Глава 8
Мальчик – викинг,
Воспитанный мужчинами-викингами,
Пользуясь своим умом, орудуя мечом,
Он отомстил за смерть своего отца.
Он – вождь викингов.
Он – не мальчик, а муж.
Пусть все это знают и всегда повторяют:
О, Коль Бесстрашный!
О, Коль Великолепный!
Пусть память о нем вечно живет в народных балладах.
Стоя у входа в большой зал, Изабел оперлась рукой на резную арку с изображением переплетенных виноградных лоз, стаек райских птиц и змея-искусителя.
Коль распорядился, чтобы она присутствовала на вечернем пиру, и Изабел согласилась, с радостью ухватившись за новую возможность увидеться с сыном. Еще издали она услышала голос датского барда, чью вдохновенную балладу не решилась прервать.
Мать-колдунья, подлая женщина.
Любовь никогда не жила
В этом холодном сердце.
Она свою жестокость направила
На безвинного ребенка, который
Должен был ответить за деяния своего отца.
Из чувства мести она обрушила смертельное проклятие
На голову доблестного вождя викингов.
Но его народ по-прежнему идет за ним,
За проклятым своей матерью, которого в народе называют «хельяр-карл».
Все поют ему славу:
О, предводитель викингов!
О, славный наш вождь!
А в это время во тьме притаился его сводный брат,
Замыслив против Коля недоброе.
Будто одного трона ему мало.
Наш справедливейший из живущих обречен,
Незаконно изгнан со своей земли.
Изабел прислонилась к стене, и ее сердце больно сжалось. Это была грустная песнь о том, как мать-колдунья прокляла Коля, когда он был еще ребенком, а сводный брат изгнал с собственной земли.
Мы куда угодно готовы идти за тобой,
О, Король Моря!
Мать, неужели ты не защитишь своего сына?
Нет. Он встретит свою смерть в одиночку.
С поднятым мечом.
С открытыми глазами.
А вы, барды, помните:
Он будет жить вечно
В сердцах викингов.
Навечно в сердцах,
Навечно в песнях,
Навечно в памяти.
Песня закончилась и наступила тишина. Возможно, пир еще не начался, и бард только готовился к предстоящему выступлению. Изабел сделала шаг вперед, чтобы заглянуть в зал, но тут кто-то схватил ее за рукав и потянул в сторону.
Изабел подняла глаза. Вот он, Король Моря, человек, которого наемники объявили правителем земли. Тот, кого она поклялась люто ненавидеть, кому собиралась отомстить за то, что он с ней сделал две зимы назад.
Но, как ни странно, в это мгновение принцесса не чувствовала к нему ни враждебности, ни отвращения; напротив, она смотрела на викинга как зачарованная. Неужели, прикасаясь к ней вчера, он каким-то образом сумел ее околдовать?
– Пойдемте, – приказал датчанин, при этом на его лице не отразилось никаких эмоций. Держа Изабел под локоть, он провел ее через арочный проход, и принцесса удивилась, увидев, что воины выстроились вдоль стен и стояли рядами между столов. Все ждали своего предводителя, но ни Годрика, ни Ровены нигде не было видно.
Коль выглядел сейчас наудивление холодным и неприступным. Может быть, он злится на нее из-за того, что накануне она устроила спектакль, пытаясь его соблазнить? Положа руку на сердце Изабел сама злилась на себя из-за этого, но ведь она всего лишь страстно желала вернуть сына. Неужели Торлекссон пригласил ее в большой зал для того, чтобы на глазах своих воинов подвергнуть наказанию?
На возвышении в конце зала стоял Векелль, и Изабел заметила, что Коль бросил на него недовольный взгляд. Потом он помог ей подняться по ступенькам.
Отодвинув от стола скамью, Векелль помог Изабел усесться поудобнее, после чего она, пододвинувшись ближе к нему, тихо спросила:
– Он сердится?
Старый вояка ответил ей так же тихо, словно они были двумя заговорщиками:
– Моему господину не понравилась песнь барда.
Бард стоял в дальнем конце зала, приложив руку к сердцу и закрыв глаза, всем своим видом показывая, что крайне опечален неодобрением вождя скандинавов.
Наконец Торлекссон сел рядом с Изабел, но его мысли витали где-то далеко. Он как будто не замечал ее присутствия, или оно было ему глубоко безразлично. От Коля пахло древесным дымом и пряностями, и эти ароматы кружили Изабел голову. Сегодня датчанин был облачен в темно-синий плащ, расшитый золотыми узорами в византийском стиле, и это одеяние удивительно шло ему. Один заезжий купец однажды преподнес Ранульфу нечто подобное в подарок, но брат Изабел счел пышный византийский стиль слишком вычурным и отверг щедрый дар.
На этот раз необычный наряд Коля поразил принцессу до глубины души. Такие экзотические вещи ее завораживали; они словно позволяли ей краешком глаза заглянуть в отдаленные миры, которые она втайне мечтала когда-нибудь посетить. Так было до того момента, когда однажды ее жизнь перевернулась вверх дном.
После этого принцесса уже не знала в жизни ничего, кроме мрачных стен замка, а самыми дальними мирами, которые она лицезрела, был однообразный и унылый вид из окна ее спальни.
Служанки внесли в зал подносы с хлебом и вареным мясом; на столы также были поставлены кувшины с вином и медом. Собравшиеся на пир гости переговаривались между собой – чинно и без лишней суеты.
Изабел не слишком сильно удручало видимое отсутствие у Коля интереса к ее персоне, напротив, это даже радовало принцессу. Если бы датчанин сейчас повернулся и посмотрел на нее, он бы увидел пустоту в ее глазах. Вчера ночью, после того, что между ними произошло, Изабел оделась в один из нарядов викинга: это было единственное, что ей удалось найти, чтобы прикрыть наготу. Потом она еще долго сидела у очага и ждала возвращения Торлекссона, надеясь и боясь снова увидеть его. Пытаясь быть до конца искренней с собой, Изабел признала, что вместе со страхом горела желанием видеть его снова и снова.
Прошлой ночью Изабел нисколько не сомневалась в том, что Коль ее хотел, однако посмеялся над неудачной попыткой принцессы его соблазнить и теперь, возможно, презирал ее за то, что она пыталась это сделать. Но если он и есть то самое чудовище из ее покрытого мраком прошлого, почему в таком случае он не уступил своему животному инстинкту и не удовлетворил его? И для, чего ему знать, почему именно ей пришло в голову его соблазнить? Большинство мужчин не стали бы задавать подобные вопросы; они мгновенно поддались бы тому, что диктовали им их инстинкты.
У Изабел было достаточно времени, чтобы не спеша поразмыслить над этим, потому что Коль так и не вернулся в свою спальню, и она на весь день осталась одна. Потом ей передали приказ присутствовать на пиру и принесли большой сундук с одеждой.
Сейчас, когда принцесса сидела рядом с датчанином, ее смятение увеличилось стократ. Что он за человек и что у него на уме? К большому сожалению для себя, Изабел вынуждена была признать, что она еще не избавилась от девичьих предрассудков: ее сердце по-прежнему мечтало о благородном герое, о человеке, который придет и спасет ее.
Впрочем, однажды она уже поверила ему безоглядно, и вот что из этого вышло…
Но если отец Годрика – не Коль, так кто же тогда? Этот вопрос приводил Изабел в отчаяние, и ее прошлое еще глубже погружалось во мрак.
Итак, кто же отец Годрика? Наверняка это человек, которому она безгранично доверяет. В то же самое время принцесса не могла себе представить, чтобы кто-то из окружения ее брата мог пойти на такое злодеяние, так бесчестно с ней поступить.
Что до датчанина, даже если он не был тем человеком, который когда-то напал на нее, изнасиловал и сделал ей ребенка, противостояние Торлекссона с Ранульфом слишком далеко зашло, чтобы разрешиться мирным путем.
Теперь Изабел предстояло узнать: правда ли то, что ее отец вызвал датского наемника в Норсекс. И если да, то зачем? Коль заявил, что Ранульф ожидал его прибытия, чтобы убить, но может ли это быть правдой? Этого она не узнает, пока не поговорит с Ранульфом.
– Вы не больны? – Голос Коля вывел Изабел из задумчивости, а его нога словно нечаянно коснулась под столом ее бедра.
– Нет. – Принцесса вспыхнула, ей никак не удавалось хотя бы на миг забыть, как близки они были прошлой ночью. Изабел слишком ясно помнила, как ее ласкали его сильные руки, а от воспоминаний о том, как страстно он целовал ее грудь, у нее пересохло во рту. Несмотря на рождение ребенка, во многих отношениях она продолжала оставаться девственницей: вот почему каждый поцелуй, каждое ласковое прикосновение оставили яркий неизгладимый след в ее душе. Она лелеяла все сладостные мгновения, проведенные с Колем, снова и снова перебирая их в своей памяти.
Торлекссон дотянулся до подноса и ножом с рукояткой из слоновой кости отрезал ей большой кусок мяса.
– Вам надо хорошо кушать.
Изабел вздохнула. Датчанин прав – она не ела с того самого дня, когда произошло сражение. Хотя в спальню принцессе приносили завтрак и обед, все, что случилось с ней в последние дни, слишком взволновало ее, и она потеряла аппетит.
Проглотив первый кусок, Изабел задала Колю вопрос, который вертелся у нее на языке:
– Когда мы едем? Завтра утром?
Мгновение Торлекссон молчал, затем медленно произнес:
– Я передумал, вы остаетесь здесь. Векелль будет следить за вашей безопасностью.
Изабел не успела ничего сказать, потому что в этот момент к возвышению подошла Бертильда с Годриком на руках.
Принцесса вскочила с места, и тут Коль сделал Бертильде знак, после чего она поставила малыша на помост. Лицо мальчика расплылось в улыбке.
– Мама! – крикнул он, но затем, к величайшему удивлению Изабел, не бросился к ней со всех ног, как бывало обычно, а подошел к Колю. – Имир, хочу на ручки!
– Привет, малыш! – Датчанин сдержанно улыбнулся, и Годрик тут же взобрался к нему на руки, а он принялся качать мальчика на своем огромном колене.
Изабел нахмурилась.
– Как он назвал вас?
– Имир. – Коль снова улыбнулся. – Это такой добрый северный великан с большущим ледяным посохом, который ходит по зимнему лесу. – Он загадочно подмигнул Годрику, и тот весело рассмеялся.
Изабел не верила своим глазам.
– Выходит, втайне от меня вы проводили время с моим сыном?
Коль вместо ответа пожал плечами, затем взял с подноса маленькую деревянную миску, в которой лежал ломоть хлеба, смазанный медом, и протянул Годрику.
– Ух ты! – Мальчик проворно пододвинул к себе миску.
Датчанин наклонился к Изабел так близко, что его дыхание щекотало ей ухо.
– Разве отец не должен заниматься со своим малышом?
У Изабел все оборвалось внутри.
Неужели Коль на самом деле признал своего ребенка? Значит ли это, что он признается и в совершенном им грехе? А что, если датчанин узнал от кого-то о своем мнимом отцовстве и теперь пытается воспользоваться этим?
– Послушайте, вы жестокий, бессердечный человек! Как вам не стыдно отнимать ребенка у матери? Ее забота – единственное, что есть у него в этой жизни.
Глаза Коля сверкнули.
– Единственное, что у него есть? А как же ваш муж? Неужели он отказался признать моего сына?
«Ваш муж»… «Мой сын»… Господи, что за бред! Лживые слова обжигали Колю губы и ранили сердце, в то время как ребенок – маленький теплый комочек – доверчиво прижался к нему. Темные кудряшки весело торчали из-под шерстяной шапочки, пухлые щечки в ямочках и улыбчивый румяный рот придавали лицу малыша выражение полного счастья.
Господи, до чего же Колю хотелось иметь собственного ребенка, как раз такого, как этот, если бы у него была возможность выбирать. Принцесса – недостойная женщина, окружила сына паутиной лжи. Почему Бог благословил именно Изабел этим ребенком, когда на свете живут такие, как он, – готовые отдать все ради столь божественного дара? И какой отец мог бы отказаться от такого прелестного ангелочка?
– Собачки! – засмеялся Годрик, глядя, как Хуги и Муни тыкаются носами в колени гостей, выпрашивая подачку.
– Это не я жесток и бессердечен, а вы, – неожиданно произнес Коль.
Изабел смущенно отвела глаза.
– Что за нелепые обвинения?
Хотя в зале было полным-полно народу, оба они словно не замечали никого вокруг.
Коль закрыл руками уши Годрика, чтобы ребенок не услышал его слов.
– Я не производил на свет этого ребенка. Скажите мне, принцесса, почему вы позаботились о том, чтобы все в это поверили?
Из глаз Изабел брызнули слезы, но она не отвернулась.
– Это единственно возможное объяснение.
– Нет. Я не отец Годрика. – Коль взял ее за руку. – Возможно, вы просто не помните, при каких обстоятельствах был зачат мальчик?
Изабел опустила глаза.
– В этом, должно быть, заключался Божий промысел. Я бы не пережила, если бы запомнила все, что со мной случилось тогда.
– Верьте мне: в тот день между нами не произошло ничего похожего на близость.
Взгляд Изабел потемнел.
– В таком случае скажите, как я могла забеременеть, когда, кроме вас, я больше ни с одним мужчиной не оставалась наедине.
Поставленный в тупик этим вопросом, Коль перевел взгляд на мальчика, потом опустил его…
– Собачка! – позвал Годрик. – Иди сюда, собачка!
Одним молниеносным движением датчанин выбил из рук мальчика миску, и она, с громким стуком отскочив от стола, упала на пол перед помостом.
Солдаты немедленно вскочили со своих мест, а Годрик громко зарыдал.
Изабел схватила Коля за руку.
– В чем дело? Что случилось?
Не отвечая, Коль крепко прижал ребенка к себе рукой и велел ему открыть рот, но мальчик еще крепче стиснул зубы. Тогда датчанин открыл его рот силой.
– Мой господин, что случилось? – Векелль с озабоченным видом уже бежал к помосту.
– Отойди, ты загораживаешь мне свет…
Дернув Коля за рукав, Изабел попыталась отобрать у него ребенка.
– Выделаете ему больно. Отпустите моего сына!
– Хуги и Муни… – сквозь зубы прошипел Коль. – Собаки ели хлеб с медом… Годрик кормил их едой из своей миски!
Изабел наклонилась и заглянула под стол: пена на оскаленных зубах животных… Остекленевшие глаза… Собаки не подавали признаков жизни.
Через мгновение до нее дошло, что случилось, и она громко закричала:
– Годрик!
Мальчик заплакал навзрыд и стал вытирать глаза маленькими кулачками.
– Я только покормил собачек, потому что они голодные.
– Не трогайте пищу! – громко крикнул Векелль. – Возможно, вся еда на пиру отравлена.
Люди вокруг стали испуганно перешептываться:
– Яд!
– Измена!
Одни воины бросились осматривать неподвижно лежащих на полу собак, другие направились на кухню, чтобы допросить людей, которые готовили праздничную трапезу.
Когда до Коля дошло, что Годрик не прикасался к хлебу с медом, у него отлегло от сердца, и он, облегченно вздохнув, отпустил ребенка.
Изабел тут же бросилась к сыну. Годрик испуганно прижался к матери, слезинки дрожали на его длинных ресницах.
– Злой дядя хотел разорвать мне ротик!
Тем временем Коль ругал себя за беспечность, которая чуть не стоила жизни сыну Изабел. Осознавая, что Годрику может грозить опасность, он приготовил все, чтобы обеспечить его защиту; но как он мог предполагать, что угроза жизни возникнет прямо здесь, в стенах замка?
Изабел подняла на Коля заплаканные глаза: она была до смерти напугана.
– Вчера вечером я предупреждала вас, что Годрику грозит опасность, потому что некоторые люди только и ждут, когда Ранульф будет низвергнут с престола. Тогда они предъявят свои права на Норсекс, точнее, предъявили бы, если бы существование Годрика не сводило на нет их притязания на трон. В жилах моего сына течет кровь династии королей Норсекса, а это значит…
– Я защищу мальчика, – твердо произнес Коль и поднялся. – Но сперва мне надо узнать правду.
– Вы не можете защитить моего сына, потому что для вас главное – найти и убить Ранульфа. – Изабел сжала кулаки.
– Успокойтесь, нам с вами не имеет смысла быть врагами.
– А кто же мы тогда друг другу, как не враги? – Изабел вскочила, ей хотелось как можно скорее покинуть столь прискорбно закончившееся пиршество.
– Принцесса, вернитесь за стол, нам с вами нужно многое обсудить. – Коль указал ей на место рядом с собой.
Изабел покачала головой:
– Нет. Сесть рядом с вами означало бы смириться с вашим присутствием в нашем королевстве. Мне и прежде не нужно было находиться возле вас ни секунды. – Грудь Изабел вздымалась от волнения. – Вы и только вы виноваты в том, что Годрик чуть не умер. До того как вы пришли к нам со своим войском, мой ребенок был в безопасности. – Спустившись с возвышения, Изабел торопливо прошла мимо воинов Коля, прекрасная в своем гневе. В дверях она обернулась и посмотрела на Коля. – Только посмейте снова отнять его у меня, и я придушу вас собственными руками! – С этими словами Изабел покинула зал.
Когда принцесса проснулась, шторы были плотно закрыты и в комнате было темно, но из-за окна уже доносились топот лошадиных копыт и крики людей.
Накануне Изабел нарушила приказ Коля и вновь переселилась в свою спальню; тем не менее никто не попытался вернуть их обратно, и ночь прошла спокойно. Изабел была безмерно признательна Колю: несколько предыдущих ночей она плохо спала и теперь валилась с ног от усталости. Годрик уснул у нее на руках, после чего и сама принцесса забылась тяжелым сном.
Закутавшись с головой в теплое одеяло, Изабел попыталась не думать о Коле, но не смогла. Боже, какое печальное выражение было на его лице, когда накануне вечером она выбежала из большого зала! К счастью, теперь ее сын находится с ней, а остальное не должно ее волновать.
Принцесса протянула руку и ощупала постель рядом с собой, но Годрика рядом с ней не оказалось.
Она торопливо раздвинула занавеси на кровати – постель была пуста.
– Годрик, ты где? – Голос Изабел дрожал от страха. Опустившись на колени, она заглянула под кровать, но и там мальчика не было.
Поднявшись с колен, она закричала:
– Годрик!
Под окном заржала лошадь, и у Изабел побежали мурашки по спине.
– Нет! – Принцесса бросилась к окну, раздвинула шторы и, открыв ставни, увидела, как вдалеке солдаты медленно поднимались вверх по горной дороге. Прямо под ее окном другие воины Коля тоже собирались в поход; они уже сидели на лошадях, таких огромных, каких принцесса до сих пор ни разу не видела. На самом большом коне вороной масти восседал предводитель скандинавов. К удивлению Изабел, Ровена, одетая по-дорожному и закутанная в плащ, тоже находилась среди всадников.
Заметив, что впереди Коля сидит ее маленький сынишка, принцесса ахнула; ее лицо сделалось белее мела. Коль наклонился над мальчиком и стал что-то объяснять ему.
– Нет! – Изабел метнулась к двери, затем выбежала из комнаты и сломя голову помчалась вниз по лестнице. Стоявшая вдоль стены охрана растерялась и не успела вовремя среагировать. Наталкиваясь на людей, принцесса миновала последний пролет лестницы и толкнула тяжелые дубовые двери.
К этому моменту конница уже направилась в сторону ворот, и Изабел бросилась в самую ее гущу.
Она сразу заметила похожего на призрак всадника на большом вороном коне и громко крикнула:
– Торлекссон!
Коль оглянулся и посмотрел назад, Годрик тоже вытянул шею.
– Возвращайтесь в замок, – приказал Коль.
– Как вы смеете увозить моего ребенка! – завопила Изабел и вцепилась в ногу викинга.
Коль бережно обнял мальчика.
– Успокойтесь, я ручаюсь за его безопасность.
– Мама, смотри, я катаюсь на большой лошадке, – тут же с гордостью сообщил Годрик.
– Куда бы вы ни везли его, я еду с ним. – В отчаянии Изабел ухватилась за стремя лошади.
– Нет. – Коль высвободил стремя и пришпорил коня, но Изабел ухватилась за хвост жеребца. Она не позволит Торлекссону увести с собой ее ребенка!
И тут, потеряв равновесие, принцесса угодила прямо в грязную лужу.
– Стойте! Моя мамочка! – закричал Годрик. Всадники остановились.
– Проклятие, да поднимайтесь же!
– Господин, женщина не виновата, – с укором произнес Векелль, помогая Изабел подняться.
Коль гневно Взглянул на принцессу:
– Значит, желаете ехать с нами? Ну что ж, воля ваша. Только учтите – вы сами этого захотели.
Изабел протянула руки к седлу Коля, намереваясь сесть позади него, но он, дернув за поводья, направил коня в сторону.
– Вернитесь и возьмите свою лошадь. Поторопитесь, у нас мало времени.
