочешь остановиться здесь?

– Нет. Мы разобьем лагерь на берегу ручья, где я и построю свой дом.

– Не слишком ли ты оптимистичен? – засмеялся Люк.

– Вовсе нет. У меня особое чувство к этому месту. Сойер окинул взглядом развалины, вспоминая, как стоял на крыльце во время свадебной церемонии, как смотрел в огромные зеленые глаза Каролины, простодушно обещавшие ему любовь, ее страстные поцелуи тем вечером. Он с трудом отогнал воспоминания, прищурившись, внимательно оглядел горизонт и лежавшие перед ним просторы.

– Да, я вернулся домой.

На рассвете они взялись за работу – принялись расчищать место под кораль, потом согнали скот, чтобы поклеймитъ бычков и кров. Разыскали их даже быстрее, чем полагал Сойер. А вскоре начались первые неприятности.

Однажды вечером, когда друзья возвращались в новый кораль, Сойер увидел четырех всадников.

– Похоже, к нам гости.

Они придержали лошадей, и через несколько минут Сойер узнал одного из них.

– Кейн Хатфилд. Это не к добру, мы с ним давние враги.

– Здорово, Сойер, – ухмыльнулся тот, поднимая своего жеребца на дыбы. – Слышал, ты вернулся познакомиться с моими работниками. Люк, Бен и Ринго. Парни, это мистер Дэй.

– А это Люк Стейли, – представил друга Сойер, кивнув остальным.

– Хочу перекинуться с тобой парой слов. Ребята, помогите мистеру Стейли загнать стадо в кораль.

Сойер не испытывал ни малейшего доверия к этим подозрительным типам, и когда Люк вопросительно посмотрел на него, он едва заметно кивнул.

– Ну что, отыскал золото, за которым ты вроде уехал в Калифорнию, – спросил Кейн.

– Отыскал.

Теперь вернулся, чтобы заняться скотоводством?

– Собираюсь.

– Ты всегда ценил доллар. Я намереваюсь расширить свое дело и приехал к тебе с выгодным предложением. Два доллара за акр. Я хочу выкупить твою долю.

– Земля не продается.

Кейн улыбнулся до ушей.

– Похоже, ты подзабыл, как тут живется. Тебе здесь совсем не понравится, а южнее есть очень неплохие участки.

– Кейн, я ничего не продаю. Это моя земля, и я хочу на ней обосноваться.

– Ты делаешь ошибку, Сойер. Думаешь, сучка, на которой ты женился, вернется? И не рассчитывай. Она уже всласть навалялась в сене, – доложил Кейн, но Сойер не поддавался искушению врезать ему. – Так что я сделал тебе царское предложение. Соглашайся, потом цена сильно упадет.

– Нет. Эта земля очень хороша для скота.

– Чего не скажешь про людей. Я даю тебе шанс.

Он мгновенно опустил руку на бедро, но Сойер оказался еще быстрее, и пока Кейн выхватывал “кольт”, тот уже взвел курок.

– Шестизарядник на землю, руки на голову. Теперь съездим поглядеть, как твои ребята помогают Люку.

– Могу избавить тебя от хлопот. Два выстрела – сигнал возвращаться.

Сойер дважды пальнул в воздух и снова прицелился в Кейна. Через пару минут появились его люди.

– Убирайся отсюда. И больше не возвращайся.

– Я вернусь, Сойер, запомни. Через год в это время тебя здесь уже не будет. – Кейн хлестнул жеребца, и вся шайка галопом унеслась на юг.

– Как только раздались выстрелы, парни тут же свалили, – удивился Люк. – Я так и не понял, чего они хотели.

– Кейн предлагал купить у меня землю.

– А ты?

– Отказался. Но он наверняка не успокоится. Пожалуй, стоит нанять еще нескольких работников. В конце недели съездим в Раскин, потом в Низину. Кстати, пополним запасы и немного отдохнем.

– В прошлый раз мне понравилось. А что это за место? – Поселение возле форта Гриффин, у подножия Губернаторского холма. Его называют то Низина, то Дно или просто Гриффин. Там всего одна крохотная лавка, пара-тройка семей да мельница.

– Тебе лучше нанять побольше народу, – серьезно ответил Люк. – Ты сидишь на пороховой бочке.

Сойер вспомнил его слова, когда приехал в Низину. Главная улица тянулась от подножия холма к реке; по обеим сторонам вплотную друг к другу стояли игорные дома, салуны, забегаловки и лавки. Сойер поразился, насколько разрослось поселение за время его отсутствия.

В скобяной лавке, где покупал нужный инструмент, он встретил Фабиану Торрес.

На ней было голубое шерстяное платье и кокетливая голубая шляпка.

– Сойер Дэй, – протянула она, шагнув к нему.

– Фабиана, ты стала еще красивее. Не думал, что такое возможно.

– Ты единственный мужчина в этом городе, который решился сказать мне комплимент. – Фабиана застенчиво потупилась.

– Просто я не боюсь Максимо. К тому же говорю то, что есть. Как Джастин?

– Растет настоящим мужчиной. Ты живешь на ранчо один, без женщины?

– Угу. Больше детей не завела?

– Нет, – равнодушно качнула головой Фабиана, и он понял, что именно этого ей и хотелось. – Будет время, загляни. Поболтаем, как в старые времена.

– Хочешь, чтобы меня поскорее застрелили? – усмехнулся Сойер. – Твой муж и шагу не даст мне ступить.

– Тогда приходи, когда Максимо не будет дома.

– Ты ничуть не изменилась.

– Напротив! Такое я не сказала бы здесь никому, – все ужасно боятся Максимо. Но ты, по-моему, не боишься самого дьявола.

– Почему же, очень даже боюсь. – Сойер по-настоящему боялся лишь одного человека – Фабиану Торрес.

– Меня? – засмеялась Фабиана. – Никогда не поверю. Тебе нравится мое платье? Новое. Максимо все заказывает у модистки в Сан-Антонио.

Сойер не удержался и скользил взглядом по ее груди, совсем не изменившейся за эти годы.

– Места здесь пустынные, а ты без женщины. Не забудь, ты всегда будешь желанным гостем.

– Не забуду. – Одно присутствие этой женщины кружило голову.

– Ты уверен, что не приедешь. Однако ночи тут длинные, одинокие. Это ведь совсем простор Сойер.

Он поразился ее наглости: говорить такое, когда вокруг полно народу.

– До свидания, Фабиана.

– Вот именно, Сойер. Adios.

Она прошла мимо, задев его плечом и обдав волнующим запахом духов. Чувствуя себя счастливчиком, которому чудом удалось избежать капкана, Сойер бросил инструменты в фургон, где его ждал Люк.

– В следующий раз не забудь меня представить. Такой красавицы мне еще не приходилось видеть. Каким ветром ее занесло в этот жалкий городишко?

– Забудь про нее и не вспоминай. Это Фабиана, жена Максимо.

– Господи помилуй! Ты мне не говорил, что она такая красавица.

– Ты не спрашивал. Держись от нее подальше. Максимо дьявольски ревнив.

– Не сомневаюсь.

– Поехали в салун, там поглядим, сможешь ли ты ее забыть.

Пару часов спустя, когда они забирались в фургон, с другого конца улицы на двуколке к ним направилась Фабиана.

– Теперь уж представь меня, – прошептал Люк.

– Сойер, как я рада! Мне нужна помощь. – Фабиана улыбнулась Люку.

– В чем дело?

– Я купила доски, которые просил Максимо, и никак не могу их уложить. Боюсь, на первой же колдобине они вылетят из двуколки.

– Фабиана, разреши представить тебе Люка Стейли. Люк, это миссис Торрес. – Сойер сделал ударение на “миссис”.

– Польщен знакомством, мэм. – Люка прямо вынесло из фургона. – Я уложу доски.

– Вы так добры, мистер Стейли, – пропела Фабиана. – Вообще-то мне не следовало приезжать в город одной.

– Мы проводим вас до дома, – брякнул Лок, и Сойер даже прикусил язык, чтобы не выпалить “ни за что на свете”!

– Как вы милы. Благодарю. Сойер, не хмурься. Мистер Стейли, не могли бы проехать часть пути со мной? Так приятно, когда лошадьми управляет мужчина.

– Конечно!

– Люк…

– Сойер, мы поедем впереди, чтобы леди не дышала пылью.

– Возможно, миссис Торрес и благодарна тебе, но я очень сомневаюсь, что Максимо сильно обрадуется.

– А мы ему не скажем, – ухмыльнулся Люк, а Фабиана ослепительно улыбнулась.

Сойеру дико захотелось хорошенько встряхнуть его за плечи. Он вытер пот со лба и вдруг замер от пронзившей его мысли: он умирал от желания схватить женщину в объятия, прекрасно зная, что она с удовольствием позволит ему это сделать. Он сжал кулаки и проводил взглядом двуколку, удаляющуюся по пыльной улице.

Через месяц друзья снова приехали в Низину, зашли в “Пчелиный улей” и заказали себе кварту виски.

Бренчало расстроенное пианино, за соседним столом играли в покер, рядом стояла девица в ярко-красном платье, опершись рукой на плечо одного из игроков и наклонившись вперед ток, что возникало опасение, как бы ее грудь не вывалилась из платья.

Сойер потягивал виски, поглядывая на Люка, который с интересом глазел вокруг. Он знал, что друг несколько раз ездил на ранчо Торреса. Первый раз дело у них чуть не кончилось дракой, но Сойер вовремя опомнился. Люк – взрослый человек, и если он прямым ходом решил двинуться в ад, это его личное дело. Ничего другого из его жизни Фабиана сотворить не могла.

Сойер тяжело вздохнул и начал разглядывать публику, обратив внимание на загорелого черноглазого парня, который показался ему знакомым, но, как ни старался, он не мог вспомнить, где его видел.

Малый слишком много пил, не сводил глаз с пышной груди девицы в красном платье и все время проигрывал, видимо не замечая, что его партнеры – наглые шулера.

Сойер не хотел вмешиваться, но когда увидел, как один из игроков что-то подлил юноше в стакан, со вздохом поднялся и шагнул к игорному столу.

– Ребята, не примете еще одного?

Шулера поглядели на незнакомца с откровенной жадностью, и Сойер легонько покачнулся, нелепо взмахнув зажатой в руке бутылкой.

– Конечно, мистер.

Он рухнул на стул и еще раз покосился на юношу. Где-то он его видел, только вот где?

Играл Сойер осторожно, умышленно теряя небольшие ставки, чтобы разобраться, чем пользуются жулики – крапленой колодой или достают карты из рукава.

Пока банкомет тасовал колоду, Сойер изучал парня. Рамон Торрес в юности. Значит, это Джастин Брендон. Повзрослевший, красивый, но совсем еще зеленый, как весенняя трава.

Джастин вскочил и гневно уставился на одного из игроков.

– Я видел, Фрэнк! Ты жульничаешь!

– Чего этот сукин сын несет?

– Ты жульничаешь!

Мужчина встал и угрожающе нахмурился.

– Я не потерплю оскорбления от пьяного в стельку щенка.

– Нет, я видел! – возмутился юноша.

Сойер чуть не простонал и незаметно положил руку на кобуру.

– Ври да не завирайся!

– Ты вытащил карту из рукава!

– Ребята, научим его уважать старших!

С грохотом отодвинув стулья, компания бросилась на Джастина. Его повалили на пол, затянули на талии лассо, намертво связали ноги и потащили к выходу.

– Устроим ему скачку по кактусам.

– Хватит, ребята, – приказал Сойер, целясь в игроков; услышав сзади щелчок, он понял, что Люк тоже наготове.

– Отпустите парня.

– Сойер! – выпучил глаза Джастин.

– Убирайся отсюда к чертовой матери! – рявкнул тот. Едва лассо было развязано, юноша пулей вылетел на улицу, а Сойер обернулся к другу и кивнул в сторону двери, пригрозив остальным: – За нами ни шагу.

Он прихватил свою бутылку и начал пятиться к выходу. Оказавшись на улице, они с Люком буквально взлетели в седла и, нахлестывая коней, понеслись прочь. Вслед им раздались выстрелы, Люк тоже несколько раз пальнул в ответ.

Проскакав милю по дороге, они наконец перевели коней на шаг.

– Похоже, они нас потеряли, – буркнул Люк.

– Вряд ли они собирались за нами гнаться. Наверно, уже вернулись в салун, чтобы потрясти еще одного простака.

– А этот прямо сосунок. Трепка пошла бы ему на пользу.

– Только не то, что ему хотели устроить. К тому же я знаю его. Это Джастин, сын Максимо.

– Выходит, у вас с Торресом еще не все потеряно.

– Наоборот. Но с Джастином я не ссорился.

– Черт возьми, надеюсь, мы не станем бросаться на выручку каждому молокососу, попавшему в переделку. Я лишь начал получать удовольствие от жизни.

– Возвращайся обратно.

– Благодарю покорно.

Они поскакали дальше, передавая друг другу бутылку.

На следующий день, когда Сойер приколачивал к воротам конюшни доску, прискакал Джастин. Спрыгнув на землю, юноша протянул ему руку.

– Спасибо, что спас меня. И с возвращением. Ответить Сойер не успел, потому что вдалеке показался Люк. Оба с тревогой дожидались, пока он подъедет к коралю, ибо почувствовали неладное.

– На пастбище у Пайн-крика схватились люди Максимо и Кейна!

Выругавшись, Сойер бросился в конюшню за ружьем, а Джастин уже скакал прочь.

Они догнали юношу в узком каньоне, рядом с ним на земле валялись убитый и раненый.

– Пригляди за парнем. Я зайду им в тыл, – сказал другу Сойер.

Сделав большой крюк, чтобы оказаться позади Кейна с его головорезами, он вскарабкался по склону и укрылся за толстым деревом, откуда выстрелил в троих парней, стоявших всего в нескольких ярдах от него. Поднялась ответная пальба, вслед за нею раздался лошадиный топот, и Сойер увидел, как негодяи скачут прочь. Схватка закончилась.

– Это кровопролитие ужасно, – хмуро сказал Джастин, ехавший рядом с Сойером. – Еще раз спасибо за вчерашнее.

– В карты надо играть трезвым.

– Знаю.

– Что так нагрузил свою лошадь?

– Я от них ушел, – зло выпалил Джастин.

– Почему?

– Максимо не мой отец. Все эти годы она врала, что мы с ним одной крови.

– Твой отец – Рамон?

– Да. Они снова поругались, кричали друг на друга, такого я еще не слышал. Я встал на сторону Максимо, а она вдруг набросилась на меня. Представляешь – моя мать набросилась на меня, – озадаченно повторил Джастин. – Она завопила, что он не мой отец. Тогда Максимо ее ударил, и она крикнула, что мой отец – Рамон. Все эти годы я пытался любить Максимо, хотя он самый настоящий подонок. Я их обоих ненавижу, – горько закончил юноша.

– Джастин, ты еще чертовски молод. Они же любят тебя, иначе не взяли бы с собой, когда Фабиана оставила Брендона.

– Да пошли они к черту! Сойер переменил тему.

– Хочешь здесь поработать? Я собираюсь нанять еще нескольких человек.

– Да, я буду работать и буду стрелять, если они заявятся снова. Максимо хочет выжить тебя отсюда. После смерти Рамона они с Кейном никак не поделят эти земли.

– Тебе ни к чему стрелять, просто работай честно, вот и все.

– Если я работаю, значит, и стреляю в них, – сухо возразил Джастин. – Они считают, ты не продержишься тут до конца года.

– Тогда Максимо плохо меня знает, – усмехнулся Сойер. – А Кейн не знает меня вообще. Я проживу тут дольше каждого из них.

Джастин наконец улыбнулся и сразу напомнил ему прежнего мальчугана.

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Скоро мы начнем весенний отлов бычков. Говорят, в прошлом году на севере продали шестьдесят тысяч голов. Нынешний обещает быть не хуже. Мне нужно по меньшей мере десять надежных работников, чтобы управиться со стадом.

– Я один раз ездил на север. Максимо нанял тогда гуртовщика, а сам остался на ранчо.

– Почему?

– Кейн спалил бы все дотла, но главным образом из-за Фабианы, – горько объяснил Джастин. – Он ей не доверяет.

– Извини.

Юноша гордо выпрямился, совсем как Рамон.

– Она мне больше не мать.

– Джастин, прояви к ней милосердие. Ты, возможно, единственный на свете, кого она по-настоящему любит.

Но тот сплюнул и отрицательно покачал головой.

– Куда мне положить вещи?

– Скоро мы закончим барак, а до тех пор твое место – расстеленная на земле попона. Я тоже поселюсь в бараке, пока не выстрою свой дом. Платить для начала буду доллар и двадцать пять центов в день; во время перегона скота получишь двойную цену.

– Хорошая плата, – сказал Джастин. – И никаких поблажек, Сойер.

– Еще чего. Не будешь работать – сразу выгоню.

Прошло несколько недель. Раздевшись до пояса, Сойер с Джастином трудились весь день, пока солнце не начало клониться к горизонту.

– А вот и наши возвращаются. – Сойер выпрямился и посмотрел вдаль. – Значит, ребята нашли потерявшихся лошадей и гонят обратно.

Он взял огромную доску, начал ее прибивать и вдруг нахмурился.

Похоже, спокойная жизнь последних недель притупила его обычную бдительность. Что-то слишком уж много этих лошадей и слишком быстро они скачут.

– Хватай свой шестизарядник! – крикнул он Джастину. Всадники пронеслись по двору мимо недавно выстроенной конюшни. Сойер бросился к своему “кольту”, но было уже поздно. Кто-то ударил его прикладом по голове, и, уже падая, он услышал крик Джастина.

Двое тут же поставили Сойера на ноги, заломили ему руки и повели к улыбающемуся Кейну.

Джастин лежал на земле лицом вниз, поэтому Сойер не мог понять, жив он или убит.

Кейн тем временем соскочил с коня и, прихрамывая, направился к пленнику.