Глава 13

Когда Саймон вернулся в свои апартаменты, он буквально сиял от радости.

– Сначала она отказалась наотрез. Ты был прав. Но…

– Она передумала, – закончил за хозяина Бруно, на миг отвлекшись от его охотничьих сапог, на которые старательно наводил лоск.

– Совершенно верно. Так что бросай все и готовь мне ванну. Я хочу быть на месте, когда она явится в гостиную. Ты же знаешь, какая она щепетильная на этот счёт.

– До обеда ещё два часа, – заметил старик, сверившись с часами.

– Я знаю. – Саймон решительно расстегнул свой камзол.

– Слушаюсь, сэр, ванну сию минуту, сэр.

Саймон явился в гостиную, обставленную в стиле тюдор, менее чем через полчаса, поспешно огляделся и не удержался от довольной улыбки. Отлично. Он явился первым. Он не желал давать Каро ни малейшего повода передумать, если вдруг она придёт первой и не застанет в гостиной ни одной живой души.

Джейн сказала, что аперитив подадут в восемь. Значит, у него будет достаточно времени, чтобы потолковать с Кэролайн по душам. Одному Господу было известно, говорила ли она всерьёз, когда намекала на смену партнёров в своей постели. Но если это и так, тем более необходимо заставить её отказаться от этой мысли. Конечно, действовать придётся только лаской. Она не смирится с приказом.

Чтобы скрасить ожидание, ему пришлось выпить целых три порции бренди. Если бы Саймону пришло в голову взглянуть на себя со стороны, он наверняка заметил бы, что успел изрядно опьянеть. Но за годы бурной жизни, полной самых невероятных приключений, он отвык заниматься подобной ерундой. Пожалуй, это был мудрый выбор для человека, любившего злоупотребить спиртным.

Наконец дверь отворилась, в комнату вошла Кэролайн, и он с радостной улыбкой поднялся ей навстречу.

– А я уже начал без тебя. Присаживайся у огня. Тебе бренди или шампанское?

– Бренди, если можно.

Конечно, она всегда предпочитала бренди. Он восстановил в памяти этот факт и обрадовался, словно сделал великое открытие.

– Ты прекрасно выглядишь.

Она гладко зачесала свои чудесные волосы и уложила их короной на голове. Низкое декольте открывало великолепные плечи, от одного вида которых у Саймона захватило дух. Корсаж украшала небольшая брошь в виде камеи, показавшаяся Саймону смутно знакомой. Её туалет выглядел роскошно, хотя и был не новым. Кто-то явно не пожалел денег, чтобы приобрести это платье. Его улыбка застыла от таких мыслей.

– Что-то не так? – Она не спеша подошла к нему вплотную.

– Нет, нет… Я просто засмотрелся на твоё платье. «И на изящное покачиванье твоих бёдер».

– Оно досталось мне в наследство от подруги в Брюсселе. Боюсь, платье успело давно выйти из моды. Но мне всегда нравился бархат из Генуи. – И она провела пальцами по лазурной ткани.

– Оно прекрасно. – От его злости не осталось и следа. – У твоей подруги превосходный вкус.

– Да. Она, как и я, жила когда-то в совсем ином мире. Она скончалась незадолго до того, как я вернулась в Англию,

– Прости. Честное слово, Каро, я хочу, чтобы ты простила меня… за все. Я должен был прийти к тебе на помощь. И я до сих пор хочу тебе помочь.

– Не начинай, Саймон. – Она уселась в поданное ей кресло и подняла на него улыбчивый взгляд: – Я не меньше тебя ценю свою свободу. А уж кому, как не тебе, понимать, что значит свобода. Стало быть, – решительно произнесла она, – что было, то прошло. Кажется, мы собирались обсуждать политику?

– Мы можем обсуждать всё, что тебе будет угодно. – Он отправился к столику с напитками.

– Обожаю, когда ты не перечишь мне на каждом слове.

– Разве я так часто с тобой спорю?

– Да, конечно.

– А теперь кто норовит затеять спор? – Он поднял вопросительный взгляд от графина с бренди.

– Сегодня я не собиралась спорить. Я просто хочу получить удовольствие от бокала бренди и твоего общества.

Саймон взял со стола два полных бокала и пересёк разделявшее их небольшое пространство.

– Когда ты становишься такой покорной, я теряюсь от неожиданности.

– Даже у меня бывают минуты смирения, милый. – Она протянула руку за своим бокалом. – Ты наверняка должен это помнить.

Её покладистость могла разбудить в нём радость или тревогу, в зависимости от того, собирался ли он ей доверять. Если речь шла о минутах кротости, ему действительно было что вспомнить. Он подал ей бренди и улыбнулся:

– За наши чудесные воспоминания.

– И за свободу. – Она приподняла свой бокал.

– Свобода! – подхватил он, отсалютовав бокалом и внезапно подумав: а так ли уж важна для него эта самая свобода? Но даже те чувства, что будило в нём общество Кэролайн, не смогли пересилить привычный страх перед ответственностью, и, когда он снова заговорил через секунду, его голос звучал совершенно равнодушно. – Похоже, за границей ты успела проникнуться духом свободолюбия, – заметил он, присаживаясь напротив. – Свобода, равенство, братство?

– Всё, что попрал Наполеон, пока рвался к абсолютной власти. Однако ты не можешь не признать, что это не пустые слова. – И она добавила с усмешкой; – Хотя ты всё равно никогда не согласишься. Ты же теперь цвет нации, один из самых высокородных герцогов, и должен быть опорой вековым традициям, не так ли?

– Я вовсе не так уверен, что могу считаться хранителем традиций. А ты, значит, успела встать на сторону радикалов?

– Мой бывший муж ответил бы утвердительно, хотя, по его понятиям, в радикализме можно обвинить любого, кто не поддерживает идею абсолютной монархии.

– Вы разошлись на почве политики?

– У нас было достаточно причин для развода. Но я ещё слишком мало выпила, чтобы спокойно обсуждать этот ад наяву.

– Чёрт побери, Каро. – Он подался вперёд. – Тебе достаточно было черкнуть два слова!

– Каких два слова? Приказать тебе немедленно выбраться из постели очередной красотки и спасти меня? Ты не смог бы спасти меня, Саймон. Ты себя-то спасти не можешь.

– Я не собираюсь больше обсуждать с тобой постели и красоток, – он снова откинулся в кресле.

– Хорошее решение, – её брови превратились в округлые правильные дуги.

Он наскоро перебрал подходящие темы для беседы и сказал:

– Расскажи мне, где ты была, когда решила получить это место в замке Незертон.

– А тебе действительно хотелось бы это знать? – угрюмо поинтересовалась она.

– Да, – ответил он как можно более дружелюбно. – Ты была в Брюсселе? Откуда ты узнала, что Карлайлы ищут гувернантку? – Он был готов умолять рассказать ему обо всём, что случилось с тех пор, как они расстались. – Расскажи мне про свою подругу.

Кэролайн выпила бренди и подала ему пустой бокал.

– Да, я была в Брюсселе, – начала она, рассеянно следя, как он возвращается к столику с напитками, и размышляя о том, что человеку из плоти и крови не полагается быть таким красивым. – Я купила выпуск «Таймс» и просмотрела объявления о найме. Как тебе известно, высокородным леди, попавшим в передрягу, предоставлено два пути: либо в гувернантки, либо в компаньонки. Но стоило лишь представить, как я таскаю за какой-то старухой её шали и пузырьки с лекарствами, и я поняла, что через неделю окажусь в сумасшедшем доме.

Он оглянулся и подумал: какая прихоть судьбы снова свела их под одной крышей?

– Ты пыталась устроиться куда-нибудь ещё? – Он поколебался и добавил; – Наверняка это было не единственное предложение работы.

– Я отправила письмо владельцу мукомольни в Манчестере. – Она брезгливо поморщилась. – Он ответил сразу же, но задал слишком много неприличных вопросов.

Саймон вернулся с полными бокалами и сказал:

– Назови мне его имя.

– Таких, как он, не вызывают к барьеру. Можешь не беспокоиться, я сумела ответить ему должным образом. А ещё я переслала его письмо его супруге.

– Да, с тобой лучше не связываться! – воскликнул он с шутливым испугом.

– Слишком поздно.

– Может быть, мне всё же удастся смягчить свою незавидную участь? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Может быть… после нескольких бокалов бренди, – с улыбкой отвечала она.

– Уж не умер ли я и не вознёсся ли на небеса? – Саймон радостно рассмеялся.

– Ты имеешь в виду то, что моя комната под самой крышей гораздо ближе к небесам, чем твоя?

Он наскоро сверился с часами над дверью и предложил:

– Возможно, мы могли бы и здесь ненадолго представить себе, что мы на небесах, если, конечно, ты не против!

– Похоже, тебя так и не научили такой вещи, как скромность.

Проигнорировав её сарказм, он улыбнулся:

– Всему своё время.

– Позже! – отрезала она.

– Когда? – Его ресницы затрепетали от волнения.

– Когда я увижу, что ты умеешь вести себя на людях.

– Ах, дорогая, теперь у меня будет повод вести себя как ангел!

– Я не твоя дорогая, и вообще ничья. – Она старательно выговаривала каждое слово. – Слава Богу, мне удалось избавиться от всех обязательств.

Она говорила это с такой горячностью, что невольно возникал вопрос: что же случилось с ней во время замужества? Но Саймон не стал вдаваться в подробности. Он не хотел портить ей настроение и разрушать дружескую атмосферу этого вечера.

– Значит, за эмансипацию, – провозгласил Саймон, поднимая бокал. – И за тебя.

– Да, за меня. – Она подмигнула ему поверх края бокала.

Теперь, когда он купил Кеттлстон-Холл, у него будет вдоволь времени, чтобы свыкнуться с её новыми замашками эмансипированной особы. Хотя исключительно из природной скромности Саймон решил умолчать о том, что стал их соседом.

К тому времени, когда в гостиную явились Джейн и Йен, Кэролайн и Саймон весело смеялись какой-то шутке.

– Вы всё-таки передумали! – обратилась Джейн к Кэролайн.

– С вашего позволения.

– Конечно, о чём может быть речь! Пойду распоряжусь, чтобы подали ещё один прибор. – И она направилась к шнурку от звонка.

Йен уже заметил, что графин с бренди наполовину опустел, и сразу понял, чем объясняется столь непринуждённая обстановка. Хотя Саймону и не требовалось подкреплять свой дух спиртным, чтобы обрадоваться появлению Кэролайн за обедом. Он желал видеть её сегодня во что бы то ни стало. Йену довелось биться с Саймоном бок о бок под Ватерлоо, и он знал, каким упорством наделён его товарищ.

Они с Джейн поспорили насчёт того, согласится ли Кэролайн принять приглашение. И теперь жена задолжала ему гинею.