Глава 17
Три дня спустя, когда все вокруг было залито светом яркого послеполуденного солнца, что, как надеялся Мэтью, предвещало благоприятный поворот судьбы, они с Сарой стояли в розарии с лопатами в руках, готовые копать траншею под двумя оставшимися рядами розовых кустов. Плохо было то, что пока они еще ничего не нашли. Но было и хорошее: в послеполуденные часы им никто не мешал и никто из них – ни Мэтью, ни Дэнфорт, ни Дэниел, присоединявшийся к ним, если не замещал хозяина в доме, – не почувствовал присутствия каких-либо непрошеных гостей.
Мэтью встретился взглядом с Сарой поверх живой изгороди, и ему пришлось вцепиться в черенок лопаты, чтобы удержаться и не подойти к ней. Не схватить ее в объятия. И не зарыться лицом в ее теплое ароматное местечко на стыке плеча и шеи.
За последние несколько дней, проведенных в ее компании, было множество моментов, которые он никогда не забудет. Он не забудет о тяжелой работе и разочаровании, вызванном тем, что им не удалось найти деньги. Не забудет о том, как они смеялись, как улыбались друг другу и делились мечтами и воспоминаниями. А еще были ночи… часы, проведенные вместе, когда они познавали друг друга, объятые страстным желанием. Он не забудет их шепот в темноте и то, как он держал ее в объятиях, когда она спала. А потом поднимался с постели, подходил к окну и окидывал взглядом сад, надеясь заметить непрошеного гостя, но никого не видел.
Ни один из них не упоминал ни о близком расставании, ни о крайне малой вероятности того, что деньги будут найдены на все сокращающемся клочке еще не обысканной земли. Они не говорили, но оба помнили об этом, и эта мысль угнетала Мэтью. Он не знал, как ему найти силы уйти от нее. Надежды на то, что им повезет, почти не осталось.
– Готова? – спросил он охрипшим голосом, что не имело никакого отношения к его реакции на розы.
Она кивнула, от чего очки, как всегда, соскользнули на кончик носа, и ему пришлось еще крепче ухватиться за черенок лопаты, чтобы не протянуть руку и не водрузить их на место. Она улыбнулась, и в ее выразительных глазах отразилась важность момента.
– Готова.
Мэтью сдвинул носовой платок на место, прикрыв нос и рот. Они копали молча. Тишину нарушали лишь шелест листьев, щебет птиц да звук лопат, врезающихся в землю. С каждой лопатой выкопанной земли настроение Мэтью все более ухудшалось. Отбросив в сторону последнюю лопату земли в последней траншее, что символизировало почти год бесполезно потраченных времени и сил, он уставился в пустоту невидящим взглядом.
Черт возьми, он почувствовал себя совершенно опустошенным. Он присел на корточки, прислонился мокрым от пота лбом к черенку лопаты и закрыл глаза, охваченный чувством усталости и крушения всех надежд. Он нутром чуял, что так оно и будет, но все же надеялся на чудо. Однако теперь все кончено. Судьба его решена. Нет больше никаких надежд. И не будет Сары. Завтра утром он отправится в Лондон, чтобы начать новый этап своей жизни. Без нее.
Он знал, что до конца жизни его будут преследовать воспоминания о ней. И о его любви к ней. А также вопрос о том, существовали ли деньги на самом деле и ему просто не удалось их найти, несмотря на все усилия? Может быть, они до сих пор закопаны где-нибудь, под каким-нибудь золотым цветком, который ему не посчастливилось обнаружить? Или, может быть, сокровище нашел тот мерзавец, который копался в саду во время бури? К сожалению, этого он никогда не узнает.
Слабо вздохнув, он хотел было подняться на ноги, но тут услышал взволнованный голос Сары, которая находилась по другую сторону живой изгороди:
– Мэтью, мне кажется, я что-то нашла!
Мгновенно выйдя из состояния уныния, в которое повергла его неудача, он обогнул живую изгородь и оказался с ней рядом.
Сара, лицо которой вспотело и раскраснелось от работы, стояла на коленях и руками выбрасывала из ямы землю. Он заметил, что она дошла почти до конца последнего ряда и копать ей оставалось всего несколько футов.
– Лопата наткнулась на что-то твердое, – сказала она, с надеждой глядя на него.
Он опустился на колени рядом с ней, и они вместе принялись отбрасывать землю. Не прошло и минуты, как они замерли, уставившись на то, что откопали.
– Вот так раз! – прошептала она.
При виде откопанного кирпича он судорожно вздохнул. Кирпич! Какое разочарование после надежды, которая вдруг ожила в душе в последнюю минуту!
Слезы на глазах Сары сказали ему, что она почувствовала то же самое. У нее дрожала нижняя губа, а по щеке сбегала вниз одинокая слезинка. При виде этого у него едва не разорвалось сердце.
– Сара… – Он обнял ее, пытаясь успокоить тихие рыдания.
– Я думала, что нашла деньги, – прошептала она, уткнувшись в его шею.
– Знаю, любимая. Я тоже это подумал.
– Даже не верится, что их там нет… Я так надеялась. – Она снова разрыдалась, и он прижался губами к ее взлохмаченным волосам. Черт возьми, видеть и слышать, как она плачет, было для него подобно смерти.
Дрожащими пальцами она утерла мокрое от слез лицо, и в глазах ее появилась решимость.
– Мне еще осталось копать семь футов, я хочу закончить. Деньги могут быть там.
Мэтью взял в ладони ее лицо, осторожно смахнув остатки слез. Он хотел сказать ей тысячу слов. Поделиться тысячью мыслей. Хотел провести с ней десять тысяч завтрашних дней. И при мысли, что всего этого никогда не случится, у него перехватывало дыхание.
– Я закончу, – сказал он.
Десять минут спустя он был вынужден вновь признать свое поражение.
– Пусто, – сказал он безжизненным тоном.
Он повернулся и протянул ей грязную руку. Она вложила в нее свою не менее грязную руку, и они вместе пошли прочь. Когда они отошли на почтительное расстояние от розария, он сдвинул с лица носовой платок и остановился. Она повернулась к нему, и их взгляды встретились. Он чувствовал, что надо что-то сказать, но понятия не имел, что именно.
– Спасибо за помощь, – наконец проговорил он тихо. У нее дрогнула нижняя губа, и он испугался, что она снова расплачется.
– Пожалуйста, – шепнула она. – Сожалею только, что нам не повезло.
– Я тоже, – сказал он. Насколько сильно сожалел он, было трудно передать.
– Мне будет трудно расстаться с тобой.
– Сара… – Никакие слова не приходили ему на ум, и он со стоном заключил ее в объятия и зарылся лицом в се волосах. Трудно? Это будет, черт возьми, практически не возможно.
Вздохнув, он поднял голову и заглянул ей в глаза. В самые прекрасные глаза на свете.
– У нас все еще есть одна ночь.
А потом он уедет, чтобы сделать то, что должен был сделать, чтобы выполнить данные обещания, чтобы исполнить, свои обязанности и спасти поместье, которое отец довел до финансового краха. Он восстановит его честь и честь своей семьи. Но, делая это, он потеряет Сару, хотя она значила для него больше, чем все остальное, вместе взятое.
Однако Мэтью понимал, что, как бы отвратительно ни чувствовал себя сейчас, о том, что действительно чувствует человек с разбитым сердцем, он узнает только завтра.
В тот вечер ужин превратился в импровизированный праздник по случаю окончания увеселительного загородного мероприятия. Еда была великолепна, вино лилось рекой, и Сара изо всех сил старалась скрыть свое удрученное состояние и участвовать в празднике. К счастью, все остальные, кроме Мэтью, на которого она старалась не смотреть, чтобы не утратить самообладание, пребывали в веселом настроении, так что ей оставалось лишь кивать, улыбаться да время от времени вставлять какое-нибудь замечание.
Она по привычке провела большую часть ужина, наблюдая за окружающими. Леди Гейтсборн и леди Агата были поглощены разговором с лордом Бериком, причем обе леди мысленно оценивали его потенциальные возможности как мужа. Эмили и Джулиана о чем-то оживленно разговаривали с лордом Хартли, а Каролина смеялась над чем-то, что сказал Мэтью. Лорд Сербрук и лорд Терстон разговаривали о лошадях, и к их разговору, судя по всему, прислушивался мистер Дженсен, сидевший рядом с Сарой.
Однако она оказалась не права, потому что мистер Дженсен тихо сказал ей:
– Буду благодарен вам до конца своих дней, если вы спасете меня от этого смертельно скучного разговора о лошадях.
Сара, не удержавшись, фыркнула:
– А я-то думала, что вы увлечены беседой.
– Ну, это уж слишком. Я просто пытался сделать вид, что интересуюсь темой. Для шлифовки своих манер.
– Разве с вашими манерами что-нибудь не в порядке?
– А вы не заметили?
– Что я должна была заметить?
Он с серьезным видом взглянул на нее:
– Хорошо, что вы сидите, потому что то, что я намерен сказать вам, может оказаться для вас шоком. – Он наклонился к ней ближе. – Я американец. Из Америки.
Сара сделала вид, что удивлена:
– Быть того не может! Вы? Новоиспеченный поселенец?
Он прижал руку к сердцу:
– Клянусь, это правда. А это означает, я должен шлифовать свой манеры, которых у меня, судя по всему, нет. Особенно если я надеюсь уговорить одну молодую леди навестить меня, когда она будет в Лондоне.
Судя по тому, что, говоря это, он смотрел ей прямо в глаза, можно было безошибочно догадаться, кого он имеет в виду, и она сразу же покраснела.
– Я… я не знаю, когда буду в Лондоне.
– В любое удобное для вас время, – быстро добавил он. – Предложение не ограничено определенными сроками и рассчитано на вас и вашу сестру или любого другого человека, который будет вас сопровождать. – Он заглянул ей в глаза. – Здесь я наслаждался вашей компанией и хотел бы увидеться с вами снова.
– Я… я польщена.
– И напрасно, – ответил он с озорной улыбкой. – Ведь я всего-навсего один из этих неотесанных американцев.
– Я тоже наслаждалась вашей компанией, – сказала Сара. И это была чистая правда. Но ей не хотелось давать ему несбыточную надежду, потому что она знала, что, приехав домой, она надолго там застрянет. Ведь, потребуется очень много времени, прежде чем она и ее разбитое сердце будут готовы снова выбраться оттуда. – Но…
– Никаких «но», – тихо возразил он. – Не надо ни оправданий, ни объяснений. Просто знайте, что я искренне желаю вам счастья, и если вы приедете в Лондон, буду рад встретить вас как доброго друга.
Сара покраснела еще сильнее. Она не была уверена, какие выводы Дженсен сделал из своих наблюдений, но скорее всего он догадывается, что к Мэтью Сара испытывает не просто мимолетный интерес.
– Благодарю вас за то, что предлагаете мне дружбу.
– Пожалуйста.
Он не добавил, что готов предложить больше чем дружбу, но в этом не было необходимости – она и сама видела это по его глазам. Сара взяла бокал и отхлебнула глоток вина, чтобы скрыть смущение. До того как она приехала в Лэнгстон-Мэнор, ни один мужчина никогда не смотрел на нее дважды. А теперь сразу двое мужчин признались в том, что она им небезразлична.
Вот если бы только ее сердце хотело Логана Дженсена, а не Мэтью. Но об этом было так же бесполезно думать, как говорить «вот если бы они нашли деньги».
Ей предстояла последняя ночь с Мэтью. Несколько украденных у судьбы часов, воспоминание о которых будет согревать ее до конца жизни. И она была намерена дорожить каждым моментом.
Только после полуночи гости начали расходиться по своим спальням. Едва войдя в свою комнату, Сара быстро сбросила одежду и надела на себя то, что больше всего хотелось надеть, – сорочку Мэтью, позаимствованную для Франклина, которого уже демонтировали и одежду которого потихоньку возвратили законным владельцам. Она тоже вернет Мэтью сегодня его сорочку – после того как он самолично снимет ее с ее тела.
Несколько минут спустя раздался тихий стук в дверь. Вошел Мэтью с небольшим букетом лаванды в руках. Он закрыл за собой и запер дверь, и Сара вышла из тени.
Он замер, увидев ее, и глаза его наполнились страстью и нежностью, так что у нее перехватило дыхание. Не отводя от нее взгляд, он подошел и остановился совсем близко.
– На тебе моя сорочка, – сказал он.
Она кивнула:
– Если помнишь, я обещала вернуть ее.
– Помню. Но думаю, что тебе следует оставить ее у себя. На мне она выглядит обычно, а на тебе… потрясающе. – Он протянул ей букет: – Это тебе.
Сара взяла цветы и поднесла их к носу, вдохнув нежный аромат.
– Спасибо. Это мои любимые.
– Отныне они и мои любимые тоже.
– Букеты в столовой и холле тоже великолепны.
– Я хотел, чтобы ты знала, что я думаю о тебе.
Снова вдохнув аромат цветов, она заметила среди них что-то блестящее. Протянув руку, она взяла этот предмет. Это была брошь. В виде великолепного цветка ириса из темно-фиолетовой эмали с изумрудно-зелеными листьями, окаймленными золотом.
– Она прекрасна, – прошептала Сара, прикасаясь пальцами к броши.
– Она принадлежала моей матери, – тихо сказал Мэтью. – Надеюсь, ты будешь ее носить и вспоминать обо мне.
– Спасибо, Мэтью. Я буду хранить ее как сокровище. У меня тоже есть для тебя подарок. – Она подошла к секретеру, положила цветы и брошь на полированную поверхность и взяла свиток веленевой бумаги, перевязанный лентой. Возвратившись к нему, она вручила это ему.
Он молча развязал ленту и развернул листы. На первом рисунке были изображены два растения, цветки которых в форме сердечка свисали с изогнутых стеблей.
– Страфф-уорды и тортлинджеры, – прочел он надпись, сделанную ее рукой. – Я почему-то был уверен, что они выглядят именно так.
Он взял второй рисунок и некоторое время молчал, переполненный эмоциями, увидев которые в его взгляде, она затаила дыхание.
– Ты… в образе Венеры. Это великолепно. Венера в очках. Спасибо.
– Пожалуйста.
Он аккуратно скатал и перевязал лентой рисунки, потом положил их на секретере рядом с цветами. Вернувшись к ней, он подхватил ее на руки и отнес на кровать, усадив на краешек матраса.
Не говоря ни слова, он опустился перед ней на колени и принялся расстегивать надетую на ней сорочку. Сняв ее, он попросил Сару лечь на спину.
Когда она сделала так, как он просил, он развел руками ее ноги и, приподняв бедра, положил их себе на плечи. Вся ее застенчивость испарилась при первом прикосновении его языка к ее чувствительным складкам кожи в самом сокровенном месте. Она и понятия не имела, что могут существовать такие интимные ласки. Он занимался с ней любовью с помощью губ и языка, а его пальцы отлично знали, как помочь возбудить ее тело. Достигнув оргазма, она издала крик, исходивший, казалось, из самых глубин ее души.
Усталая, ослабевшая, она наблюдала, как он снимает с себя одежду. Потом он лег на нее сверху, и волшебство возобновилось. Она пыталась запомнить каждое прикосновение. Каждый взгляд. Каждое ощущение. Потому что знала, что больше такого с ней не произойдет.
…Когда она проснулась утром, его рядом не было.
Мэтью уже два часа был в дороге, направляясь в Лондон, когда вдруг остановил Аполло и, наклонившись вперед, потрепал мерина по шее. Небо, которое было сиреневым, когда он на рассвете покидал Лэнгстон-Мэнор, постепенно становилось бледно-голубым, и на нем то здесь, го там появились кучевые облака. Его гости начнут разъезжаться по домам только после полудня, но он не смог оставаться дольше. Он не выдержал бы прощания с Сарой на глазах у всех. Он хотел, чтобы она осталась в его памяти сияющей после того, как они занимались любовью.
Дорога впереди разветвлялась надвое, причем левое ответвление шло к юго-западу, в Лондон, а правое… не в Лондон.
Он довольно долго смотрел на эти дороги, и перед его мысленным взором проносились мириады картин, которые, как он был уверен, будут преследовать его до конца его дней.
Мэтью знал, что он должен делать. Он не мог повернуть назад. Но он понял, что, прежде чем ехать в Лондон, ему необходимо побывать сначала еще кое-где.
