Глава 11
– Я думаю, на инвентаризацию в Балидоне уйдет несколько месяцев, – говорила через две недели Глинет своей хозяйке.
Кэтрин оглядела окружающий их хаос и кивнула. Весь чердак был забит мебелью. «Мрачные мысли сделают эту работу еще тяжелее».
Глинет бросила на Кэтрин быстрый взгляд. Сегодня Глинет выглядела настоящей домоправительницей: волосы собраны в пучок, на поясе позвякивает связка ключей.
– Да, пугающее зрелище.
– Неужели они вообще ничего не выбрасывают?
– Нет, если это зависит от Джулианы, – ответила Кэтрин. – Думаю, моя невестка – самая бережливая женщина, какую я, на свое несчастье, встретила в жизни.
– Мне кажется, вот что надо сделать, – предложила Глинет. – Пусть лакеи унесут несколько сундуков вниз. Тогда у нас будет хотя бы место, чтобы двигаться.
– Ты права. Здесь не пройти.
– А сейчас что мы будем делать?
– Ну, есть еще главная башня.
Женщины спустились вниз и оказались в той части замка, которую Кэтрин еще не видела.
– Это портретная лестница, – сообщила ей Глинет, – а справа по коридору парадная лестница.
– Портретная лестница?
– Она ведет в галерею герцогских портретов.
– Неужели еще есть портреты?
Каждый вечер, укладываясь спать, Кэтрин смотрела на мрачные лица прежних герцогов, и каждый раз ей казалось, что они взирают на новую герцогиню неодобрительно.
В последнее время Кэтрин плохо спала. Безусловно, это явилось результатом отказа от опия, но в этом она признавалась только себе и ни за что не сказала бы Монкрифу. Зато ее перестали мучить ночные кошмары.
– Неужели они специально держали в доме художника, чтобы он рисовал портреты герцогов? Глинет только улыбнулась.
Поднявшись по лестнице, они свернули налево, где потолок неожиданно взлетал вверх. С одной стороны помещения тянулась стена с множеством широких окон, которые отбрасывали на паркет причудливые световые блики. Служанки сюда еще не добрались – в углах скопились клубы серой пыли. Стены галереи были затянуты темно-красным шелком, который местами выцвел от солнца. Но первое, на чем останавливался взгляд, были картины в тяжелых позолоченных рамах. Кэтрин поняла, что здесь представлена хронологическая последовательность герцогов династии Лаймондов: вполоборота, в фас, в полный рост, в торжественных позах и в горно-паевых мантиях, в охотничьих костюмах с парой гончих псов.
С одного из портретов на Кэтрин смотрели два мальчика. Из надписи на табличке она узнала, что это Колин и Дермотт, старшие братья Монкрифа. У обоих светлые волосы, узкие лица, острые подбородки.
Потом внимание Кэтрин привлекла другая картина. Сначала ей показалось, что это Монкриф, но, приглядевшись, она поняла, что мужчина на портрете был старше, а властное выражение на его лице – еще явственнее, чем у ее мужа. Темные волосы герцога на портрете уже начали седеть на висках, а в глазах плескалась знакомая синева. В левой руке он держал нечто похожее на скипетр, а правую убрал за спину. Вся его поза с широко расставленными ногами очень напоминала привычную позу Монкрифа. Портрет был написан на фоне собора, словно бы окутанного туманом. Суровое выражение лица герцога тоже имело сходство с Монкрифом, но в глазах таилась усмешка.
– Кто это? – спросила она.
Глинет наклонилась и прочла табличку:
– Первый герцог Лаймонд. Конал.
– Похож на Монкрифа, – заметила Кэтрин. Те же черты, тот же подбородок – квадратный, упрямый. Без сомнения, и темперамент у них должен быть схожим.
– Интересно, почему на заднем плане собор? – задумчиво произнесла Глинет.
Кэтрин покачала головой, она не знала, как ничего не знала и о скипетре, который держал Конал.
– Вы полагаете, он был епископом? – А потом стал герцогом? – усомнилась Кэтрин.
– Странно, что нет детского портрета Монкрифа.
– Он был третьим сыном. Без сомнения, его не считали важной персоной.
– Вот ирония судьбы. Ведь именно Монкриф стал герцогом, – заметила Глинет.
Кэтрин задержалась перед портретом двух мальчиков. Интересно, чем занимался Монкриф в те недели, когда писался портрет? Сидел в детской? А может, он тогда еще не родился? Мальчики выглядели очень благополучными, здоровыми и веселыми. Оба улыбались. Один сидел на стуле с высокой спинкой, второй – рядом на скамеечке. Старший держал руку на плече младшего.
Глинет указала на портрет отца Монкрифа. Кэтрин тотчас увидела, что старшие сыновья похожи на него. У герцога было узкое лицо, заостренный подбородок и крючковатый нос, который с годами, разумеется, не смягчился. Он не выглядел приятным человеком, но ведь внешность может быть обманчива. Дальше висело изображение взрослого Колина, мужа Джулианы. Подбородок ему достался от отца, но нос не был таким крючковатым.
– Красивый мужчина, – проговорила Глинет.
– А тебе не кажется, что он производит впечатление слабости, а не силы? – Кэтрин склонила голову набок, разглядывая портрет с иного ракурса. – Вот Монкриф создает впечатление сразу, без всяких оговорок!
– Может быть, Монкриф тоже закажет свой портрет? – предположила Глинет.
– Вполне возможно. Я часто жалела, что у меня нет портрета Гарри.
Но образ Гарри Кэтрин могла воскресить в памяти в любой момент. Кэтрин и сейчас видела, как он стоит, улыбаясь. Солнечный луч играет в его золотистых волосах. В улыбке нет грусти расставания, а лишь предвкушение будущего.
Глинет промолчала в ответ, и Кэтрин спросила:
– Глинет, а у тебя есть портрет мужа? Или миниатюра?
Глинет отвела взгляд, ее лицо смягчилось в странной улыбке.
– Нет. У меня ничего нет.
Несколько мгновений Кэтрин смотрела на подругу, не понимая, откуда взялась улыбка, но спросить не решилась, а отошла к окнам. За ухоженным двором расстилались холмистые просторы, разделенные на участки обработанных земель. Даже сейчас, после сбора урожая и первых морозов, можно было различить линии будущей вспашки. На восточной стороне находилась река, окутанная легким туманом, на западе – густая роща, а в центре, как алмаз в драгоценной оправе, высился Балидон.
По дорожке по направлению к дому шел Монкриф. Рядом с ним шагал незнакомый пожилой мужчина.
Чем занимался сегодня муж? Другой бы на его месте больше отдыхал, полагая, что герцогу не пристало входить во все хозяйственные мелочи, эти обязанности за него вполне могут выполнить слуги. Но не таков Монкриф. Он всегда готов к работе. Сегодня поверх обычной белой рубашки на нем был серый камзол – дань ненастной погоде. Шляпу он не носил и время от времени проводил ладонью по, волосам, как будто сердясь, что ветер их треплет.
Кэтрин внимательно наблюдала за мужем. Когда на его лице возникала улыбка, сердце у Кэтрин как будто таяло, тем более что в нем еще не улеглось сочувствие к одинокому мальчику, чьего портрета она не нашла в галерее.
Как раз в такой момент Монкриф поднял глаза, и взгляды их встретились.
После достопамятного обеда в Балидоне между Кэтрин и Монкрифом возникла некая новая связь, природы которой Кэтрин не понимала. За прошедшие две недели она почти не видела мужа, разве что за столом. Монкриф неизменно являлся в столовую, участвовал в разговорах, делился мыслями, иногда даже вынуждал Джулиану умолкнуть. По вечерам Кэтрин ложилась спать в одиночестве и просыпалась тоже одна. Вмятина на подушке мужа служила единственным знаком, что он вообще ложился спать.
Оставалась лишь неделя до конца, данного ей месяца, и, раздумывая о своем будущем, Кэтрин пришла к выводу, что ей как доброй жене следует просто отдаться своему мужу. Случившись в первый раз, это не должно повторяться чаще нескольких раз в месяц.
Кэтрин не была по природе покорной женщиной. Этот брак был заключен не по ее воле и фактически без ее участия. Тем не менее, хочет она того или нет, Монкриф останется ее мужем до самой смерти. А значит, рано или поздно придется выполнять свои супружеские обязанности. Так стоит ли оттягивать то, что неизбежно? Она просто обязана стать Монкрифу настоящей женой. И чем, скорее, тем лучше.
Монкриф ушел со своим спутником. Кэтрин почувствовала облегчение, но долго смотрела ему вслед, размышляя, сможет ли осуществить задуманное.
За спиной раздался шум, Кэтрин обернулась и улыбнулась Глинет.
– Вы хотели осмотреть главную башню.
Кэтрин устремила глаза к горизонту. Закат в Балидоне всегда был впечатляющим зрелищем, как будто Господь благословил замок этими великолепными проявлениями своего всемогущества.
– В другой раз. Может быть, завтра.
– Завтра вы обещали мне дать выходной. Кэтрин кивнула.
– Обещала? Тогда я сама осмотрю башню. Мы закончим опись, как только Уоллес распорядится, чтобы новые лакеи убрали с чердака мебель.
– Вы действительно не хотите продолжать сегодня?
– Нет, не хочу, – ответила Кэтрин. – К тому же уже почти темно, мы ничего не успеем сделать.
– Ну, если вы так решили…
В мгновение ока Глинет сделалась послушной домоправительницей, всякая теплота из ее голоса исчезла.
– Да, я так решила, – ответила Кэтрин, превращаясь и недовольную герцогиню. И отправилась в библиотеку.
Прикрыв за собой дверь, она застыла на месте, вслушиваясь в завывания ветра за окнами. Библиотека, несмотря на свои размеры, была очень уютной. Здесь невольно хотелось опуститься в мягкое кресло или на обитую бархатом скамью и выбрать книгу по вкусу.
Заходящее солнце заливало библиотеку сияющим желтым светом, но Кэтрин из осторожности зажгла свечи на канделябре в углу письменного стола и еще масляную лампу. Прихватив лампу с собой, Кэтрин по винтовой лестнице поднялась на второй этаж. Она уже почти справилась со страхом темноты, но спускаться, потом без света будет неудобно.
Сегодня ей хотелось почитать что-нибудь успокаивающее, какой-нибудь рассказ без драм, потерь, без разбитого сердца и даже без любви. Читать о приключениях ей тоже не хотелось. Возможно, она выберет томик поэзии, или что-то из философии, или описание путешествия.
В библиотеке содержалась литература по металлургии, трактаты о свойствах золота и серебра, книги по религии, искусству, астрономии. Говорили, что Балидон владеет одним из богатейших собраний средневековых книг. Герцоги Лаймонд не только обладали ненасытным любопытством, но и были не способны выбросить ни клочка бумаги. Кэтрин легко этому верила: на чердаке пылились целые штабеля сундуков с документами.
Кэтрин остановилась перед шкафом с книгами, но ничто не привлекло ее внимания. Гортензия как-то упоминала об «Истории Балидона», где, предположительно, излагались события самого раннего периода существования замка, но сама Гортензия помнила лишь, что предки Монкрифа имели обыкновение совершать ночные набеги на окрестные фермы. Те дни давно миновали, ибо герцоги обнаружили, что дистилляция виски приносит больше дохода, чем угон чужого скота.
Между двумя высокими шкафами располагалась ниша с застекленной витриной, над которой висел портрет женщины с добрыми, наполненными блеском глазами. Женщина была не первой молодости, но поразительно привлекательна. Ее голову прикрывала изящная белоснежная вуаль, так тонко выписанная, что Кэтрин различала фактуру ткани.
В витрине лежала единственная книга, старая, с потрескавшейся от времени кожаной обложкой. Кэтрин осторожно приподняла крышку и открыла книгу. Заглавие на титульном листе было на незнакомом языке. Разочарованная Кэтрин перевернула несколько страниц и обнаружила, что книга содержит одни только иллюстрации. Очень наглядные рисунки обнаженных мужчин.
На первой картине изображался молодой человек. Одну руку он положил на бедро, другая висела вдоль тела. На его лице играла широкая улыбка, глаза блестели. Казалось, молодой человек гордился тем, что художник изображает его в состоянии полной эрекции.
Кэтрин захлопнула книгу и в недоумении стала всматриваться в портрет над витриной. Теперь ей казалось, что немолодая женщина смотрит насмешливо, словно понимает, насколько Кэтрин шокирована.
Кэтрин стояла, прижав руку к груди, пока не успокоилась, потом снова взглянула на книгу. Что это за ужас такой? Неприличная, даже греховная книга… Кэтрин никак не ожидала найти такую в библиотеке Балидона.
Может быть, она все неправильно поняла или ей все привиделось? Очень медленно Кэтрин приподняла обложку и перевернула страницу. Нет, иллюстрация была той же самой. Молодой человек демонстрировал полную эрекцию. Его пенис торчал перед ним, как живое копье. Кэтрин почувствовала, как по животу разливается жаркая волна, и не могла себя заставить отвести взгляд, но через секунду все же перевернула страницу. Тонкий листок кальки отделял ее от следующего рисунка. На нем изображался другой мужчина, на сей раз старше. У мужчины были рыжие волосы, и не только на голове, но и между бедер. Он лежал на скамье, приподняв одну ногу, а руку положил на колено. Второй рукой он держал напряженный член. Глаза мужчины бесстыдно смотрели прямо на Кэтрин.
Кэтрин ни разу в жизни не доводилось видеть обнаженного мужчину в таком состоянии. Она была замужем за Гарри всего месяц, а потом он ушел на войну. В спальне Гарри всегда выключал свет, и они занимались любовью исключительно в темноте.
Кэтрин бессознательно опустила руку на страницу и провела пальцем по линии возбужденного члена. Неужели он может быть таким огромным? Ее скромный опыт говорил ей о другом. Прижав ладонь к губам, Кэтрин рассматривала рисунок и пыталась понять, где правда. Может быть, перевернуть еще одну страницу? Никогда не следует пренебрегать знаниями, особенно в областях, где она абсолютно невежественна. За следующие четверть часа Кэтрин основательно почерпнула из этого источника просвещения.
Книга содержала более тридцати картин, и каждая завораживала сильнее, чем предыдущая. В конце книги были иллюстрации с изображением не одного, а двух мужчин, один из которых восхищенно касался другого.
Последняя иллюстрация шокировала Кэтрин больше других. Там был изображен мужчина, стоящий на коленях перед молодым человеком. Его язык почти касался напряженного члена юноши. На лицах обоих было написано настоящее блаженство.
– Мой двоюродный дед собирал такие вещи, – произнес голос Монкрифа у нее за спиной.
Кэтрин так подскочила, что уронила тяжелую книгу на стеклянную крышку, и мгновение с ужасом думала, что витрина не выдержит этого удара.
– Я вас не слышала, – запинающимся голосом произнесла Кэтрин и захлопнула книгу. Дрожащими руками она снова подняла крышку витрины и убрала туда книгу. И лишь тогда обернулась к Монкрифу.
– В его коллекции есть и другие книги. Например, японские эротические гравюры-шунга. Там изображены и женщины.
– Вот как?
Монкриф подошел ближе и вынул из витрины книгу, которую Кэтрин так поспешно спрятала.
– Она вас заинтересовала? – спросил Монкриф и наугад раскрыл страницу с изображением обнаженного мужчины с мечом и щитом у ног. Мужчина стоял вполоборота, но было видно, как он возбужден. Он закинул мускулистые руки за голову, и каждая мышца на его спине была прорисована очень отчетливо.
Кэтрин прикрыла глаза, чтобы не смотреть на следующую картину, где двое мужчин лежали на скамье, касаясь пальцами, членов друг друга. На лицах обоих был написан восторг.
– Неужели это так приятно? – спросила она.
На минуту в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием лампы. Кэтрин сама испугалась своего вопроса. А Монкриф? Монкриф смотрел на свою смущенную жену и улыбался.
– Уверяю тебя, приятно. Кэтрин была потрясена.
– Но только я предпочитаю женщин, – поправился Монкриф, усмехнувшись.
– И женщина может такое сделать?
Кэтрин потянулась к книге, быстро ее перелистала, нашла нужную картинку и ткнула в нее пальцем.
– И это тоже? – с изумлением спросила она. Монкриф опустил взгляд на лист с изображением двух молодых людей, один из которых ласкал второго языком.
– Да, – просто ответил он. – И это тоже. Кэтрин во все глаза смотрела на картинку.
– Но зачем им это? Неужели это кому-нибудь может понравиться?
Его смех несказанно удивил Кэтрин. Он вернул книгу обратно в витрину и мягким движением повернул Кэтрин лицом к себе.
– Кэтрин, – в самое ухо прошептал он, – страсть, как наркотик. Когда ты в нее погружаешься, то хочешь касаться партнера везде и всеми частями тела, хочешь доставить ему удовольствие всеми возможными способами.
Мысль о том, что кто-то прикасался к нему именно так, лишила Кэтрин дара речи.
– И я всем сердцем надеюсь, что наступит день, когда ты это поймешь.
Кэтрин густо покраснела, развернулась и опрометью бросилась вниз по лестнице, как будто ее преследовали демоны.
