Глава 11

Деймиен почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Слова брата не предвещали ничего хорошего.

— Как называется шайка?

— «Ястребы».

— Поехали к ним, — заявил Деймиен.

Люсьен молча посмотрел на брата; он прекрасно знал, что если откажется ехать, то Деймиен не остановится и поедет в Ист-Энд один.

— Хорошо, поехали, — кивнул Люсьен. — Сейчас оденусь.

— Откуда ты знаешь об этих мерзавцах из лондонских шаек? — спросил Деймиен.

Люсьен выдвинул ящик стола и, вытащив оттуда пистолет, протянул его брату.

— Знаю, потому что мы иногда используем этих субъектов как информаторов.

Деймиен нахмурился, однако промолчал. Люсьен же вытащил из ящика еще один пистолет. Затем надел пояс со шпагой. После того как Люсьен был отозван со своего дипломатического поста на континенте, он занимался в министерстве иностранных дел внутренней разведкой, и по долгу службы ему приходилось сталкиваться с самыми разными людьми. Деймиен не всегда мог понять брата, но одно он знал наверняка: Люсьен никогда не боялся ходить по краю пропасти, однако сохранял при этом достоинство — даже в самых сложных ситуациях. И только Элис каким-то образом удавалось оказывать на него влияние и останавливать его в тех случаях, когда он слишком уж рисковал.

— На всех этих мерзавцев имеются досье с подробными описаниями их преступлений, так что мы никогда не работаем вслепую, — продолжал Люсьен. — В одной из шаек есть молодой головорез, который может нам сейчас помочь. По нему давно виселица плачет, но я распорядился, чтобы его не трогали, он нужен мне живой. Его зовут Билли Нож, и именно к нему мы сейчас поедем.

— Билли Нож? — переспросил Деймиен; он сунул за пояс пистолет и с удивлением посмотрел на брата.

Люсьен утвердительно кивнул.

— Я не могу назвать его настоящее имя. Но если бы ты узнал его, то был бы очень удивлен.

— Кто он?

— Извини, не могу разглашать эти сведения. Таков наш принцип. Могу сказать только одно: Билли Нож — главарь шайки под названием «Орлы».

— Все они отъявленные негодяи, — проворчал Деймиен.

— Верно, — кивнул Люсьен. — Но зато Билли знает, чем занимаются «Ястребы». Члены разных шаек доносят друг на друга. Шайки часто враждуют, и у каждой есть своя армия, свой черный рынок и свои тайные средства связи. Друг мой, сражаясь за Англию, ты никогда не задумывался о том, чьи интересы отстаиваешь?

Деймиен пожал плечами и сквозь зубы процедил:

— Ненавижу продажных доносчиков.

— В этом-то и заключается их ценность для нас. — Люсьен подкинул на ладони тяжелый кожаный кошелек, который прихватил с собой. — Они продажны и падки на деньги, но очень опасны. Так что не теряй бдительности. Предоставь мне с ними говорить и не лезь в драку.

— Да, разумеется, — пробормотал Деймиен.

Они направились к экипажу Люсьена, и тот подозвал дежуривших неподалеку молодых агентов, Марка Скиптона и Кайла Стюарта. Агенты должны были отвезти их в Ист-Энд, а потом присматривать за экипажем, пока Люсьен будет вести переговоры с таинственным главарем шайки. Братья забрались в экипаж, агенты — на козлы, и они тронулись в путь.

Тонкий серп луны висел над крышами домов и над лабиринтами темных улиц Ист-Энда — здесь процветали порок и насилие. Они проезжали мимо грязных и полуразрушенных трущоб, мимо темных дворов и подворотен. В этом царстве нищеты и болезней никто не чувствовал себя в безопасности. Наконец экипаж подкатил к одному из винных погребков. У входа в заведение стояли подвыпившие бродяги; наблюдая за дракой собак, они заключали пари.

Братья выбрались из экипажа, и Люсьен сказал Марку, чтобы тот отогнал карету туда, где они условились встретиться часом позже. Приготовившись к любым неожиданностям — так всегда бывало перед боем, — Деймиен последовал за братом. Они прошли мимо нескольких обветшалых домов и заметили подозрительного вида мужчин, грузивших на тележку какие-то ящики.

— Награбленное добро, — пояснил Люсьен. — Грабители орудуют в Лондоне, но сбывают все это в других местах.

— Замечательно, — пробормотал Деймиен.

— Эй, вам что надо?! — крикнул один из мужчин, когда они подошли поближе.

— Мне нужен Билли Нож, — ответил Люсьен. — Он здесь?

— Может, и здесь. — Мужчина внимательно посмотрел на Люсьена. — А что ему сказать?

— Скажите, что пришел Люцифер.

Деймиен с удивлением посмотрел на брата. Еще в детстве братья-близнецы, ужасно любившие всевозможные шалости и приключения, называли друг друга Люцифер и Демон, и эти прозвища так и остались за ними, даже в армии их так называли. Прозвища вполне соответствовали особенностям характера каждого из братьев: Люсьен был хитер, предусмотрителен и мгновенно находил выход из любой, даже самой сложной ситуации; Деймиен же часто шел напролом и отличался решительностью и бесстрашием.

— Люцифер? А кто это? — Мужчина кивнул на Деймиена.

— Это Демон, — ответил Люсьен. — Скажи Ножу, что у нас к нему срочное дело и что мы его ждем.

Люсьен посмотрел на брата, и тот едва заметно кивнул, давая понять, что помнит все наставления.

— Ждите здесь, — сказал мужчина. Немного помедлив, он нырнул в дверной проем. Через несколько минут вернулся и махнул рукой. — Нож сказал, что вы можете его увидеть.

— Надо же, какая честь, — пробормотал Деймиен.

Люсьен тотчас же подтолкнул брата к двери, и они последовали за своим проводником. Миновав длинный и темный коридор, все трое оказались в скудно освещенной комнате. Тут проводник удалился, и какой-то верзила провел их дальше, к шаткой и прогнившей лестнице. Поднявшись на второй этаж, они миновали узкий проход с облупившимися стенами и вошли в полутемную комнату, где их ожидал некоронованный король шайки.

— Рад тебя видеть, Билли, — с улыбкой сказал Люсьен.

Деймиен с удивлением покосился на брата, но, разумеется, промолчал. Билли Нож оказался довольно молодым человеком — лет двадцати пяти, — но было заметно, что жизнь уже превратила его в алчного и жестокого искателя удачи. Пестро и ярко одетый, он мог бы даже показаться красивым, если бы не хищный взгляд и не кривая усмешка. Он был в черных кожаных штанах и в бархатном жилете с ярко-красным цветком в бутоньерке. Рубашка тоже была красная, но грязная и полинявшая. Пальцы его украшали золотые кольца с разноцветными камнями, а в руке он держал длинный кинжал — поигрывая им, Билли выразительно поглядывал на гостей, словно напоминая, что с ним шутки плохи. «Этот субъект очень напоминает петуха, изготовившегося к бою», — мысленно усмехнулся Деймиен.

Билли даже не потрудился подняться навстречу вошедшим, лишь подтолкнул ногой кресло, явно предназначавшееся Люсьену.

— Ну какого черта? — просипел он, уставившись на братьев. — Лю, это что, твой двойник?

Люсьен кивнул.

— У меня тоже был братец-близнец, но не очень похожий. Кто из вас первый родился?

— Первый — Демон. — Люсьен с улыбкой взглянул на брата. — Но я по серьезному делу, Билли. Мы можем поговорить без свидетелей?

Нож презрительно усмехнулся, но все же не стал спорить и сказал своим приятелям, сидевшим в дальнем углу комнаты, чтобы они вышли. Люсьен дождался, когда дверь за ними закроется, и, шагнув к столу, выложил перед Билли кошелек, набитый золотом. Тот взвесил кошелек на ладони и проворчал:

— Если вам опять нужно, чтобы я сказал, кто убил того майора, то я уже говорил: понятия не имею. Они арестовали Задиру, но я слышал, что его уже выпустили.

Люсьен кивнул:

— Нам это известно. Но я по другому делу. Мне нужно кое-что узнать про твоих дружков, про «Ястребов».

Билли нахмурился.

— Про «Ястребов»? Что же именно?

— В Бирмингеме убили четверых из них. Это сделали твои люди?

Деймиен понял, что брат проверяет Билли. Тот пристально посмотрел на Люсьена, потом покачал головой:

— Нет, не мои.

— А ты знаешь, что они там делали?

Билли снова покачал головой. Затем вытащил из-за пояса фляжку, отхлебнул из нее и сказал:

— Дайте мне несколько дней, и я все узнаю.

На следующее утро Миранда проснулась с сильной головной болью. Деймиен накануне так ужасно ее оскорбил, что ей даже не хотелось выходить из комнаты. Она почти всю ночь проплакала и теперь не хотела, чтобы все увидели ее красные глаза и распухший нос. Гордость не позволяла ей выставлять напоказ свои страдания.

Миранда знала, что заслужила то, что услышала вчера от опекуна. И это было самое худшее, что могло с ней случиться. Она перешла все границы в своем стремлении сорвать запретный плод — он висел слишком высоко и вовсе не ей предназначался.

Деймиен — граф, аристократ, она же — нищая и незаконнорожденная. Она забыла об этом, когда стала носить дорогие платья и золотые украшения, но он вовремя поставил ее на место. Мистер Рид и мисс Броклхерст постоянно напоминали ей о ее происхождении, и не следовало забывать их слова. Обитатели Найт-Хауса были слишком добры к ней, и она забыла обо всем на свете, но Деймиен напомнил ей, кто она такая, напомнил, что она — незаконнорожденная дочь актрисы.

Расхаживая по комнате, Миранда думала о том, что должна покинуть Найт-Хаус. Если же ей удастся получить место в каком-нибудь лондонском театре, то все устроится наилучшим образом. Ее беспокоило только одно: если она покинет дом тайно, никого не предупредив, то этот поступок будет черной неблагодарностью по отношению к людям, так много сделавшим для нее.

На Деймиена же обижаться не стоило, он просто сказал ей правду, не сразу, но сказал. А все его рассуждения о помешательстве и приступах безумия — это, конечно же, глупости. Скорее всего он и сам в это не верил. Если же верил, то он действительно глупец. Да, разумеется, глупец, если полагает, что никто не сможет ему помочь. Но зато теперь она знает правду. В ответ на свое нелепое и наивное признание в любви она услышала…

В этот момент в дверь осторожно постучали.

— Кто там? — крикнула Миранда.

— Мистер Уолш, мисс.

Она открыла дверь и увидела высокого худощавого дворецкого.

— Доброе утро, мистер Уолш.

Он поклонился ей.

— Простите за беспокойство, мисс Фицхьюберт. Приехали гости, и они хотели бы видеть вас. Я знаю, что вы себя не очень хорошо чувствуете. Но дело весьма деликатное, и я подумал, что вы, возможно, не откажетесь с ними встретиться. — Дворецкий подал ей на подносе маленькую карточку с серебряными буквами. — Я немедленно отошлю их, если вы не пожелаете выйти к ним.

Миранда взяла карточку. На ней значилось: «Энн Шербрук. Виконтесса Хьюберт».

— Моя тетя, — прошептала девушка. — О Господи, неужели приехала жена дяди Алджернона?

Дядя Джейсон говорил ей о своем брате Алджерноне, который стал лордом Хьюбертом после смерти ее отца. Алджернон не желал признавать племянницу из-за ее происхождения, и поэтому дядя Джейсон всегда называл его холодным эгоистом.

— Леди Хьюберт привезла своих дочерей, — добавил мистер Уолш.

— У меня есть кузины?! — в изумлении воскликнула Миранда.

— Да, мисс, две молодые леди. И с ними — молодой джентльмен, ваш кузен.

— О, я должна непременно их увидеть, — пробормотала Миранда. — Да, непременно… — Она не могла скрыть волнения — так ее поразила столь неожиданная новость. Что ж, это все меняло. Теперь она была не так одинока, как прежде, теперь у нее появились знатные родственники. Конечно, она совсем не знала их, но ей казалось, что она найдет у них поддержку и понимание и наконец-то займет то место в обществе, которое ей и полагалось занять.

— Может, вы хотите, чтобы леди Хоксклифф представила вас? — спросил дворецкий.

— Да-да, конечно, мистер Уолш. Я буду очень признательна герцогине, если она тоже появится.

Дворецкий кивнул и улыбнулся.

— И еще, мистер Уолш… — Миранда вдруг вспомнила про ключ, который дал ей Люсьен. — Вы не могли бы сказать, какую дверь можно открыть этим ключом?

— Хм, этим ключом?.. — Дворецкий внимательно рассматривал ключ. Наконец покачал головой. — Боюсь, что даже не догадываюсь, мисс.

Миранда вздохнула. Ответ дворецкого очень ее разочаровал.

— Что ж, извините, мистер Уолш.

Дворецкий поклонился и отправился к герцогине. Миранда подбежала к зеркалу и поправила прическу. Ее глаза все еще были чуть-чуть красными, но они светились от счастья. Она подумала о том, что ей следовало бы переодеться, но затем решила, что не стоит этого делать. Ей хотелось, чтобы родственники увидели ее такой, какой она была, она не стремилась приукрасить себя. В конце концов, они ведь поступили по отношению к ней очень жестоко, они отказались признавать ее и оставили в «Ярдли», хотя и знали, что дядя Джейсон может не вернуться с войны.

Через несколько минут они с герцогиней вошли в гостиную. Миранда ужасно нервничала, даже ладони у нее вспотели, но ее покровительница была, как всегда, невозмутимой и величественной.

Гости тут же поднялись со своих мест, чтобы поприветствовать хозяйку дома. Миранда же, увидев визитеров, едва не вскрикнула от неожиданности — виконтесса и ее дочери были во всем черном, и девушка почти сразу же поняла, что это траур по случаю смерти дяди Джейсона. А молодой человек был с траурной повязкой на рукаве.

Девушка устыдилась за свой светлый праздничный наряд, ведь ей, племяннице покойного, следовало носить траур в течение трех месяцев. Впрочем, Миранде тут же пришло в голову — и сердце девушки беспокойно забилось, — что положение незаконнорожденной лишало ее возможности демонстрировать скорбь по одному из членов семьи, к которой она принадлежала лишь отчасти. Возможно, таким правом обладали только законные родственники покойного.

Миранда была очень взволнована предстоящей встречей с женой дядя Адджи, «холодного эгоиста», поэтому лишь сейчас заметила, что леди Хьюберт волновалась, пожалуй, не меньше, чем она. Невысокая и сухонькая виконтесса, похожая на птицу, очень мило улыбнулась Миранде, но было очевидно, что она испытывает неловкость в присутствии своей юной родственницы. Миранда улыбнулась в ответ и почувствовала, что ей жаль эту преждевременно состарившуюся женщину.

Леди Хьюберт представила своих дочерей, мисс Дэйзи и мисс Партинию, весьма заносчивых и бледных девиц с поджатыми губами. Кузины смотрели на девушку с плохо скрытой враждебностью, и Миранда, с трудом выдержав их взгляды, коротко кивнула им.

После этого она была представлена миловидному кузену, блистательному денди Криспину Шербруку. На нем прекрасно сидел утренний костюм бутылочного цвета, его черные башмаки сверкали, а ослепительно белый галстук был повязан безупречнейшим образом. При взгляде на молодого человека невольно возникала мысль, что его камердинеру пришлось изрядно потрудиться.

Почтительно склонив голову, Криспин поцеловал Миранде руку и, глядя на нее сияющими голубыми глазами, проговорил:

— Очень рад видеть вас, милая кузина.

Ошеломленная галантностью и обходительностью молодого человека, Миранда улыбнулась ему — улыбнулась так, что сразу же стало ясно: она мечтала обрести в нем давно желанного друга.

В тот же день Деймиен повез Миранду на музыкальный вечер в доме лорда и леди Картерет. Скрестив на груди руки, граф стоял за креслом своей подопечной и слушал чудесную музыку, наполнявшую гостиную, ярко освещенную свечами в серебряных подсвечниках. Вернее, граф пытался слушать музыку, но у него ничего не получалось — он по-прежнему думал лишь об одном: как надежнее оградить Миранду от опасности. Прежде всего он с нетерпением ждал отчета Билли. Следовало во что бы то ни стало выяснить, что за люди напали на девушку в окрестностях Бирмингема.

После поездки в Ист-Энд Деймиен заехал в Гардс-клуб, членами которого были в основном офицеры. Там он договорился с несколькими знакомыми о том, чтобы они в случае необходимости вместе с ним обеспечивали безопасность Миранды, когда ей придется покидать Найт-Хаус. Офицеры охотно согласились оказать любую помощь, так как хорошо знали майора Шербрука и считали его своим другом.

Вроде бы он обо всем позаботился и все устроил наилучшим образом, так что теперь мог успокоиться и дожидаться известий от Билли. Но Деймиен чувствовал: неведомый противник может нанести удар в любую минуту. Поэтому даже сейчас, стоя в ярко освещенной музыкальной гостиной, он думал о том, как отразить нападение.

Миранда была настолько неопытной и наивной, что не могла бы обойтись без его защиты. Более того, она и не догадывалась о грозившей ей опасности. Деймиен же хотел только одного: оградить свою подопечную от всех возможных неприятностей и выяснить, кто стоит за всем этим. Он горько сожалел об их ссоре в конюшне; теперь Миранда снова отдалилась от него, и это случилось очень не вовремя — ведь после этой ссоры его задача усложнилась.

Прошлым вечером ему стоило немалых усилий отговорить Миранду от поездки на бал, о котором она мечтала все последние дни. Дом, где должен был состояться бал, слишком велик, и он даже с помощью своих друзей не смог бы обеспечить безопасность Миранды. Злоумышленники же могли без труда проникнуть туда, так как требовалось лишь купить приглашение. Музыкальный вечер у друзей казался более безопасным развлечением; сюда были приглашены только знакомые, да и тех было не очень много, так что он мог наблюдать за всеми присутствовавшими.

И еще он думал о том, что не стоило затягивать с замужеством Миранды, слишком уж трудно ему было справляться со своими чувствами, пока она находилась в Найт-Хаусе. Ему постоянно приходилось бороться с искушением, да и Миранде было тяжело.

Грифф же, судя по всему, делал успехи. Сидя рядом с Мирандой, он что-то нашептывал ей на ухо, а она кивала, тоже что-то говорила и время от времени улыбалась собеседнику. Казалось бы, Деймиен должен был радоваться, ведь Гриффит мог бы стать прекрасным мужем для Миранды, но граф хмурился, поглядывая на свою подопечную. «Куда смотрит Элис? — думал он в раздражении. — Плохо же она выполняет свои обязанности дуэньи. Или полагает, что если Грифф — наш давний друг, то ему вполне можно доверять?»

Деймиен взглянул на Люсьена и его жену, сидевших неподалеку от Миранды. А может, зря он так беспокоится? Элис очень неглупа и, конечно же, прекрасно все видит. Если ее не тревожит чрезмерное внимание лорда Гриффита к Миранде, значит, в нем и нет ничего предосудительного.

Деймиен снова взглянул на свою подопечную. «А впрочем, мне в любом случае не стоит беспокоиться, — подумал он. — Уж лучше пусть это будет Грифф, чем кто-нибудь подобный Олли Куинну. Да, действительно, Грифф будет прекрасным мужем…»

Деймиен пытался не смотреть на Миранду, однако ничего не мог с собой поделать — снова и снова он бросал взгляды в ее сторону. Она очень мило беседовала с лордом Гриффитом, а граф, терзаемый ревностью, с нетерпением дожидался окончания концерта. В этот вечер Миранда была необыкновенно хороша. Временами она поворачивала голову, и тогда Деймиен видел нежный розоватый румянец на ее щеках. Шелковое платье с глубоким вырезом было очень ей к лицу; шелк переливался и мерцал в свете свечей, но даже этот блеск мерк перед восхитительным сиянием ее зеленых глаз. Деймиен смотрел на ее изящную шейку и точеные плечи и чувствовал, что его переполняет желание прикоснуться к ним губами. Когда же он смотрел на ее руки, скрытые перчатками почти до локтя, ему казалось, что белая полоска кожи, остававшаяся неприкрытой, привлекает и манит его больше, чем великолепная грудь, скрытая шелком и украшенная драгоценным колье.

Деймиен снова вздохнул и отвел взгляд от Миранды. Он запрещал себе смотреть на нее, запрещал себе мечтать о близости с ней, хотя только она одна могла бы отогреть его ледяное сердце и наполнить его жизнь светом и теплом.

Наконец концерт закончился, и Деймиен вышел из гостиной, чтобы встретиться с ожидавшими его офицерами. Каждый из них доложил ему, что ничего подозрительного в доме и около него замечено не было. Удовлетворенный этими известиями, граф поблагодарил друзей и взял бокал вина с подноса, протянутого слугой. Неожиданно к нему приблизился улыбающийся Грифф. Деймиен невольно нахмурился, но тотчас же заставил себя улыбнуться. Грифф тоже взял бокал и, чокнувшись с другом, сказал:

— Твое здоровье.

Деймиен молча кивнул и вдруг почувствовал, что испытывает неприязнь к старому другу. Взглянув на Гриф-фа, он спросил:

— Ну и как?

— Ты о чем?

Граф кивнул в сторону Миранды.

— Ах, понятно… — пробормотал Грифф. — Да, весьма и весьма… Она в самом деле очаровательна.

— И что ты надумал? — спросил его Деймиен со свойственной ему прямотой.

— Тебе не терпится от нее избавиться? Деймиен пожал плечами.

— Я хочу устроить ее будущее, вот и все.

— Я понял, — кивнул Грифф. — Но для меня это… слишком неожиданно. А уж для нее, я думаю, тем более.

— Только не тяни. Смотри. — Деймиен снова кивнул на Миранду. В этот момент она беседовала с Криспином, и тот с восторгом говорил что-то о пейзаже Тернера, висевшем на стене гостиной. — Похоже, кузен решил тебя опередить.

Грифф хмыкнул.

— Джейсон всегда говорил, что этот его племянник — редкостный болван, — пробормотал Деймиен. — И какого дьявола он так лезет к ней, как ты думаешь?

Грифф пожал плечам:

— Понятия не имею.

— Ты что, не собираешься вмешаться? Этот субъект, похоже, пытается ее окрутить, — проворчал граф.

— Дай ему поговорить с ней. Она сама должна решать. Она гораздо умнее, чем тебе кажется. Да, эта девушка очень неглупа. Полагаю, что она весьма рассудительна и наблюдательна.

— Черт возьми, Грифф, почему бы тебе не пойти и не открыть ей глаза? Мне кажется, она все-таки не понимает, с кем сейчас говорит.

Лорд Гриффит с удивлением посмотрел на друга.

— Открыть глаза? Зачем? Деймиен нахмурился и пробормотал:

— Криспин Шербрук, возможно, влюблен в нее, но он ей вовсе не пара. Впрочем, сейчас это меня меньше всего заботит.

Грифф молча пожал плечами. В этот момент он совершенно не понимал своего друга.

— Вы действительно ничего не знаете? — спросил Криспин, с улыбкой глядя на девушку. — О, невинное дитя, это очень деликатная история…

— Расскажите! — оживилась Миранда.

— Может быть, мне лучше сделать это завтра, когда вы приедете к нам на обед?

— Вы поступите ужасно нечестно, если не расскажете мне эту историю.

— Но вы будете очень шокированы… — Криспин изобразил смущение.

— Нет, не буду. Расскажите.

— Ваш опекун свернет мне шею, если узнает, что я вам рассказываю такие вещи.

— Я жду, Криспин, не томите и не мучайте меня. Расскажете же.

— Хорошо, уступаю вашему очарованию, перед которым не могу устоять. Так вот, на самом деле ни старший из Хоксклиффов, ни прелестная леди Джасинда не чистокровные аристократы. И даже братья-близнецы и лорд Алек, мой добрый друг… Все они на самом деле приемные дети, то есть родились незаконно, дети греха, так сказать. И все это знают.

— Нет! — в ужасе воскликнула Миранда, закрываясь веером.

— Клянусь, что говорю правду, — заявил Криспин; его глаза блестели от выпитого вина. — Их мать, Джорджиана, имела так много любовников, что ее даже называли потаскухой Хоксклифф.

Миранда чувствовала себя ужасно виноватой из-за того, что выслушивала такую грязную сплетню о людях, которые были так добры к ней.

— А кто же настоящий отец близнецов? — спросила она шепотом.

— Дорогая моя, как вы невинны! Вы совсем ничего не знаете! Их отцом был самый известный любовник Джорджианы, маркиз Карнартен.

— Он здесь?

— Он умер. Он был валлиец, причем весьма высокородный. Представляете, он был так предан Джорджиане, что даже никогда не женился и так и умер, не оставив наследников.

— О, как это печально!

— Вот почему парламент так благоволит к вашему опекуну, лорду Уинтерли, — продолжал Криспин доверительным шепотом. — У Карнартена были очень обширные знакомства и связи. Куча денег. На самом же деле Деймиен, старший из близнецов, — маркиз, лорд Карнартен. Но его друзья в парламенте сделали так, чтобы тайна не открылась, и потому он стал графом Уинтерли.

— Я думала, он заслужил этот титул за свои подвиги на войне.

— Бог мой, да разве такое возможно?! Даже Веллингтон, величайший из героев, — и тот получил только титул виконта.

— Только?.. — в растерянности пробормотала девушка. — Неужели это для вас так мало?

Криспин рассмеялся, и Миранда, взглянув на него, тоже засмеялась.

И все же рассказ кузена ошеломил ее. Разве она могла такое предположить?! Она ужасно переживала из-за того, что была незаконнорожденной, и стыдилась даже вспоминать о своем происхождении. И вот выходило, что все эти заносчивые аристократы, гордые графы и герцоги, сами были бастардами! А ведь Деймиен сказал ей… Где же он?! Глаза ее вспыхнули от гнева, и она окинула взглядом комнату.

Он стоял посреди гостиной и смотрел прямо на нее.

Ей сделалось не по себе от его слишком уж пристального взгляда, и она поспешно отвернулась. Криспин же по-прежнему смеялся; казалось, что ему очень весело. Миранда взяла кузена под руку и предложила продолжить осмотр картин.

Алджернон тщательнейшим образом осмотрел стол, уже накрытый к приходу гостей, и улыбнулся — все выглядело именно так, как он пожелал. Сегодня ему выпала редкая удача — он принимал у себя знаменитого лорда Уинтерли, а также его старшего брата, могущественного герцога Хокс-клиффа, приехавшего вместе с супругой, блистательной герцогиней. Прежде они не удостаивали его своим вниманием, но сегодня он наконец-то удивит их роскошью своего дома. Впрочем, гораздо важнее другое: он приблизит Криспина к победе, так что мальчик должен гордиться своим «отцом и благодарить его за все, что он для него сделал. Конечно, и Криспин постарался — ему довольно быстро удалось проскользнуть к девице и обойти бдительного Уинтерли, хотя тот прежде никого не подпускал к своей подопечной.

Криспин, сидевший за столом рядом с Мирандой, был просто неотразим. Он даже сумел развеселить герцогиню. Только на Уинтерли его остроумие не производило впечатления. Серьезный и мрачный, он сидел с другой стороны от Миранды и поглядывал на присутствующих как бы с некоторым осуждением.

Узнав, в каком бедственном положении находился Джейсон перед смертью, Алджернон не выказал ни малейшего удивления. «Это дурной знак, — подумал Деймиен. — Он совершенно не интересовался своим несчастным братом, пока тот был жив, а теперь решил публично продемонстрировать свою скорбь. Да, безусловно, дурной знак, — но чего же он добивается?»

Казалось, и Миранда чувствовала: что-то не так. Она робко подняла глаза, искоса взглянула на опекуна и тут же снова опустил глаза, стараясь не выдать своего волнения. Зеленоглазая, с нежным румянцем на щеках, в эти мгновения она была очаровательна…

Деймиен почувствовал, что сердце его забилось быстрее, и отвел глаза. К счастью, никто этого не заметил, но он понял, что смотрел на Миранду немного дольше, чем допускалось по этикету. Облизав пересохшие губы, граф потянулся к своему бокалу.

На следующий день, ясным декабрьским утром, Деймиен беседовал в парке с грумом, щупленьким отставным жокеем. Похлопывая по шее Зевса, только что скакавшего галопом по Гайд-парку, грум щурился от яркого солнца и с улыбкой говорил:

— Отличный скакун, милорд. Да-да, замечательный скакун.

— Рад слышать это, — кивнул Деймиен. Ему очень не хотелось надолго расставаться со своим питомцем, но он понимал, что не имел права рисковать — нельзя было ни на минуту оставлять Миранду без защиты.

К счастью, в последние дни не происходило ничего подозрительного, но это скорее всего означало лишь одно: его бдительность и принятые меры предосторожности заставили злоумышленников на время затаиться. Но надолго ли они отложили свои замыслы?

Накануне Деймиен позволил Миранде принять приглашение на обед, потому что ему необходимо было кое-что узнать о ее родственниках. Впрочем, он и до этого прекрасно понимал, что Хьюберты неспроста проявили интерес к своей незаконнорожденной родственнице. Во всяком случае, было очевидно: если бы Миранду не приняли в доме герцога и если бы она не произвела столь благоприятное впечатление на все лондонское высшее общество, то тетка с дядей ни за что бы не согласились иметь с ней дело и вообще не вспомнили бы о ее существовании. Разумеется, они хитрили, притворялись, но скрыть это им все равно не удавалось. Что же касается ее кузин, то обе девицы сидели за столом весь вечер как замороженные; они смотрели на Миранду с плохо скрытой враждебностью и, конечно же, завидовали ее успеху. Криспин же, казалось, был совершенно бескорыстен в своей пылкой привязанности к Миранде, и Деймиена это очень раздражало.

Подъезжая к высоким железным воротам Найт-Хауса, граф услышал голос слуги, стоявшего у входа.

— Остановитесь! Вам здесь нечего делать! — закричал привратник.

Тотчас же насторожившись, Деймиен приподнялся в седле и осмотрелся. Затем спешился и, передав поводья груму, направился к воротам.

— Эй, ваша милость, да пропустят меня сюда или нет?! — закричал подозрительного вида субъект.

Деймиен невольно поморщился, он сразу же узнал Билли, главаря шайки с Ист-Энда. Билли Нож вцепился в перекладину ворот и снова заорал:

— Да пропустите же!

«Этот субъект опаснее, чем целая толпа каких-нибудь наемников», — подумал граф. Немного помедлив, он повернулся к слуге и прокричал:

— Пропустите его! Какого дьявола? — сказал он, взглянув на гостя. — Что за шум?

— Ваш слуга не открывал мне ворота, — проворчал Билли Нож.

— Но вы должны были явиться к Люсьену. Вы с ним имеете дело, не со мной.

— Я уже ходил к нему. Его не было дома. Только вас и смог найти. Я хочу кое-что сообщить вам. Надеюсь, вы проявите щедрость…

Граф снова поморщился.

— Вероятно, придется, — пробормотал он, покосившись на Билли.

Тот рассмеялся и направился к дому следом за графом. Подойдя к широкой мраморной лестнице, Билли снял шляпу и, окинув взглядом фасад особняка, с ухмылкой проговорил:

— Очень недурно. Это что, ваш домишко?

«Неужели уже прикидывает, сколько всего отсюда можно вынести?» — промелькнуло у Деймиена.

— Нет, это дом моего брата, — ответил он. — Следуйте за мной, — добавил граф, взглянув на гостя.

Деймиен провел Билли в небольшую темную комнату на первом этаже. Комната предназначалась для прислуги, и здесь хранился инвентарь для уборки дома. Граф указал гостю на кресло и убрал с него камзол дворецкого, расшитый серебром. Билли уселся и, положив руки на подлокотники, с усмешкой уставился на Деймиена.

— По-моему, у вас кое-какие затруднения, милорд.

— Что вам удалось узнать?

— Давайте все по порядку. Во-первых, ведь это вы отправили на тот свет четверых парней в Бирмингеме?

Деймиен не счел нужным отвечать на этот вопрос. Билли усмехнулся.

— Знаю, это ваших рук дело. Как вам удалось? Даже я больше двоих за один раз не убивал! Деймиен невольно улыбнулся:

— А вот мне иногда случается.

Билли пристально взглянул на графа и, немного помедлив, вновь заговорил:

— Так вот, мне удалось узнать, что тех четверых ослов подослал один лондонский богач три недели назад. Имени его никто не знает, но известно, что у него есть несколько доходных домов в Севн-Дайлз.

— Что именно он приказал им сделать? Билли пожал плечами:

— Никто об этом ничего не знает. Все сказали, что они отправились туда, чтобы сделать для него какую-то работу. Он каждому должен был заплатить по сто гиней.

— Не важно, сколько именно, — пробормотал Деймиен, содрогнувшись от таких подробностей.

Что ж, теперь уже сомнений не оставалось: за Мирандой действительно следили и кто-то послал к ней наемных убийц. Более того, все это время девушке угрожала смертельная опасность. К счастью, он вовремя заподозрил неладное, и, возможно, только его бдительность помешала негодяям осуществить задуманное. Что же касается тех четверых головорезов из Бирмингема, то они, конечно же, следили за школой и дожидались подходящего момента. Все воспитанницы «Ярдли» находились под бдительным оком мисс Броклхерст, так что ночные отлучки Миранды стали для них настоящим подарком.

Кроме того, было ясно, что за Мирандой и сейчас продолжали наблюдать. «Может, увезти ее из Лондона?» — подумал Деймиен, но тотчас же отказался от этой идеи. Ведь в Найт-Хаусе были крепкие запоры, сторожевые псы ж множество верных слуг, тщательно охранявших все входы и выходы. Здесь он мог рассчитывать на помощь братьев и друзей-офицеров. Следовало лишь выяснить, кто направил убийц.

— Каким образом узнать, кто их подослал? — спросил Деймиен.

Билли пожал плечами:

— Люсьену это легче узнать, чем мне. Владельцы трущоб — люди с положением, но они скрывают свои имена, так что обитатели доходных домов не знают хозяев.

— Не знаете, кого еще нанимал этот человек? Билли отрицательно покачал головой.

— Знаю только одно: для него это большой риск, ведь первое-то дело провалилось. Едва ли он стал бы снова действовать теми же методами. Я бы на его месте придумал что-нибудь другое.

— Он так и сделал, — кивнул Деймиен. — Этот мерзавец пытался сбить девушку экипажем. Вернее, подослал какого-то возницу.

Билли присвистнул.

— Ох, полковник, не завидую я вам. Хуже всего иметь врага, о котором ничего не знаешь. Можете рассчитывать на меня, если вам понадобится помощь.

Деймиен в изумлении уставился на собеседника; в этот момент ему показалось, что говор лондонских трущоб вдруг исчез из речи Билли — теперь он говорил как вполне образованный человек. Более того, Деймиену внезапно почудилось, что черты лица Билли, хотя и отмеченные печатью порока, все же хранили некоторые признаки аристократизма.

— Вы всю жизнь жили в Севн-Дайлз? — спросил граф. Билли загадочно усмехнулся. Он хотел что-то сказать, но тут из-за приоткрытой двери послышался голос Джасинды:

— Мистер Уолш, пожалуйста, скажите ее милости, что мы вернемся через час. Мы собираемся погулять в парке.

Деймиен тут же выбежал из комнаты.

— Миранда, — прокричал он, — не ходите никуда!

— Но почему, милорд? — удивилась девушка.

— Потому что я не разрешаю вам покидать дом.

— Деймиен, это же несправедливо, — вмешалась Джасинда. — Почему она должна сидеть тут одна? Смотри, какой сегодня чудесный день. Нельзя же быть таким деспотичным. Мы не собираемся весь день сидеть взаперти. Миранда, Лиззи, идемте.

— Нет, — заявил Деймиен, удерживая свою подопечную.

— Оставь ее в покое! — воскликнула Джасинда. — Не слушайте его, дорогая. Пусть сам сидит дома, если ему так нравится.

— Я бы посоветовал вам послушаться его, миледи, — проговорил Билли, выходя из комнаты.

Девушки повернулись к Билли. Тот улыбнулся и учтиво поклонился Джасинде. Она несколько секунд смотрела на него в полном изумлении, потом спросила:

— Простите, кто вы такой?

— Это Билли, мой гость, — поспешно ответил Деймиен. Билли пристально посмотрел на Джасинду и заявил:

— Я уже ухожу, миледи. Всего доброго. — Он направился к выходу.

Мистер Уолш машинально открыл перед ним дверь. Было совершенно очевидно, что такого гостя ему еще не приходилось видеть.

— Деймиен, что это значит? — спросила Джасинда, когда дверь за Билли захлопнулась.

— Не имеет значения, — ответил граф.

Джасинда поджала губы и, взяв под руки Миранду и Лиззи, направилась к лестнице, ведущей наверх.

— Миранда, не смейте без меня уходить! — прокричал Деймиен вслед девушкам.

— О Господи, что же тут творится? — воскликнула Лиззи.

Джасинда рассмеялась и, подбежав к окну, отдернула занавеску.

— Вы только посмотрите на него, он же просто ужасен! — Девушка кивнула на странного гостя, в этот момент уже подходившего к воротам. — Зачем Деймиен привел его?

— Я думаю, что не случайно… — сказала Лиззи, подходя к окну. — Интересно, кто он такой?

— Похож на разбойника с большой дороги, — пробормотала Джасинда. — Вы заметили, как он на меня смотрел? И с чего бы это?

— Он просто вульгарный наглец! — возмутилась Лиззи. — Уверена, что ее милость и на порог бы его не пустила. Это только Деймиен мог его пригласить. Джасинда, прошу тебя, отойди от окна, а то он еще вздумает обернуться.

Не успела Лиззи произнести эти слова, как Джасинда в ужасе прижала к губам ладонь. Выйдя за ворота, Билли Нож обернулся и посмотрел прямо на девушку. Потом вдруг снял шляпу и раскланялся, словно галантный придворный в Версале. После чего надел шляпу и медленно зашагал по улице; причем шел с таким видом, будто был счастливейшим из смертных.

— Что за нелепый субъект?.. — заливаясь краской, прошептала Джасинда. Однако Лиззи с Мирандой заметили, что в голосе ее не было раздражения.

По-прежнему стоя у окна, Джасинда следила за Билли, пока тот не скрылся за поворотом.