Книга: Дочь Льва
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

Визирь был ниже и толще, чем Фейзи. Наверное, когда-то юн слыл красавцем. Прекрасный цвет лица, широкий лоб над кустистыми бровями, точеный нос. Увидев длинную седую бороду и мигающие голубые глазки, его легко можно было принять за веселого дедушку.
Али-паша был оживленным, говорливым, добродушным. Его манеры выглядели столь обезоруживающими, что даже самым осторожным людям случалось выдавать себя. Даже Вари-ан чуть ему не поддался. Но он сам умел очаровывать и мог распознать сыпучие пески, когда они встречались на пути. Он понимал, что при этом искусном обмене любезностями его пристально изучают… и производят оценку.
За ужином переводил Фейзи. Его лингвистические способности были значительно выше, чем у Петро, но не так хороши, Как у Эсме. Она свободно распоряжалась словарем и использовала его с уверенностью и без раздражающей точности. Но •Фейзи с трудом поспевал за быстрой речью Али, и в течение долгой трапезы визирь становился все нетерпеливее.
Наконец он объявил, что кофе и сладости они будут вкушать наедине, и взмахом руки отослал придворных.
Перед уходом Фейзи тихо сказал Вариану:
— Я должен привести мальчика. Его высочество не желал, чтобы ребенка дурачили и смущали перед лицом двора, но он хочет с ним поговорить. Через минуту придет ваша девушка, она будет переводить. — Фейзи выдал Вариану свою тонкую полуулыбку. — Обычно так не делается, но она опытна в языках, а Исмал… — Он помедлил, глядя на Али.
Визирь снова нетерпеливо махнул рукой, и Фейзи торопливо покинул комнату.
— Исмал хорошо говорит по-английски, но иногда его подводит слух, — медленно сказал Али по-гречески. — Я не хочу, чтобы возникло непонимание. Фейзи медлительный, а когда пугается, то бормочет и запинается. Это раздражает.
— Чего же он испугался? — спросил Вариан.
— А вы как думаете? — Визирь посмотрел на дверь — Что ты думаешь, маленькая воительница?
Вариан повернул голову и будто получил удар в солнечное сплетение.
Он увидел, как колышущиеся волны темного огня стекают с плеч Эсме на узкий лиф цвета морской волны. Взгляд скользнул по шелковому платью вниз, к тонкой талии и плавному изгибу бедер.
Вариан проглотил стон и быстро отвел глаза, надеясь, что лицо не выдало его старику, который следил с дьявольским любопытством. И все-таки он с трудом воспринимал присутствие Али. Даже вежливо глядя на визиря, Вариан был сосредоточен только на Эсме.
Он чувствовал ее приближение, видел дрожание зеленоватого шелка, когда она проходила мимо него, и платье шелестело, касаясь гибкого тела… к которому невольно стремились его руки и губы. От нахлынувшего жара заболело лоно. Господи, как он жалок. Девушка надела платье — и он разбит наголову.
Шуршание шелка громом прогремело в ушах, когда она на миг застыла, а потом опустилась на подушку слева от него.
Али что-то сказал; видимо, это разозлило Эсме, потому что она ответила напряженной и быстрой речью на албанском языке. Вариан весь напрягся. Она напрашивается на то, чтобы ее убили, маленькая ведьма. Но Али только раздраженно поднял брови и засмеялся.
Вариан набрался мужества и посмотрел на нее. Ее лицо пылало, зеленые глаза метали враждебные искры.
— Что такое? — спросил он тихим, напряженным голосом.
— Ничего. Неприличная шутка, не достойная, чтобы ее переводить. Он слышал отвратительную сплетню, вот и все.
Вариан хотел настоять на переводе, но вошел слуга с подносом. Следом за ним появился Персиваль, белый как полотно, но собранный, понимающий, что входит в личные покои известного безумца, монстра, которого боится сам султан.
Монстр посмотрел на мальчика долгим, испытующим взглядом. Потом его голубые глаза наполнились слезами. Он протянул руку, и после небольшого колебания Персиваль ее принял.
Али что-то сказал дрогнувшим голосом.
Эсме цокнула языком.
Jo!— резко сказала она. — Не сын, ты, грязный старик, — пробормотала она по-английски. — Nip. Племянник. — Она кинула на Вариана обвиняющий взгляд. — Я так и знала.
— Однако сходство замечательное. — Из-за спины Вариана послышался новый голос — низкий, певучий; в английской речи был заметен легкий акцент.
Все чувства Вариана обострились, как будто шелковый мужской голос бросил ему в лицо перчатку. Он не соблаговолил обернуться. Теперь он понял, почему Али посадил его спи-• ной к двери — хотел поймать выражение лица, первую, неконтролируемую реакцию на каждого входящего. Вариан в очередной раз не доставил ему такого удовольствия. Он дождался, когда говоривший появится в поле зрения, но и тогда продолжал удерживать внимание на Али, до тех пор пока новый гость не сел и его глаза оказались на одном уровне с глазами Вариана.
Темно-сапфировые глаза, ясные, простодушные. Бесхитростное выражение гладкого молодого лица, чистоте которого позавидовала бы любая английская леди. Он не надел тюрбан, длинные волосы цвета спелого зерна спускались на плечи. Он представился. В этом не было необходимости. Это был сам «золотой принц» Исмал.
Эсме говорила, что ему двадцать два года. На вид — не больше восемнадцати, изящный юноша с гордой осанкой, элегантной манерой держаться и грацией танцора. Нет, кошки.
Исмал был одет по-турецки: шелковая золотая туника с синим кушаком, цвет которого в точности соответствовал цвету глаз, и такими же шелковыми шароварами. Исмал мог бы не трудиться: если бы на нем была кишащая блохами шкура, он и тогда был бы красивым, ухоженным и благородным до кончиков ногтей. На какой-то миг Вариан почувствовал себя крестьянином и варваром. Но только на миг. Приниженность никогда не входила в набор качеств семейства Сент-Джорджей.
Вариан ответил на приветствие .молодого человека с сокрушительной вежливостью, его лицо было непроницаемо, а внутри бушевали ненависть и слепая, безрассудная ревность.
Следующие четверть часа он изо всех сил старался восстановить самообладание, думать рационально, унять клокочущую ярость. Но соображать не было никакой возможности. Слишком остро он ощущал два богато разодетых тела по бокам от себя, их голоса, их запахи: один — женский, дразнящий и светлый; другой — мужской, более темный, экзотичный. Под шорох шелка Вариан еле улавливал смысл разговора.
Он слышал, как вопросительно поднялся голос Али… Персиваль отвечал сначала скованно, потом все более уверенно и, наконец, увлеченно разболтался… между ними вплетался голос Эсме-переводчицы, низкий и ласковый, как прохладный ручей в знойный полдень.
Потом заговорил Исмал. Али ему ответил. Эсме тронула Вариана за руку, и это короткое прикосновение резко выдернуло его из помутненного состояния. Его собеседники во все глаза смотрели на него.
— Али дал Исмалу разрешение обратиться непосредственно к вам, — сказала она. — Вы должны занять место главы моей английской семьи и говорить за нас. Али считает, что мой кузен рассудителен, но такие вопросы не решают дети и женщины. — На миг она задержала взгляд на озадаченном лице Вариана, и он догадался, чего она не сказала вслух: помни о своем обещании.
Вариан перевел напряженный взгляд на Исмала, который сидел с торжественным выражением лица.
— Я не стану испытывать ваше терпение, бесконечно блуждая вокруг да около, милорд, — произнес «золотой принц». —
Я добровольно признаюсь, что это мои сторонники так варварски охотились за дочерью Рыжего Льва, но также говорю вам, что я им этого не приказывал. Никогда. Я объявил в розыск тех, кто приказал это сделать, и, когда их найдут, буду счастлив председательствовать на казни этих лакеев.
Персиваль издал сдавленный звук, но Исмал, кажется, этого не заметил.
— Про меня также говорят — но это уже жестокая несправедливость, — что я приказал убить Рыжего Льва. Это низкая ложь, и это понимают все разумные люди. Зачем бы я стал обрывать жизнь отца девушки, которую хочу видеть своей невестой? — Кошачьи голубые глаза метнулись к Эсме, потом обратно.
Вариан впился ногтями в ладони. Поняв это, он положил руки на колени.
— Действительно, необычный способ сватовства, — проговорил он. — По крайней мере для Англии.
Рот Исмала изогнулся. Вероятно, он разбил тысячи сердец этой ленивой кошачьей улыбкой.
— Милорд изволит шутить, — сказал «золотой принц». — Но и в Албании это крайне нестандартный способ завоевать сердце девушки.
Замечательно. Он к тому же остроумен.
— Я бы не убил отца Эсме, даже если бы он был моим злейшим врагом, потому что она его любила и отнеслась бы к его убийству с мстительной ненавистью.
Когда Эсме перевела это Али, тот отпустил игривый комментарий. Исмал расплылся в улыбке:
— Али заметил, что мстительные жены — неудобные существа. Он не сомневается, что если бы маленькая воительница поверила в мою виновность, она бы перерезала мне горло. Такое состояние ума не способствует разжиганию пыла в женихе.
Вариан посмотрел на Эсме. Она сидела сдержанная, сложив руки, потупив глаза, и переводила для Али разговор об убийстве отца и своем собственном будущем так, как будто речь шла о сельском хозяйстве.
Мстительная ненависть. Перережет горло.
Нет.
Она не станет.
И все-таки у Вариана зашевелились волосы на затылке.
Он смотрел на Али, не сознавая, что задает молчаливый вопрос, пока не увидел ответ визиря — еле заметное движение головы из стороны в сторону: да. Неужели это может быть? Неужели старый дьявол подозревает, в чем дело, или хуже того — знает?
Вариан ответил Исмалу столь же обезоруживающей улыбкой.
— Вы представляетесь мне слишком интеллигентным, чтобы сделать такую глупость, — сказал он. — Я также не могу поверить, что человек, которого высоко ценит его высочество, нуждается в столь отчаянных мерах, чтобы заполучить женщину.
Исмал спокойно принял эту чепуху, его глаза смотрели по-детски доверчиво.
— Хотя, честно говоря, я не понимаю, почему вы вообще ее хотите, — иронически добавил Вариан. — Безусловно, вы ни в малейшей степени не обманываетесь насчет ее неистового характера.
Зашелестел зеленый шелк — Эсме сменила положение. Она что-то пробормотала, так тихо, чтобы Вариан не расслышал, потом коротко перевела для Али, и тот хохотнул.
— Я не имею склонности к покорным женам, — сказал Исмал. — Маленькая воительница свирепая и храбрая, она возбуждает мою кровь, как ни одна другая женщина. Так было с самого нашего детства. Она знает, как мучила меня. — Он кинул на Эсме взволнованный взгляд, но она не поднимала глаз от сложенных рук.
Так дьявольски женственна. Так мило скромна под пылким взглядом будущего любовника… хотя в искривленном мозгу вынашивает план, как его убить.
— Четыре года назад, когда ей было четырнадцать лет, я просил ее руки у ее отца. Он сказал, что она чересчур молода и я должен подождать.
Четыре года назад, когда ей было четырнадцать лет? С ошеломляющей ясностью он вспомнил разговор. Она рассказывала Вариану о своей жизни — год в Дурресе, пять в Шкодере, два в Берате, и так далее, и так далее. Всю свою жизнь. Все восемнадцать проклятых лет. Почему он тогда ее не спросил, черт побери? Почему мучился все это время, когда простой вопрос все бы решил — по крайней мере снял бы с него эту часть вины.
Но Вариан знал почему. Он боялся услышать, что она моложе, чем он думал.
— Да, Джейсон так бы и сказал, — сдержанно согласился Вариан. — Я думаю, английские девушки созревают медленнее, чем их ровесницы в других частях света. Эсме сама признавала, что отстает от большинства.
— Но теперь она не чересчур молода, милорд. Я хотел ее много лет. Теперь, когда она осталась одна, я также чувствую ответственность за нее. Когда мой благородный кузен сказал, что она направляется в Тепелену, я обрадовался, что получу возможность предоставить компенсацию за все обиды, которые претерпели она и ее английские друзья в тот дурной день в Дурресе. Я смогу хотя бы частично сгладить печаль и позор за все, что было сделано под прикрытием моего имени.
Представление о раскаянии у Исмала было чисто деловое. Он выплатит за невесту двести английских фунтов ее дяде. Эсме холодно объяснила, что это примерно в двадцать раз дороже текущей расценки, обычно женщины ценятся не выше лошадей. Также будет уплачен штраф: по пятьсот фунтов Вариану и Персивалю за оскорбление их личности в Дурресе и пятьсот — Али за оскорбление его власти. Вдобавок Исмал даст Али и Вариану по арабскому скакуну, а Персивалю — жеребенка столь же хороших кровей.
Наконец Исмал взял серебряную шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, которая лежала возле дивана Али.
— Эти безделушки предназначаются моей предполагаемой невесте в знак обручения.
Он протянул Вариану шкатулку. Безделушками оказались изумруды, сапфиры, рубины, жемчуга и прочие пустячки.
Вариан бросил скучающий взгляд на них, потом на Исмала.
— Естественно, когда мы поженимся, моя невеста получит достойные драгоценности, — сказал «золотой принц». В его голосе послышался оттенок нетерпения.
Естественно, достойные. О да! Бриллианты, золотые цепочки и украшения для волос, описанные Байроном. Сотни шелковых платьев. Туфельки, расшитые золотом и серебром. Эсме до конца жизни не шевельнет пальцем. Ее сильные коричневые руки станут мягкими и белыми, как все остальное. Ее будут лелеять, исполнять каждое ее желание. Она станет есть изысканные деликатесы, и хрупкая фигурка расцветет сочной женственностью.
Если она доживет до этого.
Чего не будет, если она попытается убить мужа. Но она не может этого планировать, убеждал себя Вариан. Безусловно, его подозрения вызваны лихорадочной фантазией, которую разожгла ревность.
У нее не в порядке с головой.
Она повредилась умом.
Если диагноз Персиваля и Петро верен, единственно разумное, что можно сделать, — это избавиться от нее, и чем быстрее, тем лучше. Персиваль обойдется без кузины-убийцы. Англия не погибнет без такой подданной. Пусть с ней разбирается Албания.
В комнате стало тихо, все ждали. Выражение лица Али было таинственно. Персиваль побледнел, огромные зеленые глаза беспокойно бегали. «Золотой принц» смотрел на Эсме. Вариан не знал, что он там видит, но не хотел смотреть.
Он закрыл шкатулку с драгоценностями.
— Очень щедрое возмещение, — спокойно сказал он. — Почту за честь переправить ваш запрос ее дяде.
Простодушие на лице Исмала было без изъяна. «Хорош, очень хорош», — подумал Вариан… или в самом деле честный человек? Вариан безжалостно отбросил сомнения. Он не в таком состоянии, чтобы обдумывать последствия. Не сейчас. Не это.
— Прошу прощения, — сказал Исмал. — Мой английский меня подвел. Я не понял.
— Я буду счастлив передать ваше предложение главе английской семьи Эсме, ее дяде, когда я ее к нему отвезу, — пояснил Вариан.
Тишина.
Али посмотрел на Эсме, но перевода не последовало.
Он направил вопрос Исмалу, тот притворился, что не понял.
Вариану ничего не оставалось, как на плохом школьном греческом языке объяснить, что он не имеет права распоряжаться женщиной, с которой не имеет кровной связи. Если он это сделает без письменного согласия сэра Джеральда, его могут обвинить в похищений и работорговле, то и другое английским законом сурово карается.
— Но она не англичанка. — Голос Исмала был ангельски терпелив. — Она албанка и подданная его высочества.
— Конечно, нет! — взорвался Персиваль. Все повернулись к нему. Он покраснел:
— Прошу прощения. Я не хотел быть невежливым, но если я не ошибаюсь, такого не может быть.
— Персиваль, если не возражаешь…
— Но, сэр…
— Degjoni!Degjonidjali, — приказал Али.
— Мы должны выслушать мальчика, — с легкой улыбкой сказал Исмал. — Таков каприз моего царственного кузена.
Али похлопал мальчика по плечу:
— Ты. Говорить.
Персиваль нервно взглянул на него:
— Спасибо, сэр.
Испуганный взгляд перебегал с Исмала на Эсме и наконец остановился на Вариане. Тот коротко кивнул.
— Материнская сторона не считается, — сказал он. — Мустафа мне объяснил. Как будто такой кровной линии вообще нет. А значит, кузина — англичанка, а не албанка. В этом не может быть сомнений. Когда дядя Джейсон женился, ему пришлось поехать в Италию и найти там англиканского священника, чтобы все было по закону. Я знаю, потому что он хранил все бумаги у своего банкира в Венеции. Он сделал с них копию, чтобы послать маме в Англию, и я их видел: запись о браке, о рождении Эсме в 1800 году, завещание дяди Джейсона. Он сказал, что не хочет, чтобы у Эсме были проблемы с законом. Он говорил…
— Ерунда! — закричала Эсме. — Ребенок выдумывает. Мои родители поженились в Янине, а не в Италии.
— В Янине у них была албанская церемония, но в Италии они снова поженились по английским законам.
— Нет!
Вариан посмотрел на нее:
— Значит, ты кое-что знаешь об английских законах?
— Да, и по вашим законам я бастард, незаконнорожденная! — выпалила она. — Персиваль все это говорит для того, чтобы убедить вас в обратном. Но я не англичанка. Я не подданная сумасшедшего короля!
— Это не важно, мое сердце, — ласково сказал Исмал. — Семья твоего отца от него отказалась, и он стал албанцем. Ты албанка.
Он повернулся к Вариану, у которого уже болела челюсть от усилий сохранять маску самообладания.
— Вам известно, что ее семья не хочет ее знать, — продолжал Исмал, на этот раз его голос звучал укоризненно. — Зачем вы хотите везти ее к дяде, который от нее откажется, как и от своего брата? К чему заставлять ее страдать от позора, когда в конце концов она все равно вернется ко мне? Вы понимаете, что это так, милорд. Как и вся Албания.
— Если бы вы это знали, зачем бы вам понадобилось добиваться моего разрешения? — холодно возразил Вариан.
— Из уважения к вам, — проговорила Эсме. — Из вежливости, которую вам не понять. Он оказывает вам огромную честь, смиряя себя. Он предлагает вам за причиненные неприятности пятьсот фунтов и жеребца, когда по закону нужно гораздо меньше. А вы в ответ оскорбляете его. Вы, невоспитанный дикарь!
— Не надо, маленькая, — нежно выбранил ее Исмал. — Мои чувства не в счет. Не расстраивайся по этому поводу.
«Черт побери их обоих», — сказал себе Вариан. Можно подумать, они отрепетировали всю сцену. Они ожидают, что он поверит этой любовной тарабарщине? Они считают его совсем безмозглым? Или это делается ради кого-то другого?
Вариан посмотрел на Персиваля. Тот чуть не прослезился, еще минута — и мальчик станет умолять его за Ромео и Джульетту.
Вариан встал:
— Пойдем, Персиваль. Не вижу смысла продолжать этот фарс. Я думал, требовались мое мнение и помощь. Я ошибался.
Али что-то пролаял Исмалу, тот неохотно ответил. Вариан пошел к двери.
— Идем, Персиваль, — приказал Вариан, не повышая голоса.
Мальчик прикусил губу, но послушно встал и поспешил за ним.
Я надеюсь, это не ошибка, пробормотал он.
Вариан тоже на это надеялся. Позади него два албанца продолжали говорить. Дадут ли они ему уйти? Если да, то он уже не сможет сюда вернуться, это он знал. Как и то, что Али снял с него мерку и, безусловно, дал точную оценку. Визирю было лет восемьдесят. Он бы не дожил до этих лет, если бы не умел распознавать мерзавцев.
— Вариан ShenjtGjergj. — Голос Али. — Лорррд Ээ-ди-мунд. Вариан остановился со скучающей маской на лице и бешено бьющимся сердцем.
— Прошу вас остаться, — по-гречески продолжал его высочество. — Остальные возвращаются в свои комнаты. Эти дети мне надоели. — Он махнул Исмалу. — Ты, приведи моего секретаря. Мне нужен переводчик в здравом уме.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16