Одеваясь к обеду у Кастеров, Майра придирчиво оглядывала себя в зеркале и размышляла: «А ведь это первый раз я надела платье с тех пор, как мы уехали из Мэриленда».

Для таких торжественных случаев, как этот, она захватила из дома три платья. То, что она выбрала для сегодняшнего вечера, было летним бальным платьем из набивной ткани с экзотическими цветами на голубовато-белом, как фарфор, фоне с каймой из цветов вокруг мягко присобранной широкой юбки как раз над оборкой, шедшей по краю. Она расправила круглый воротник и завязала бантом на талии широкий пояс. Ее длинные черные волосы были собраны на затылке и перевязаны синей лентой, из-под которой каскадом ниспадали до самой талии.

Она повернула голову, услышав стук.

– Ты готова, моя дорогая? – крикнул отец из-за двери.

– Буду готова, как только ты скажешь, что пора.

Она подошла к двери и отворила ее. Лицо ее отца осветилось.

– Никогда не видел тебя красивее, ты просто живой портрет своей матери в ту пору, когда мы только поженились.

Она вознаградила его улыбкой, и на щеках ее обозначились ямочки. Потом присела в реверансе.

– Благодарю вас, полковник Каллахан, вы сами кажетесь мне очень красивым.

На полковнике были его парадный китель темно-синего сукна, ладно сидевший на нем, и светло-синие брюки с желтыми лампасами. Голову его украшал остроконечный убор, похожий на шлем, с желтым плюмажем из конского хвоста.

Полковник Каллахан щелкнул каблуками и предложил дочери согнутую в локте руку.

Ее ручка скользнула под его локоть.

– Мы будем самой красивой парой на этом вечере.

– Ты ведь знаешь, что там не будет многолюдно. Кроме нас с тобой, там будут только майор Симпсон с женой, сестра миссис Симпсон Би и один из младших офицеров, не помню, кто именно. Джордж считает необходимым поддерживать дух товарищества среди офицеров всех рангов.

Элизабет Кастер приветствовала их на передней веранде, где она сидела в обществе Сары Симпсон и ее сестры, прибывшей из Сент-Луиса провести август с Симпсонами. Она была еще одной жертвой среди тысяч американок, овдовевших в результате жестокой Гражданской войны между Южными и Северными Штатами. Би была ослепительной женщиной с рыжевато-каштановыми волосами, уложенными волнами на затылке. Ее бархатное платье со свободно падавшим на спину капюшоном только чуть расширялось книзу, позволяя угадать под ним безупречную фигуру.

Женский инстинкт безошибочно подсказал Майре, что Элизабет Кастер пытается соединить этих двух овдовевших людей, ее отца и Би. Более того, ее бы не удивило, если бы Элизабет имела подобное намерение и в отношении ее самой. Ведь она пригласила ради нее какого-то молодого офицера.

– Ты выглядишь божественно, Майра, – сказала Элизабет, сжимая обе ее руки в своих.

– Мне нравится ваш туалет, Элизабет, – ответила Майра.

На жене генерала была юбка из тяжелого атласа и такая же блузка с V-образным вырезом и лентой вместо пояса.

– Думаю, пора побеспокоить мужчин в кабинете Джорджа. Кажется, проведя весь день вместе, они должны были бы скучать в обществе друг друга. Но нет, им никогда не надоедает говорить о войне. Ладно, идемте, дамы, наведем порядок.

Она усадила своих гостей в небольшой, но элегантно обставленной гостиной и двинулась по коридору к кабинету генерала.

– Поднимайтесь и развеселите нас, кавалеристы. Мы, дамы, стосковались по вашему обществу.

Чуть позже мужчины потянулись в гостиную. Генерала Кастера нельзя было назвать красивым. Весь его облик – длинные светлые волосы, пронзительные голубые глаза, четко очерченный орлиный нос и усы, подстриженные в форме кривой восточной сабли, – вызывал робость, если не страх, и все же Майра остро чувствовала обаяние этого человека. По пятам генерала Кастера следовал упитанный, как пудинг с вареньем, майор Симпсон, а за ним шел младший лейтенант Брэдфорд Тэйлор. Глаза Майры округлились от изумления, а рот ее приоткрылся. Кастер весело приветствовал ее:

– Господи! Не верю своим глазам! Что за чудесное превращение! Майор… лейтенант, вы бы узнали в этой сказочной принцессе чертенка, который носится верхом, как команчи, и ухаживает в паддоке за потными лошадьми с не меньшим рвением, чем грум?

– Боже мой! Конечно, нет!

Майор Симпсон удостоил ее низким почтительным поклоном.

– А что скажете вы, лейтенант? – спросил Кастер лейтенанта Тэйлора. – Не будете же вы отрицать, что она воплощенная мечта?

– Очаровательна.

Улыбка лейтенанта намекала на сообщничество, а левым глазом он едва заметно подмигнул Майре, но так, что этот знак могла заметить только она одна.

Элизабет обратилась к лейтенанту Тэйлору:

– Лейтенант, не окажете ли вы честь сопроводить мисс Каллахан в столовую?

– Буду счастлив это сделать.

Он предложил Майре руку, и она приняла ее с благосклонной улыбкой.

Полковник Каллахан повел к столу Беатрис Картер, и они, как заметила Майра не без волнения, составили красивую пару. Они с сестрами нередко обсуждали вероятность того, что отец женится снова. В конце концов, ему было немногим больше пятидесяти, и он был крепким и мужественным и вел активный образ жизни. А Би Картер могла ввести в искушение любого не связанного узами брака мужчину с горячей кровью в жилах.

Генерал Кастер сидел во главе стола, справа от него Майра, а рядом с ней лейтенант Тэйлор. Ее отец и миссис Картер расположились прямо напротив них. Майор и миссис Симпсон сидели визави слева и справа от Элизабет Кастер.

Сначала завязалась легкая и оживленная беседа, полная шуток и анекдотических событий из жизни форта, знакомых жалоб на качество пищи, отсутствие свежих овощей и ужасную воду.

– Им следовало бы назвать этот форт Хадесом вместо Хемпстеда, – заявил генерал Кастер.

Но по сравнению с обычным каждодневным меню этот обед показался роскошным: креветки из Мексиканского залива под креольским соусом, запеченная ветчина в виноградном соусе, засахаренный ямс, рисовый пудинг, не говоря уже о знаменитых домашних булочках Мэри.

– Я и забыл, что бывает такая еда, – сделал комплимент Элизабет лейтенант Тэйлор.

– Пиршество, достойное богов. Надеюсь, никто не будет возражать, если я расстегну мундир, – осведомился дородный Симпсон.

– Снимите его совсем, если так вам будет удобнее, – великодушно предложила хозяйка.

Симпсон был уже готов согласиться, когда жена укоризненно посмотрела на него.

– Нет, и так будет хорошо, – печально возразил майор.

– Не вернуться ли нам в гостиную и не выпить ли там кофе и бренди? – спросила Элизабет.

– Хорошая мысль, – поддержал ее муж.

Они проследовали в гостиную за генералом и миссис Кастер и уселись вокруг большого круглого кофейного стола, заказанного Кастером у какого-то дружелюбно настроенного шайенна по прибытии в Хемпстед.

Не успели они сесть за стол, как на передней террасе Кастеров появился адъютант.

– Прошу прощения за то, что вынужден нарушить ваш отдых, генерал, но я знал, что вы захотите немедленно ознакомиться со специальным бюллетенем из ставки генерала Шеридана. Его доставил курьер примерно четверть часа назад. На конверте пометка «Важно. Высшая степень срочности».

– Вне всякого сомнения, вы правы, сержант, – сказал Кастер, принимая конверт из плотной бумаги. Сержант отдал честь и удалился. Хмурясь, генерал Кастер распечатал послание. Он читал про себя, в то время как в комнате воцарилось выжидательное молчание. Наконец он откашлялся и обратился ко всем:

– Думаю, вам следует выслушать, мои друзья и соратники. Похоже, что сиу и шайенны начинают свои военные игры. Позвольте процитировать: «Двадцатого августа возле озера Стейшн Джоунз, штатный агент, сообщил об убийстве женщины с ребенком. Они были оскальпированы, а тридцать голов скота угнано индейцами. В Рид-Спрингз трое белых были убиты и трое ранены. В форте Спениш были убиты четверо белых, восемь оскальпированы, угнано пятнадцать лошадей и мулов и три женщины изнасилованы. Одна из этих троих несчастных была изнасилована тринадцатью индейцами, впоследствии оскальпировавшими и убившими ее и ее четверых маленьких детей…»

Кавалеристы прослушали все это в стоическом молчании, а три женщины разразились восклицаниями, выражавшими смятение, негодование и ужас. Только Майра прикусила нижнюю губу и не промолвила ни слова.

– В этих кровожадных дикарях нет ничего человеческого! – возопила пронзительным голосом миссис Симпсон.

Совершенно спокойно и не повышая голоса, Майра заметила:

– Разве в деревне Сэнд-Крик, так, кажется, она называлась, все жители не были уничтожены кавалерийским полком под командой полковника Чивингтона? Если память мне не изменяет, этот славный полковник сказал: «Убить и оскальпировать всех индейцев от мала до велика. Из гниды вырастает вошь». Его люди перебили триста индейцев, из которых только семьдесят пять были воинами.

Было слышно, как Элизабет Кастер и еще две присутствующие женщины судорожно втянули воздух. Полковник Каллахан вскочил на ноги и набросился на дочь. Голос его гремел как гром:

– Майра, твоя наглость ничем не может быть оправдана. Сравнивать настоящую военную операцию, вполне законную, с безответственными акциями варварства, притом ничем не спровоцированными, ну, это, это… у меня просто нет слов. Думаю, ты должна извиниться перед всеми находящимися в комнате за свои необдуманные слова.

Кастер поднял руку.

– Все в порядке, Пэт. В том, что сказало это дитя, есть большая доля правды. Те шайенны были мирными. Собственно говоря, они находились в то время под защитой войск майора Уинкупа. Чивингтон был фанатиком, безумцем. Он был отлучен от церкви. Знаете, что сказал об этой бойне в Сэнд-Крик Нельсон Майлз? Он назвал это побоище самым грязным, презренным и не заслуживающим оправдания преступлением за всю историю Соединенных Штатов.

– И думаю, мы все должны с ним согласиться, сэр, – спокойно заметила Майра.

Снова воцарилось неловкое и напряженное молчание, которое не прерывалось, пока генерал Кастер не продолжил свою речь:

– Нет, шайенны так и не простили Соединенным Штатам этого вопиющего кровавого преступления. Они затаили обиду и жажду мщения надолго и, похоже, теперь готовы заплатить за него той же монетой. Я не собираюсь пугать и огорчать наших дам, зачитывая вслух выдержки из этого мрачного отчета, но, джентльмены, завтра мне хотелось бы собрать командиров и ознакомить их с этим докладом, полученным из штаб-квартиры полка. С этим я совмещу краткий инструктаж.

Он полистал документ, который держал в руке.

– Началось двадцать первого августа, дальше идет двадцать третье, двадцать пятое и так далее и так далее. – Он положил бумагу на кофейный столик и вздохнул: – Лето было таким спокойным, относительно спокойным, но, видимо, теперь нас ждут перемены.

Остаток вечера прошел в подавленном и мрачном настроении. В какой-то момент, когда беседа иссякла, лейтенант Тэйлор предложил:

– Не желаете ли прогуляться, мисс Каллахан? Право же, необходим моцион после этой великолепной, но слишком обильной трапезы.

– Я вовсе не против того, чтобы немного подвигаться, – согласилась она, – если генерал и миссис Кастер извинят нас.

– Разумеется, дорогая, – сказала Элизабет. – Идите, молодые люди, погуляйте.

Оказавшись на воздухе, Майра подняла глаза к небу.

– Мириады сверкающих алмазов на фоне черного бархата.

– Удивительно – луны нет, а все видно так ясно, будто теперь полнолуние.

– Этот свет мягче и спокойнее, чем лунный.

– Итак, куда же мы пойдем?

Майра рассмеялась:

– Здесь, в форте, не так-то много неизведанных мест. Я могла бы найти дорогу даже с завязанными глазами. Почему бы нам не пройтись до кораля и не проведать лошадей? Я нахожу их общество очень приятным.

– Да, – согласился он, – гораздо приятнее, чем общество некоторых представителей человеческого рода. – Помолчав, он лукаво добавил: – Таких, как, например, полковник Чивингтон. Безжалостный зверь! Нет, беру свои слова обратно. Звери не убивают и не мучают себе подобных просто так, без надобности, как это делают люди. Они отнимают жизнь у других живых существ, только когда голодны.

Он предложил Майре руку, и они двинулись вперед.

– А вы вспыльчивая и отважная, раз решились так говорить со всеми этими высокими особами. – Лейтенант усмехнулся. – Я думал, вашего отца хватит удар.

– Я нежно люблю отца, но нахожу совершенно немыслимым выйти когда-нибудь замуж за военного.

Теперь его улыбка стала печальной.

– А почему так?

– Мои сестры и я с рождения были «армейскими пострелятами», как нас называли в детстве. Мы выросли среди военных и дышали тем же воздухом, что и кавалеристы. Я видела на примере своей бедной мамы, с какими тяготами приходится справляться жене военного. И заметьте, что мой отец в течение всей своей военной карьеры был офицером достаточно высокого ранга. Оглянитесь вокруг, посмотрите на жизнь хотя бы здесь, в Хемпстеде. Посмотрите на молодых жен младших офицеров, за подолы которых цепляются выводки малышей, постоянно канюча по поводу плохой еды, жары и изобилия насекомых, постоянно жалуясь на что-нибудь, и их жалобы справедливы. Жизнь здесь – сущий ад!

– Но ведь все эти неприятности и неудобства – временное явление. В конце концов их мужья получат лучшие назначения. Младшие офицеры сделают карьеру.

– Вы и правда так считаете? Папочка говорит теперь, что большая война закончена и, как только индейский вопрос будет решен, нам не потребуется такая многочисленная армия. Кое-кто будет уволен и выйдет в отставку. Кадровые военные уже не смогут подниматься вверх по служебной лестнице. Вы, конечно, знаете, что должность генерал-майора теперь стала полковничьей!

– Знаю, хоть генерал Кастер и привык называться генерал-майором, но в документах его уже называют полковником.

– Да, и из уважения к его подвигам во время войны его подчиненные всегда будут называть его генералом Кастером… Ну а как насчет вас, лейтенант Тэйлор, каковы ваши планы на будущее? Вы кажетесь мне весьма честолюбивым, чтобы довольствоваться карьерой кавалерийского офицера.

– Что ж, вы правы. Возможно, война уже не в чести, но армия, флот и кавалерия всегда будут существовать, а служба всегда предоставит желанный случай честолюбивому и способному офицеру выдвинуться.

Майра поддразнила его:

– И естественно, вы считаете себя способным молодым офицером?

Он остановился и повернул ее лицом к себе.

– Верно. Это так. И очень скоро намерен доказать это вам. Я избрал карьеру в области международных отношений, ну, например, в качестве военного атташе во дворце Сейнт-Джеймс или в Версале. Теперь власть сосредоточена именно там. Но я человек трезвого и практичного ума и потому согласен отправиться и в другое место, туда, где ветер дует в паруса Соединенных Штатов. И если мы когда-нибудь ввяжемся в большую войну, а я считаю, что есть основания предполагать такую возможность, я всегда смогу сменить область деятельности и стать героем войны, как Кастер, Шеридан или Грант. А пока я буду стремиться к победам на стезе политики. Посмотрите на Гранта. Он метит в президенты, и будь я проклят, если он не добьется успеха.

– Ваша скромность очень вам к лицу, лейтенант, – язвительно заметила Майра. – Я уже представляю заголовки в газетах, ну, скажем, 1880 года: «Брэдфорд Тэйлор избран президентом Соединенных Штатов подавляющим большинством голосов».

Тэйлор рассмеялся, и даже в свете звезд его улыбка показалась Майре ослепительной. Она вздрогнула, когда он притянул ее к себе.

– Ну, пожалуй, не стоит заходить в мечтах так далеко, мисс Каллахан, и все же это из области возможного.

Склонив голову, Майра с любопытством вглядывалась в его лицо.

– О чем вы думали, прежде чем решили показать мне свое превосходство?

– О, лучше вам не рисковать и не пытаться угадать, что было у меня в мыслях, да вы и не сумеете.

Она покачала головой:

– Даже в самых общих чертах. Но рано или поздно мой отец и вы будете переброшены куда-нибудь в другое место, и наши пути разойдутся.

Теперь настала очередь лейтенанта Тэйлора покачать головой, и улыбка на его лице потускнела. Он сказал торжественно:

– Не могу себе представить, что это будет так, Майра. Кстати, отбросим ненужную церемонность. Зовите меня Брэдом. Я не допущу, чтобы наши пути разошлись.

– Чепуха! О чем вы говорите?

– Все очень просто. Я говорю о том, что наступит день, когда я назову вас своей женой. И чем скорее, тем лучше. Я знаю, что вам всего пятнадцать, но возраст в данном случае значения не имеет. Вы во всех отношениях взрослая женщина – умственно и физически.

Он крепче сжал ее руку и еще ближе притянул ее к себе. Голос его теперь звучал октавой ниже, стал чувственным и хриплым. Она ощущала исходящий от него запах бренди, выпитого после обеда, и выкуренной сигары, и ее это не раздражало, как раздражало обычно, когда она входила в душный кабинет отца. Скорее наоборот – этот запах действовал на нее слегка возбуждающе.

– Физически, – повторил он, и его взгляд упал на ее груди, прижатые к его груди и тяжело вздымавшиеся. – Сегодня днем, когда я встретил вас у ручья, ваша красота произвела на меня неизгладимое впечатление.

– Вы ничего не видели! – возразила она, пытаясь сохранить достоинство и контролировать свой голос, но воспоминание об этой интимной встрече возбудило и даже воспламенило ее.

– Я видел достаточно. Вы прекрасная, желанная, восхитительная женщина, и я хочу, чтобы вы навсегда стали моей.

– Должно быть, вы рехнулись, лейт… я хочу сказать, Брэд. Мы ведь почти не знаем друг друга.

– Я знал вас всю жизнь. В первый же день, когда вы приехали в форт, я понял, что вы именно та девушка, которую я искал и ждал всю жизнь. Это правда. Не отрицайте, что вы тоже не остались ко мне равнодушной и что между нами возникло взаимное притяжение.

Она скромно потупила глаза.

– Вас нельзя не заметить, Брэд. Вы весьма привлекательный мужчина.

Он нежно приподнял ее голову за подбородок, поддерживая его ладонью, и наклонился поцеловать ее. Майра чувствовала себя беспомощной, будто ее загипнотизировали. Когда их губы соприкоснулись, она закрыла глаза и, как ей показалось, перенеслась назад во времени, в тот прелестный день, когда они с Бобом лежали в кукурузе, а солнце согревало их обнаженные тела.

Все ее тело будто удар молнии пронзило желание – огонь пробежал по жилам, вытеснив все ощущения, кроме одного – осязания, ощущения его прикосновения к ней и ее к нему. Она уже не замечала звуков летней ночи: трескотни сверчков, однотонного гудения цикад, отдаленного лая собак и воя койотов, музыку специально нанятого по случаю приема квартета, аккомпанировавшего хору, исполнявшему «Гэрриоуэн».

Майра обвила его шею руками и отдалась своей страсти. Брэд приподнял ее, оторвав от земли, и их тела тесно прижались друг к другу. Ее привело в экстаз настойчивое давление его мужского органа и нежное, но энергичное поглаживание ее ягодиц. На мгновение они прервали поцелуй, чтобы набрать в легкие воздуха. Ее рука скользнула между их плотно прижатыми друг к другу телами и принялась ласкать его.

– О, Брэд, я вся горю.

– Я тоже. Куда бы мы могли пойти?

Но этот вопрос был решен не ими, потому что со стороны кораля послышался голос:

– Кто это там за амбаром? Выходите и назовите себя.

Майра и Брэд отпрянули друг от друга, и не сразу он смог хрипло вымолвить:

– Здесь лейтенант Тэйлор и мисс Майра Каллахан. Мы вышли подышать вечерним воздухом.

Он взял Майру за руку, и они двинулись к коралю. При их приближении вооруженный часовой опустил винтовку.

– Добрый вечер, лейтенант, мисс Каллахан… Прошу прощения за то, что помешал вам. Но генерал отдал строжайший приказ. Мы все должны быть начеку, а число часовых удвоено. Вон там стоит на часах Мэйсон. Поблизости замечен вооруженный отряд шайеннов.

– Я сегодня днем видела их, – сказала Майра, указывая в сторону холма, с которого она видела вдали отряд индейцев. Она рассказала об этом событии.

Лейтенант Тэйлор был потрясен:

– Боже милостивый! Чудо, что вас не захватили в плен!

– Никакой опасности для меня не было. Они находились слишком далеко. Я спокойно успела бы вернуться в форт, если бы они проявили враждебные намерения. По правде говоря, один из них махнул мне рукой, и я ему ответила. А потом они ускакали и скрылись из виду.

– Вас не должен был ввести в заблуждение этот «дружеский» жест. Они лживые и подлые негодяи, мисс, – возразил часовой.

– Точно такие же, как те белые люди, которые заключают с ними договоры, полностью отдавая себе отчет в том, что не сдержат своих обещаний и не выполнят обязательств.

– Что вы говорите, мисс?

Часовой был обескуражен ее искренностью. Брэд рассмеялся:

– Не важно, Сондерс. Занимайтесь своим делом. Продолжайте нести службу.

– Да, сэр.

Рядовой отдал честь, и Тэйлор ответил ему тем же. Потом Майра и он двинулись обратно, к дому Кастера.

– Не знаю, что это на меня нашло, Брэд. Еще несколько минут, и нас бы поймали за весьма неблаговидным занятием.

– Flagrante delicto, как они имеют обыкновение говорить, – вопиющее преступление! Можете себе представить, как бы это выглядело в утреннем рапорте Сондерса, который он предложил бы Джорджи-Порджи?

– Джорджи-Порджи?

– Да, конечно. Вы ведь не привыкли к нашему казарменному подтруниванию. Генерал Кастер – известный дамский угодник.

Майра была неподдельно смущена и шокирована этим сообщением.

– О, я этому не верю. Он и Элизабет очень привязаны друг к другу.

– Не сомневаюсь в этом, но подозреваю, что их интимная жизнь оставляет желать лучшего. Я совершенно уверен, что и сейчас у него шашни с барменшей-полукровкой в городе.

Майра недоверчиво покачала головой.

– Вот они, мужчины! – воскликнула она с плохо скрытым презрением. – Их отношения с женами так некрепки. В них нет никакой глубины. А ведь где тонко, там и рвется. Все, что у них на уме, касается только секса и войны!

– Но мне встречались и женщины подобного сорта. Однако мы с вами, моя дорогая, сделаны из иного теста. Я буду любить, уважать и ценить вас всю свою жизнь.

– А я вас.

Они шли, обнявшись, почти в благоговейном молчании, как если бы в их жизнь с внезапностью и быстротой, от которой захватывает дух, вошло нечто новое и полностью их изменило.

После долгого молчания, уже на ступеньках крыльца Кастеров, она заговорила первая:

– Завтра днем я поеду купаться в то же время. Хотите меня сопровождать?

– Целая армия самых отчаянных шайеннов не помешает мне присоединиться к вам.