Глава 22

«Затонул!»

– И я бы ушла вместе с ним, – пробормотала Аврора, опускаясь на стул. Она согласилась вернуться на «Льва», и это спасло ей жизнь. Рэн явно гордился тем, что сыграл тут не последнюю роль. Какое самодовольство!

– А что капитан Райдер?

– Взят в плен. – Рэн положил на стол кремневые пистолеты.

– Как жаль, Рэнсом!

– Не волнуйся за него. Он там долго не задержится. – К пистолетам прибавилась абордажная сабля.

– Ты говоришь так уверенно.

Он искоса посмотрел на нее:

– Я позабочусь об этом, мисс. – Имя Монтгомери до сих пор имело вес в определенных кругах, и Рэн собирался воспользоваться этим. Единственное, за что он должен благодарить своего отца. Аврора вдруг встревожилась и вскочила:

– Дахрейн?

– Отделался парой царапин. И пока ты не замучила меня вопросами, лучше захвати свою сумку и пойди убедись во всем сама.

Аврору удивило, что Рэн позволяет ей выйти на палубу и, больше того, заняться ранеными. Она быстро окинула взглядом каюту. О сумке, конечно, позаботился Шокаи.

– Предупреждаю тебя, Аврора, – Рэн указал на сумку, лежавшую возле двери, – на борту моего корабля не произноси ни одного из своих заклинаний и заговоров. Мои люди не доверяют тебе именно из-за этого.

Ничего не ответив и схватив сумку, Аврора проскользнула мимо Рэна.

– Неужели они считают, что я предала их? Но это невозможно, Рэнсом!

– Да, но Кастильо исчез из-за тебя. И они знают об этом.

«Разумеется, я самая удобная мишень для обвинений, поэтому разумнее всего высадить меня на берег». Она тут же заявила об этом Рэну.

– И не думай. – При мысли, что Аврора снова исчезнет, его голова пошла кругом.

– А если высадить меня в Раббате? Оттуда я получила последние сведения об отце.

Рэн пообещал подумать об этом на досуге.

– Однако британские военные корабли пришли именно из Раббата, и если нас заметят поблизости от него, можно не сомневаться в нашей печальной участи. Нет. – Он покачал головой. – Я уже давно принял решение. Мы в опасности, ведь на ремонт оснастки не нужно слишком много времени. – Рэн с подозрением посмотрел на Аврору, до сих пор неуверенный, не ее ли рук дело история с парусом. – Я не могу ставить твои интересы выше жизни моих товарищей.

Аврора молча пожала плечами, признавая свое поражение. Значит, она снова обречена на ожидание.

– Но как ты уйдешь от них? – Она кивнула в сторону иллюминатора, через который еще были видны дымящиеся суда.

Рэн пожал плечами:

– На время исчезну.

– Надолго ли, Рэнсом? – осторожно спросила она.

– Недели на две, в крайнем случае на четыре.

Удивленно взглянув на него, Аврора хотела было возразить, но он быстро поцеловал девушку и, отстранившись, заметил, как затуманился ее взор. Подавив желание проверить, удастся ли ему сейчас привести ее в трепет, Рэн взял Аврору за плечи. Девушка бросила на него гневный взгляд:

– Я не забыла, что ты любил мое тело еще сегодня утром, но при этом хотел поскорей избавиться от меня. Во имя своих принципов. Если бы я попала на «Моргана», мы бы не беседовали сейчас. – Ее голос дрогнул, и сердце Рэна сжалось от жалости. Он прекрасно понимал, что его проклятые гордость и нерешительность едва не стоили ей жизни. Доминго прав. Он рисковал жизнью Авроры из-за своих обетов.

– Аврора… – Его голос звучал мягко и нежно. – Ну не сердись, посмотри на меня, красавица.

В ее глазах он с удивлением увидел холод и разочарование.

– Все уже позади. Ты здесь и жива, несмотря ни на что.

– Но между нами все по-прежнему, Рэнсом. Я вижу это по твоим глазам, чувствую по твоим поцелуям и по тому, как ты прикасаешься ко мне. И я боюсь. – Она с трудом перевела дыхание. – Я боюсь, что ошиблась в тебе. Мне не растопить лед, сковавший твое сердце. Ты хранишь в себе то, что не откроешь никому. Я надеялась насладиться кратким мигом счастья, это правда. Считала, будто мне хватит даже малой доли твоих чувств, полагая, что потом получу больше, но и эту малость ты не дал мне, нанеся вслед затем удар.

– Вот язва, – пробормотал Рэн, наклоняясь к ней.

– Нет, не надо! – Аврора отстранилась. – Мне не нужны поцелуи. – Она призвала на помощь все свое самообладание. Нет, она не сможет жить вот так две недели, изнемогая от желания быть поближе к нему. – Я насытилась крошками с барского стола, Рэнсом. Хватит! И до тебя всю жизнь я питалась только ими. И если я не найду отца, то успокоюсь, лишь получив… твое сердце.

– Ну уж его ты никогда не получишь! – Этот мгновенный ответ был подобен удару кинжала.

– Тогда освободи меня, – умоляюще сказала она. – Унизительно желать твоей близости и знать, что мои чувства безответны.

– Безответны? – повторил он. – Мне не надо дотрагиваться до тебя, чтобы почувствовать твое присутствие, Аврора. Боже милостивый, да знаешь ли ты, что делает со мной один твой взгляд, одно случайное прикосновение?

– Что ж, продолжай, Рэнсом! – гневно воскликнула она. – Это всегда кончается оскорблениями.

– А как же! Ведь ты лишаешь меня силы, Аврора Лэсситер, а мне это не нравится. Своей потребностью любить, своими нежными словами и доверчивым взглядом ты разрушила все ценности, которые я исповедовал целых десять лет. Ведь ты не из тех, кого мужчина ласкает ночью в постели, а утром вежливо выпроваживает. – Аврора удивленно подняла брови. – Да, я не слепец, который осязает лишь привлекательные формы и слышит мелодичный голосок. – Его глаза сверкнули. – Я не считаю тебя легкомысленной девушкой и мечтаю получить то, что ты готова мне дать, но не могу принять это, ибо, клянусь, потеряю тогда не только сердце, но душу!

Аврора видела, как ему тяжело. Рэн, казалось, страдал от незарубцевавшейся раны, полученной когда-то в прошлом, и из всех человеческих чувств в нем осталось одно – обида. Чуждый мысли о любви, он не понимал своего состояния, и это делало его особенно ранимым.

– О, Рэнсом, я не собиралась сделать тебя слабым, напротив: чем сильнее ты, тем сильнее и я. – Она заметила в нем недоверие и уязвленную гордость. – О Господи, Рэнсом, кто отравил тебе сердце и душу таким ядом?

– Бродящие по свету внебрачные дети моего отца заставили меня забыть о том, что зовется беззаветной любовью, – с горечью признался Рэн. – Легкомысленный, безответственный отец и бессловесная мать не воспитали во мне веру в настоящее чувство.

Нет, он никогда не пойдет по стопам отца! Позволить своим детям жить во лжи, подвергнуть их презрению общества! А леди Анна Монтгомери, та, кого он называл матерью!

– Нет, – прошептала Аврора. – Ты боишься не потерять обретенную любовь, а найти ее и открыть ей сердце, потому что тогда, по-твоему, уподобишься своему мошеннику-отцу. Но, Рэнсом, ты ведь совсем другой человек… Не обязательно заводить детей, уверяю тебя, – добавила Аврора, когда он настороженно взглянул на нее. – Поверь, любовь – не только влечение плоти.

– Пожалуйста, Аврора, не говори больше ничего, – умоляюще пробормотал Рэн. С каждым ее словом его сопротивление ослабевало.

– Но, Рэнсом, ведь когда ты и я…

– Боже милостивый, да ведь ты разрываешь мне сердце на части! – Он схватил ее за плечо. – Зачем тебе делить со мной все испытания?

Сердце Авроры сжалось от жалости к нему.

– Но ты не все сказал мне, Рэнсом. Что побудило тебя вынести себе такой суровый приговор?

В его глазах застыли отчаяние и тоска.

– Убийство.

Аврора посмотрела на него удивленно и испуганно.

– Да. Я убил человека из-за подлости отца, ибо не смог смириться с тем, что человеческая плоть так слаба.

Рэн, не замечая умоляющего взгляда Авроры, ушел в свою каюту, прислонился к двери и закрыл глаза. Господи, он никому не говорил об этом много лет, но воспоминания мучили его. Рэна оскорбили, назвав одним из ублюдков Грэнвила. Состоялась дуэль. Прежняя жизнь закончилась, хотя она была и не лучше, чем у бродячей собаки. И к тому же Анна…

Она никогда не приласкала сына, ни разу за всю жизнь. Но Рэн все-таки надеялся…

«Ты полный идиот! – Ее слова до сих пор звучали в его ушах. – С чего ты вообразил, что это ложь? – Анна презрительно усмехнулась. – Посмотри в зеркало, болван! В тебе же нет ни малейшего сходства со мной. Да ты копия своей матери! Эти сросшиеся брови, эта ужасная желтая кожа! Твоя мать была проституткой! – С каким наслаждением Анна говорила ему эти страшные слова. – Раздвигала ножки для своего хозяина, своего господина! А когда она ему надоела, ее получил Грэнвил. Так что поверь, – Анна с ненавистью смотрела на Рэна, сморщив тонкий нос, – ты, лорд Монтгомери, родился от шлюхи!»

К рассвету всем раненым была оказана помощь. «Льва» уже не преследовали, но капитан отказывался замедлить ход, и корабль мчался на всех парусах. Рэн очень устал, но не сомкнул глаз. Аврора приняла предложение Доминго отдохнуть у него, но в каюте Рэна остался ее запах, и он пролежал всю ночь, мечтая о ней и стараясь избавиться от навязчивых мыслей. «Нет, мне никогда не обрести покоя», – понял Рэн, поворачивая штурвал и глядя, как над горизонтом поднимается солнце.

Как повлиял на Аврору вчерашний разговор? Испугал девушку, внушил ей отвращение к Рэну?

– Шокаи, – тихо сказал капитан, и старик мгновенно появился рядом. Теперь он уже не был тенью Авроры. Может, начал доверять Рэну?

– Господин?.. – Шокаи поклонился.

– Тогда, в гостинице, ты не разглядел нападавших?

Старик нахмурился:

– Никто еще не спотыкался, лежа в уютной постели.

– Хватит загадок, Шокаи. Думаю, кто-то виноват в несчастьях твоей госпожи.

Шокаи взглянул туда, где Аврора играла с Дахрейном в карты.

– Я не видел злодеев. Мой взор затуманила боль. Здесь она никого не знает, кроме твоей команды, господин.

Рэну сначала не верилось, что в этом замешан кто-то из его людей, но потом он припомнил, как британские власти раскрыли местонахождение его судна, а последние сведения об отце Авроры поступили именно из Рабата.

– Девушка перешла кому-то дорогу?

Шокаи многозначительно посмотрел на Рэна.

– Я спрашиваю о том, кто может повредить Авроре.

Шокаи скрестил руки на груди, его взгляд стал совершенно бесстрастным.

– Физически, – сквозь зубы процедил Рэн.

– Развратные султаны, толстые торговцы и одинокие лорды.

– Этих я знаю, – сказал Рэн, теряя терпение. Султан известен тем, что жестоко наказывает за малейшее проявление неуважения к себе. Ахмед не такой дурак, чтобы лишиться второй руки, но вполне мог послать кого-нибудь отомстить. У Рахмана нет мотивов для мести, и он не нарушит слова. Фоти… А что если Фоти продал Рэна, желая снискать благоволение британских властей, и раскрыл местонахождение «Льва»? Но все это, однако, не объясняло того, почему Аврору и ее телохранителя доставили на «Черную Звезду».

– Месть и зависть зачастую носят одну и ту же маску, господин, – заметил Шокаи. – Надо быть очень осторожным, когда имеешь дело с красивой женщиной или с мешком монет.

На палубу, хромая, вышел Лужьер и так засмотрелся на Аврору, что не заметил канат и едва не упал. Девушка рассмеялась, взглянула на ют и встретилась с тяжелым взглядом Рэна. Едва она заметила, как он мрачен, ее взор потеплел. Капитан удивлялся, что Аврора слишком многое прощает ему, даже то, что он подвергал опасности ее жизнь. Он полагал, что совсем не заслуживает этого!

Бросив взгляд на влюбленных, Шокаи пробурчал:

– Две мокрые птички под одним зонтиком, – и побрел прочь. Поймав себя на том, что он глупо улыбается, Рэн вцепился в штурвал.

Печальные звуки волынки неслись над кормой, над растрескавшейся и выщербленной палубой «Красного Льва». Здесь царила тишина, и каждый думал о своем, пока волынщик словно совершал панихиду по затонувшему кораблю. Приближалась полночь. Едва передвигая ноги от усталости, Рэн направился в спою каюту, зная, что она пуста, и ненавидя ее за это. Какой-то приглушенный звук привлек его внимание, и он повернул назад к каюте Доминго. Звук повторился, и Рэн открыл дверь. Аврора безутешно рыдала на кровати, уткнувшись в полушку.

У Рэна голова пошла кругом. Ни разу еще девушка не проронила при нем ни слезинки. Даже когда Шокаи был на пороге смерти! Боже правый, неужели сам Рэн причина ее отчаяния?

– Аврора!

Она отвернулась к стене.

– Уходи, пират, я не хочу тебя видеть.

Но Рэн не мог оставить ее в таком состоянии. Он приблизился к ней осторожно, словно к испуганному раненому зверьку.

– Уходи! – сердито повторила Аврора. Рэн присел на край кровати:

– Скажи мне, что огорчило тебя, красавица.

– Твое упрямство!

Он невольно улыбнулся.

– Аврора! – Печальные звуки волынки стали громче.

– О, хоть бы это прекратилось! – воскликнула она.

Рэн удивленно сдвинул брови:

– Волынка?

– Да, да, да! – Она заткнула пальцами уши.

– Милая, но это всего лишь дань памяти затонувшему кораблю.

– Это песня моей родины. Я не могу спокойно слышать ее!

Рэн быстро направился к двери и передал через проходившего мимо матроса, чтобы на палубе перестали играть. Вернувшись, он увидел, что Аврора стоит на коленях, обхватив руками плечи и покачиваясь, словно от боли. Рэн подбежал к ней, но она отстранилась от него. Его сердце разрывалось от жалости к ней. Она всегда казалась ему такой сильной и уверенной в себе!

– Но ведь не только это причина твоих слез. В чем дело, милая? – тихо спросил он.

– Моя мама… – Это прозвучало совсем по-детски.

– А где она?

– Умерла, Рэнсом. Ее убили. – Аврора вздрогнула. – Я до сих пор вижу ее лицо. Конечно, прошло столько лет…

– Ты видишь ее во сне?

– Да, о да! – горестно всхлипывала она. – Мама знала, что они придут, Рэнсом, ведь она спрятала меня в дупле дерева как раз перед этим. Я слышала, как она спорила с ними, затем стала звать моего отца.

– А где он был?

– Он был на охоте. – Ома снопа вздрогнула. – О, это была мучительная смерть! Этот зверь искромсал ее ножом. – Аврора подняла глаза, полные слез.

– О-о! – Ее губы скривились. – Мама думала только обо мне, кричала, чтобы я не выходила из укрытия. – Аврора подавила рыдания. – Потом появился еще кто-то, и моя мать произнесла свои последние слова.

– Это был твой отец?

– Нет. Но он вернулся, и… Отец потерял рассудок от горя, Рэнсом, он ревел как раненый зверь, рвал на себе волосы, царапал себе лицо. Я никогда не видела его таким…

– Он не искал тебя?

– Я была еще совсем маленькой и не сообразила, что можно позвать его. Он ушел в лес. – Аврора опустила глаза. – Тогда я видела его в последний раз.

Ее бросили именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в защите!

– Сколько же тебе было лег?

– Три или четыре года. – Она шмыгнула носом. – Кажется, меня нашла бабушка. Я жила с ней, пока она не умерла. – Голос Авроры дрогнул. – У меня больше никого не было, я отправилась на поиски отца и встретила Шокаи, когда на меня напали… разбойники.

– А что Шокаи делал в Шотландии?

Аврора взглянула на Рэна.

– Это было уже в Англии, – пояснила она. – Если бы Шокаи счел нужным рассказать мне свою историю, он сделал бы это.

– Зачем же ты ищешь отца, который отказался от тебя?

– Он вовсе не отказался от меня, – возразила Аврора. – Отец не знал, что я в дупле и жива, он думал, что меня похитили.

– Убийца спорил с твоей матерью? – Аврора кивнула. – Быть может, твоя мать была знакома с ним?

Девушка нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Возможно, твой отец…

– Нет! Нет! – Аврора обхватила Рэна за шею, уткнулась ему в грудь и опять разрыдалась. – Не говори так, Рэнсом! Мать и отец любили друг друга! Любили так сильно, что мама даже порвала ради него со своей семьей!

Рэн обнял ее, взглянул на полные слез глаза, на дрожащие губы и еще крепче прижал к себе девушку.

– Нет, нет, – взволнованно продолжала Аврора, спрятав лицо у него на груди. – Верь мне, Рэн, он любил ее. – Плечи девушки сотрясались от рыданий. – Правда любил.

– Я верю тебе, милая. Но почему ты начала поиски через столько лет?

– Ошибаешься, Рэнсом! Я начала искать отца, когда мне исполнилось шестнадцать.

«Девять лет назад», – подумал Рэн.

– Господи, но зачем, Аврора?

– У меня же на этом свете больше никого нет. И может быть, отец тоже одинок и нуждается в моей помощи.

Нуждается в помощи… Она, видимо, никогда не думала о себе.

Нежность захлестнула Рэна. Он живо представил себе несчастного ребенка, видевшего, как зверски убили мать, маленькую девочку, которой никто не шил платья с оборками, не плел венки, не рассказывал на ночь сказки. У нее не было отца, который защищал бы ее от дурных людей, готовил к трудностям жизни, мастерил игрушки, спасал от ночных страхов. Он думал о том, как росла эта девочка среди дикой природы Северной Шотландии, собирая цветы и травы, веря в силу своих заговоров и снадобий и в покровительство своей Божьей Матери. Он размышлял о молоденькой девушке, храбро отправившейся на поиски отца, который эгоистично погрузился в свое горе и, даже не попытавшись отыскать свою единственную дочь, бросил ее на произвол судьбы.

Потом Рэн вспомнил, как нашел Аврору, прикованную к стене в тюрьме султана, и в его груди что-то перевернулось, а сердце наполнилось неведомым доселе чувством, разрушившим его защитную броню. Как же жила Аврора эти девять лет, где устраивалась на ночлег, как терпела холод и голод вместе с этим странным молчаливым стариком? Она ничего ни от кого не требовала и готова была поделиться последним. Рэну захотелось дать Авроре то, чего она была лишена с раннего детства, окружить девушку теплом и заботой, прогнать ее ночные кошмары. Она должна видеть только счастливые сны!

– Отец близко, Рэнсом, – прошептала Аврора. «Белый волк, появившийся в ее магическом стекле», – вспомнил он.

– Теперь ты понимаешь, почему я должна идти дальше?

Ни в коем случае нельзя высаживать ее на берег. На тот берег, куда она мечтала попасть.

– Как зовут твоего отца? Может, мне удастся помочь тебе?

– Мак-Ларен. Ангус Мак-Ларен.

Рэн удивился:

– Но…

– Лэсситер – имя моей бабушки. Я никогда не называю себя Мак-Ларен, так как боюсь… что отец опять скроется от меня, узнав, кто я такая.

Значит, Аврора понимала, что ее отец, возможно, совсем не хочет, чтобы дочь отыскала его.

– А ты бы узнала его?

– Мои воспоминания относятся к раннему детству, и если изменилась я, то, вероятно, изменился и он. У него рыжие волосы. – Она убрала со лба прядь волос. Рэн поцеловал ее локон, и Аврора тут же прижалась к его губам и увлекла на свою постель. Девушка жадно и с каким-то отчаянием целовала его, а Рэн целиком отдался ей во власть, не узнавая себя. Он словно плыл по течению, чувствуя усталость и вместе с тем прилив сил. Горечь и злость, скопившиеся в его душе, вдруг исчезли: разбитая жизнь, перенесенные им мучения и обиды вдруг показались ему такими незначительными и надуманными в сравнении с тем, что пришлось вынести Авроре еще в детстве, а затем в поисках отца. Когда девушка успокоилась и ее охватила сонливость, Рэн тихо поднялся.

Сев на пол, он стал осторожно гладить ее лоб и виски. Аврора вдруг схватила его руку и, широко открыв глаза, спросила:

– Как ты думаешь, я ему понравлюсь?

Ее остановившийся взгляд и страх, прозвучавший в ее голосе, напугали Рэна.

– Да, моя малышка. Он обязательно полюбит тебя.

Через час Рэн позвал Шокаи, попросил его посидеть с Авророй и рассказал ему все, что услышал от нее. Старик, казалось, ничуть не удивился и не встревожился, и Рэна рассердило его равнодушие. Он подумал и о странном и удачном стечении обстоятельств, которое привело Шокаи на помощь Авроре именно тогда, когда на нее напали разбойники.